Но однажды я словно очнулся после глубокого сна, боже, где это я, что со мной, в какой это ситуации я нахожусь? Вопросов было больше чем ответов. Куда я иду? Половина моей жизни уже позади и что я понял, что взял от жизни? Играю роли, навязанные мне ситуациями… Изменяюсь в соответствии с ситуациями… Но где я сам? Где тот, кто с надеждой и верой, с наполненными чувствами когда-то взирал на жизнь? Я его постепенно растерял на протяжении жизни. От того чувственного, наполненного надеждами, верой в будущее существа остался лишь призрак, нечто подобное роботу, выполняющего те или иные запрограммированные функции.

Истинное положение вещей настолько ясно предстало предо мной, что я был ошеломлен. В какой момент я сбился со своего истинного пути? Куда я шел? Чужая дорога, чуждые цели, ложные ценности. Все это стало моей частью, моей сущностью.

У меня было чувство, что жизнь проходит, что впереди меня ничего хорошего больше не ждет. Все, что могло быть хорошего, уже было и прошло. Меня охватывала паника от этих мыслей. Все прошло, а я так ничего и не вкусил в жизни. Фактически не прожил, а просуществовал. Все мои мечты остались не реализованными. Мне, конечно, хотелось надеяться, что все лучшее еще впереди, но было ясно, что действительности нет дела до моих надежд. Дни катились один за другим с нарастающей скоростью. Я ничего не успевал, я уставал от самого бытия. Легкость бытия была явно не для меня. На меня жизнь наваливалась всей своей тяжестью.

Вновь и вновь я думал, когда, в какой момент, с какого этапа жизни или возможно с какого случая (может даже весьма незначительного внешне) все пошло не так, не в том направлении?

Я часто вспоминал стихотворение Рильке, появляющееся на мониторе при включении одной операционной системы вычислительной машины, которое настолько запало в душу, что, казалось, было выгравировано на свитках моей памяти:

И он уже не тот, что был вначале:

чужие судьбы, став его судьбой,

призвав, его уводят за собой…

Стихи, казалось, стали пророческими. В дальнейшем я их часто вспоминал, дивясь, как точно они описывают мою судьбу. Действительно, как сильно я изменился. Все, что было мне чуждо, стало частью моей жизни, а все, что было мне близко, было воистину моим, стало просто далеким и чужим. То, что было реальным Я, исчезло, испарилось, потерялось на дорогах жизни. Где, как, в какой момент? Я судорожно пытался вспомнить, восстановить в памяти.

Меня все время преследовало чувство, что это не моя жизнь. Что я вошел в чужую пьесу и играю чужую роль. Это мне давало чувство душевного дискомфорта, внутреннего несогласия, противления. Приходилось с горечью отмечать, что жизнь моя была воплощением абсолютного абсурда.

Что чувствуют другие? Есть ли у них подобные ощущения? Это вопрос, возможно, самый интимный. Каждый сам в себе может придти к нему.

Основное предназначение жизни для меня было, казалось, разбивание моих светлых мечтаний, моих надежд, моих стремлений. Жизнь словно смаковала свои победы и возможности, и, по-хозяйски обосновываясь на завоеванных территориях, двигалась дальше, расширяя свои завоевания и свое положение великой разрушительницы. Шаг за шагом, день за днем росла отвоеванная ею территория, превращаемая ею из цветущего сада надежд и прекрасных снов в пустыню с сожженными дотла мечтами, глубокими разочарованиями и загнивающими трупами стремлений. Да, возможно не только у меня было так, возможно, и скорее всего так и есть, она подобным образом поступает с каждым живущим в этом мире. Но главное для меня было то, что мне было плохо.

