Женский звонкий голос, раздавшийся из хижины, окликнул псов. Навстречу юноше вышла девушка-пастушка и отогнала тотчас собак. Повелительным жестом она пригласила сборщика орехов к тёплому очагу, к разогретой трапезе. Эллин объяснил, что заблудился в долине, двигаясь из орехового леса в сторону полиса, и подсел ближе к согревающему огню. Картина в хижине была чудесная. Пламя, вспыхивая, изредка забрасывало за черту круга мелкие угольки. Кончик огня дрожал и замирал, упираясь в темноту. Тонкий язык света лизал голую слоистую кору старой лозы винограда и разом исчезал. Длинные и острые тени, врываясь на мгновенье в хижину, добегали до самых огоньков. Мрак боролся со светом.

Собаки еще долго не могли примириться с присутствием незнакомого человека. Сонливо щурясь и косясь на огонь, изредка рычали и скалились с серьёзным видом собственного достоинства. Девушка остановилась здесь на ночлег с целью продолжения следующим днём выпаса большого стада овец и коз среди обильного луга. Это была стройная эллинка, с красивыми и выразительными чертами лица, кудрявыми угольно-тёмными волосами, карими глазами и постоянной полувесёлой, полупренебрежительной улыбкой. Судя по одежде и манере поведения, она принадлежала к не самой бедной семье и выехала в поле не по нужде, а более от скуки.

Небольшой котелок с кашей стоял перед огнём. Рядом лежали несколько свежих лепёшек, головка копчённого сыра и жареная рыбёшка. Девушка села напротив юноши и начала тыкать щепкой, поправляя топливо в очаге. Понемногу они разговорились.

– Как угораздило тебя в столь безлунную ночь дойти до дальнего стана? – начала юная пастушка.

– Я заблудился и был вынужден искать ночлег, – ответил мальчик из полиса.

– Ничего интересного не пришлось встретить тебе по пути?

– Моё ночное путешествие, с полными заплечными мешками, прошло легко. День был прекрасным, а ночь – безветренной и спокойной.

– Говорят, в рощах этой долины, в ручьях у дальнего стана обитают духи и мифические существа.

Неожиданно вдали от хижины, со стороны тростника, опоясывающего водоём, послышался протяжный вой, второй, третий.

– Что ты знаешь о них? – испуганно вымолвил юноша.

– Старые пастухи рассказывали, будто бы здесь обитают гарпии, дочери морского божества Тавманта и океаниды Электры. Их имена связаны со стихиями и мраком, которые способны похищать и хватать. Гарпии способны и иным образом досаждать людям, налетая внезапно, как ветер, и так же непредсказуемо исчезая. Они напоминают сипов с женскими лицами и длинными распущенными волосами. Гарпии неуязвимы и зловонны. Вечно терзаемые голодом, который они не могут утолить, чудовища спускаются с гор и пожирают всё вокруг. Они отнимают пищу у заблудившегося путника или торговца во время долгого странствия, пока тот не погибнет с голода.

– Оставь эти суеверия. Старики любят выдумывать мифы.

Вдруг со стороны зарослей камыша, тростника и рогоза послышался громкий и протяжный вой, напоминающий крик цапли и вороны одновременно. Казалось, что он доносился из подземного царства Аида, настолько он был зловещ. Крик, перешедший в завывание, долго не прекращался и начал отдаваться эхом по вершинам прилегающих к долине холмов. Собеседники не на шутку испугались, прижались друг к другу, усевшись ближе к потухающему очагу. Молодая луна слабо освещала заросли тростника. Крик затих, и над ним взлетело вверх большое и взъерошенное пятно. Пролетев небольшой участок над камышами, пятно село обратно. Шло время, но пятно не подавало признаков существования. Становилось совсем жутко.

Так же внезапно, как и в первый раз, пятно поднялось из камыша и направилось в сторону хижины. Юноша схватил оставшуюся в очаге лозу, но она не понадобилась. Мимо пастушьего стана пролетела обыкновенная птица выпь.

