Сидя на роскошном кожаном диване, я лениво жевал засахаренные фрукты, запивая их мелкими глотками нежного розового вина. Рядом, в кресле, устроился епископ, который, позабыв про чревоугодие, с интересом изучал какую-то книгу. Судя по габаритам, это мог быть роман «Война и мир», напечатанный шрифтом для плохо видящих. Под потолком горела люстра на добрых два десятка ароматических свечей. К их аромату все еще примешивался смрад канализации. Несмотря на все наши усилия, отмыться дочиста не удалось, здесь баня нужна, а не деревянная лохань с холодной водой. Но с прежней вонью уже не сравнить, жить можно, так что настроение у нас повышалось с каждой минутой.

Но не у всех присутствующих оно повышалось. Третий участник нашей кампании не радовался жизни, скорее наоборот. Да и трудно радоваться в его положении. Избавившись от своих цепей (пришлось повредить заточку двух великолепных кинжалов и немного помахать разукрашенным боевым молотом), мы не стали их выбрасывать, а заковали беспамятного инквизитора по рукам и ногам, делая это крайне грубо, отчего он заработал несколько ушибов и кровоточащих ран. И нас это ничуть не расстроило.

Когда Хорек очнулся, мы пристроили его на стене и в качестве аванса с удовольствием постучали кулаками по лицу и печени, после чего временно оставили в покое – пусть немного поразмышляет над бренностью бытия. Теперь он с трудом ступнями до пола доставал, дышал с болезненным присвистом, непрерывно шмыгал расквашенным носом и косился на нас весьма неодобрительно. Не будь кляпа, небось кричал бы уже во всю глотку, обвиняя нас во всех грехах сразу. А еще он опасливо косился на зев камина, где на пылающих дровах грелись испорченные кинжалы и кочерга, что не могло не наводить на печальные мысли.

Конфидус, покачав головой, сообщил:

– Судя по этим записям, скоро сюда пожалует целая банда имперских инквизиторов. Собираются всерьез королевством заняться. Еретиков, мол, здесь слишком много, и чувствуют они себя вольготно. И чернокнижие в пограничье расцвело – сил на все не хватает. А главное, аристократы местные вообще неприкосновенны, хотя по некоторым подвал плачет давно уже. И на попов здешних обижены – в каждом графстве догмы по-своему трактуют, по всему видать, что расколом пахнет, если не пресечь. А пресечь нечем, подмога нужна. Вот и ждут серьезное подкрепление.

– И как скоро они здесь появятся? – насторожился я.

– Не знаю. Месяц. Два. Может, больше.

– Лишь бы не этой ночью. Наш друг Цавус послал всех своих братьев на поиски неких беглых негодяев, так что нам никто не должен помешать до утра.

– Да, это он правильно поступил. Пускай ищут. И еще, Дан, карающие считают, что королевство обречено. Недолго ему держаться осталось. Потеря Межгорья – первый этому признак, следом падут граница и весь юг. Вот и торопятся урвать хоть что-нибудь и обеспечить покорность беженцев.

– И что они могут урвать, если королевство погибнет?

– Люди, Дан, люди. Если погань все же победит на границе, многие отсюда уйдут. А это большая выгода, если знать заранее и быть к такому готовым. Деваться-то беженцам некуда, богатств у простого народа больших нет. Людей можно на землю поставить, закабалить, на чужбине-то прав у них не будет. А еще золото. Если взяться за аристократов и здешнюю церковь всерьез, то немало можно выдавить. И пусть с королем делиться придется, но изрядный куш все равно достанется. Когда карающие устроили очищение в Карайесе, то из десяти баронов там два-три уцелели, да и то потому, что «добровольно пожертвовали» большие средства ордену. Там, правда, делалось все под присмотром имперской армии, так что развернулись, не стесняясь. Здесь вряд ли такое получится, но все равно дело выгодное.

– Интересные у инквизиции способы заработка.

– Свою выгоду никто не упустит, а уж эти стервятники и подавно. Не так ли, Цавус? Молчишь? Дан, вы, кажется, о чем-то хотели побеседовать с нашим другом?

– Я человек ранимый, еще не оправился от разговора с его слугой. Цавус, знаете, что я сделал с этим стариком? Для начала выколол ему глаза и насыпал в них соли. Потом нарисовал у него на груди крест – раскаленной кочергой. Потом…

– Дан, умоляю, не портите своими неаппетитными рассказами красоту момента. Вино здесь недурственное, не надо мне мешать прочувствовать букет.

