– Умри, ничтожество, – рванувшись вперед, она вонзила клинок в зеленокожего. Хрипя и хватаясь за лезвие, гоблин с ужасом смотрел в глаза матсутаке. В этих глазах Кикутаке увидела свое отражение, но не смогла узнать себя. Все лицо было в крови, а этот взгляд… Жестокий и холодный, полный ненависти и… Удовольствия. Выронив катану, она медленно осела на землю. – «Руки дрожат…» – подумала она, поднеся ладони к лицу. Вся одежда насквозь пропиталась кровью, даже закрыв глаза, она ощущала ее запах, а также запахи дыма и паленой плоти. – Как же много дыма… – прошептала она, обернувшись на пылающий лес и соратников, добивающих последних гоблинов. Кто-то орудовал яри, но большинство, как и Кику, потеряли его в бою и теперь сжимали в руках катаны. Среди тел зеленокожих, она легко могла отличить малютку Судзу, слезы которой засыхали на остывающем лице, и Хиротаке, свернувшегося на земле. С трудом поднявшись, матсутаке не торопясь побрела к соратникам.

– Ты чего копаешься? Не ранена? – окликнула ее Иоши, вонзая яри в лежащего на земле противника.

– Нет, все хорошо… – чуть слышно ответила она, не сводя взгляда с пепелища. Собравшись, она попыталась убрать катану в ножны, но сильная рука десятника остановила ее.

– Твой меч весь в крови, хорошенько протри его, иначе затупится. Всех касается! – как обычно рявкнул он. Удивительно, но крик командира привел ее в чувство. Подойдя к ближайшему телу, она начисто вытерла меч о его одежду.

– Матсутаке, ко мне! Принесите сюда павших, – осмотрев тела Хиротаке и Судзу, Мамору сложил три трупа гоблинов одно на другое и, усевшись сверху, продолжил. – Снимите с них одежду, броню и оружие. Сломанные яри тоже соберите, наконечники отдадим в кузню на починку.

– Что делать с телами? Мы должны похоронить их… – неуверенно начала Кикутаке.

– Тело Судзутаке возьмем с собой, остальные свалите в кучу. Облачение и оружие гоблинов тоже соберите. Возможно, удастся продать его на материалы.

– Они используют его снова? – прошептала Кику

– Конечно, святая простота, осмотри свою одежду внимательнее. Заплаты, потертости, царапины на доспехах. Эти вещи уже были в бою и, возможно, не раз, – ответил Нобутаке.

– Да им проще заменить матсутаке, чем сшить новую одежду и сделать оружие… – презрительно цокнула Иоши.

Рассредоточившись, матсутаке стали стаскивать трупы в одно место. Тела были разными, одни старые, покрытые шрамами, с седыми бородами, другие совсем юные. Некоторых Кику просто волочила по земле, других могла водрузить на плечо.

«Почему… Почему он рассуждает так, будто ничего не произошло? Мы потеряли двоих соратников, а для него это словно сломанное оружие», – думала Кику, раздевая обмякшее, но еще теплое тело соратницы. Прикрыв ее широко раскрытые глаза, матсутаке осторожно уложила Судзутаке рядом с кучей трупов. – Бенаши, как ты? – спросила она, поднимая на пару с соратником одного пузатого зеленокожего.

– Где-то среди них лежит Хиро, мы ведь только утром говорили… – голос матсутаке дрожал, от привычного легкомыслия не осталось и следа. – Это моя вина… Если бы я стоял в строю как все…

– Бенаши, ты ведь не хотел, никто не винит тебя, – попыталась его утешить соратница.

– Скажи, а ты не испытываешь угрызений совести из-за Судзу? Она ведь стояла рядом с тобой, ты должна была прикрыть ее спину, как она твою.

– Я… – осеклась Кику. Слова соратника больно кольнули в грудь, и ответ комом застрял у нее в горле.

– Неужели каждого из нас ждет та же участь?

– Постарайся не думать об этом, – наконец взяла она себя в руки. – Мы воины, смерть стоит у каждого за спиной, и лишь один взмах отделяет нас от встречи с ней. Ты, я, мы все должны быть сильными.

– Как красиво горит… – вглядываясь в охваченный пламенем лес, протянул десятник. – Будьте начеку, если кто-то еще покажется на опушке, мы должны быть готовы дать отпор.

Солнце уже приблизилось к зениту, а пожар начал ослабевать.