Во всех своих неудачах я всегда обращал взор на себя, я искал причины в себе. Пытался понять, в чем я ошибся, что неправильно рассчитал, что не учел. В скором времени я убедился, что есть вещи и обстоятельства, которые от тебя не зависят, как не зависит от тебя солнечное затмение или полнолуние. Есть события, с которыми надо смириться, воспринимать их так, как есть, не удручаться. События эти могут принести тебе пользу своим приходом или вред. И в этом в твоем понимании будет проявляться момент твоей везучести или невезучести. И любое событие не есть что-то конечное, оно есть звено цепи событий, которые, как утверждал Казанова, – никогда не прерываются. И понять значение любого события как самого хорошего, так и самого ужасного можно лишь по прошествии времени. Смотря по тому, что следует потом, возможно даже через очень много лет. Тогда, в результате течения жизни, событие это переосмысливается и взгляд на него меняется.

Страны, в которой я родился, моей родины, нет. Страны, которая говорила сильно и властно, голосом тысячелетий, больше не существует. Еще совсем недавно это невозможно было даже представить, но это оказалось реальностью. Страну целенаправленно разрушили. Хотя уши прожужжали всем, что она саморазрушилась. В новой реальности, как и во всем, были свои хорошие и плохие стороны. Больно было за прошлое, еще больнее за настоящее.

С какого-то периода жизнь резко изменилась. Примитив стал нормой жизни. Примитивное мышление, примитивные желания, примитивные чувства. Более того, примитив захватил весь мир. И в этом океане сплошного примитива есть примитивные феномены, которые ощущаются и выдаются за что-то сверхновое, за некое сверхсовременное открытие, откровение. И я, как и все, был втянут в общий круговорот примитива. И я потерял всякие иные опоры.

Но что случилось со мной в какой-то момент? Как, каким образом я очнулся? Может быть, сыграло роль пресыщение? Не знаю. Но то, что с какого-то момента истинная картина ясно предстала предо мной, в этом у меня сомнений не было.

Все, все утонет во времени,

в пространстве.

Все исчезнет –

радости, невзгоды,

обиды, сожаления.

Что же останется

в этой пустоте

бескрайней и всепоглощающей?

Что скрывала за собой

эта роскошная завеса Жизни?

В пустоте все пусто.

Все тянется бесконечно

и погружено в вечное

течение жизни.

И в ледяном безмолвии

слышен одинокий звон

сорвавшейся капли.

У меня, казалось, пропали всякие ощущения. Чувства страшно притупились. Во всем нужна была чудовищная доза, чтобы я мог что-либо почувствовать. Я вспоминал, как действовал прежде на меня весенний аромат растений. Достаточно было увидеть маленький цветок, чтоб душа переполнялась чувствами. Тончайшая, незатейливая, безыскусная красота наисильнейшим образом воздействовала на весь мой внутренний мир, казалось, сводила меня с ума. Теперь же я проходил мимо, словно рядом была нарисованная картинка, какой-нибудь плакат. Я пытался вернуть былые ощущения. Часто я срывал с куста или с дерева зеленый листочек нюхал его, мял его пальцами и опять нюхал. Я, казалось, что-то искал в этом запахе. У меня было чувство, что тонкий аромат разбудит былые ощущения, возвратит детскую тонкость чувств. Но прошлые ощущения не возвращались.

Я устал! От отчаяния мне хотелось в ухо каждому прокричать, – я устал! Я не могу действовать, я не хочу ничего. Единственное, что мне нужно это отдых.

Моя проклятая жизнь завела меня в тупик. Я пытался всячески выйти, выкарабкаться из него, порою мне это почти удавалось, но жизнь вновь загоняла меня в новый, подобный тупик. Неужели это судьба, вечно прозябать в тупике? Как говорится в песне группы «Наутилус помпилиус», – Без права на надежду. Я понимал, чтобы жить дальше, надо стать таким, как другие.

Мои отношения с девушками продолжались. Естественно, это приносило мне большое удовольствие и удовлетворение. Но с какого-то момента я осознал, что это дорога в Никуда. Какая-то пустота была даже в этих удовольствиях.

