Революционным для Минделла явилось открытие того, что сны и телесные симптомы имеют общий глубинный источник и являются проявлением одного и того же глубинного процесса, который он назвал «сновидящим телом» (dreamingbodyили dreambody). Этот уровень реальности он назвал Страной Сновидения (Dreamland) и показал, что без работы с ним невозможна никакая продуктивная терапия. Он соответствует 9-15 стадиям Абхидхармы. Уровни 16–17 описывают реальность консенсуса.

Последние 15 лет Минделл исследует еще более глубокий уровень – уровень процессуального ума, откуда возникает все, в том числе и Страна Сновидения, и общепринятая реальность (уровни 1–4 по Абхидхарме). На уровнях Абхидхармы 4–8 становится возможным прочувствовать тенденции развития процессов еще до того, как началось движение (Минделл называет их заигрываниями или флиртами). Например, то, какие тенденции к движению есть у руки, тела, каких-то внутренних процессов. Или предчувствовать что-то до его рождения. Затем, вернувшись в конвенциональный мир, начать следовать этим процессам. На этом уровне и происходит реальная работа с проблемами и болезнями.

«Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао», – в начале своего трактата пишет Лао Цзы – легендарный мастер даосизма. В Китае даосизм это не только название какой-то школы. Духом даосизма проникнута вообще вся китайская культура. Поэтому китайцы не интересовались созданием интеллектуальных систем, их всегда притягивал практический аспект.

Дао – это мудрость жизни, это не какое-то схоластическое учение. В текстах даосизма не найти интеллектуальных построений – там в основном пересказываются поэтические и туманные истории, парадоксальные и непонятные для обычного, европейского ума нашего времени. С нашей европейской точки зрения, в которой существует четкое деление на день и ночь, на это и то, очень сложно понять дао. Мы уже разделены, и это создает всю проблематику современного мира и невозможность ее целостного охвата. Все наши проблемы связаны с нашей нецелостностью. Коль скоро есть разделение на это и то, на «я» и «не-я», сразу же создаются все остальные проблемы и все остальные миры. Если есть нечто нормальное, общепринятое, то, по принципу полноты дао, мгновенно создается ненормальное, необщепринятое. И если этому не уделяется достаточное внимание, оно дополнительно маргинализуется, задвигается и проявляется в нашей культуре только в формах безумия, экстремальных состояний, преступности и так далее.

Только в таких формах и может существовать полнота дао в том мире, который настаивает на собственной правильности, исключительности, здравости и так далее. Но достаточно расширить понимание, проявить бóльшую терпимость, и тут же преступности станет меньше, экстремальные состояния станут более мягкими и займут свое достойное место в культуре в виде художественного творчества и ежедневной раскрепощенности.

Вся проблематика современного западного мира связана с тем, как возникает субъект и мир, как возникает идентификация «я». Но так было далеко не всегда, и далеко не во всех регионах мира сложилась подобного рода конфигурация восприятия, я бы сказал, приватизация изначальной, исконной чувствительности, которая присуща миру. Это исконное качество, которое, по Минделлу, никто не может ни создать, ни уничтожить, есть всегда, как некоторое поле «чувственного осознания» или «непосредственной осведомленности» (sentientawareness).

Другое дело, что во всех живых существах в силу различного устройства перцептуального и мыслительного аппарата, разного развития нервной системы, разных функций в этом мире это чувственное осознание проявляется и структурируется в разных формах. Ведь каждое живое существо имеет свой «редактор реальности», свой горизонт видения мира, скоординированный с телом, жизненными программами и так далее.

В каждом мире обитания сходных существ существует дополнительное различие в плане того, как присваивается поле «чувственного осознания». И хотя в нем присутствуют все возможности, освоение, приватизация этого поля осуществляется по-разному в даосизме, индуизме, шаманской практике, буддизме, христианстве.

