В древнерусском поселенье
Древнерусский человек
Как-то раз к бабульке древней
Напросился на ночлег.
Возвращался он с охоты,
По зиме охота злей,
И хоть шкурой был обмотан,
Весь продрог, аж до костей.
Небогатую добычу
Нёс охотник молодой.
Всё, что он поймал из дичи,
Был фазан, и тот худой,
Но бабульке отощавшей,
Той негожею порой,
И фазан был жизни слаще,
Хоть варёный, хоть сырой.
В дом впустив его, конечно,
Стала спрашивать она:
«Как зовут тебя, сердешный?
…а живёшь с кем? …а жена?»
И не скрытничал охотник:
«Ничего я не таю!»
Он не знал, что бабка – сводня,
Хочет высватать свою
Дочь, что в девках засиделась.
«Дай-ка, Настенька, горшок, —
Бабка сладостно пропела. —
И солонку… и чеснок…
Ужин будет нынче вкусным!
Пусть закончилось пшено,
И картошка, и капуста,
Сухарей зато полно!»
Настя, бурная, как речка,
В одеянии «мешком»,
Шустро вышла из-за печки
С белым глиняным горшком.
Гостю наспех поклонилась,
Обнаружив яркий взор,
И уверенно вступила
В простодушный разговор:
«Здравствуй, человек-хороший!
Как тебя нам величать?»
«Здравствуй, Настенька! Алёшей
Нарекла родная мать».
«Имя странное какое.
Иноземное, видать?».
«Мне бы матушка дурное
Не смогла бы подобрать.
Говорила, означает
Это имя у богов —
Тот, кто слабых защищает
От беды и от врагов».
«На-ка, выпей-ка отвара,
Чтобы хвори отвратить…
А от жгучего пожара
Тоже может защитить?..»
Выпил парень кипяточку
И, с улыбкою, сказал:
«Помню, раз в лихую ночку
Догнала меня гроза
В чистом поле. Негде скрыться.
Гром и молния кругом.
С этим светом мог проститься…
В мыслях был уже на том…
Всё шумело и ревело.
Искры дикого огня
С неба сыпались, как стрелы,
Прямо около меня.
В землю бедную вонзались
Так, что плавилась она.
И порою мне казалось,
Упадёт с небес луна!
Так всю ночь… Наутро, вижу,
Всё вокруг обожжено,
И природа еле дышит,
Как худое полотно,
Или заяц после линьки…
Лишь на шаг вокруг меня
Ни кусточка, ни травинки
Не коснулся меч огня».
«Знать, и вправду, некто звёздный
Одарил тебя щитом». —
Настя молвила серьёзно,
Покраснев чуть-чуть притом.
А дрова трещали в топке,
И дымок шумел в трубе,
И от бабкиной похлёбки
Пар стелился по избе.
Приглянулся парень Насте,
И она ему вполне.
Порешили даже, наспех,
Свадьбу справить по весне.
Но весной стряслось несчастье:
Объявился снова тать.
Жениха невеста Настя
Проводила воевать.
Уж и лето на исходе,
Нет от милого вестей.
Да к тому же на болоте
Поселился гадкий змей,
Как говаривали люди,
Страшный, злобный и большой.
«Ох, житья теперь не будет!
Распрощаемся с душой!»
Говорил блаженный Митрий,
Что однажды он видал,
Как тот змей, с ухмылкой хитрой,
Нагло по полю гулял
И высматривал чего-то.
«Вот и жди теперь беду!
Как покинет он болото —
Всё изжарит на версту!»
Раз увидела Настёна:
Над деревнею родной
Разлетался, силой тёмной,
Змей тот самый шебутной.
Поспешила Настя к людям,
Чтобы их предупредить,
Мол, бесстыдник баламутит,
Хочет что-то учудить.
«Лютый змей, – она вскричала, —
Выпускает горький дым!»
И на небо указала
Тонким пальчиком своим.
Но народ ответил хмуро:
«Да видали мы и так!
А коль ты такая дура,
Не считай, что всяк дурак!»
Старичок один блаженный
Попытался объяснить:
«Каждый год дракон страшенный
Род желает свой продлить,
И девицу помоложе
Выбирает наугад.
Но у нас искать негоже:
Что ни девка – сущий ад!»
Испугалась Настя очень
За девчат, своих подруг,
И затем, чтобы помочь им,
Отвести от них беду,
На отчаянье решилась —
Злого змея обмануть:
От деревни на три мили,
За собою утянуть!
«Эй, крылатое страшило, —
Настя крикнула ему. —
Говорят, в тебе есть сила
Неподвластная уму?
Говорят, что ты умеешь
Превращаться в молодца?
Ну а я словам не верю!
Ты похож-то на птенца!»
И она захохотала,
Так задорно и легко,
Что обидно змею стало,
Хоть и был он высоко.
«Вот ведь глупая козявка.
Мне хамит! – подумал он. —
Раз дыхну – и бросит тявкать.
Я же всё-таки дракон!»
Изрыгнул он, что есть мочи,
Пламя жаркого огня.
А она себе хохочет:
«Не догонишь ты меня!»
И бежит по полю резво,
Будто дикая коза,
От деревни, ближе к лесу.
И хамит всё, егоза:
«Что ж так слабо ты летаешь?
Или болен ты, родной?
Спорим, птенчик, проиграешь
В догонялочки со иной?!»
Ну а он уже не слышит.
И к тому же, паразит,
Так огнём зловещим пышет,
Что земля вокруг дрожит!
Облака круша крылами,
Небеса сеча хвостом,
Змей с огромными когтями,
И с зубастым страшный ртом,
Так и кажется, в два счёта,
Схватит Настю и сожрёт!
И, пойдя на круг почёта,
Опосля весь край пожжёт!
Смотрят жители деревни,
На беду издалека:
Там, где, как морские гребни,
В поле высятся стога,
Сумасшедшая погоня
Оборваться может враз…
Но залезла в стог Настёна,
Скрывшись от драконьих глаз.
«Вот ведь шустрая деваха! —
Закричали средь людей. —
Очумев, видать, от страха…
Не придумаешь глупей».
«В сено влезла… Ох, дурёха, —
Проворчал один старик.
И добавил, с тяжким вздохом. —
Пеплом станет сей же миг…»
Где-то каркнула ворона,
Где-то взвыл голодный волк…
В чреве жуткого дракона
Уголёк всё пуще жёг!
«Вот ведь дрянь! – жужжали роем
Мысли в огненном дыму. —
Я смеяться над собою
Не позволю никому!»
И, набрав ноздрями воздух,
Губы трубочкой сложив,
Выпустил такую дозу
Огонька (от всей души!)
Змей проклятый, что стог сена,
Тот, где Настенька была,
Вспыхнул, и сгорел мгновенно!
И осталась лишь зола…
Хором ахнули сельчане,
Увидав такой исход.
Бабы в страхе закричали.
Разбегаться стал народ.
«Лучше в речке утопиться,
Чем закончить век вот так!»
Кто-то в погребе укрылся.
Кто-то спрятался в овраг,
В печку, в яму выгребную,
В лягушачий водоём…
«Жалко девку молодую! —
Мысль во всех жила притом. —
И себя, конечно, тоже…»
Наплыла под вечер тень.
Дождик к счастью подытожил
Страшный и тяжёлый день.
Люди вышли из укрытий.
В дождь драконы не страшны.
В дождь приходится остыть им,
Этим демонам войны.
Отдышались люди малость,
О проекте
О подписке