Громко выдохнув, эллин вышел к месту для хранения дров. Быстро набрав несколько штук наиболее подсохшей лозы и валежника, он моментально вернулся в более безопасное место. В свою очередь, девушка не была столь испугана, либо не подавала вида, а, наоборот, продолжила свой рассказ.

– Быть может, никаких гарпий здесь действительно нет, но ходят слухи, что двуглавый пёс, великан Орф, охраняет коров Гериона именно в этой долине. Орф не так знаменит, как его младший брат Цербер, потому известно о нём крайне мало, а сведения весьма противоречивы. Некоторые очевидцы сообщают, что у Орфа, кроме двух голов, еще хвост в виде змеи.

– Вот это и впрямь бред. Всем известно, что Орфа давно убили герои с Олимпа, – уверенно возразил юноша, перепугавшийся как никогда.

В этот миг с холма донеслись душераздирающие вопли. Будто бы огромная стая мелких собак одновременно собралась в одном небольшом урочище. Сборщик орехов встрепенулся и прижался к девушке, но та была невозмутима. Две белые собаки моментально отреагировали на непрошенных гостей и смело прогнали их.

– Не бойся, это стая шакалов, – успокоила эллинка. – Ты прав, никакого Орфа в этой долине нет.

– А ты не боишься за своё стадо коз и овец?

– Нет, их охраняет местный грациозный и стремительный крылатый конь, или пегас. Днём и ночью он оберегает добродушных тварей. Ударом копыта может заставить бить ключом чистую и прохладную воду. Самых удачливых и беззлобных путников он подпускает совсем близко, но поймать пегаса не удавалось никому. В последний миг, когда кажется, что чуть-чуть – и ты дотронешься до него, неукротимое создание взмахивало крыльями и уносилось за облака. Ни один эллин не смог оседлать чудесного скакуна.

– А ты видела его?

– Нет. Я не сильно верю в эти мифы, – девушка иронично улыбнулась, подмигнула юноше и вновь подкинула дрова в огонь.

В этот момент месяц наконец-то взошёл. Собеседникам тяжело было его заметить: так он был узок и мал. Склонились к тёмному краю земли многие звёзды, еще недавно высоко стоявшие на небе. Всё начало просыпаться после неподвижного и крепкого предрассветного сна. Природа совершенно затихла кругом, как обыкновенно затихает естество ближе к утру.

Новый день зачинался, и свежая струя света пробежала по лицам собирателя орехов и пастушки. Ещё нигде толком не румянилась заря, но уже заиграли новые краски на востоке. Бледно-серое небо светлело, звёзды то мигали слабым светом, то исчезали. Кое-где стали раздаваться живые и приятные звуки, покрылась росой трава, поднялся легкий туман. Ранний ветерок начал порхать и бродить над долиной. Только к утру, обессилившие и замолкшие, юноша и девушка заснули у потухшего очага, охраняемые духами и мифическими существами Боспорского царства.