Фундаментальный невроз европейской цивилизации состоит в том, что в ней существует тенденция воспринимать «я» по образу и подобию единого Бога как творца этого мира и непринятие того, что за «я», которое само есть результат структурирования континуума переживания на «я» и «не-я» в соответствии с традициями данного времени и места, стоит намного более всеобъемлющая реальность.

Что ни говори, разделение уже произошло, и оно зафиксировано в тысячелетних практиках культуры на всех уровнях языка, производства, взаимоотношений, литературы, невербальных языков, эмоций, культурных стереотипов, половых ролей, различных культур и субкультур, структур повседневности, эпистем, различных «редакторов реальности» и так далее. Попадая в уже сложившуюся ситуацию, живые существа вынуждены развиваться так, чтобы быть включенными в нее.

За пределами Юнга: Как Минделл стал искать свое Дао

До того, как стать психологом, Минделл закончил Массачусетсткий технологический институт, где учился у лауреата Нобелевской премии физика Ричарда Феймана. Затем в Швейцарии он учился на юнгианского аналитика у мастеров в институте Юнга в Цюрихе. Тем не менее, закончив обучение и занявшись частной практикой, он почти не имел клиентов, у него были проблемы со здоровьем, взаимоотношениями, низкий жизненный уровень. Вот тогда он по-настоящему задумался: что здесь не так? И начал применять одно из главных открытий Юнга, в свое время выручившее самого создателя аналитической психологии.

Юнг, как известно, был очень близок к Фрейду. В переписке начала века Фрейд называл его своим самым талантливым учеником. Отношения между ними были действительно очень теплыми и близкими. Потом произошел раскол, у Юнга были принципиальные несогласия в отношении того, как Фрейд толковал жизненную силу – либидо, придавая ей исключительно сексуальный характер. Юнг считал, что за этим стоят намного более глубокие силы, связанные не только с биологией, но также с культурой и духовностью. Он живо интересовался проблемами, связанными с парапсихическими явлениями, этому была посвящена его диссертация. Фрейд же хотел, чтобы психоанализ был точной наукой. В конце концов это привело к непримиримому конфликту, и Юнг был изгнан из психоаналитической ассоциации. И начались семь долгих лет забвения, когда Юнг жил в своем доме около Женевского озера. Тогда в качестве руководящего начала он принял положение: «я могу ошибаться, мое „я“ может ошибаться, но целостность моей жизни не ошибается, и если я откроюсь и доверюсь процессу, ведущему меня, – своим видениям, своим снам, телесным симптомам и буду просто изучать и следовать им, тогда все проявится». «Бессознательное, – считал Юнг, – не обманет». Юнг стал следовать бессознательному, что великолепно описано в его книге «Воспоминания, сны, размышления». В следовании бессознательному он записывал свои сновидения, вспышки озарения, голоса, звучавшие в его голове. Здесь создалось то, что стало фундаментом его учения. Он обнаружил, что существуют фундаментальные психические структуры, которые он назвал архетипами. В свете этих архетипов происходит наше восприятие мира, и они структурируют наше восприятие. Мы можем собрать в себе и осознать воздействие этих архетипов, следуя пути индивидуации, собирая их из своих сновидений, анализа симптомов, переживаний, наблюдая синхронные события жизни.

Но юнговский подход, как нам теперь хорошо видно, наряду с прозрениями, имеет и свои ограничения. Это, прежде всего, те самые неосознаваемые монотеизм и креационизм, свойственные всей европейской культуре, своего рода «слепое пятно» европейцев. Если мы взглянем на комментарии Юнга к основополагающим текстам восточных традиций, например к даосскому тексту «Тайны золотого цветка» или «Тибетской книге мертвых», то увидим, что эти комментарии были заложниками времени, как и все происходящее, как и все тексты, суждения, которые происходят сейчас в наше время. Все идет, понимается, постигается через призму «редактора реальности». Нам всем не хватает отрешенности для того, чтобы в конкретное время иметь всеобъемлющее верное видение. Многое лучше постигается по происшествии лет, когда приходит естественное понимание относительности всего и вся.

