Глава III
Дело мастера боится

Совсем не качает…

Микки Гэ’ндон о втором Бранденбургском концерте Иоганна Себастьяна Баха

«Пропили Россию, либерасты поганые», – таким серьезным заявлением пробуждение Микки Гэ’ндона не ознаменовывалось давно. Быстро приняв сидячее положение, он обнаружил в купе нового пассажира, сильно напоминающего вождя мирового пролетариата. Удивительным было другое – на столике рядом с остатками припасов возникла бутылка коньяка, четверть которой уже отсутствовала. «Крепко же я спал», – пронеслось в голове у Гэ’ндона.

– Присоединяйтесь, – сразу предложил фотограф, хотя коньяк был не его.

– А что Смоленск проехали уже? – Микки без вопросов принял стопку.

– Да, где-то полчаса назад. Владимир Ильич, – представился собутыльник Виктора, протягивая руку.

– Неужели Ленин? – сострил Гэ’ндон, принимая рукопожатие.

– Да нет, почему же… Членин, Владимир Ильич Членин, тоже в Москву еду. Мы тут решили времени не терять, – улыбнулся он, погладив коньячок.

Нутром почувствовав необычность происходящего, Микки не стал сопротивляться, хотя с утра пить не любил. Родственные нотки в новом попутчике отчетливо улавливались. Разговор принимал интересный оборот, речь держал Владимир Ильич.

– Времена сейчас непростые, трудовому человеку прокормиться все тяжелее. Бюрократы, спекулянты, ворье прочее страной заправляют теперь, все развалили. Вот я раньше у себя в родном Смоленске в Доме пионеров кружок изобразительных искусств вел. Помню, все для детей было: и хоровой кружок, и шахматный, и радиолюбителей. Каждому находилось занятие по интересам, и чувствовали себя все частью чего-то большого, понимали, что государство о них заботится. Но с приходом демократии кружок наш, как и весь Дом пионеров, приказал долго жить.

– Демократия вообще не качает! – вставил Гэ’ндон.

– Вот и я говорю – фуфло полное. Какие-то умельцы через связи с местной администрацией быстро наш дом приватизировали и открыли элитный ночной клуб для крутых со стриптизом и кокаином за счет заведения. А нас с ребятишками на улицу выставили. Теперь кто шляется, кто ширяется. Хотя кружки для молодежи, конечно, и сейчас есть, да только стоит такое удовольствие столько, что подумаешь еще трижды, куда идти – в кружок этот или в магазин за водкой. А раньше все бесплатно было! И везде бардак, понимаете? Был у нас приют для сирот и специальный центр помощи малоимущим. Так в начале девяностых всех сирот разогнали, малоимущим показали официальный государственный кукиш с гербовой печатью, а на месте приюта теперь писательские дачи.

– Тоже со стриптизом? – наивно спросил Виктор.

– Нет, только с кокаином, – серьезно ответил Ильич, – это их орудие производства. Опять же распорядились местные чиновники, львиная доля которых оказалась людьми пишущими, так вот каждому – по даче. Ну и кто они после этого?

– Сволочи, жиреют на добре народном! – в сердцах вырвалось у Виктора, который не забыл обновить опустевшие стопки.

– За советский спорт! – неожиданно предложил Членин.

– За советский спорт! – поддержали собеседники.

Пили все трое в разной манере. Виктор не умел употреблять крепкие напитки, поэтому сначала вливал в себя сок, затем большими глотками коньяк, после чего ему опять требовалась запивка. Владимир Ильич пил одним глотком, не запивая и не закусывая. Микки всегда выпивал последним, смягчая вкус алкоголя соком и припасенной Ильичом шоколадкой.

– А мне, что делать, пришлось приспосабливаться к новым условиям, уроки рисования в школе упразднили, вместо них дети то ли тайм-менеджмент изучают, то ли майнд-билдинг. Только и спасло меня сходство с Лениным – взяли в новый ночной клуб швейцаром. Платили, правда, мало и за человека не держали вообще. Тогда-то и решил я своим бизнесом заняться, подрабатываю Ильичем в Калининграде, Минске и Вильнюсе – за границей спрос больше, хотя одна страна была. Иногда в Москву наведываюсь, но там все места схвачены, с улицы не сунешься.

Заливал Владимир Ильич под стать Микки Гэ’ндону: и про Дом пионеров, и про нынешнюю свою деятельность. В доме этом он никогда не работал, а основное его занятие на протяжении последних двадцати лет с честным трудом имело мало общего. Но чем дольше общались с ним соседи по купе, тем больше проникались к нему какой-то симпатией и даже уважением.

– Коньяк закончился, – констатировал разливавший Виктор, – а вроде только начали.

