– В принципе ты прав, но здесь, в Улье, все запутано, и такая правота не всегда работает. Доходит до того, что откровенные секты объявляют себя великими научными учреждениями, иногда даже подражают институту во всем, включая название. Но настоящий институт у нас всего один, просто институт, с маленькой буквы, так же, как солнце Улья, а все остальное – даже не его клоны, а примитивные подделки, не имеющие к нему отношения. Вроде Института Постижения Сути Стикса и его так называемых сотрудников – инпостеров, или просто ипсов. Название, на первый взгляд, не сильно отдает мракобесием, а по сути та еще секта, от науки там ноль, а все замешанные – конченые живодеры. Они там опыты над людьми проводят, причем такие, что даже внешникам тошно становится. Внешники вроде бы крышуют инпостеров, а те взамен работают на них. Проводят исследования, которые заказывают ученые внешников, тем ведь приходится думать о стерильности и мерах безопасности, а это ограничивает.

– Я так понимаю, что эти ипсы по сути – муры.

– В принципе мы их валим так же, как муров, суть и правда одна, но вообще-то они отличаются. Муры – это в основном совсем уж тупое быдло, умничать – это не для них, а ипсы любят строить из себя великих ученых, хотя сами у внешников на положении младшего лагерного персонала, набранного из зэков. Думаю, когда нацисты людей в концлагерях на опыты пускали, там тоже таких помощников хватало.

– Ладно, о хигтерах ты узнал у институтских. И что дальше?

– А дальше никто ничего полезного не сказал. Они вроде бы изучали это явление по отдельным случаям, есть база, но база мизерная, статистика по ней ни о чем. Хигтером у них называют любого новичка, который успел принять жемчуг до активации дара Улья. Единственный тонкий момент – принять желательно в первый или второй день, уже на третий рискуешь опоздать, но, скорее всего, сработает, а вот на четвертый – шансов почти нет. То есть станешь хигтером только по названию, а по факту вряд ли будешь серьезно отличаться от основной массы иммунных. В общем, на срок многое завязано, один час разницы приема может привести к разным последствиям. С тобой, как я понимаю, все однозначно – это случилось в первый день, то есть ты натуральный хигтер. С твоей Дианой – не знаю.

– Скорее всего, она тоже поторопилась со своим белым шариком. Это я в том смысле, что Диана вписывается в твои сроки.

– Я понял. Значит, вы оба одного поля ягоды, хотя ее случай, возможно, интереснее твоего. Не факт, что в базе институтских найдется что-то похожее, белая жемчужина, как ни крути, самая серьезная тема. Если, конечно, не брать жемчужину Бога, но это, скорее всего, сказка. Хотя, конечно, как знать, тут сказки любят становиться былью. Ладно, извини, отвлекся. В общем, с хигтерами все неоднозначно и непредсказуемо. Одно у них почти всегда совпадает – их дар сразу после активации развит заметно выше, чем изначальный дар обычного иммунного. Иногда умение получает дополнительный сильный эффект или несколько эффектов. Институтские рассказывали историю хигтера, который получил дар видения в полной темноте, но видел недалеко и смутно. Затем контрастность резко повысилась, хотя до дневного зрения картинка все равно недотягивала. Спустя какое-то время в его поле зрения начали подсвечиваться тепловые аномалии.

– Человек-тепловизор?

– Вроде того. Прошло еще немного времени, и он начал засекать тепловые аномалии за любыми преградами. Затем дар развился до состояния, когда он начал легко отличать аномалии биологического происхождения от всех прочих. А потом он научился различать ментат-метки на большом расстоянии за любыми преградами. Представляешь, что это значит?

– Ищейка, от которой нигде не скрыться.

– Вот-вот. Его начали ценить выше, чем самого крутого сенса, закрыться от таких глаз не могли ни твари, ни иммунные, ни внешники, и его новое зрение доставало на пару километров до любого, никакая защита не спасала. Такая вот эволюция изначально ничем не примечательного умения.

– А что с ним дальше стало?