– Так никто и не показался, – тихо произнесла Рей, вглядываясь в пепелище.

– Разуй глаза, матсутаке, – указал десятник на холм. Оттуда к ним спускались четвертая и пятая десятка. – Здесь мы закончили. Стройтесь! Мы возвращаемся в лагерь, – приказал Гэнкито, вставая со своего импровизированного стула. – Забирайте Судзутаке и в строй. Что-то вы слишком чистенькие, неужели вам не досталось веселья? – обратился он к подошедшему десятнику.

– К счастью, гоблины не рискнули атаковать наши группы, господин Рюдзо тоже не пострадал, – ответил командир пятой десятки. – А вас неплохо потрепало, павшие есть?

– Двое, но это мелочи, учитывая, что мы вырезали три дюжины зеленых уродцев. Это было не сражение, а резня, они будто сами просились на меч! – распинался Гэнкито по дороге в лагерь. – О, вот и вторая десятка показалась, тоже чистые, похоже, сегодня все лавры достанутся мне. Мамору, гроза зеленокожих!

– Почему они так смотрят на нас? – шепнула Кику, поймав взгляды матсутаке из других десяток.

– Мы пережили сражение, – опустив глаза, ответила Рейтаке.

– Да, теперь мы настоящие воины! – усмехнулась Иошитаке, сжав кулак перед собой.

– Даже если исключить бахвальство Иоши, нельзя отрицать, что в их глазах мы заметно выросли, – поддержала Кику. – Но какой ценой… – добавила она, вглядываясь вперед. Там, из-за опушки леса, выходила вторая половина отряда.

– Похоже, им тоже не удалось избежать сражения, – глядя на окровавленных воинов, идущих им навстречу, прошептала Рей.

Построившись на центральной площадке, они увидели Такеши Рюдзо, широко шагающего к своему шатру.

– Десятники, – встав лицом к строю, он свел руки за спиной. – Доложить о потерях.

– В третей десятке двое убитых, раненых нет, – отрапортовал Мамору.

– В шестой десятке двух матсутаке убили, один тяжело ранен.

– В седьмой десятке одного убили, трое раненых.

– В девятой десятке убитых и раненых нет.

– Невероятно, в девятой никто не пострадал, хотя, судя по их виду, убили они не меньше нашего, – восторженно прошептала Иоши.

– Перевяжите раненых, остальных помыть, переодеть и на обед. Нам еще предстоит много работы.

Раздеваться оказалось сложнее, чем обычно: окровавленная ткань неприятно прилипала к телу, однако освободившись от одежды и войдя в прохладную речную воду, Кикутаке почувствовала себя родившейся заново. Стирая с тела запекшиеся следы сражения, вымывая слипшиеся волосы, она как будто смывала с себя весь ужас первой половины дня. В этот день река запомнилась Кику своим алым оттенком.

– Что это за аромат? – спросил Нобу, развешивая постиранную одежду.

– Мясо, вяленое. Похоже, командование решило устроить очередное пиршество по поводу легкой победы, – завистливо скривилась Иоши, вставая в очередь на обед.

– Нет, посмотрите! Они раздают мясо матсутаке! – указала Кику вперед.

– Воины! Сегодня для многих из вас, по-настоящему великий день! – обратился к матсутаке Такеши Рюдзо. – Вы прошли крещение боем, кровью, вкусили сладость победы и горечь потери. Лишь те, кто отнимают чужие жизни, кто может в любое мгновение расстаться со своей, могут в полной мере оценить ее настоящую стоимость. Сегодня мы пьем за вас! – поднял он чашу и, залпом осушив ее, сел за стол и начал что-то активно обсуждать с десятниками.

«Солоноватое, жесткое, расслаивающееся на волокна… Трудно жуется, но так вкусно… – подумала Кику, откусив небольшой кусок доставшегося ей мяса. – Пряный и слегка острый… вот бы оно не заканчивалось…» – она всеми силами пыталась не думать о пережитом сражении, цепляясь за любую возможность отвлечься.

– Матсутаке, строимся! – приказал Мамору, после обеда. – Мы переносим лагерь на вершину того холма, – указал он своей катаной на место их утренних тренировок. – Одевайтесь и бегом за мной!

– Брр… нельзя было подождать, пока одежда высохнет? – поежилась Иошитаке, потирая плечи. Влажная ткань была холодной, и прилипала к телу.