– Ладно, не буду. Цавус, ваш слуга до сих пор жив. Я ведь не убийца. Я спросил его всего лишь один раз, один маленький вопрос задал. И что он мне ответил? Он ответил: «Не знаю». Очень хорошо подумайте, что стоит говорить, когда я вытащу кляп. Не сомневаюсь, что у вас из глубины души рвется много самых разнообразных слов, но еще раз намекаю – подумайте, прежде чем произнесете их вслух. Я, мягко говоря, не питаю к вам теплых чувств. Попадись вы мне сразу, еще там, в вашем пыточном подвале, порвал бы ногтями и зубами. Без разговоров. Сейчас остыл я, да и размяк от усталости и пищи хорошей, но злость ведь никуда не исчезла, злопамятный я, понимаете? Вижу по глазам, что уже задумались. Ну что ж, приступим.

Вытащив из пасти гада импровизированный кляп, я злобно прошипел ему в лицо:

– Где Зеленый?!

Завидев в глазах инквизитора явное непонимание, уточнил:

– Где мой попугай?

– Птица? – без особого страха, но с долей растерянности уточнил Цавус. – Птицу вашу герцог Шабен забрал.

– Надо же, сам герцог забрал! И что же мой попугай там делает?! У герцога?!

– Сэр страж, я не могу знать, чем он сейчас занимается. Последний раз, когда я его видел, он сидел в клетке, в карете герцога, а тот направлялся к себе во дворец. Нам птица ни к чему, поэтому я не возражал против того, что он ее забрал.

– Сэр страж, говоришь? Так я больше не изменник рода человеческого? В подвале вы ко мне несколько по-другому обращались.

Инквизитор хмыкнул, не проявляя ни малейшего страха. А ведь тон мой был предельно угрожающий. Невозмутимость мерзавца начала раздражать, может, и в самом деле кочергу достать и начать говорить всерьез?

– Сэр страж, зачем вспоминать тот подвал. Вы неглупый человек, я тоже не дурак, мы оба понимаем, что ситуация сейчас несколько другая. Обстановка изменилась.

– При чем здесь обстановка? Вы ведь оплот веры, на вас не должны влиять внешние обстоятельства. В том подвале я был исчадием ада, а здесь вы со мной беседуете будто с наследным принцем. И ни малейших следов религиозного фанатизма в ваших глазах не замечаю, и это поражает меня больше всего. Такое впечатление, что пытал меня ваш близнец.

И впрямь другой человек, даже болезненная желтизна почти сошла. Бодрячком инквизитор держится, несмотря на сложность ситуации. На фанатика вообще не похож, предельно прагматичный человек. И не боится меня ни капельки… вот ведь скотина.

Надо было сразу убить, как только увидел. А теперь чуть ли не стесняюсь безоружного и беспомощного резать. Не маньяк я. Если не считать Йены и тех перерожденных, которых у брода убил, на человека руку не поднимал никогда. Но их трудно причислить к роду человеческому.

Убил бы Хорька и что дальше? Кто, кроме него, может рассказать, где искать Зеленого?! А резать все равно придется, в живых такого врага оставлять нельзя…

– Сэр страж, у меня нет брата-близнеца. Понимаете, там, в подвале была просто работа. Живой страж в такой пикантной ситуации – удача для нашего ордена неслыханная, я не мог не использовать это. Думаете, мне приятно было? Да расскажи вы секреты полуденных, я бы немедленно все прекратил. Лучшая еда, лучший врач города – все для вас сделать готов был. Я же не виноват, что вы решили запираться до конца! Здесь позиции нашего ордена не слишком сильны, так что время работало против меня, вот и пришлось идти на крайние меры. Прошу прощения, что так с ногами вашими обошлись, но все не настолько страшно, как кажется. Винты до конца не закручивали, через пару месяцев все бы зажило. С годик похромать, и все можно забыть. А вам и года не понадобилось – скачете, будто жеребец молодой. Знаете, там, в подвале, я подумал было, что вы и впрямь тайну стражей не знаете, и вообще… Но нет, не прав был! Только страж, причем далеко не последний страж, может за день переломы излечить и не выдать тайну под такими пытками. Восхищен вами и горжусь знакомством! Вы очень непростой человек и, подозреваю, не последний страж в вашей иерархии. Совсем юны, а столько достигли. Мне, право, жаль, что вам пришлось столько выстрадать. Не стоило запираться и молчать, вы ведь нам попросту выбора не оставили.

Ну и фрукт этот Цавус! Меня выставляет виноватым в том, что меня же пришлось пытать! Надо срочно его заткнуть, а то епископ уже на массивную вазу поглядывает, явно намереваясь разбить ее об инквизиторскую голову. Рано убивать, он еще ничего не рассказал толком.

– Не уклоняйтесь от темы. Мы говорили о Зеленом.

– Но я же ответил, что он у герцога Шабена. Не знаю, зачем ему понадобилась птица, об этом меня спрашивать бесполезно. Оружие ваше, кстати, я здесь сохранил, будто догадывался, что пожалуете за вещами. Меч, которым вы наследника Мальрока убили, вон за той портьерой, рядом с вашей кольчугой подвешен. Кольчугу, кстати, мы заштопали у местного кузнеца, меч наточили – вы его о сталь немного иззубрили. А вон в том шкафу – ваш самострел, его даже чинить не потребовалось. Сами убедитесь, что все в полном порядке, можете забирать.