Много чудесного и необъяснимого можно повидать в лесах и долинах Причерноморья и Предкавказья. Вопрос только в том, какие силы встретит странник на своём пути: добрые или злые. Всё зависит от его помыслов и цели путешествия.

~~~

МЫС ЖЕЛЕЗНЫЙ РОГ

Волны одна за другой разбивались о берега крупного мыса Кишла, развернувшегося средь Понта Эвксинского на несколько сотен метров. Берега мыса были обрывистые и очень высокие, напоминающие мореплавателю, близко подошедшему к прибрежной кромке, трапецию. Геологические процессы сложили мыс горными породами из глинистых отложений с прослоями песков, ракушечников и алевролитов. Небольшие пропластки полупрозрачного гипса придавали необычный вид выступу земли, значительно отличающий его от соседних, менее крупных мысов. Главной особенностью мыса Кишла следовало считать бурые железняки в его ядре, скрепленные железистым цементом.

Издавна в окрестностях мыса началась добыча строительного песка и глины. На мелководье с морского дна рабочие поднимали обломки железной руды. В пляжевых песках ежедневно находили гранат, рыхлую охру для красителей, железный фосфат и редкие полудрагоценные камни с прожилками рутила и циркона. На всей территории мыса естественная растительность была уничтоженная хозяйственными работами.

Добычу строительного сырья и руды возглавлял трудолюбивый эллин Парамонас. Делом всей его жизни было расширение шахт, отсев пустой породы, измельчение камня в щебень и всё остальное, что связано с целью землекопа. Нельзя было сказать, что он отличался алчностью. Семь дней в неделю он не жалел себя и своих рабочих ни на минуту в погоне за новым и новым секстарием песка и глины для обжига кирпичей в Фанагории.

Глухо гоготали кирки и вагонетки на ручной тяге в логове главной шахты на мысе Кишла. Стадий за стадием в течение дня проходили облитые едким, грязным потом полуголые меоты и киммерийцы, нанятые Парамонасом. Бурый железняк с гулом нехотя откалывался со стен отвесной горы и падал с грохотом и брызгами в пучину Понта. Мыс весь дрожал от натиска человеческих рук, но не поддавался его желанию сковать земную кору в цепи, а затем отломить огромный валун желанной руды. Казалось, что сам Гефест не смог бы одолеть мыс Кишла.

В Фанагории дома у Парамонса была любимая семья – жена и две дочери Талия и Юмелия. Редко видел их Парамонас, занятый своей мечтой – разбить рудоносное ядро мыса. Роскошный дом в самом центре полиса, обширный сад, любимые собаки и кошки, прислуга, педагоги-мыслители из самой Эллады – все вокруг баловали детей. С грустью проводили вечера Талия и Юмелия, ожидая в очередной раз приезда отца. Парамонас часто обещал взять дочерей в путешествие в Пантикапей или Гермонассу, но уезжал к мысу Кишла на месяц и более, где по сантиметру раскалывал его на мелкие породы. Ссоры и обида начали царствовать в семье эллина.

В один пасмурный день Парамонас решил окончательно уничтожить злосчастный мыс, вырвать из его оболочки железистую начинку, столь ценную на рынках Пелопоннеса. Накануне праздника Дионисии в конце декабря засел Парамонас за расчёты и чертежи. По его идее все рабочие в едином порыве должны вбить кирки в середину трапеции Кишлы. Таким образом, мыс обрушился бы в очередной раз в мелководье, но не крупинками пород, а всей громадиной. Не беспокоила Парамонаса судьба наёмных меотов и киммерийцев, которые могли погибнуть под глыбами твёрдой руды.

Прознал об этом плане Парамонаса его главный помощник – инженер Солон – и решил одновременно нарушить ужасный замысел и сблизить мать и отца юных красавиц Талии и Юмелии. За день до празднования Дионисии Солон втайне привез всю семью Парамонаса в небольшой домик близ дороги к шахте и мысу. Жена приготовила для любимого мужа жареного гуся, фаршированного яблоками, сазана и судака из Меотиды, благоухающие каши из круп Боспора и, главное, виноградный сок и молодое вино – символ праздника Дионисии.

Вернулись с работ уставшие работники и Парамонас, одолеваемый мыслями о завтрашнем разрушении Кишлы. Голодные и уставшие люди вошли в комнату и были поражены. Стол ломился от яств. Вспомнили жители Боспора о конце декабря, и праздник начался. Девочки обнимали и целовали отца. Талия цвела от радости, а Юмелия, подобно мелодии арфы, наполняла комнату умиротворением и спокойствием. Мудрый Солон обратился к Парамонасу:

– Друг мой, оглянись вокруг. Посмотри на лица верных рабочих, любящей жены и игривые глазки дочерей. Ты ещё считаешь нужным разрушить мыс для желанного металла столь зверским способом?

– Нет, Солон. Ты, как и прежде, оказался прав. Впредь мы будем брать лишь глину и песок близ мыса Кишла. Брать в том количестве, которого хватает на обжиг кирпичей, строительства домов и крепости семей в Фанагории и Боспоре.

– Мыс Кишла может быть свободен от наших оков?

– Да, разумнейший Солон. Теперь, я полагаю, следует называть этот мыс – Железный Рог. Он боднул меня в правильном направлении к жене и дочерям, показав всю горечь боли и обид от моего непонимания. Его железистая основа тверда и неразрушима, как моя дружба с тобой и любовь к семье.

Парамонас обнял Солона, выпил с ним молодого вина и ещё раз поздравил всех с праздником Дионисии. С этого дня постоянными спутницами в жизни семьи эллина стали богини Харита и Эйрена – Обаяние и Мир.

Поныне от Таманского полуострова отходит массив земли, вдающийся вгладь Чёрного моря, именуемый мыс Железный Рог. Давно исчезли на нем шахты и цепи рудоискателей. Ровная площадка мыса, поросшая виноградом, является прекрасным местом отдыха для любящих пар и семей с детьми, приезжающих сюда, дабы полюбоваться неописуемо красивым закатом на Тамани.