– Ветер и солнце быстро высушат наши вещи, просто потерпи, – торопливо затягивая пояс, произнесла Кикутаке, собирая свою броню в мешок.

– Каркас и колья оставьте, лишнего ничего не берем! – отдавал команды десятник, шагая между суетящимися матсутаке. – Пошевеливайтесь, телега уже ждет!

– Мы поедем на телеге? – быстро скатав свою палатку, Кику привязала ее к мешку с доспехами и без труда перекинула за спину, используя веревку как лямку.

– Я поеду, вы пойдете за ней следом, сойдет вместо утренней тренировки, – забираясь в повозку, запряженную двумя лошадьми, сказал он. – Возничий, поторопись, времени мало, – обратился он к старому матсутаке, усаживаясь лицом к подчиненным. – Десятка, бегом!

Они бежали вдоль берега, вверх по течению реки. Небо все еще было темно-серым от дыма, но огня почти не было видно.

«Сколько же зеленокожих погибло в том огне?» – удаляясь от лесного пожарища, думала Кику.

– А куда мы направляемся? – спросил Нобутаке, трусцой семеня за телегой.

– Туда, – указал десятник на небольшую рощу впереди. – Я хочу, чтобы вы сейчас взяли топоры и вырубили эти дубы. Господину нужна древесина, и мы достанем ее, остальные сейчас занимаются тем же в других местах. Изначально мы планировали добыть дерево в северо-западном лесу, но теперь его нет, – усмехнулся он, оглянувшись на окутанное дымом пепелище. – Приехали. Берите топоры и валите эти деревья.

– Нобу, – сложив свою поклажу, позвала Кикутаке. – Идем, поможешь мне срубить этот ствол, – решительно взяв топор, она направилась к ближайшему стволу, – встань напротив, будем бить поочередно.

– Как скажешь, – схватил топор матсутаке.

– Иоши, руби с другой стороны, а то дерево упадет прямо на повозку!

– Не приказывай мне! – огрызнулась соратница, но тем не менее послушалась.

– Туго идет, – пожаловался Нобутаке под несмолкаемый стук металла о дерево.

– Да брось, щепки так и летят! – не останавливалась Кику. – Помоги мне здесь, – встав с другой стороны дуба, они со всей силы налегли на ствол. – Под собственным весом оно само сломается, – вторя ее словам, раздался протяжный треск. – Делай также, и скоро телега будет полной! – улыбнулась она и принялась за ветви упавшего дуба.

– Госпожа Кику, разрешите мне присоединиться? – прижав руки к груди, спросила Рейтаке.

– Конечно! Только будь осторожна, щепки могут попасть в глаза, – не прекращая рубить топором, ответила соратница.

– Сегодня мне было очень страшно, – начала с тоненьких сучков Рей.

– Мне тоже, эти гоблины были вооружены лучше, чем мы ожидали, и так свирепы в бою… Но мы целы и это главное, – продолжая рубить особо толстую ветку, поддержала Кику.

– Мы впервые отняли чьи-то жизни, это не просто принять, – принялась соратница за сучья потолще.

– Мы делаем это, чтобы защищать Империю. Эти гоблины рано или поздно напали бы на людей. Мы защитили множество людей от смерти, а деревень от огня.

– Но ведь это не все, о чем вы думаете, так? – широко размахнувшись, она принялась рубить основание ветки. – Поделитесь своей болью и, обещаю, вам станет легче.

– Я… Я не знаю, Рей… – остановилась Кикутаке. – Правильно ли то, что мы делаем? Я слышала от матсутаке из девятой, что на них выбежала толпа женщин и детей, а шестая и седьмая приняли на себя удар их основных сил.

– Судя по всему, этой атакой они хотели отвлечь отряд, чтобы дать детям возможность сбежать. Очень благородно для таких жестоких убийц.

– О том я и говорю, эти гоблины – не бездушные монстры, у них тоже есть чувства и те, кто им дорог. Я готова и хочу защищать Империю и ее жителей, но не хочу становиться кровожадным мясником, убивающим любого на своем пути, – на глаза Кикутаке навернулись слезы. – Я боюсь… Боюсь, что мне понравится убивать. Господин Мамору искренне наслаждался каждой пролитой каплей крови, – она выпрямилась и, опустив руки, протяжно вздохнула.

