Глава 2. Проснись и беги

– Вероника Озерова, девятнадцать лет, находится у нас на стационарном лечении с октября прошлого года, поступила с диагнозом реактивная депрессия вследствие сильного стресса, отмечалась суицидальная идеация и неоднократные случаи панических атак. После продолжительного курса лечения последние месяцы показывает положительную динамику, на сегодняшний момент идёт на поправку. По моему мнению, коллеги, причин для дальнейшего пребывания данной пациентки в стационаре нет, – закончив свою речь, молодой врач вернул читавший до этого листок к остальным документам.

Все, трое врачей в белых халатах, пытливо изучали рыжеволосую пациентку. Когда-то давно произойди такое, она непременно почувствовала бы себя не в своей тарелке, но сейчас ей было всё равно.

Первой заговорила женщина:

– Вероника, как ты себя чувствуешь?

Девушка, сидевшая до этого неподвижно, оторвала свои зелёные глаза от пола и посмотрела на неё.

– Немного устала, – ответ получился достаточно чёрствым, она мало говорила последнее время, похоже, губы начали забывать. – Не могу спать.

– Это от лекарств. Вскоре организм восстановиться, и всё придёт в норму.

Ника не стала возражать, хотя и знала, что не может спать совсем по другой причине. На протяжении многих месяцев её мучили кошмары, каждую ночь возвращая один и тот же сюжет, где её разрывала на части темнота, после чего она непременно билась в агонии, задыхаясь под толщей воды.

– Скажи, – продолжала женщина в белом, – что последнее ты помнишь до того, как оказалась здесь?

– Похороны… – несмело ответила Ника. Возникло ощущение, что воспоминания потянут за собой в сердце тоску, но сейчас она ничего не почувствовала. Всё вокруг будто бы происходило не с ней. Нити воспоминаний оказались оборванными, видимо, разум что-то заботливо вычеркнул навсегда из памяти.

– Ольга Станиславовна, девочка в порядке, – сказал пожилой седовласый врач. Из всех присутствующих Ника знала только его. Игорь Семенович тот человек, который заботился о ней всё это время. Он был врачом с большой буквы, пример для подражания. Только благодаря ему она смогла выкарабкаться из забытья.

Но женщина проигнорировала его слова и задала следующий вопрос:

– Момент, когда ты очнулась, когда начала воспринимать мир вокруг. Что тебе запомнилось ярче всего остального?

Ника размышляла совсем недолго и искренне произнесла ответ:

– Солнце…

Именно это отпечаталось в памяти. Ласковое весеннее солнце, которое она увидела будто впервые, когда её перевели в новую палату, где было окно. Тот самый момент, когда она увидела свет и жизнь там, за стеклом, почувствовала теплоту прикосновения к лицу его лучей, после былого заточения в бетонных стенах и её ночных кошмаров.

– Хорошо, – женщина-врач что-то пристально обдумывала. Другим оставалось лишь терпеливо ждать. Через несколько минут раздумий по взгляду было понятно, что она пришла к какому-то решению. – Есть кто-нибудь из родственников, что бы её забрали?

– Нет, – печально отозвался седовласый врач, – совсем никого.

Эти слова всё-таки тронули, казалось, уже атрофированные чувства Вероники, и всколыхнули память. Тот самый день, когда ей сообщили, что мамы больше нет. Материнское сердце не смогло выдержать всего, что выпало на её долю. Ника даже не смогла её похоронить, плененная своими снами. Её боль и страх помогали унять горсти таблеток. Доктора знают, как заглушить чувства, и даже рассудок. Вначале она была им благодарна, а потом уже забыла, что бывает как-то иначе.

– В больнице мест и так не хватает, здесь не приют, – заметно грубее произнесла женщина врач. – Готовьте к выписке. А сейчас отведите в палату.

Санитар, стоявший все это время позади Вероники, поспешил выполнить распоряжение своего руководителя. Девушка послушно встала и пошла вместе с ним в место, которое уже стало ей практически домом.

