Независимость – порочное желание каждого, но, к несчастью, основная масса лишь слепо становится тряпичной куклой, чье тельце дергается в руках умелого кукловода…
– Позвольте, он просто невыносим! Не смейте угрожать мне закрытием отдела, вы его не видели! Этот хамский юноша позволил себе унизить меня не один раз за всего 30 минут разговора! Как можно?!
Найджел, разгоряченный и раздосадованный, мерил шагами просторный кабинет на шестом этаже, каждая деталь убранства которого говорила о статусе человека, восседающего в его центре.
– Успокойтесь, доктор Липски, вам должно быть стыдно, что вы позволяете себе подобное поведение. Вы психолог, а ведете себя сейчас как человек на грани нервного срыва. Что такого сказал вам мистер Морган-Хилл, столь сильно задевшее ваше почтенное самолюбие? – монотонный, скучающий голос главврача Раскинса лишь самую малость отливал свинцом, самым изощренным образом выдавая его раздражение и ту мощь, которая может обрушиться на главу кафедры психологии, если тот продолжит истерику.
– Замечательно! Да, вы же меня просто не слушаете! И что, если я дипломированный психолог, значит должен терпеть всякую выходку своих клиентов?! – Найджел не унимался, лишь больше распаляясь. Он и сам не заметил, как сорвался на крик…
– Довольно! Доктор Липски, вы позорите не только себя, но и больницу, а значит, и мое имя. Поместье Морган-Хиллов – одно из самых старинных мест в нашем городке. Когда-то их семья стояла у власти, до того момента, пока это место не стало гнить изнутри, и они не перебрались севернее в глубь страны. А что касается господина Ричарда, он владелец одного из самых успешных рекламных концернов в Объединенном протекторате, и выписанные им чеки в качестве пожертвования на развитие нашей больницы дают мне возможность подлатать все дыры, столь долго меня беспокоящие. Он лишь попросил об одной маленькой услуге. Обеспечить его ежедневными сеансами терапии до окончания внепланового отдыха в наших тихих местах. Всего неделя, черт возьми!
Сидящий в массивном кресле мужчина, чей рост и ширина плеч внушали уважение, а легкая седина на висках лишь прибавляла ему авторитета, всем телом подался вперед и медленно свел пальцы в жесткий замок, одарив Найджела таким взглядом, что тот на секунду замешкался, споткнулся о край ковра и лишь чудом удержался на ногах.
– Я вас понял, доктор Раскинс. Могу я уточнить, что ждет мой отдел после окончания сеансов с этим джентльменом?
– Что ж, с недавно пополнившимися запасами моего терпения (он многозначительно потер кошелек), все будет зависеть от результата вашей работы. Так что постарайтесь оставить клиента довольным, – он расплылся в широкой улыбке, напоминая удава, кольцами сворачивающегося вокруг жертвы, или, скорее, ленивого кота, которому под нос швырнули загнанную мышь, которую так приятно подразнить перед долгожданной трапезой.
Не столь важно, почему человеку рано или поздно начинает осточертевать все и вся, важен сам факт того, что это происходит с каждым в тот или иной момент времени. Нельзя сказать, что Ричард Морган-Хилл был человеком терпеливым, нет, скорее напротив, ему не было равных в способности выходить из себя. Но важно понимать, что он славился отнюдь не своей несдержанностью, а тем, с какой легкостью он мог найти выгоду для себя практически из любой ситуации. Для него это было подобно игре с судьбой, что, по его мнению, было личным испытанием, будто лишь в нем она видела равного соперника. А ведь он побеждал! Однако с эгоизмом нашего героя мы, дорогой читатель, еще успеем познакомиться впоследствии.
Суть в том, что для Рика как раз настала пора, когда желание послать все к чертям пересиливало все остальные. Не то что бы он потерял мотивацию, или жизнь затравила его настолько, что смогла сломить его волю. Нет, просто, можно сказать, он на какой-то момент счел, что добился от жизни достаточно многого. С молодых лет, строя карьеру и отдавая всего себя тому, что ему действительно нравилось, он равномерными шагами приближался к собственному эталону. Он не брезговал идти по головам и из раза в раз сцеплялся с самыми опасными личностями, что могли бы ему противостоять. Когда-то он действительно побеждал, а порой приходилось и сдавать назад. Но он никогда так это не называл. Для него шаг назад был невозможен: то был шаг в бок, чуть в сторону, умный фортель, чтобы обогнуть и виртуозно сразить соперника. «Вы ведь объезжаете пробку на дороге, если так быстрее добраться до места? – спрашивал он. – Так почему вы считаете, что точно так же не стоит поступать с проблемами в жизни? Я предпочитаю действовать умом, а не биться головой о бетонную стену. Таких смельчаков и без меня хватает». Он изрядно высмеивал глупость и считал себе равными лишь тех, кто способен был выстоять под водопадом его иронии, понять истинное значение вещей и быть достаточно остроумным, чтобы дать отпор юноше в споре. “Read between the lines” – фраза, ставшая буквально девизом его жизни.