– Дальше он выпал из поля зрения институтских, информации нет. Возможно, погиб.

– Ну да, в Улье такое случается.

– Ага, верно подмечено. Как видишь, плюсы у хигтеров есть, но и без минусов не обошлось. У многих хигтеров дар как бы застывает, то есть вообще не развивается. Какой получили изначально, таким и остается.

– Это и меня касается?

– Не перебивай. Такая же ерунда с получением очередного дара. Хоть время выжидай, хоть жемчуг горстями лопай, а он все равно не проявляется.

– Жемчуг горстями есть нельзя, даже пара одновременно принятых жемчужин тебя прикончит.

– Я образно выразился.

– Ко мне можно отнести и то, и другое: то ли у меня дар застыл, то ли развивается хитро.

– Ну да, все верно. Больше ничего полезного из институтских выжать не удалось. Если и есть что-то еще, они это чужим не выдают, хрен узнаешь, строго там, тоже своего рода секта, только на науке повернутая. Наводил справки среди знахарей, они тоже ничем не помогли. Но не делай такие страшные глаза, я бы не стал отнимать твое драгоценное время, не будь у меня полезной информации.

– Ну так мог бы с нее и начать.

– Все, что я рассказал до этого, тебе тоже полезно узнать.

– Не спорю. Но давай уже, не тяни резину, времени и правда немного, мне еще кота найти надо.

– Он все еще с тобой?

– Да привязался ко мне, как собака, куда же я его дену?

– Прикольная зверюга.

– Давай ближе к теме.

– В общем, так – тебе нужен знахарь.

– Ну так я его уже нашел.

– Нет, ты не понял. Знахарь тебе нужен не первый попавшийся, не такой, как я или Грета, а самый крутой. Такой, круче которого не найти. Легендарный знахарь.

– И где мне его взять?

– Вот это хороший вопрос. В нашем регионе Улья вроде бы один легендарный знахарь имеется. Но о нем никто ничего не слышал вот уже несколько лет. Сведения, что кто-то видел его пару месяцев назад за Песочными Часами, недостоверные, а все прочие намеки бесполезные, потому что относятся к покрытым мхом временам. То есть он мог куда-нибудь перебраться или погибнуть. В последнее верится слабо, потому что убить легендарного знахаря – целое событие. Понимаешь, это уже не совсем человек. Зараженные эволюционируют, но и нас это тоже касается. Столкнешься с теми, кто прожил здесь хотя бы лет двадцать, заметишь отличия. Вот и его это коснулось, он в Улье уже полвека или больше, тебе даже не снились возможности такого знахаря. О его смерти должны были пойти новости, но по всем каналам тишина полная, а уж мимо меня такое не пройдет, как-никак коллеги. Не верю, что он мог пропасть так, чтобы об этом никто не узнал. Не человек, а почти бог, его дар знахаря дорос до таких высот, что он мог поднимать из мертвых.

– Так не бывает.

– Бывает, Карат, в Улье и не такое бывает. Слышал легенду о знахаре, который мог раз в год, а может, в месяц делать любого новичка иммунным?

– Я много разных сказок успел наслушаться.

– Это не сказка, это реально работа легендарного знахаря. Просто так знахаря легендарным называть не станут, такие и правда способны устраивать чудеса. Ладно, пусть это будет не божество, а просто великий пророк. Тебя такой вариант устроит?

– Истории об оживлении парней с оторванными головами я тоже слышал. Как-то не верится…

– Не уверен, что пришивание башки по силам легендарному, но однажды такой знахарь вернул к жизни утопленника, пролежавшего на дне реки больше часа в теплой воде. Это известный случай, даже у институтских задокументирован.

– Ну в такое, пусть и с трудом, я поверить еще смогу. Ты считаешь, что лишь знахарь-легенда поможет мне разобраться в проблемах с даром?

– Если не он, то кто? Тебе обязательно надо с таким пообщаться.

– Я только за, но так и не понял, где мне искать этого великого корифея знахарского искусства.