Оказавшись в палате, она, как всегда, подошла к окну, где на подоконнике в цветочном горшке росла орхидея. Это было истинным чудом. Старушка, Валентина Ивановна, которая трудилась здесь уборщицей, позаботилась о красоте в палате юной Ники. «Иначе забудешь вовсе, как красота-то выглядит! – говорила она.» Вероника была от всего сердца благодарна ей. Она часами могла смотреть, как солнечные утренние лучи играют на лепестках цветка. Она нежно погладила орхидею, будто та могла почувствовать ее прикосновения. Жизнь оставалась рядом несмотря на гнетущие стены, заточившие их обоих.

Дверь палаты вновь распахнулась, и в неё вошёл Игорь Семёнович.

– Все прошло неплохо, в целом, – сказал он, усаживаясь на стул рядом с кроватью.

– Меня выпишут? – спросила она, не отрывая глаз от цветка.

– Да, – он осторожно еле заметно кивнул, – мы же знали, что это рано или поздно случиться.

– Слишком сложно было в это поверить. И ведь вряд ли получиться убежать от собственных снов.

– Может, вдали от этих стен тебе станет легче.

– Куда мне идти? Я совсем одна, – она проговорила это без тени горечи. Это всего лишь слова о той, кем она теперь стала.

–Я как раз об этом и хотел поговорить, – в голосе Игоря Семеновича появились заботливые нотки, впрочем, как и всякий раз, когда он говорил с Вероникой. – Раз уж тебе некуда идти, ты можешь пожить у меня какое-то время. Дом-то большой для меня одного.

Отеческая забота доктора, который вернул ей разум, собрал буквально по кусочкам, всегда удивляла её. Да, на это были свои причины; он много рассказывал о том, как Ника похожа на его дочь, забрав которую его жена сбежала от психиатра-трудоголика искать счастья с другим. Он любил свою дочь больше жизни, но больше никогда её не видел. Пронеслась вереница пьяных лет и безобразной жизни, после которой он нашел спасение в работе. И встретил спустя столько лет девочку с тем же огнем в волосах и такими же зелеными глазами, как у его дочери. Он спас её из пучины забытья. Но заставить исчезнуть кошмары оказалось даже ему не под силу.

– Спасибо Вам, Игорь Семенович. Я с радостью, – она изобразила улыбку, хотя и понимала, что он-то знает, что у неё на душе сейчас пусто.

*******

Машина неспешно подъехала к главному входу психбольницы. Ника ждала на крыльце, держа в руках орхидею – единственное, что она решила забрать с собой из места своего длительного заточения, с которым она уже успела смириться. Она не знала сколько времени провела взаперти, блуждая между сном и явью, да и какое это имеет значение.

Едва выйдя из стен больницы, она тут же замерла, пытаясь надышаться свежим июньским воздухом. Она забыла этот вкус, долго не ощущая ничего кроме пота простыней и впитавшегося в стены запаха лекарств в её палате.

Воздух казался кристально чистым, настолько что голова начала кружиться, но Ника никак не могла насытиться этим моментом.

Машина остановилась рядом с ней, доктор немного подождал, давая время Нике придти в себя, после чего вышел к своей подопечной.

– Валентина Ивановна уговорила забрать? – спросил он, указав взглядом на цветок.

– Нет, я сама. Я к нему привыкла.

– Я надеюсь, что это не станет поводом для плохих воспоминаний?

– Я тоже надеюсь. Просто не хочу оставлять его здесь. Пусть, он тоже увидит что-то кроме моей палаты.

– Хорошо, – Игорь Семенович открыл дверь автомобиля, в которую тут же уселась Вероника, сам же через секунду занял место водителя. Ника с опаской смотрела сквозь стекло на свою тюрьму. – Ты больше никогда сюда не вернешься, – сказал он, – обещаю.

Она ничего не ответила, но эти слова много значили для неё, её взгляд скользнул прямо на дорогу впереди.

«Сюда я больше не вернусь», – мысленно проговорила она.

Но пока машина выезжала со двора больницы, Ника смертельно боялась проснуться, именно сейчас.

Они миновали несколько переулков и выехали на большую проезжую часть, по которой двигалось множество машин. Город за окном Нике был незнаком.

– Где мы? – она не могла понять почему этот вопрос совершенно не интересовал её раньше. Возможно, она просто не верила, что когда-нибудь выберется в мир.

