Глава 4

Поздно вечером Фриду позвонила Илона.

– Фгид, ты живой вообще? – по обыкновению, мягко картавя, спросила она. – Почему ты мне не звонишь? Я ужасно пегеживаю!

– Да дела всякие, прости, Илонка! – ответил Мишка.

Илона ему нравилась. Не настолько, правда, чтобы из-за нее забыть все на свете. Но она была милой и прикольной. С ней было хорошо дружить.

– А я думала – ты меня газлюбил и бгосил! – Мишка и Илона играли иногда в такую игру, будто они безумно друг друга любят.

Видя, как они идут в обнимку, болтая о всяких пустяках, никому и в голову бы не пришло, что они даже ни разу не целовались по-настоящему.

– Не, я люблю тебя по-прежнему! – заверил Фрид. – Ты ж мне как сестра!

– Ладно, бгатик! – засмеялась Илона в трубке. – Я тебя пгощаю, так и быть! Ты со мной в «Би-Би-Кинга» пойдешь завтга? Там, между пгочим, сам Афиногенов будет!

– Завтра?

Мишка задумался. Он уже не раз ходил с Илоной в это уютное кафе, где музыканты вживую играли блюз на маленькой сцене.

– Я бы пошел, пожалуй! – произнес наконец Фрид. – Только я не знаю, как у предков с денежкой. Если они в кризисе, могут и не дать!

– Да ладно, я угощаю! – успокоила его подружка. – Ты же знаешь – я девушка богатенькая!

Фрид неопределенно хмыкнул. Ему всегда было немного стыдно ходить в развлекательные заведения за счет девчонок. Но что делать, если родители не какие-нибудь там бизнесмены, а простые кандидаты наук! На науке нынче не больно-то разбогатеешь…

– Да не менжуйся ты! – сказала Илона, поняв причину Мишкиных колебаний. – Будь выше сословных пьедгассудков!

– Ладно, постараюсь! – пообещал Фрид. – Встретимся где обычно?..

Когда Мишка закончил разговор с Илоной, его отец, Борис Самойлович, уже собирался идти спать.

– Батя! – обратился к нему Мишка. – Скажи, ты отец мне или кто?

– А что, есть сомнения? – поинтересовался Борис Самойлович.

Он стоял в коридоре в смешной пижаме в цветочек и иронично посматривал на сына сквозь стекла очков в стальной оправе.

– Есть! – признался Мишка. – Ты когда сына башлял в последний раз? Уж забыл небось?

– Вон оно как… – неопределенно высказался Фрид-старший, почесывая лысину. – Ты, значит, родительскую любовь деньгами меряешь?

– А чем же еще мне ее мерить? – искренне удивился Мишка. – По мне, кто деньги дает – тот и папа!

– Вон оно как! – повторил Борис Самойлович. – И чего я тебя маленького в детский дом не сдал? Ты не знаешь?

– Пожалел, наверное! – предположил Мишка. – Или мать не позволила!

– Ладно, ближе к делу! – сказал Борис Самойлович, рот которого уже растягивала зевота. – Цифру назови, пожалуйста!

– Пятьсот! – не моргнув глазом, заявил Мишка.

Брови отца поползли вверх. Он заметил:

– За такие деньги я неделю должен пахать!

Мишка пожал плечами. Фрид-старший сказал:

– Подожди! – и ушел в комнату.

Вернувшись, он сунул Мишке две сотенные купюры.

– Маловато будет! – заметил Мишка.

– Грабитель! – сказал отец.

Он снова ушел в комнату и вынес сыну еще полтинник.

– Ну все, больше не могу. Веришь?

– Верю! – ответил Мишка. – Спасибо, папа. – Он похлопал отца по плечу. – Ты у меня молодец.

– Ну, я могу уже идти спать? – ворчливо поинтересовался Борис Самойлович.

– Конечно! – Мишка спрятал деньги в карман. – Спокойной ночи!

– Матери не говори! – попросил отец. – А то ругаться станет, что я тебя балую, двоечника.

– Не скажу! – пообещал Мишка. – Спасибо, папа! – повторил он.

– Очень надеюсь, что ты не сдашь меня впоследствии в дом престарелых… – заметил как бы про себя Борис Самойлович.