«Если мы смотрим на „индивидуацию“ с точки зрения подхода, развиваемого Минделлом, то в его книге „Сновидения в бодрствовании“ прямо говорится, что юнговское понимание „индивидуации“ ограничено, прежде всего, потому, что не учитывает большего целого, того, как создается конвенциональная реальность. Юнг не учитывал того, что все встречаемые на нашем пути проблемы, преграды, взаимоотношения – это „мы“, приглашение к развитию осознанности. Таким приглашением являются и зависимости, в которые мы попадаем, – от коллекционирования до зависимости от еды и алкоголя. В этом смысле единственным эффективным способом лечения зависимости является работа по осознанию своего „большого я“».

Как состряпан процессуальный пирог

То, что Юнг называл бессознательным, Минделл позднее стал называть сновидящим телом, или процессом. На диаграмме, изображающей структуру процессуальной работы, круг с надписью внутри: «Дао и процесс». Нарисованы Солнце и Луна – древнейший символ единства противоположностей. Солнце – это знак «я», это символ света, освещенной части нашей жизни, Луна – это символ теневой части, имеющей к тому же еще более глубокую обратную сторону.

Именно поэтому на каждой российской книге Минделла используется фотография, где он – как человек-Луна, в котором присутствуют светлая и темная стороны.

Аналитически процессуальный пирог представлен в виде круга, символизирующего целостность дао-процесса, Солнца и Луны, и различных рассечений, аспектов, которые есть не что иное, как естественно существующие модальности жизни и восприятия. Они не придуманы Минделлом, не сотворены людьми, они естественно выделены в ходе нашей истории, потому что в этих модальностях происходят определенного рода важные события, важные сгущения жизни. На процессуальном пирогемы найдем основополагающие каналы. Они есть не что иное, как ключевые взаимоотношения каждого из нас с миром, с самим собой, со всеми другими людьми, с природой, с группой, с сообществом. Минделл, подобно Юнгу, исходил из того, что все происходящее в его жизни имеет смысл. Он тоже стал следовать процессу, бессознательному, телу и вскоре заметил, что то, что он называл сновидением, это психическое целое, бессознательное (он поначалу использовал юнговские термины), которое проявляется и как телесные симптомы, и как проблемы, и как сновидения.

Открытие Минделла катализировало колоссальный творческий процесс. Вокруг него и его группы в Цюрихе появились последователи, ученики, которые были увлечены этим открытием. Оказывается, ключевыми измерениями процесса являются не только тело и сновидения, колоссальную роль в дао нашей жизни играют взаимоотношения. Кроме взаимоотношений, существуют другие каналы, связанные со всеми органами чувств, так как органы чувств и есть то, через что мы и получаем информацию. Существуют каналы зрительного, слышимого, ощущаемого, осязаемого, обоняемого – пять органов чувств, через которые мы вступаем в сенсорный контакт с миром. Существует еще канал, который не припишешь ни к каким органам чувств, и Минделл назвал его мировым каналом, каналом интуиции или каналом парапсихическим. Кроме них, выделяются другие важные каналы, прежде всего канал движения, проприоцепции (то есть сигналов из глубины тела). Иногда это странные, трудновыразимые ощущения: где-то что-то сопит, что-то начнет выворачиваться, раскрываться, например, люди говорят «на душе кошки скребут» или какой-то «молоток в висках».