Игорь Семенович встретил вопрос девушки добродушной улыбкой.

– Это Москва, моя дорогая. Самая что ни на есть столица.

Вероника с изумлением всматривалась в потоки машин, в громадные здания, она не видела ничего подобного прежде. Её маленький провинциальный город казался ей прибежищем покоя и тишины. Ей показалось сейчас очень страшным оказаться снаружи в гуще этой толпы людей, которые в безумной спешке торопились кто куда. Это походило на муравейник, в котором легко потеряться.

Доктор перехватил её взгляд и поспешил успокоить:

– Большие города многим не по душе.

– Их так много…

– Людей? О да, и постоянно приезжают новые. Все мечтают покорить мегаполис, искренне веря, что именно здесь можно добиться всего и стать кем угодно.

– А как на самом деле?

– Если человек пустышка, место не имеет никакого значения. Я, как ты помнишь, сам выбрался из маленькой деревушки. А теперь заслуженный работник медицины, – он улыбнулся, – но Москву полюбить так и не смог. Люблю знаешь ли уединение, природу. Поэтому готов тратить по полтора часа на дорогу до работы, лишь бы не стать частью этого муравейника. – Как ты себя чувствуешь?

– Голова болит, – устало ответила она.

– Это пройдет. Немного времени и ты придешь в норму, – он покопался в нагрудном кармане пиджака, и достав из него пластинку таблеток, протянул Веронике. – Это должно помочь. Положи под язык.

Ника послушно отправила одну из белых пилюль в рот, размышлять над тем, поможет это или нет, она давно разучилась. Врачам виднее, кто в чём нуждается.

Дальше они ехали уже молча. За окном размеренно тянулись меняющиеся пейзажи, город сменился старой разбитой дорогой, встречные автомобили попадались все реже, а солнце неумолимо тянулось за ними. Несколько раз Ника почти задремала, но, вздрагивая, пробуждалась от тряски машины, то и дело попадавшей в яму, шея ныла, разучившись держать усталую голову. Но Ника все же подумала о том, что лучше всю жизнь ехать неизвестно куда, чем провести еще хоть пять минут взаперти наедине со своими кошмарами.

Игорь Семенович внимательно следил за дорогой, то и дело бросая беспокойные взгляды на свою подопечную. Было видно, что его что-то тревожило, но вторгаться сейчас в душу своей названной дочери он не решался.

День клонился к закату. Автомобиль въехал на широкий мост, тянущийся через реку. Ника завороженно остановила взгляд на шедевре природы: солнце медленно и несмело опускалось за горизонт, рисуя лучами небывалой красоты розовые краски на небе и безмятежной глади воды.

Это был один из тех великолепных закатов, которые хотелось запомнить на всю жизнь.

– Мы можем остановиться? – робко задала вопрос Вероника, на который Игорь Семенович ответил доброй улыбкой. Похоже, его радовало, что разум его подопечной оживал, начиная различать прекрасное в окружающем мире.

– Я думаю, это отличная мысль…

Машина приняла чуть в сторону и буквально через секунду остановилась.

Ника вышла наружу, оставив свою орхидею в машине. Игорь Семенович вышел следом, но остался рядом с автомобилем, наблюдая за ней со стороны. Сейчас он чувствовал, что ей необходимо побыть одной, время лечит.

Девушка подошла к перилам, не сводя глаз с горизонта. Она видела такую красоту лишь однажды с той самой крыши, тогда она была с братом.

В оживающий разум прорастали, казалось, навсегда забытые чувства и воспоминания. Как сквозь асфальт к жизни пробивается природа, так же сейчас и в её мысли возвращались те, кто ушел.

Отец… брат… мама…

Тоска, надолго спрятанная в самый потаенный уголок её сердца, вновь зашевелилась. Летаргический сон её души окончен, спасительное забытье отступало, возвращая её в огромный недружелюбный мир, где она помнит все.

Розовые мягкие облака текли к горизонту, речная гладь была спокойна и невозмутима. Душа непременно запомнит этот момент, момент, когда она проснулась.

Внезапно что-то изменилось.

Ей в лицо ударил порыв холодного ветра, а от горизонта потянулись черные свинцовые тучи.