– Да, как-то мало я взял. Не ожидал, что такое живое общение у нас пойдет, но ничего, через час остановка в Вязьме, там у бабули проверенной еще возьмем, – успокоил собутыльников Ильич. – А может, чтобы время скоротать, банчик небольшой соорудим?

– В смысле? – не понял уже сильно поддатый фотограф.

– Ну, в смысле по маленькой в картишки перекинемся, до Вязьмы пару партеечек, колода есть.

– На деньги не играю!

– Так я и не предлагаю на деньги играть, – обиделся Ильич. – На бутылку! Проигравший покупает коньяк, чтоб не скучно было.

– А, ну это можно, – примирительно согласился Виктор.

– Сыграем, почему нет? – поддержал Гэ’ндон, который хоть и выпил, но начал догадываться, что их новый попутчик такой же преподаватель изокружка, как он сам – представитель крупного американского лейбла.

Для начала решили сыграть в очко – простую карточную игру, не требующую особых навыков, в которой все решает везение. Так считает большинство любителей, в этом их основное заблуждение. Банковал, то есть раздавал соперникам карты, Владимир Ильич. Через несколько минут стало ясно, что тасовать он не умеет, раздает неуклюже и не везет ему до крайности – то все время недобирает, то помногу перебирает. Ильич этого и не скрывал, сетовал, что игрок никудышный, да и фортуна стороной его обходит. У Виктора же на удивление игра спорилась, практически всегда получалось очко. Удивлялся в первую очередь он сам – последний раз брался за карты лет пять назад, а особыми способностями или везением никогда не отличался. Не новичок в азартных играх, Гэ’ндон играл хуже фотографа, но все же несравнимо лучше Членина. После того как вождь мирового пролетариата проиграл бутылку, решили не останавливаться и сыграть по рублю, потом по десять. Азарт, хорошо подогреваемый шутками коммуникабельного Ильича и алкоголем, так и пер. Незаметно для самого себя обыграв своих визави на полторы тысячи рублей, Виктор начал испытывать угрызения совести – все-таки лишил средств наивного пенсионера с такой сложной судьбой.

Микки при этом остался почти без денег, но виду не подавал. В отличие от недалекого в подобных вопросах фотографа он не сомневался, что их новый попутчик – первоклассный катала старой школы. Таких в стране немного. По прежней своей деятельности Микки был знаком со спецификой их работы. Каталы – это карточные шулеры, которые нечестным путем обыгрывают ничего не подозревающих граждан (фраеров или клиентов), используя их доверчивость или страсть к игре. В криминальном мире каталы находятся на особом, можно сказать, привилегированном положении. Это связано с тем, что, во-первых, обучиться шулерским приемам способен далеко не каждый, а, во-вторых, напрямую с этим миром профессиональные игроки могут и не взаимодействовать. Кроме того, если профессионал не использует крапленых карт или дополнительных технических приспособлений, а полагается только на ловкость рук, уличить его в нечестной игре почти невозможно.

Многие думают, что основным умением настоящего каталы является исполнение большого количества карточных трюков. Это не совсем так. Конечно, мастера знакомы со всем арсеналом шулерских приемов, чтобы не дать применить их против себя, но обходятся, как правило, одним-двумя проверенными фокусами. Потому что обыграть простачка, готового расстаться с деньгами, – дело техники. Найти его гораздо сложнее. Важно тонкое чувство психологии фраера и умение превращать любую жизненную ситуацию в игру. Профессионал должен быть готов к ней везде – на пляже, в такси, в парке, в аэропорту, в гостинице, в очереди за молоком. Многие каталы работают в поездах с сообщниками. Вспоминая необычное внимание проводницы, Гэ’ндон догадался, что она наводчица Ильича и, наверняка, с ним в доле. Также шулерам необходима подходящая легенда-прикрытие, дабы избежать подозрений и не быть вычисленными. Владимир Ильич обладал блестящей легендой, какой мало кто мог похвастаться.

Последние полчаса Микки не сводил глаз с попутчика, беззаботно играя и бурно реагируя на его шутки. Имея некоторое представление о технике исполнения карточных трюков, он быстро убедился, что за неуклюжими движениями Членин скрывает феноменальную технику тасовки и сдачи. Лихо исполняет вольты двух видов – прием, при котором часть колоды, которая должна была бы пойти вниз после снятия, вновь оказывается сверху, то есть на первоначальном месте. Сдает вторые и даже третьи – соперники получают не верхнюю карту, а следующую за ней. Использует несколько алгоритмов фальшивой тасовки, после применения которых колода всегда располагается в нужном ему порядке. Возможно, демонстрирует какие-то другие приемы. В общем, работает как опытный катала, полагаясь только на ловкость рук, полностью контролирует игру, сдавая Виктору очко, а себе – то недобор, то перебор. Фотограф при этом пребывал в полной уверенности, что столкнулся с карточным профаном, а ему самому несказанно везет.