И ушел спать. Мишка улыбнулся и последовал его примеру. Он подумал, что ему в общем-то повезло с родителями. «Бывает гораздо хуже!» – заключил он.

Клуб «Би-Би-Кинг» был довольно престижным заведением. По вечерам там собирались любители джаза, ритм-энд-блюза и тому подобной элитарной музыки. Уютный зал вмещал не так много народу, поэтому приходить стоило пораньше.

В дверях Мишку и его спутницу приветствовал Джошуа – симпатичный молодой негр, одетый словно модель из журнала.

– Привет! – сверкнул он снежно-белыми зубами. – Рад вас видеть в нашем заведении!

– Пгивет, Джошуа! – ответила Илона. – Афиногенов уже здесь?

– Он будет попозже! – сообщил Джошуа. По-русски он говорил с приятным мягким акцентом. – Да вы проходите!

Раздевшись, ребята прошли в зал. Любимый столик Илоны неподалеку от сцены был свободен. Мишка сразу же заказал пива, а его спутница легкий коктейль.

Мишка потягивал янтарный напиток, искоса поглядывая на подружку. Илоне было уже почти девятнадцать. Она училась на первом курсе литературного института и писала неплохие стихи. Невысокая, темноволосая, очень стройная, она пользовалась успехом у ребят. Мишка подозревал, что он, несмотря на молодость, нравится Илоне. Но ему было лень затевать серьезный роман с девушкой. Ни к чему не обязывающие дружеские отношения устраивали Фрида гораздо больше.

Клуб постепенно заполнялся народом.

– Фгид, хочешь мои новые стихи послушать? – спросила Илона.

– Не-а… – искренне ответил Мишка. – Что-то неохота…

– Гад какой! – сказала Илона, ударив Фрида ладошкой по руке. – Что, тгудно девушке пгиятное сделать? – Она демонстративно отвернулась. И тут же закричала, взмахнув кому-то рукой: – Феликс!

К столику подошел симпатичный худощавый мужик, на вид лет около сорока, немного лысоватый. Это был саксофонист Афиногенов, старый приятель отца Илоны.

– Здорово, поросль! – с улыбкой приветствовал он Илону и Мишку. – Решили нашу стариковскую музыку послушать?

– Здравствуйте, Феликс Леонидович! – вежливо поздоровался Мишка. Он уже был знаком с этим музыкантом, которого в джазовых кругах считали чуть ли не лучшим саксофонистом страны. – А музыка ваша – она ведь вечная!

– Приятно, что не вся молодежь у нас на попсе помешалась! – улыбнувшись, произнес музыкант. – Ладно, пойду инструмент распаковывать!

Он ушел, сказав Илоне: «Отцупривет!» – и чмокнув девушку в щечку. А Мишка, заказав еще пива, стал ждать, когда же начнется музыка.

И музыка скоро началась. Публика, увидев, что на сцене появляются первые исполнители, зааплодировала. Мишка закурил. Слушая блюзовые импровизации, он, как обычно, забыл обо всем на свете. Время словно бы остановилось для него. Музыка обволакивала мозг, сводила с ума. В ней хотелось раствориться – совсем, без остатка. «Та, та, та, та-ра…» – почти бессознательно подпевал Фрид, пристукивая в такт ладонью по дубовой столешнице. На его губах играла улыбка блаженства. Когда Мишка оглядывал публику, взгляд его натыкался на такие же отрешенные, счастливые лица. Но вдруг…

«Черт, не может быть!» – подумал Мишка. За столиком неподалеку он увидел девушку с коротко стриженными светлыми волосами. Девушка посмотрела на Фрида, и Мишка узнал эти глаза. Это была та самая незнакомка из автобуса.

Мишка замер, уставясь на девушку. А та словно бы и не торопилась отвести взгляд! Мало того, заметив пристальное внимание к себе, она Мишке кокетливо улыбнулась!

В этот момент симпатичный блондинистый юноша лет восемнадцати, сидевший напротив незнакомки, наклонился к ней и что-то сказал. Та сделала недовольную гримаску. Они о чем-то заспорили. В конце концов парочка поднялась и направилась к выходу. Уже у дверей девушка обернулась, посмотрела на Фрида и призывно ему улыбнулась. По крайней мере, именно так показалось Мишке.