– Самострел? Вы же его называли нечистым оружием, а теперь забрать предлагаете?

Инквизитор досадливо скривился, изображая из себя помесь оскорбленной добродетели и разоблаченного жулика.

– Сэр страж, ну что вы, право! Все время только и норовите старое помянуть, причем исключительно нехорошее. Заметьте, я вам во всем помогаю, все рассказываю, даже ничего не требуя взамен. Стоит ли помнить плохое? Я вот уже простил вам неаккуратную работу с кандалами и лицо разбитое. Умный человек от таких мелочей в ярость не впадает. А вы тоже неглупы, прекратите, пожалуйста, все это. Мы, может, и не друзья, но кто знает… Уж уважаю я вас с первого мгновения нашего знакомства.

– Вы не в той ситуации, чтобы требовать. А насчет нашего знакомства… я тоже помню первое мгновение. С того самого мгновения мечтал о том, что с вами сделаю, когда поймаю. Список получился длинный, и ничего приятного в нем нет.

– Дан, зачем вы диспут устроили? Про птицу он уже все сказал. Прикончить Хорька, и все дела.

– Господин епископ, и вы туда же. Нехорошо…

– Господин? – хмыкнул Конфидус. – Обычно вы меня по-другому называли. «Безбожная тварь» – самое мягкое, что вспоминается. Даже не пытайтесь действовать на меня такой простенькой лестью, не подействует. Я и мои братья по вере натерпелись от вас столько, что всеми сокровищами мира этот счет не оплатить. Вы живы только потому, что я еще не придумал, что с вами сделаю.

– Вам не надоело угрожать? И вы, и сэр страж делаете одну большую ошибку. Угрожать надо уметь, ведь это целое искусство. А вы пошло пугаете унылыми сказочками про выколотые глаза, считая, что я, как дурак, поверю, будто вы способны покалечить старого слугу. Обижаете такими мыслями. Я-то прекрасно понимаю, что жив он и не искалечен только из-за того, что вы опасаетесь не получить ответы на свои вопросы. Понимаю, что в живых оставлять меня вы, мягко говоря, не стремитесь, и вопрос здесь даже не в мести, но это можно обсудить и в результате получить взаимную выгоду. Так что давайте поговорим, как нормальные люди, без всего этого.

– Ты нам условия не ставь, Хорек, – берясь за другую книгу, буркнул епископ.

– А я и не ставлю, сама жизнь ставит. Сейчас – да, вы в выигрышном положении. Я в вашей власти. Допустим, убьете меня. И что дальше? В городе переполох, вы, должно быть, знаете, что там почему-то тюрьма горит и беглые разбойники носятся по улицам. Стражники и солдаты на каждом углу. Вы уверены, что сумеете избежать встречи с ними? Отсидеться в башне не получится, к утру сюда вернутся мои братья. Их дюжина, и все при оружии. Я не сомневаюсь, что вы оба отличные воины, но братья мои тоже не девчонки с виноградников, и в любом случае шума не избежать. А на шум много кто примчится. Зачем вам это надо?

– Удовольствия ради, – лениво ответил я, выбирая очередной фрукт.

– Господа, удовольствие перерезать мне горло не стоит ваших жизней. Давайте не будем усложнять и ходить вокруг да около. Я готов себя выкупить.

– И что вы можете предложить? – усмехнулся я, выбрав наконец очередное лакомство.

– Многое. Прежде всего я могу легко вывести вас из города – никто не станет присматриваться к спутникам комиссара ордена карающих. Тем более если вас переодеть в нашу одежду. Лошадей получите хороших, и, если я даже потом расскажу страже, куда вы направились, догнать будет нелегко.

– Мы и без вашей помощи можем из города выйти. Мы бы так и сделали, но мне нужен Зеленый.

– Сэр страж, вот ведь далась вам эта птица!

– Конфидус, у всех свои слабости. Моя слабость – попугай. Без него я из города не уйду.

– Хорошо, сэр страж. Это тоже можно решить. Не знаю, зачем птица понадобилась герцогу, но Шабен разумный человек и, не сомневаюсь, охотно отдаст ее мне. Особенно если просьбу подкрепить чем-нибудь дорогостоящим. Например, деньгами. Сэр страж, взгляните на содержимое вон того шкафа. Думаю, средств в нем хватит на покупку не одной сотни попугаев, да и вам останется кое-что – не с пустыми руками придется уходить. Будем считать это маленькой компенсацией за причиненные неудобства. Вы взгляните, взгляните! Тайник хитроумный, но откройте дверцу, и я объясню, что дальше делать. Там не только монеты, есть еще и разные интересные вещи. Особенно для ордена вашего интересные.