Страх из глубины сознания прорвался наружу, заставив её замереть на месте. Тучи тянулись слишком быстро, всего за минуту все вокруг было другим: воздух ледяными порывами пронизывал насквозь, темнота затянула все небо и, отражаясь на водной глади, создавала мрак по обе стороны от горизонта.

Ника обернулась в поисках Игоря Семеновича, но ни машины, ни его самого уже не было. Он исчез.

Откуда-то сверху сорвалась капля дождя, упав на её лицо, затем еще одна.

Ника в панике оглядывалась по сторонам в поисках доктора.

«Он ведь был здесь, он был здесь только что…»

Взгляд упал на асфальт под ногами, капли оставляли на поверхности кровавые следы. Ника потянула руку к своему лицу, коснувшись кожи, на пальцах отпечаталась кровь.

Время будто остановилось. К горлу резко подкатила тошнота, в глазах на мгновение потемнело. Она резко обернулась туда, откуда вела дорога на мост. Оттуда тянулась непроглядная темнота, поглощая собой все вокруг. Она почувствовала, неизвестно как, внутренним взором смогла дотянуться туда, где рождался мрак, тянувшийся все дальше и дальше. Там в победоносном марше шагала фигура человека в чёрном, позади которого будто плащ развивалась тьма. Едва она успела что-либо понять, темнота прошептала уже знакомый ей призыв: «Ника!»

Её кошмары просочились в реальность, обращая все надежды в прах. Страх, её вечный спутник, вновь оказался рядом, полностью подчиняя себе молодое девичье сердце. Черная пустота простиралась все ближе, будто прилив жадно поглощавший берег.

Адреналин пронзил тело судорогой, древнейший из инстинктов – жажда жизни – заставил её бежать. Она сорвалась с места, убегая прочь от мертвой темноты.

Ужас гнал её без оглядки, пробивая мурашками спину. Сердце бешено колотилось на пределе, готовое вот-вот разорваться. Тягучий воздух отмерял последние секунды.

Бежать, бежать, бежать…

Паника погнала её прочь… как можно дальше…

Она сбросила туфли, всецело отдаваясь бегу. Ноги месили слезы кровавого дождя на асфальте. Больничная пижама пропиталась красным насквозь. В голове пульсировала единственная мысль: «Этого не может быть!»

В какой-то момент она поверила, что ей удастся сбежать.

Внезапно на асфальте перед ней отражаясь мелькнул свет, Ника заставила себя обернуться, но глаза тут же зажмурились, попав под лучи фар несущегося на неё автомобиля. В этот же момент нога подвернулась, потянув вниз все тело. Девушка рухнула на землю. В последний момент машина под визг тормозов резко описала дугу, проносясь мимо тела на асфальте, этот маневр крутанул автомобиль, снося с дороги на обочину.

Боль в ноге не позволяла встать, она начала ползти. Руки подтягивали тело в тщетной попытке сбежать…

«Тебе не уйти! – проговорило ей отчаяние в кромешной тишине её сознания,– это конец.» Она разрыдалась осознав, что все, что остается ждать – когда темнота поглотит и её.

Внезапно впереди замаячил слабый луч света. Ника замерла, смахнув застилавшие глаза слезы. Фигура двигалась к ней, освещая фонариком себе путь. Девушка вжалась в землю не зная, что будет дальше. Что ждать от этого призрака: помощи или смерти? Страх комом застрял в горле. Фигура приближалась. В какой-то момент Нике показалось, что это все дурной сон, именно тогда луч света остановился на ней. Мгновение человек видимо размышлял о чем-то, глядя на беспомощную девушку. Он отвел луч фонарика в сторону и склонился над Вероникой. В глазах плясали размазанные пятна света, лица человека было не разобрать.

– Что случилось? – голос был мужской, явно потрясенный тем, что увидел.

Она потянулась к нему, сейчас он был единственным человеком, который может её спасти от этого кошмара.

– Помоги, – почти прохрипела она, – забери меня отсюда.

Незнакомец растеряно посмотрел на неё, всю трясущуюся от страха, с глазами полными ужаса. Он торопливо закивал головой.

– Конечно, конечно. Я помогу.