Когда ты живешь в своем маленьком мирке, плохо ли, хорошо ли, но выполняешь все наложенные на тебя обязательства, то жизнь течет мирно и спокойно. Но как только ты пожелаешь что-то другое, то сразу наталкиваешься на стальные стены предопределенности. Ты можешь биться сколько угодно о стену, пока еще не имея представления о ее толщине и прочности. Можешь перейти к другой стенке и пытаться сломать ее. Ты еще по-детски наивен и абсолютно не представляешь реальности. Полжизни уходит на тщетные попытки преодолеть предопределенность. Твоя свобода в обществе сродни свободе заключенного. Пока он мирно выполняет предписания, ходит на прогулке по кругу, склонив голову, входит в свою камеру, то давления на него нет, он даже может вообразить себе, что жизнь проходит нормально, что он свободная личность. Проблемы начнутся тогда, когда он захочет сделать шаг влево или шаг вправо. Когда он не выполнит своих предписаний. Вся мощь тюремного подавления навалится на него. Жизнь в обществе ничем не отличается. К моему сожалению!

Если раньше я желал развлечений, любил многошумные компании, то теперь я желал только одного, я хотел спокойствия. Мне хотелось, чтоб меня оставили в покое. Меня раздражали любые звонки, меня раздражало любое общение. Все то, к чему я стремился было в прошлом. Все мечты оказались несбыточной иллюзией. Реальность жизни оказалась бесплодной. Мои самые простые желания и усилия по их осуществлению сталкивались с каменной стеной невозможности. Постепенно жизнь переставала радовать и вызывала только горечь сожаления неосуществленных желаний.

Конечно, в компаниях, где были красивые девушки, у меня неизменно поднималось настроение. Красота заставляет надеяться. Инстинкт соблазнения опьянял меня, я развлекался, веселился. Но это бывал короткий период. Все остальное время мною опять овладевало плохое настроение.

Моя натура была такова, что отлично переживала как недостаток всего, так и избыток. В обоих случаях я был тем же человеком. Ничто во мне не изменялось.

Но, как это не покажется парадоксально, плохое состояние дел имеет и свои положительные стороны. Пока твое финансовое положение плохо, ты надеешься! Ты надеешься, что когда ты заработаешь, достанешь достаточное количество денег, все в жизни выправится, ты заживешь счастливо. Но когда ты действительно начинаешь достаточно зарабатывать, когда у тебя появляются деньги и ты исполняешь все свои давно лелеянные желания и капризы, то приходит осознание того, что ты ни на грош ни стал счастливее.

Причем каждому кажется, что с ним будет все иначе, что вот он разбогатеет, купит последнюю марку автомобиля, сменит квартиру, отремонтирует ее по последней моде, поездит по миру и ему будет хорошо. Что у него будет иначе, чем у других. Но история повторяется с неистребимым упорством. Проблемы остаются! И состояние души остается тем же!

Но живут же все! Лучше или хуже, живут, находятся в некой незримой гармонии. Такое впечатление, что один я выбит из этой всеобщей гармонии и прозябаю где-то на задворках жизни. Одинокий и чужой. Вечерами, особенно в сырую, в холодную погоду я шел по улице, обмотавшись шарфом, в своей куртке, засунув руки в карманы, и смотрел на горящие (освещенные) окна домов, везде теплится жизнь, все пребывают в своем внутреннем довольстве. Такое довольство мне было не интересно. Другого я не знал. И я не знал к чему стремиться, где свет тоннеля моей сумрачной жизни.

Боже! Не хочу быть как все. Хочу быть самим собой.

Я все боролся и барахтался изо всех сил, стараясь не утонуть, я верил в себя, я верил, что рано или поздно добьюсь своего, но жизнь постепенно сгибала меня. Постепенно портилось здоровье, я чувствовал себя все хуже и хуже. С какого-то момента мне уже не хотелось ничего. Единственное что я мог еще хотеть, так это чувствовать себя нормально.

Все свое время я что-либо делал. Я постоянно бывал занят. Мне вечно приходилось в чем-то кому-либо помогать. И как всегда бывает в таких ситуациях – «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Вечно на меня ссыпались в моей жизни обвинения и упреки. Оказывается, я постоянно поступал неправильно. Все знали, как мне следует жить, кроме меня.