Но вот, его дерзость и невероятная хватка, изворотливость и наглость привели его к заветной цели. Заняв в какие-то 32 пост креативного директора “MH Adfactors”, он начал думать о воплощении так называемых «голубых мечт» своей жизни. Он всегда четко разделял цели и мечты, так что карьера вовсе не была мечтой, скорее уж, четким планом. Однако на следующем этапе своей жизни он не проявил той же удачливости – жизнь изогнулась кошкой в диковинную спираль, чуть не выкинув его за борт. Решив, что это знак, он выкупил пакет акций компании, в которой работал, и, поговорив с нужными людьми, устроил все так, чтобы получать привилегированные дивиденды, полностью отойдя от управления фирмой. Для него все сложилось как нельзя лучше, но где-то в глубине души его снедала неизменно ноющая, доводящая до белого каления хандра. Черт бы побрал то странное чувство, когда все идет как по маслу, но при этом абсолютно тебя не радует. Причин этому Ричард найти не мог, оттого бросил все и отправился в долгожданное путешествие по своим любимым странам.
Лишь раз он пожалел о выборе своего маршрута. Пересекая границу родной страны, он решил добраться до земли своих далеких предков, потомком которых он (в каком-то там поколении) и являлся.
Добравшись до известного вам городка Лайнгарден, он удивился его абсолютной тишине, тягучести атмосферы и отсутствию даже намека на суетливость пусть небольшого, но все же весьма состоятельного города.
– Скажите, мне нужно проехать к поместью Морган-Хиллов, как я могу это сделать? – спросил Ричард продавца в газетной лавке, где сметливый старичок продавал также разные мелкие сувениры, воду и сладости.
– О, это по дороге направо вон от той церкви, а дальше у большого рынка вам следует свернуть левее к больнице Святого Руфуса, откуда вам будет виден новенький коттеджный поселок, в конце которого вы найдете место, которое искали.
Всегда поражаясь умению пожилых людей грамотно объяснять маршрут, Рик поблагодарил добродушного горожанина и направился в сторону своего загородного дома.
Как он и предполагал, поместье его впечатлило.
Подъездная дорога была выложена отдающим розовым кирпичом, ромбовидным, но со слегка скругленными концами, орнамент которого плавно перетекал из фигуры в фигуру. Задумка неведомого автора была почти безупречной. Вдоль тропы были высажены деревья, напоминающие столетние сосны, высокие и создающие полог тени так, что даже в самый жаркий день здесь было царство приятной живительной свежести. Воздух вокруг был пропитан незабываемым запахом хвои. Чуть поодаль виднелось огромных размеров поле. Лишь приглядевшись, можно было увидеть, что оно огорожено импровизированной изгородью в виде белой ленты, натянутой на деревянных кольях. В глубине рощи Ричард насчитал трех лошадей и про себя ухмыльнулся: «Значит, за поместьем кто-то следит. Хороший знак». Наконец, он свернул чуть вбок, где обнаружилась расчищенная полукруглая площадка радиусом около двадцати метров, явное подобие гостевой парковки. Выбравшись из автомобиля, он набрал полную грудь воздуха: чудесный запах хвои переплетался с ароматом какого-то фрукта, Рик мог бы поклясться, что это яблоки. Он воодушевленно улыбнулся и подошел к высоким черным воротам с зеркально отраженными гербами его семьи – воспаряющий над толстенным фолиантом буревестник, держащий в клюве ключ в виде мальтийского креста. Приглушенный звук клаксона – и ворота медленно с легким поскрипыванием отворяются. Внутри Морган-Хилла встретил купол из густой зелени, переплетение кустарника с виноградными лозами, создающее зеленый коридор, выводящий к открытому пространству перед двухэтажным зданием из красного кирпича, построенным в виде буквы «П». В центре этой площадки красовался потрескавшийся, но довольно уместно смотрящийся в данном месте фонтан. Рик шел и разглядывал искусную отделку дома, красивый газон и аккуратно высаженные вдоль окон цветы. В этот момент его окликнул вышедший из одной из боковых дверей мужчина в возрасте.
– Молодой человек, чем могу быть полезен?
Акцент и манера речи были презабавные, но Ричард сохранил невозмутимое выражение лица и, демонстративно развернувшись на каблуках, легко кивнул окликнувшему его. Одет, к слову, дворецкий, как окрестил его Рик, был в поношенный костюм темно серого цвета. Единственной отличительной деталью костюма был пестрый шелковый платок, умело завязанный на шее мужчины. Навскидку определить возраст он не смог, но если принять во внимание все то, что Ричард, в принципе, мог себе вообразить о дворецких, то он дал бы ему около 50. Что, в целом, не противоречило здравому смыслу и подкреплялось уже заметной сединой в безупречно зачесанной назад шевелюре, серебристыми усами и прорезавшими лицо морщинами.
– Добрый день, уважаемый. Меня зовут Ричард Морган-Хилл, и я предполагаю, что данное поместье когда-то принадлежало моим предкам. Я здесь проездом, но думаю, что мне смогут оказать радушный прием, – Рик отвечал в схожей манере, что к нему обратились, слегка подернув уголок рта и сощурившись, пытаясь придать лицу выражение благодушия. Впрочем, скорее получалась лукавая пренебрежительная ухмылка, но это его не останавливало.
– Юный Морган-Хилл? Невероятно, я слышал, что еще остались господа, носящие эту фамилию, но мне казалось, что уж никому из них нет дела до своего фамильного поместья. Это чудесно, что мы встретились, однако, не сочтите за грубость, но я бы хотел взглянуть на ваши документы.
– Разумеется, – Рик протянул раскрытый паспорт и заранее подготовленные документы, подтверждающие, что он собственник данного имения, дворецкому и победно оскалился, – могу я узнать ваше имя?
– О, прошу меня простить, Норман Весли, добро пожаловать, Ричард!
Он сделал пригласительный жест рукой, отступил чуть назад и, прижав к груди правую руку, почтительно поклонился.
О проекте
О подписке