– Хорошо сказал. И вот тут, к сожалению, я тебе не помощник. Я ведь простой знахарь, а не сыщик, а Силур выпал из нашей компании еще до того, как исчез окончательно. Мы все индивидуалисты, но он в этом любого переплюнет.

– Значит, я должен найти знахаря по прозвищу Силур?

– Да, в последний раз его звали Силуром. Достоверно известно, что он засветился неподалеку от Озерска – одного из самых известных стабов нашего региона. То есть группировки стабов.

– Ну да, известный, о нем даже я слышал.

– Сведения об этом случае не такие уж и достоверные, и вообще, это было года четыре назад, если не больше. Но в сравнении с остальными случаями этот выглядит правдиво.

– Ты даже точную дату не знаешь?

– Здесь что четыре года, что пять – почти вечность. Это же Улей.

– Если я продолжу употреблять горошины и жемчуг, это добро будет пропадать впустую?

Чтец пожал плечами:

– На такой вопрос тебе никто не ответит. Разве что Силур и люди вроде него, или институтские захотят помочь, или килдинги поделятся секретами.

– Килдинги могут знать такие тонкости? Ведь это просто сектанты.

– Вообще-то это самая опасная секта, и самой опасной ее назначили не просто так. У них большие возможности, они сила, с которой приходится считаться, и они тут уже неизвестно сколько лет промышляют, чуть ли не вечность. Говорят, первые килдинги – это египетские или даже вавилонские жрецы, попавшие в Улей, хотя, думаю, это они сами о себе такие слухи распустили вроде рекламы. Но даже институтские признают, что те, возможно, сохранили самые первые знания. То есть помнят времена, когда здесь все только-только завертелось. В общем, не факт, что с ними кто-то сможет сравниться в объеме знаний об Улье. Килдинги – самая старая и самая непонятная секта. Я слышал о них разное, в том числе настолько противоречивое, что в голове не укладывается. Никто даже приблизительно не скажет, когда именно она появилась. И все это время они собирали информацию, которой ни с кем не делились. Они и сейчас это делают, у институтских любимая тема – искать их агентов среди своих людей. Шпионят ловко.

– Сомневаюсь, что килдинги захотят мне помочь.

– Да я и сам в такое не верю, просто упомянул их как некий источник, в котором, не исключено, можно найти ответы по твоему случаю.

– Понял: или Силур; или институт; или килдинги. Кто-то из них может знать то, что мне нужно, а может, и все сразу.

– Необязательно Силур, есть и другие знахари вроде него. Но они или бесконечно далеко отсюда, или сгинули, как он, только пораньше. Высшие знахари – редкость, в том числе и потому, что у них почему-то принято исчезать.

– Тебе это не кажется странным?

– Я пока над этим не задумываюсь. Доживу до их уровня, сам все узнаю. Это моя стратегическая цель, мне идти до нее еще очень долго, торопиться некуда.

* * *

Кот будто под землю провалился. Карат прошелся по всем перспективным местам, где серый регулярно показывался, но не нашел ни Гранда, ни тех, кто его недавно видели. Даже промелькнула нехорошая мысль, что полосатый друг ухитрился дать дуба после ночного взрыва на почве стресса, но тут же ее отбросил – не настолько он слабонервный. Успел рассмотреть, как хвостатый бодро улепетывал в направлении двери, а там для него устроен прикрытый подвижной крышкой лаз. Когда съехал из казармы снабженцев, специально присматривал жилье, оборудованное для проживания домашних животных.

Вид у кота в тот момент был не сказать, что сильно перепуганный. Бывало хуже, и всегда переносил это нормально.

А между тем до отъезда оставалось всего ничего. Маловероятно, что Финн, Смит и прочие будут в восторге, узнав, что объект беспредельной охоты остался в городе только из-за того, что не сумел разыскать своего кота.

Бросить Гранда – немыслимо. Он пусть и кот, но кот необычный и, по сути, верный друг и член семьи. Уже столько раз выручал Карата – трудно вспомнить. Взять хотя бы случай этой ночью: ведь не появись серый вовремя, Карат бы так и сидел, беспечно потягивая пивко в компании Юпсика до момента прилета гранаты, предназначенной для уничтожения начинки фортификационных сооружений. Выжечь в один миг скромную квартиру – для такой хреновины вообще не вопрос.