Глава 5

С этого вечера мысли о незнакомке буквально преследовали Фрида. Он понял, что почти влюблен в эту странную девушку. Но, будучи реалистом, Мишка понимал и другое: найти человека в огромном городе, не зная о нем буквально ничего, практически невозможно. Оставалось надеяться только на случай. Все-таки уже два раза именно случай сводил Мишку с этой удивительной красавицей! Так почему бы судьбе не смилостивиться хотя бы еще раз?..

А в школе близился конец четверти. На перемене к Мишке подошла восьмиклассница Саня Авилкина – невысокая, с копной черных вьющихся волос, очень энергичная девочка. Саня возглавляла редколлегию школьной газеты «Большая перемена».

– Вот ты где! – воскликнула Авилкина, словно бы Мишка от нее прятался. – Ну чего? Принес?

– Что принес? – не понял Мишка.

Он как раз собирался пойти с Парфеновым в школьный буфет. Денис, остановившись неподалеку, нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

– Как чего? – возмутилась Авилкина. – Фрид, у тебя что, память всю отшибло? Ты обещал рассказ написать в наш первоапрельский номер! Забыл, что ли?

– Черт! – сказал Фрид. – Вилка, представляешь? Забыл! Ты извини, а?

– На фиг мне твои извинения! – нахмурилась Санька, буравя Фрида маленькими черными глазками. – Мне рассказ нужен! Я всегда знала, что ты, Миша, безответственный, но должны же быть, не знаю… пределы какие-то!

– Вилка, да не парься ты так! – безмятежно произнес Фрид. – Напишу я тебе рассказ! Сегодня же и напишу!

– Михон, ну ты чего? – встрял в разговор Парфенов. – Хавать-то пойдешь? Или тебя не ждать?

– Сейчас! – сказал Фрид. – Подожди секунду! Ну все, короче? – обратился он к Авилкиной. – Решили вопрос?

– Ладно! – махнула рукой Авилкина. – Но чтобы завтра точно!

– Заметано! – ответил Мишка. – Парфен, двинули!

И приятели отправились в столовую.

– …Михон, тут такая маза! – сказал Денис, когда они с Мишкой уже заканчивали обедать. – Надо нам в концерте одном поучаствовать, типа, благотворительном. Это для раскрутки нужно. Там пресса будет, прикинь?

– Что за концерт-то? – поинтересовался Фрид, пальцами пытаясь извлечь из стакана оставшуюся на дне сушеную грушу – та все время выскальзывала. – Вот черт! – выругался он, поднял стакан и, запрокинув голову, отправил вареный сухофрукт в рот.

– Ну, это концерт такой… – начал отчего-то мямлить Дэн. – Ну, типа, спонсорский. Благотворительный, то есть.

– Про благотворительный ты уже говорил! – напомнил Фрид. – Давай короче, а то урок скоро!

– Ну, если короче, есть один такой интернат… – начал Дэн. – Такой… не совсем обычный…

– Для придурков, что ли? – поинтересовался Мишка.

– Во-во, типа того! – кивнул Парфенов. – Только не для придурков, а для детей с психологическими проблемами.

– Ну, ясно, – заявил Фрид. – Это которые под себя ходят.

– Никто там под себя не ходит! – разозлился Дэн. – Нормальные там ребята! Понимаешь, у них есть спонсоры, фирма одна богатая. И их директор, ну этих спонсоров, обратился к моему дядьке, чтобы организовать детям концерт. И уже журналистов пригласили, с канала «Культура». Они про этот интернат будут снимать сюжет. Ну и про концерт заодно. Там всего-то нам надо отыграть минут двадцать. Мы же не одни там будем! Понимаешь?

– Понимаю! – сказал Мишка. – Надо так надо. Какие вопросы?

– Ну и решили! – обрадовался Парфенов.

– А остальные-то знают уже? – поинтересовался Мишка. – Ну, Снегирь, Хас?

– Я им сегодня скажу, на репетиции! – пообещал Парфенов. – Надеюсь, они поймут, что это для дела нужно.