– Уверена, вы не станете такой, если не захотите, – Рейтаке осторожно положила руку на плечо Кикутаке. – То, что вы переживаете об этом, прямое тому доказательство. Не волнуйтесь госпожа, я всегда буду рядом, чтобы поддержать вас, – последним ударом она отделила ветвь от дуба.

– Спасибо Рей… Думаю, от твоих слов мне стало немного спокойнее на душе. Ты права, я постараюсь стать сильнее. Ради всех нас. Нобу, возьми ствол с другой стороны. И раз! – подняв бревно, они не без труда погрузили его в повозку. Не прошло много времени, прежде чем они сравняли рощу с землей, и лишь пни да выброшенные мелкие ветки с листвой напоминали о деревьях, стоявших здесь с утра.

– Довольно, – крикнул десятник, когда солнце начало клониться к закату. – Так, посмотрим, что мы имеем. Восемь бревен, двадцать веток и целая куча палок. Господин будет доволен, берите мешки с вещами и бегом за повозкой! Возничий, трогай!

– Слушаемся, – склонились матсутаке, следуя за неторопливо набирающей скорость повозкой. Теперь, нагруженная бревнами, она представляла собой настоящее испытание для запряженных лошадей.

– Слишком медленно, матсутаке, быстрее! – глядя на заходящее солнце, рявкнул Гэнкито.

– Простите господин, быстрее нельзя, мы едем в горку, если ускоримся, лошадям придется совсем худо. Еще, поди, издохнут по дороге.

– Разве это проблема? – обернулся он к десятке. – Матсутаке! Толкайте телегу!

– Да, господин, – взявшись по бокам и сзади, воины дружно налегли на повозку.

– Вот ведь тяжелая дрянь… – чем круче был склон, тем медленнее шла повозка. Толкая ее вперед, гриболюди понемногу сбавляли темп, скоро двигаться стало так тяжело, что телегу можно было бы обогнать шагом.

– Быстрее слабаки, это все, на что вы способны?! – взревел десятник. Стоя на горе сложенных бревен и приняв героическую позу, он указал катаной на вершину холма. – Вперед, толкайте сильнее, задохлики!

– Так дело не пойдет… – матсутаке уже совсем выбились из сил и теперь едва удерживались от того, чтобы не свалиться навзничь. – Бенаши, чуешь? Кажется, пахнет едой!

– Что? Я ничего… – осекся соратник, поняв замысел пихнувшей его локтем Кикутаке.

– Подыграй мне, – шепнула она.

– Да, действительно вроде едой запахло!

– Ужин?

– Еда?

– Без нас? – загалдели матсутаке.

– Они там уже едят, пока мы катим эту повозку! – подлила Кику масла в огонь.

– Навались! – оживившись, десятка как один принялась толкать повозку вперед. И, хотя едой и в помине не пахло, каждый искренне хотел верить, что другие учуяли аромат манящего ужина.

К тому моменту как они добрались до вершины холма, солнце зашло за горизонт, не оставив даже сумеречного света. Лишь небольшой фонарь, закрепленный на повозке, слабо освещал им дорогу к новому месту лагеря.

– Приехали, до ужина можете отдохнуть, – бросил Мамору, спрыгивая с повозки и направляясь к шатру сотника.

– Мы последние, – отдышавшись, пожаловалась Иоши.

– Главное что дошли, остальное неважно… – устало облокотился на повозку Арата.

– Я пойду проведать раненых, – поднялась Кику.

– Постойте, – взяла ее за руку Рейтаке. – Не стоит вам этого видеть.

– Смотри, выносят кого-то, – из шатра вышли два рабочих, держа на носилках тело, завернутое в полотно.

– Девчушка из шестой десятки, говорят, в бою ее пырнули отравленным кинжалом в живот, бедняжку полдня лихорадило, – подошел матсутаке с перебинтованной головой.

– А остальные?

– Из моей десятки еще двое раненых, вроде несерьезно, но один не просыпается…

– Нам лучше пойти, – потянула соратницу за собой Рейтаке. – Господин Мамору строит всех на ужин.

– Идем, я жутко проголодалась, – потянулась Кикутаке, направляясь к соратникам, которые, уже выстроившись в очередь, получали свои миски с едой. Поев и помывшись, матсутаке расставили палатки и улеглись спать.

Глава 6

Утренние лучи солнца пробились сквозь щели между досками амбара, прервав сон девушки, развалившейся на стоге сена.