Телефон стал моим основным проклятием. Я приходил вечером домой и мне звонили. То один, то другой. Звонили и говорили часами. Рассказывали о себе, о своих проблемах, о своих отношениях с родными. В общем, я регулярно проводил для всех психотерапию по телефону. День за днем, день за днем все мое время проедали. Я и сам уже привык к этим постоянным разговорам.

То ли не хватало мне здорового эгоизма, то ли моя улыбка располагала к себе. Не знаю. Когда еще и моя работа коснулась общения с клиентами, я стал реально ненавидеть людей. Столько тупизма до этого я не представлял.

Мне так надоело это все! Мне так хотелось бежать от всех проблем! Надо было, наконец, смело признаться себе, что я проиграл, что я не состоялся в том виде, в каком хотел, я просто влачил жалкое существование. Но до каких пор? Я знал точно, и, прожитые мною годы подтверждали это, ничего к лучшему не изменится. Может для кого-то подобная жизнь была бы счастьем. Но не для меня. Я страдал.

Да, я иногда встречался с друзьями, ходил на тусовки, сидел в барах, менял любовниц, но во всем этом была какая-то пустота. Сказать себе, положа руку на сердце, что мне это все нравится, я не мог. Это все просто заполняло пустоту. Вселенский холод и вселенское одиночество я ощущал всегда, всем своим нутром. Жизнь была пуста. Я воспринимал жизнь, как издевательство какого-то высшего существа или субстанции надо мной.

Я хотел другой жизни, я мечтал о других отношениях. Современный образ жизни превращал людей в роботов-потребителей. Высшим божеством и пределом желаний стали деньги. Много денег. И, словно служением этому божеству, была их трата на стандартно принятые виды удовольствия или комфорта. Все, что было за ними, все иное уже просто не существовало. Все стремления людей стали ограничиваться двумя – тремя инстинктами. Люди стали полностью управляемы. Эффект массового гипноза вовсю стал использоваться правителями. Манипуляция массами была возможна благодаря телевидению и радио. Интернет расширил эти возможности. Эпоха всякого романтизма и духовности закончилась. Свет духовности, свет познания погас. Наступил конец света.

Я часто задавался вопросом, почему нормальные люди не могут организовать жизнь по своему, по своим нормальным человеческим правилам. Почему нормальные люди живут вечно какой-то пришибленной жизнью. Почему основные правила жизни диктуются низшим уровнем. Неужели невозможно сообщество нормальных людей?

Я помнил, что когда-то на поре ранней юности я даже увлекся идеями идеального устройства государства. Я мечтал собрать группу единомышленников и основать закрытый город. Часто тогда я бродил по улицам Москвы и обдумывал, каким же должен быть, этот мой утопический город. Однажды, посетив очередной раз ВВЦ (ВДНХ) я понял, каким примерно должен быть идеальный город. В дальнейшем я узнал, что в проекте ВДНХ действительно были заложены основы идеальных городов будущего. Я представлял, как он будет сооружаться, какие в нем будут порядки, какова будет в нем жизнь. Я стал интересоваться идеями создания подобных обществ. Я просматривал «Город Солнца» Кампанеллы, «Новую Атлантиду» Бекона, диалоги Платона, «Утопию» Томаса Мора и многие другие произведения. Во всех них был крайний примитивизм и наивность.

Все-таки мы прошедшие через жизнь советского общества имели большое преимущество в возможности сравнения и гораздо больший кругозор. В дальнейшем я наткнулся на осуществленную идею подобного города. Этот город – Ауровиль. Я просто опешил, когда узнал об этом городе. Значит, все-таки подобная идея где-то оказалась осуществленной! Но потом, когда я собрал больше сведений об Ауровиле, оказалось, что все не так удачно, как могло показаться в начале. Многие проблемы людского общения перенеслись и туда.

