Цитаты из книг автора «Аркадий Аверченко»

И вдруг в Сережкину беспокойную голову пришла безумная шальная мысль… А что, если… Тарарыкин действительно против него не устоит? Этот крохотный мальчишка так был опьянен всеобщей честью и восторгом, что совершенно забылся, забыл об условии и решил пойти напролом… Насытившись славой, он пожалел о рубле, а так как руки его чувствовали себя железными, непобедимыми, то Сережка со свойственной его характеру решимостью подскочил к Тарарыкину и, схватив его за пояс, сурово сказал:

– Дно-то дно, – с некоторым сомнением согласился я. – Только золотое ли?

Вообще, Константинополь – золотое дно.

Бедные мы сделались, бедные… И прилично ухлопать-то друг друга не имеем возможности!

– Чего вы хотите? – Обнять весь мир, – искренно ответил я, еле сдерживая бурлящую внутри молодую радость жизни. – Отчего все мужчины думают, – грустно сказала дама, – что если мы служим здесь кельнершами, то нам можно делать всякие предложения…

Отошел я от них и подумал: «Ой, крепок еще русский человек, ежели ни гроб его не берет, ни карнавалье чучело не пугает, ежели простой таракан его кормит…» Это одна сторона – прекрасная сторона – русского характера… А вот другая сторона…

– В нем-то? Да это, если правду сказать, – единственный человек в мире, который ухитрился сам себя за волосы над землей приподнять. – Но ведь сейчас он не в этом приподнятом состоянии? – Нет. Опустился порядочно. Но, вообще… Знаете ли, что этот человек ухитрился три года пробыть военнопленным у русских?

Мы сидели в столовой за столом, покрытым белоснежной скатертью. Мы трое – кухарка, швейцар и я. Хозяин побежал в лавку за закуской и вином, хозяйка на кухне раздувала самовар. А мы сидели трое – кухарка, швейцар и я – и, сблизив головы, тихо говорили о том, что еще так недавно сверкало, звенело и искрилось, что блистало, как молодой снег на солнце, что переливалось всеми цветами радуги и что теперь – залилось океаном топкой грязи.

Усталые, затуманенные слезами глаза тщетно сверлят завесу мглы, повешенную господом богом… Какая это мгла? Предрассветная? Или это сумерки, за которыми идет ночь, одиночество и отчаяние?

– Вы? – Я. – Глазам своим не верю! – Таким хорошеньким глазкам не верить – это преступление.