Дальнейший сценарий был Микки хорошо известен. Только после того, как он развел глупую певичку на пятьдесят тысяч долларов, ему совершенно не хотелось самому оказаться разведенным. Гэ’ндон задумался, как вести себя в сложившейся ситуации. Разумно было бы уличить Ильича в шулерстве и от дальнейшей игры отказаться. Но Микки не был бы настоящим аскетом, если пошел бы по такому простому пути. Как и Членин, он знал главное: из любой жизненной ситуации надо извлекать выгоду. Но ровно в тот момент, когда в его голове созрел, наконец, определенный план, дверь купе без стука бесцеремонно распахнули.

– Старший лейтенант Жбанов, проверка документов! – огорошил всех вошедший.

Что делают сотрудники нашей доблестной милиции в поездах, остается загадкой. Удивительно, но при встрече с органами охраны правопорядка многие законопослушные граждане начинают испытывать необъяснимый дискомфорт и чего-то побаиваться. Наверное, потому что превратить невиновного в виноватого в нашей стране гораздо проще, чем наоборот. При появлении старшего лейтенанта с малоинтеллигентным лицом Виктор сразу пришел в замешательство, ему стало мерещиться, что его сейчас привлекут то ли за пьянство, то ли за азартные игры. А аферистов подобные встречи почему-то не пугают. Хотя на всякий случай Микки начал продумывать возможные варианты к отступлению – он находился в розыске за мошенничество под другим именем и проверка документов в его планы не входила. Тем более что Ильич мог оказаться не просто шулером, но еще и кидалой. Поведение Членина свидетельствовало об обратном.

– Здравствуйте, Сергей Владимирович, в проверке нет нужды, тут люди все честные, не желаете ли лучше к игре присоединиться?

Со стороны могло показаться, что Ильич ведет себя с представителем закона слишком нагло и самонадеянно, но старший лейтенант отреагировал неожиданно – снял фуражку, сел рядом с Микки и ответил: «Сдавайте». Поясним. Конечно, посланник властей был прекрасно осведомлен о деятельности двойника вождя мирового пролетариата, но солидный откат позволял Ильичу не беспокоиться – надежную крышу он получал. И не только. Власть и сама была неравнодушна к азартным играм, втайне мечтая обыграть Членина. К тому же у нее всегда водились денежки, все-таки служение государству в нашей стране – дело прибыльное, если поставить его на нужные рельсы. Такие клиенты, как Сергей, считаются самыми лакомыми, их называют жертвами. Несмотря на постоянные фиаско, жертвы получают удовольствие от самого процесса игры, всегда расплачиваются и обещают завязать, продолжая расставаться с деньгами дальше.

Играть решили в дурака. И каким-то непостижимым для Виктора, но совершенно очевидным для остальных образом уже через двадцать минут на кону оказались поставленными все его деньги (пять тысяч рублей) и фотоаппарат. Сергей положил против этого свою выручку за неделю – около пятидесяти тысяч деревянных. Примерно такая же сумма откуда-то взялась в саквояже добрячка Членина. Гэ’ндон играл в долг, подкрепив свое слово дорогостоящими часами. Регламент предполагал три партии на вылет, то есть оставшийся в дураках из борьбы выбывал. Пьяный Виктор находился в мало вменяемом состоянии. Сергей сосредоточенно думал, как всегда уверенный, что не проиграет. Ну, а Микки понял, что пора действовать, так как выводить Ильича на чистую воду уже нет смысла – с ментом у них, очевидно, договор, а ставки поднялись настолько, что партийная касса могла бы существенно пополниться.

Каково же было удивление Членина, когда в первой партии он четко зафиксировал «маяк» от пассажира в розовой рубашке: «Я свой, работаю под прикрытием, клиенты мои». Мало кто знает, но у профессиональных шулеров в ходу определенная система сигналов, понятных только своим. Если за столом оказываются работающие под разными легендами, незнакомые игроки, сигнал служит опознавательным знаком и сообщает, что коллегу трогать нельзя. Игроки объединяются, а выигрыш делится поровну. Для проверки Владимир Ильич сначала никак не отреагировал, но еще через полминуты получил два таких же настойчивых «маяка». Знать их мог только собрат по цеху или человек, которому каким-то образом стала известна эта азбука. В первом случае профессиональная этика требовала поделиться с коллегой, но потом все-таки объяснить, что вести себя подобным образом на чужой вотчине некрасиво. «Скорее всего, – размышлял Владимир Ильич, – имеет место второй случай, и Микки не игрок, а серьезный аферист, имеющий отношение к криминальному миру. Ссориться с таким человеком недальновидно, в лучшем случае поднимется ненужный шум, а в худшем – можно нажить серьезного врага. Гораздо выгодней поделиться и завести полезное знакомство». Дав ответный сигнал, Членин продолжил игру, гадая, кто же этот человек в розовой рубашке.