Все что я хотел – это общество нормальных людей. Видимо на земле подобное не осуществимо. И как-то раз по телевизору я услышал слова Кропоткина, написанные им в письме уже в конце жизни. Он писал «Вот и все. Жизнь подходит к концу. Что удалось понять? Любая революция – утопия. Любая власть – насилие. Всякая политика – мерзость. И ничего не изменить. Выход один – устраниться, быть ближе к земле, к простым людям. Не бороться за счастье всемирное, а жить этим счастьем и дарить его людям вокруг». Слова поразили меня. Вот она, изумительная по своей простоте, правда жизни. Не надо стремиться к улучшению жизни людей. Просто надо самому устроить свою жизнь. И по возможности дарить счастье окружающим людям.

Со стороны кажется, что тебя окружают друзья и близкие. Веселая жизнь в родном окружении, полная поддержка. Видимость! Всего лишь видимость! На самом деле, когда ты смотришь глубже, то перед тобой проясняется совершенно иная картина. Жесточайший, пронизывающий до костей эгоизм. Ты и сам становишься частью этого всеобщего спектакля. Но когда нож подступает к горлу, когда тебе смертельно необходима душевная поддержка, вокруг не оказывается никого. Ты начинаешь понимать, что в действительности живешь в пустыне и окружен лишь миражами. Все вроде есть, но протянешь руку и оказывается, что это иллюзия.

И скучно, и грустно, и некому руку подать

В минуту душевной тревоги.

Быть абсолютно искренним было свойственно мне с детства. Поэтому с того же самого детства мне более всего противело лицедейство духа. Я всегда желал видеть реально даже свои скрытые чувства, желания, мотивы, намерения. Мне было противно врать самому себе о себе. И я достиг этого! Это было одно из немногих моих ценных достижений в этом мире. Со временем это открытость, обнаженность моего подсознания стала для меня обыденностью, как и все в этом мире со временем становится обыденностью. И общаясь с близкими, знакомыми я говорил о себе пронзительно честно, с их же стороны чаще всего бывала иллюзия, поддержка некой принятой на себя роли. Можно было и не замечать этого. Но, акцентируясь на этом, я с ужасом понимал, что большинство людей так и живет, играя сами пред собой. Они выбрали для себя некую роль и стоя насмерть не дают никому и ничему разрушить свои представления.

Часто мое видение мира не совпадало с видением мира других и мне начинали разъяснять, что я не вижу реальность. Это бывало очень часто, то с одной стороны, то с другой, то с третьей. Сомнения вкрадывались в меня, может я и в самом деле не воспринимаю реальность, может, заменяю ее своим внутренним видением. Тогда я стал специально запоминать то, что говорили мне и то, что говорил я. В скором времени я увидел, что все мои прогнозы того, что будет, неизменно сбывались, все мои оценки людей оправдывались. То есть все-таки я видел реальность такой, какая она есть, а не они, обвиняющие меня. Я был в роли Кассандры. Чем больше я вел свои наблюдения, тем больше убеждался в том, что большинство окружающих не видят истинной реальности. Как же они живут? Я напрягаюсь во всю, чтобы правильно оценивать ситуацию и правильно действовать в ней, чтобы выживать. Они же живут в своем мире, но не только не погибают от столкновения с действительностью, но и зачастую неплохо живут.

Обмотавшись шарфом, подняв воротник и засунув руки в карманы куртки, всецело погруженный в свои мысли, я шагал по улицам. Ощущение было такое, словно я нахожусь на чужой мне планете. Что я имел общего с этими людьми? По сути, я тоже всю жизнь играл роль. Я притворялся своим, я старался не отличаться от других. Но реальность была другой, – я не был такой как все. Этот мир был не мой. А где был мой мир, я не знал. Интересы, желания этих людей не были моими интересами и желаниями. Мне приходилось делать усилие, чтобы притворяться, будто я хочу того же, будто их интересы интересны и мне. Иногда наши плоскости могли пересекаться, но общие различия были столь велики, что даже эти пересечения ничего существенного не значили.

По странной прихоти судьбы

Непониманье мой удел.