Кроме этих, есть и другие измерения, такие как экстремальные или крайние состояния. Нечто может существовать в нашем мире только в крайних, экстремальных формах, потому что в других формах ему нет места. Наш мир такой правильный, такой хороший, что это чувство может только войти в него и сказать: «А, пошли вы все!..» Сказал и хлопнул дверью. Это типичное экстремальное состояние. Или другое состояние, когда человек говорит, вернее, уже не говорит, а действует в белой горячке, в чахоточном бреду или в состоянии, которое мы называем эпилептическим припадком, или каким-то видом большого психоза, маниакально-депрессивного например. Как мы говорим иначе, «человек тронулся рассудком» или «крыша поехала», то есть он, очевидно, в каком-то сложном процессе переструктурирования собственного мира обитания, потому что привычный мир, в который его загоняют, ему почему-то не подходит, потому что в обычном, «несвихнувшемся» состоянии ему некомфортно. Существует и такое экстремальное состояние, как кома, и, соответственно, модальность процессуальной работы, которая называется работой с комой.

Процессуальная работа

Модальности процессуальной работы не ограничены, естественно, только индивидуальной работой. Методы процессуальной работы с индивидуумом те же самые, что и методы работы с группой, с организациями, с Землей. Подобного рода работа называется worldwork– работа с миром. Минделл говорит, что, когда он стал серьезно работать с группами и начал понимать смысл групповой работы, многие коллеги предупреждали его и просили не делать этого, потому что это разрушает пространство индивидуальной работы, которое можно защищать, контролировать, дозировать и так далее, то есть строго следовать тому или иному методу и стратегии. Групповая работа – нечто совсем другое. В групповой работе проявляются тени – ведущего, группы, каждого человека, и любой другой член группы может представлять эти теневые аспекты. Но в то же время оказывается, что групповая работа является истинным референтом того, что Юнг называл индивидуацией – отдельной индивидуацией человека.

Нет никакого самосовершенствования какого-то человека вне большого целого. То, что кажется нам нашим самосовершенствованием, на самом деле аспект проявляющейся в нашей жизни «большой работы». Именно поэтому каждый, кто успешно или страстно занимается самосовершенствованием, рано или поздно приходит к необходимости проводить групповые семинары, так как это является тем самым мощным средством, которое развивает человека помимо его воли. Каждый, кто серьезно начинает заниматься работой над собой, абсолютно неизбежно приходит к тому, что необходимо заниматься работой с другими, над другими, потому что это является способом развития и себя.

Так работает дао – великое и беспредельное. Как только ты заходишь в одну крайность, мгновенно, сама собой самопроявляется другая крайность. Как только ты вкладываешь силу в развитие себя, ты должен заниматься развитием других. Как только ты вкладываешь энергию в развитие осознанности, мгновенно проявляется неосознанность, как и все твои теневые процессы. Слишком большой акцент на общепринятую реальность (ОР) способствует утрате контакта с глубиной и репрессивному отношению к необщепринятой реальности (НОР). Так учит мудрость даосов, и Минделл всей своей школой, всем своим направлением призывает следовать этому процессу.

Физика и психология, или картезианский бумеранг

Одна из центральных интенций этой книги – исследовать «слепое пятно» и европейской науки, и европейской мысли – пресловутую проблему наблюдателя (или субъекта) и сознания (или деления мира на внутренний и внешний). В каком-то смысле все эти проблемы имеют один корень. «Материя сознательна и… это тонкое, обычно не признаваемое сознание закодировано в математике, которую использует физика. Материя не живая и не мертвая; с точки зрения нашего опыта НОР, все живое. В исторической перспективе это воззрение составляет часть цепи философий, связывающих физику и психологию с шаманизмом, алхимией и вечной философией» (С. 179).

Вопрос о кризисе гуманитарных наук, об их неспособности корректно описывать феномены религии, культуры, психики, сознания обсуждался в XX веке неоднократно. Всякий раз этот кризис был связан с тем, что классический научный подход «срезал» специфику гуманитарных явлений, уподобляя их явлением природы, а предполагаемые новые подходы, стремящиеся сохранить эту специфику, оказывались недостаточно научными в смысле их соответствия критериям классической науки – объективности, рациональности, повторяемости, предсказуемости и т. д.