Цитаты из книг автора «Артем Драбкин»

в архивных документах имеются сведения о применении в бою вариантов Ил-2 с подвеской 24 (!) РС-82.

кроме техники, важно, кто управляет самолетами. Летчики, которые не имели понятия, что такое воевать, попадались. Бывали и просто случайные. Но в основном лучшие люди шли в авиацию, охотники рисковать жизнью. Товарищ Сталин, Иосиф Виссарионович, сказал: – Летчик – это концентрированная воля, характер, умение идти на риск.

мотор врезался в стенку воронки, да так, что кабина сморщилась, и не открыть фонарь. В такой момент все делаешь автоматически: думаешь, сейчас взорвется самолет и загорится. Я лихорадочно отталкиваюсь ногами, а нога-то раненая, руку протягиваю вперед и пролезаю в форточку. Я после выздоровления как ни примерялся, но вылезть в форточку не мог. Но потом такое было еще раз, и тоже после аварии, и когда тоже была сплющена кабина…

Врезаюсь в кусты, задеваю какой-то столбик крылом. Выхожу ошалелый из самолета, веду какие-то переговоры с начальством… Меня сажают на По-2 пассажиром и отвозят на Каменский аэродром, дают другой самолет и приказывают лететь. Наше командование было опытное: не нужно давать летчику переживать неудачу, иначе он растеряется. Ему нужно дать вылет.

Война. И все сразу переменилось. Начали посылать курсантов на поля в секрет, наблюдать, не появится ли чужой человек. Начали растаскивать самолеты и укрывать их пятнистыми сетками, подкапывать колеса, чтобы они ниже стояли и тени не давали. Такие меры, к сожалению, были характерны только для морской авиации. А для сухопутной ни черта подобного не было в первые дни войны.

В это же время отец подал апелляцию на пересмотр дела, и через некоторое время его выпустили. А через два месяца Верховный Совет вообще снял с него судимость. Это был 1938/39 год.

пришел инженер полка и доложил, что самолет восстановлению не подлежит. В нем насчитали 274 пробоины, из них 15 имели диаметр 15–20 сантиметров.

Когда вы узнали о том, что открыт второй фронт, Вы какое-то облегчение почувствовали? – Как мы к этому относились? Мы же не большое начальство. Мы – ну рядовые летчики. Вот к его отсутствию мы относились отрицательно. Наши войска уже в Германии, а они только фронт открывают. «Ура! – кричат. – Мы поможем России». Надо было помогать раньше. Тогда, когда мы немцев по России гнали. Вот тогда надо было. А то уже наши под Берлином, а они фронт открывают.

Какое отношение у вас к советской власти было до войны и во время войны? – В то время мы не знали другой власти. Но та, которая была, нам нравилась. А вот та, которую сделали этот плешивый комбайнер, Горбачев, с этими Кравчуком и с Ельциным – нет.

Могу рассказать такой эпизод: я уже говорил, что, когда я находился на аэродроме Мончегорск, на наш аэродром сел английский экипаж. Пока члены экипажа сидели в столовой полка, с командиром полка беседовали, мы, механики, залезли в этот английский бомбардировщик. И, как все механики, давай смотреть, как у них готовится самолет. Во-первых, что нас удивило, – в кабине пилотов много окурков. У нас курить разрешалось не ближе 25 метров от самолета, и на самолетной стоянке курить было запрещено. За это очень строго наказывали! Но я, поскольку интересовался вооружением, заглянул в ствол пулемета заднего стрелка. Я не увидел неба через этот ствол, настолько ствол был забит пороховым нагаром. У нас после каждого вылета, какой бы он тяжелый ни был, вооруженцы, механики, техники обязательно чистят оружие. У нас ствол был всегда чистый, смазанный. Поэтому у нас такая была безотказная техника. А вот англичане, видимо, этого не делали.