Ну и где прикажете его теперь искать?

– Вы, случайно, не этого красавца разыскиваете? – негромко спросил ничем не примечательный мужчина, в одиночестве сидевший на длинной лавочке.

Карат видел лишь его голову, все остальное скрывали кусты, вымахавшие по обе стороны аллеи. Невысокие, но густые ветки усеяны мелкими белыми соцветиями, источавшими приторный аромат. Сидеть возле таких не всякому понравится, поэтому уголок тихий, людей поблизости не видать, сразу подумалось, что в сложившихся обстоятельствах от общения с незнакомцами следует уклоняться всеми возможными способами.

Все так, но Карат не заметил ни малейшего намека на угрозу и к тому же был зациклен на поисках пропавшей животины. Поэтому, готовясь в любой миг ускориться, без проволочек подошел к проходу в зарослях и наконец увидел Гранда. Тот расселся в позе сфинкса бок о бок с заговорившим мужчиной и делал вид, что блаженно подремывает, никого вокруг не замечая.

То есть на Карата даже не взглянул.

– Это ваш кот? – продолжил незнакомец странно ровным, почти отстраненным голосом.

– Мой. Спасибо, что сказали, по всему городу эту сволочь искал.

– Коты – неглупые животные, а это один из лучших представителей их племени, у него глаза словно у человека, только умнее. Очень необычный кот. Не стоит его сейчас беспокоить, пусть посидит немного. Он знает, что так будет лучше. Для всех лучше.

Карат, оглядевшись, не заметил ничего подозрительного, если не считать этого странно ведущего себя человека. На головореза не похож: голос сонно-спокойный, вид умиротворенный, расслабленный, руки на виду держит, одежда скромная, под такой смертоубийственные вещицы прятать сложно, ни малейшего намека на хитроумный подвох. Такому можно тридцать лет дать, а можно все сорок пять – внешность и манера речи сообща работают на то, чтобы скрыть точное значение индекса возраста.

А еще, несмотря на идеальное произношение, складывается впечатление, что русский язык для этого человека не родной. Он его прекрасно выучил, немало времени провел в среде носителей, но на все сто процентов так в нее и не вписался.

То, что незнакомец не казался опасным, не успокаивало, в Улье только самоубийцы полагаются на свои ощущения. По-прежнему готовясь в любой миг ускориться, Карат начал приближаться к лавке, спокойно при этом проговорив:

– Я знаю, что ему нужно. Ему так же, как мне, пора идти, мы торопимся.

– У вас еще есть немного времени. Поверьте, лучше провести его, посидев со мной среди этой зелени. Вы ведь намереваетесь идти прямиком к «Караванному двору», а сейчас для этого не самый лучший момент.

Чувствуя, как от желания стиснуть сталь звездочки начинают зудеть кончики пальцев, Карат, чуть напрягшись, повысил тон до требовательного:

– Отодвиньтесь от кота. Сидите ровно, руки держите на виду.

– Карат, вы лучше сразу прикажите, чтобы я их поднял как можно выше. Если хотите, могу на землю лицом вниз лечь и сложить ладони на затылке. Это вас успокоит или мне следует задуматься о более радикальных вариантах снятия вашего нервного напряжения?

– Кто вы такой?

Незнакомец повернул голову, одновременно поднимая солнцезащитные очки, и Карат увидел его глаза. Серые, будто пеплом подернутые, взгляд погружен в себя, нет сомнений, что этот человек повидал слишком много, его уже трудно чем-то расшевелить. Оттого и голос такой – ровный, без интереса, отстраненно-монотонный.

Глаза двухсотлетнего старца на лице крепкого мужчины, которому не дашь и четвертой части такого срока.

А если опустит веки, скрыв глаза бесчувственной рептилии, то вмиг тридцатилетним станет – ни года больше не дашь.

– Да кто вы такой? – с удивлением повторил Карат.