– Да поймут они, куда денутся! – заверил Мишка. – Ты не волнуйся, Парфен. Если чего, я тебя поддержу. Ну, навешаю им про «пиар», рекламу и все такое.

И ребята двинули на урок.

Очередная репетиция была в тот же день. Хасан ничего не имел против того, чтобы сыграть в интернате. Он сказал только:

– Ну чего же, святое дело! Им же скучно там, в интернате этом. Да и вообще…

– Да и вообще, благое дело у Аллаха зачтется! – высказался Снегирь.

Хасан покосился на Снегирева с подозрением: не издевается ли тот? И сказал на всякий случай, нахмурившись:

– Аллах тут при чем, а? Ты Аллаха не трогай!

– Да не трогаю я никого! – сказал Снегирь. – Просто я думаю: а вдруг псих какой на сцену бутылку бросит? Ну, мало ли чего им в голову взбредет, этим… психологическим!

– Да не бросит, не переживай! – заверил Парфенов. – Там же за ними следить будут надзиратели! В смысле воспитатели!

– А вдруг не уследят? – засомневался Снегирь.

– Ну, короче так, парни! – решил вмешаться в беседу Фрид. – Кончайте этот базар гнилой. Парфен же сказал – это для дела надо. Хасан не возражает. Я тоже. А у тебя, Снегирь, что, особое мнение?

– С чего ты решил? – Снегирев невинно уставился на Мишку. – Я как пацаны!

– Ну и заметано! – с облегчением произнес Парфенов. – Давайте тогда репетировать!

…Апоздно вечером, играя в «Контр-Страйк», Мишка вспомнил про обещание, которое дал Авилкиной. Фрид с сожалением вышел из игры и создал новый документ. Он еще понятия не имел, про что будет новый рассказ. Он стал думать про школу, учителей. Мишке казалось, что сюжет рассказа должен быть как-то связан со школьной тематикой. Он вспомнил вдруг про злосчастный урок физики: как ловко тогда Терминатор его подловил! Мишка понял, о чем будет его рассказ.

Он написал про киллера по прозвищу Терминатор. Этот наемный убийца в душе был добрым человеком. Просто жизнь повернулась так, что ему пришлось заняться таким грязным ремеслом. А на самом деле Терминатор мечтал всю жизнь делать что-нибудь полезное – лечить людей, например, или писать сказки для маленьких. Или даже работать директором школы. И вот киллер к середине жизни скопил много-много денег. Он порвал со своим бандитским прошлым, чтобы исполнить свою мечту работать с детьми. Он покупает диплом и приходит в обычную школу, где из него получается очень неплохой директор. Одно только удивляет учителей. Когда кто-нибудь из педагогов просит директора «разобраться» с особо непослушным школьником, директор машинально уточняет: «Разобраться – это, в смысле, убрать?» Но потом хлопает себя ладонью по лбу и говорит: «Ну да, конечно! Я вызову в школу его родителей!»

Закончив рассказ, Мишка перечитал его. Вроде получилось неплохо. Не гениально, конечно, но довольно забавно. И Мишка, довольный собой, скинул рассказ на дискету, а дискету бросил в школьную сумку и отправился спать.

Авилкиной Мишкин рассказ понравился. Они сидели в крошечной лаборантской, переделанной под редакцию. Саня только что с помощью старенького принтера распечатала принесенный Мишкой текст.

– Прикольно! – заявила она, прочитав рассказ. – Опять же на небольшой скандальчик тянет! Дураку ясно, кого ты имеешь в виду под киллером, который стал директором школы!

Авилкина обожала скандалы. Она придерживалась той теории, что хорошая газета – это скандальная газета. По этому поводу у Сани почти ежемесячно были конфликты с преподавателями. В газете «Большая перемена» появлялись время от времени острые разоблачительные материалы, которые далеко не всегда основывались на реальных фактах. Но Авилкиной было все нипочем. Если выяснялось, что ее очередное разоблачение – полная туфта, Саня без всяких проблем приносила через газету извинения. А в следующем номере снова печатала очередную разоблачительную статью.

– Мы работаем для читателя! – объясняла она своим помощникам, членам редакционной коллегии. – А читатели любят разоблачения! Значит, мы будем эти разоблачения им давать! А если ошибемся вдруг – так можно и извиниться!