~~~

НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЕ СОБЕСЕДНИКИ

Яркое солнце ранней осени возвышалось над горизонтом в безоблачный день той прекрасной поры, что звалась в Боспорском царстве «вторым летом», лучшим сезоном для торговли и окончания всех насущных дел. Землепашцы заканчивали работы в полях, пастухи подсчитывали поголовье скота, виноделы собирали последний урожай. Дни стояли чудесные и спокойные, когда никому и не верилось, что завершилась изнуряющая летняя жара. Море по-прежнему притягивало купающуюся ребятню, отдавая свое тепло человеку. На лугах и по лесным дубравам лёгкие дуновения ветра расслабляли путника, который с вершины холма или горного уступа с любопытством вглядывался в необъятную даль погожего осеннего пейзажа.

Осень обнимала природу, неспешно взяв в руки кисти и холст, чтобы с трепетом художника начать раскрашивать поникшую растительность в пёстрые цвета. Никогда излучина реки, впадающей в море близ полиса, не выглядела так трогательно и восхитительно, как ранней осенью. Первые дни после лета начали роспись леса, сначала покидав позолоту на верхушки деревьев, прибавив оттенки кустам, придавая им яркое разноцветье. Размеренными шагами подходила осень.

Два соседа, два пожилых эллина часто прогуливались по любимой тропе вдоль берега моря, не спеша беседуя друг с другом. Один из них всю жизнь бороздил просторы Понта Эвксинского и Меотиды в поисках рыбных мест. Ставрида и кефаль, анчоус и сельдь в изобилии попадали в сети его команды. Особенно ценным был лов серебристой колючей акулы, или катрана, из которого жены рыбаков делали разнообразные блюда от супов до вяленого балыка. Чаще всего его находили в умеренно теплых водах на глубине до 250 м. Катран достигал в длину не более полутора метров и имел обтекаемое тело, быстро уходящее от рыболовецких сетей. Длинные и стройные плавники катранов позволяли им с лёгкостью рассекать воду и плыть с большой скоростью. Но даже такая юркая и быстрая рыба не уходила от умелого рыбака, с наслаждением рассказывающего о своих былых заслугах старому другу.

Второй изготовлял терракотовые изделия по древним рецептам Эллады и продавал их богачам, особенно их дочерям. Тонкие фигурки Афины и утончённые статуэтки Аполлона пользовались успехом среди обеспеченного населения полиса. Керамика из цветной глины, которая имела пористое строение, приобретала в умелых руках при обжиге красно-коричневый, чёрный или кремовый цвета. Традиционно терракотовые статуэтки он не покрывал глазурью. Когда заказчиков на дорогостоящие сувениры становилось меньше, трудолюбивый эллин-домосед выполнял детали рельефа в архитектуре массивных сооружений полиса, облицовочных плит, печных изразцов или черепиц. Многие дни он провёл у гончарного станка, выполняя самые сложные задания, но всегда размышлял о вершине мастерства, уподоблении умению лепщиков из города Танагра в Беотии, чьи мужские фигурки персонажей комедии Менандра считались эталоном.

В один из описанных выше великолепных дней первых декад осени с моря подул легкий ветерок, порывы стали крепчать, становилось достаточно свежо. По-летнему просто были одеты собеседники. Крепкий южный ветер с моря заставил их съёжиться. Эллины переглянулись, но ветер, возникший неожиданно, так же быстро затих.

– Неспроста в эти солнечные, порой жаркие дни, дует уже крепкий и прохладный ветер, – заметил бывалый моряк. – Мне кажется, что на днях пройдут обильные осадки, и у нас несколько дней не получится пройтись вдоль полосы прибоя.