– Алира! Пора вставать! Ягоды сами себя собрать не смогут, – послышался снизу голос Ханы, кормившей скот на первом этаже.

– Иду, иду, – потягиваясь, протянула она. – Эска и Илай уже ушли?

– Да, в отличие от некоторых, они всегда встают с петухами. Странно, что за этот год ты так и не привыкла к этому. – Хана налила воды в большую питьевую бадью и, поставив вверх дном опустевшее ведро, направилась к выходу.

– Здесь просто очень приятно спать, – улыбнулась Алира, взяв две большие плетеные корзины и выходя вслед за подругой. – А с кем это говорит старик Макото? – указала она на старейшину и молодого незнакомца в богато украшенной одежде. Стоя посреди сада, они что-то оживленно обсуждали.

– Время от времени к отцу приезжают разные люди из столицы, он не говорит мне, кто они и что им нужно, сколько бы я ни спрашивала, – наигранно надулась Хана. Между тем старейшина заметил, что за ними наблюдают, и жестом пригласил незнакомца в дом. – Когда-нибудь я подкрадусь к его комнате и подслушаю, о чем они говорят, – сощурилась она.

– Да будет тебе, может, это старые приятели. Пойдем лучше к Эске, я с ума схожу от ее медовых булочек!

За воротами уже вовсю кипела жизнь: группа молодых девушек шла за водой, пара ребятишек с длинными хворостинками сопровождали стаю неустанно крякающих уточек, откуда-то издали доносился стук кузнечного молота, а легкий ветерок разносил по улице запах свежей выпечки. Пройдя два двора и повернув за угол, девушки оказались перед источником запаха. Небольшая пекарня, в которую матсутаке взяли подмастерьем, выглядела как обычный домик с тремя большими печными трубами и стойкой с пышками и пряниками.

– Хана, доброе утро, как твой животик? – Эска как раз достала из средней печи поднос с горячими медовыми булочками.

– Так же, как и вчера, дети не рождаются в одночасье, – погладив слегка вздувшийся живот, ответила крестьянка.

– Алира, ты опять проспала? Подходи скорее и не забудь заглянуть на обратном пути. Из принесенных вами ягод я приготовлю чудесный пирог, – завернув угощение в ткань, произнесла она. – И еще, можешь занести это в кузницу? – достала она из-под стойки еще один горячий сверток.

– Ммм… очередной гостинец для Илая? – лукаво усмехнулась Хана. – Тебе бы стоило сказать ему все напрямую…

– Прекрати! – зарумянилась матсутаке. – Это не так просто… И мало ли что он может подумать…

– Само очарование, – улыбнулась Алира, укладывая свертки в корзину. – Хотя, Илай и сам уже мог бы догадаться, – добавила она, когда, попрощавшись, они пошли дальше по деревне. Стук молота доносился все громче, но замолк, едва они переступили порог приземистого каменного сооружения. Несмотря на прохладное утро, внутри было очень жарко. Возле огромной каменной печи стоял крепкий матсутаке, сжимающий клещами отлитый наконечник для плуга.

– Доброе утро, соня! – окликнул он Алиру, с шипением опустив наконечник в бадью с холодной водой. За прошедший год Илай вырос в плечах и в стати теперь не уступал ни одному деревенскому юноше. – С чем пожаловали? Только не говори, что опять замок сломался, я его совсем недавно чинил.

– Нет с замком все в порядке, мы с гостинцем, и угадай от кого?

– Эска? Добрейшая душа, – улыбнулся он, принимая сверток.

– Братец, и ты тут! – воскликнула Хана, обнимая Кена, до сих пор неловко мявшегося у стены. – Сегодня выйдешь на поле?

– Да… я как раз пришел за новым плугом, старый уже рассыпается от ржавчины…

– Кен, чего ты так покраснел? До того как вы вошли, болтал о взошедших саженцах без умолку, – рассмеялся матсутаке.

– Илай, не нужно, мне… Мне уже пора идти… – схватив со стола новый плуг, он как ошпаренный выскочил из кузницы.

– Кен, стой! – крикнул ему вслед матсутаке, но от парня уже и след простыл. – Горячо же…

– Кенчи так возмужал, – отвела взгляд Хана.

– Думаешь? А, по-моему, совсем не изменился.

– Ох, ты просто не пробиваема. А еще что-то про Илая говоришь.

– О чем ты?

– Не бери в голову.