Дальше все пошло по накатанной схеме. В первой партии Членин с Гэ’ндоном в легкую вынесли фотографа. Оставшись в дураках, Виктор продолжал пялиться в карты, плохо воспринимая происходящее. Совместными усилиями творческого человека удалось водрузить на верхнюю полку, правда, уже без фотоаппарата и денег. Во второй партии опять же после определенного «маяка» был обыгран Гэ’ндон. В сердцах стукнув кулаком по столу, он быстро вышел из купе, дав понять Ильичу, что ждет его в тамбуре для разговора. В очередной раз объегорить мента не вызывало трудностей, и через несколько минут вопрос о победителе был решен. Сергей, красный как рак, проиграв нажитую неправедным трудом получку, вывалился из четырнадцатого купе, бормоча: «Не может быть, как же так, невозможно…».

А Владимир Ильич, спокойно сложив в саквояж часы, деньги и фотоаппарат, все с тем же видом простачка-пенсионера направился в тамбур.

– У меня к вам деловое предложение, не хотели бы вы, так сказать, расширить свой бизнес? – с места в карьер начал разговор Микки. – Понимаете, нам как никогда нужны такие люди.

– Кому это нам? – настороженно осведомился Ильич, протягивая Гэ’ндону часы и часть денег. – И что делать-то надо?

– Я представляю серьезную политическую силу, которая в скором времени полностью изменит к лучшему жизнь нашей многострадальной Родины, – Гэ’ндон принял часы, но деньги вернул, оставив себе только пару тысяч.

Членин недоуменно принял выигрыш обратно и приготовился слушать, хотя ему давно стало понятно, что дело он имеет не с очередным лохом и даже не с собратом по цеху. А с птицей куда более высокого полета.

– Видно, что вы придерживаетесь таких же взглядов на ситуацию в стране, как и наш лидер, Клим Елисеевич Моржовый. Познакомиться с ним вы сможете через пару дней. Долго расписывать нашу политику не буду, да и не получится, лучше пробегите пока глазами вот это.

Гэ’ндон достал статью, которую вчера читал перед сном. На титульном листе он быстро чиркнул номер своего мобильного. Членин внимательно принялся изучать полученное.

– Это часть политической программы и философских взглядов господина Моржового – председателя партии «Аскеты России». Предлагаю вам вступить в наши ряды, причем я сразу предложу Климу Елисеевичу утвердить вашу кандидатуру на место в ее политическом бюро. Вы будете пользоваться всеми привилегиями аскета (Владимир Ильич навострил уши). Но об этом позже, – улыбнулся Микки. – От вас потребуется переводить треть игровых доходов в партийную казну. В случае прихода к власти мы отдадим под ваше начало игорный бизнес и сектор культуры, если пожелаете. Сможете размахнуться!

Предложение поступило солидное, но это было не главное. Прочитанное глубоко запало в душу Владимира Ильича, каждое слово Клима отзывалось в его сердце ударом молота. Таково было обычное воздействие на людей главного аскета страны. Членин только и мечтал поскорее познакомиться с этим удивительным человеком. «Какая удача, – думал он, – рядовая «работа» в поезде обернулась встречей с единомышленниками, предлагающими выгодные условия сотрудничества».

– Здесь все – правда, потрясающе точно сказано, – констатировал Ильич. – Можно взять с собой?

– Статья ваша.

– Я и сам понимаю, что зарабатываю копейки дедовскими способами. Игровой бизнес давно переместился в виртуальное пространство, а каталы вроде меня доживают свой век. Но я не стою на месте, осваиваю интернет-технологии, ведь там миллионы долларов, а здесь тысячи рублей. Моя мечта – раскрутить в рунете полноценный покер-рум и провести несколько мировых турниров. Вот где развернемся!

– Ну что ж, Владимир Ильич, я в вас не ошибся. Кажется, Вязьма.

– Я выскочу здесь, чтобы не рисковать, до встречи в Москве!

– Звоните, уже сегодня я доложу о вас Климу!

Глядя вслед выпрыгивающему из вагона Членину, Гэ’ндон не сомневался – на одного аскета в некогда великой стране стало больше.

Клим Елисеевич Моржовый