– Не могу согласиться с вами, милейший друг, – возразил второй эллин, всю жизнь проведший в творческом поиске идеальной фигурки божества. – Лето пока не покинуло нас, солнечные дни ещё многие и многие разы будут сопутствовать нашим прогулкам и содержательным беседам.

– Быть может, быть может, но наблюдения за погодой подсказывают мне…

Снова поднялся пронизывающий шквал ветра с моря, и пожилые эллины поспешили к своим домам. Совсем скоро, через несколько дней, небо со стороны моря начало сереть. На горизонте стройными рядами возникли кучевые и кучево-дождевые облака. Прежде яркие, лучи солнца с трудом пробивались через могучую толщу туч, набравших свою силу благодаря испарениям с Понта Эвксинского. Очередной порыв ветра, холодные и пронизывающие дуновения стихии, дыхание бога морей Посейдона направили ветви деревьев в одну сторону подобно флагу причалившего судна. Вдоль прибрежной полосы полиса разразился шторм. Ливень редко стихал в течение дня, сменяясь кратковременными обложными и моросящими осадками. От былой летней жары и игривого настроения не осталось и следа. Осень, кудесница лесного разноцветья, стала занимать положенное ей по времени место. Старый и наблюдательный рыбак оказался прав в возникшем споре, а домосед и мастер по терракотовым фигуркам остался не у дел в своих спорах о приметах природы.

Температура понижалась не резко, а постепенно. Ночи становились прохладными, солнечные умеренные дни сменялись дождливыми с проблесками солнца. Временами, в отсутствие светила, дул холодный ветер, но перепады погоды с теплой на холодную стали заметней. Опали пожелтевшие листья, ознаменовав окончание славной поры теплых деньков – «второго лета».

Однажды коротким зимним днём, когда солнце слабо поднялось над горизонтом и у бога Гелиоса почти не возникло работы, два пожилых эллина вновь прогуливались вдоль прибоя и спокойно беседовали, не вспоминая о прежнем споре. Начало короткого дня быстро перетекало к стужённой ночи с периодическими сильными порывами леденящего ветра. Ненадолго установилась яркая безоблачная погода. В эти минуты светило не начало ласкать, но щеки и нос приятно согрелись в отличие от предыдущих пасмурных дней.

– Зима ещё не закончилась, даже весной будут сильные ветра, но я уверен, что в последний месяц зимы обязательно наступит оттепель, – вставил реплику в диалог эллин-рыбак, после продолжительной паузы.

– Не могу с вами согласиться, – медлительно продолжил эллин-лепщик. – Зима должна быть прохладной, весна теплой, а лето жарким. В природе все закономерно. В прошлый раз вам я не поверил, но сейчас опираюсь в своих доводах на законы естества.

– Почему бы и нет, почему бы и нет, но помню во время плавания к берегам Тавриды…

Яркие лучи солнца на миг ослепили говорящего. Пожилые собеседники направились к затенённому холмом урочищу у морского берега.

Прогноз оправдал себя. Прежние зимние шквалы и вьюги затихли. Сильный ветер, прежде менявший направление поминутно и мелким снежным порошком норовящий добраться до лица, не беспокоил эллинов. Сквозь небольшие пушистые перистые облака все чаще и чаще проникал ясный солнечный свет. Солнце теперь дольше стояло над горизонтом. На вербах местами пробивались мягкие и нежные почки – прелестный признак скорой весны. Холодная погода сменялась первыми оттепелями, как и предвещал наблюдательный эллин.

Долгие ночи прошли, грянуло долгожданное весеннее равноденствие. Грязные лужи то тут, то там мешали продлить традиционные прогулки пожилых эллинов. Неожиданные ветра не один раз напоминали, что зима хоть и ослабла, но не сдалась. Уже яркое весеннее солнце успокаивало стихию и согревало своими лучами остывший воздух. Температура ещё часто понижалась до отрицательных показателей в ночные и утренние часы, но днём значительно повышалась. В такой погожий день ближе к вечеру пожилые эллины вновь вышли на прогулку к любимому прибою.