Подниматься было откровенно лень – разомлел от переедания. Но намеки инквизитора заинтересовали – это что же там такое, интересное для стражей? Я встал и, как дурак, покорно направился в ловушку. Последние мозги потерял…

Открыть шкаф не успел. За спиной зазвенели цепи, вскрикнул епископ, что-то отрывисто треснуло, и пол подо мной провалился. Не везет мне с полами в этом мире…

* * *

Я еще не успел осознать, что, собственно, происходит, как тело начало работать независимо от разума. Левая рука встретила лишь пустоту, но правая в отчаянном рывке дотянулась до чего-то деревянного, раскачивающегося, и каким-то чудом ухитрилась уцепиться за эту сомнительную опору.

Затем наконец заработал разум, и я понял, что болтаюсь на створке распахивающегося вниз люка. Под ногами мрак, но хорошо помню, что потолки в комнатах младших инквизиторов были очень высоки – не меньше пяти-шести метров. Падать туда не хотелось – разбиться до смерти вряд ли получится, но удовольствия тоже мало.

– Дан, вы живы?!

Крик епископа как бальзам на душу!

– Жив! Помогите мне!

В квадрате люка показалась голова Конфидуса. Оценив мое положение, он исчез, быстро вернувшись со сдернутой портьерой. Используя ее вместо веревки, вытащил меня наверх.

Упав плашмя на мягкий ковер, я, успокаивая дыхание, прохрипел:

– Надо было сразу этого клопа раздавить!

– Ваша правда! Ох и хитер вонючка! И как ловок – сумел со стены освободиться и цепью мне заехать. Хорошо руку выставить успел, иначе по голове бы врезало. Разбил чуть ли не до кости. Провел нас, будто детей доверчивых. Одного не пойму, для чего ему этот люк в покоях? Хитро замаскирован, даже ковер в этом месте вырезан особо, а рычаг еще хитрее устроен – обычный светильник с виду.

– А что тут понимать?! Если гость нежелателен или надоел, достаточно подвести его к этому месту с помощью сказочки о припрятанном золоте. А потом за рычаг дерг – и дуралей летит в комнату к младшей братии, где его и вяжут, если жив остается. Проклятие! Уходить надо, он сейчас стражу приведет!

– Дан, никого он не приведет. Я дверь входную на замок закрыл, а ключа у него нет. Окна здесь все зарешеченные – не выбраться. Так что не уйти ему никуда. Возьмите свой меч и пойдемте вниз. Он может вооружиться, так что с пустыми руками брать его не стоит. Уж вдвоем управимся по-всякому. Лишь бы что-нибудь еще не придумал.

Спустившись на первый этаж, я злорадно прокричал:

– Цавус, готовься! Яйца вырежу через глотку! Разговоров больше не будет!

В конце коридора хлопнула дверь, зазвенели цепи. Переглянувшись, мы бросились туда. Про осторожность не забывали, мечи держали наготове. Мало ли, что этот предусмотрительный гад припас для нежелательных гостей? Люк наверху мог быть не единственным.

В конце коридора мы никого не обнаружили, лишь дверь уборной раскачивалась. Я точно помнил, что оставлял ее закрытой, и почти не сомневался, что именно там укрылся загнанный в угол инквизитор.

Странно, но внутри его не оказалось. Лишь очнувшийся слуга испуганно таращится из угла. Подозревая уж вовсе нехорошее, я склонился над отверстием и отчетливо расслышал удаляющийся шум. Епископ, тоже это услышав, покачал головой:

– Дан, он ушел тем путем, которым мы сюда пришли. И умоляю вас, давайте не будем его преследовать! В этой тьме погоня невозможна, он просто остановится, и мы, в шаге от него пройдя, не заметим. Да и ни за что не полезу опять в эту грязь! Ну сколько можно?! Пускай сам там гниет!

Мне тоже не хотелось возвращаться в канализацию, и, несмотря на жажду крови, я кивнул:

– На этот раз повезло уродцу. Хрен с ним. Пойдемте наверх.

– Наверх? Бежать надо, пока он не вернулся с помощью!

– Не думаю, что он найдет помощь мгновенно. Пока выберется, пока сумеет доказать, что перед ними именно глава карающих, а в таком виде сделать будет непросто. А нам надо поискать одежду инквизиторов и арбалет забрать.

– Верно. И золото прихватим, если оно у Хорька и впрямь в шкафу найдется, и кольчуги с кинжалами. А потом уйдем из города, в одежде карающих это легче устроить.

– Да, так и сделаем. Только сперва навестим герцога Шабена…

– О нет! – чуть ли не взвыл епископ. – Вы хуже перерожденного! Вы просто безумец!