Заколдованный цех

Я часто вспоминаю, как впервые появился в том цеху. В отдел кадров станкостроительного завода я пришел, что называется наудачу – без предварительного звонка.

Начальник отдела кадров, немолодой упитанный дядька с прилизанными на пробор волосами, выпятив нижнюю губу, долго вертел в руках мой диплом, словно пытался сквозь строчки увидеть мою профпригодность. Наконец, оторвавшись от созерцания документов, он задал сакраментальный вопрос:

– В цех пойдете? Сменным мастером?

– Я и работал мастером механосборочного цеха у себя в городе после распределения.

– Ну, и отлично! Значит, вам эта работа знакома! – завкадрами удовлетворенно потер пухлые ладошки. – У нас как раз есть сейчас одно вакантное местечко в пятом цеху. Только сразу хочу предупредить: цех этот непростой, многие его называют даже заколдованным, да и мастера там меняются, как перчатки, чуть ли не каждые полгода!

– Трудностей я не боюсь, мне сейчас очень нужны деньги – я только-только женился, живу у родителей жены и не хочу ни от кого зависеть! – мгновенно отреагировал я.

Это старое обшарпанное двухэтажное здание из красного кирпича, действительно, было словно заколдованным: чуть ли не каждый месяц здесь происходили странные ЧП. Беспрестанно выходило из строя оборудование, разъезжались вдруг промасленные стопки листов металла с опасными острыми кромками и даже обрывались стропы талей с подвешенным грузом. И все это представляло прямую угрозу здоровью рабочих. Казалось, только чудо спасает работающих здесь людей!

Но работяги не унывали, ведь зарплата самых квалифицированных из них была чуть ли не вдвое выше моей! Среди них были просто виртуозы своего дела. Я только диву давался, каких высот можно было добиться людям, буквально не просыхающим от ежедневного употребления спиртного. Принять стакан перед сменой, во время обеденного перерыва и уж конечно после работы считалось вполне обыденным делом. Пили, безусловно, и на моем прежнем месте работы, но то, что я увидел здесь, переходило все мыслимые пределы.

Начальник цеха Михал Саныч, как его все называли, дядька пенсионного возраста, нисколько не уступал в этой ипостаси своим подчиненным. Правда выпивал он в основном после работы в одиночку или в обществе контролера Матвеича – маленького верткого человечка с хитрыми блестящими глазками, да сварщика дяди Коли.

Пенсионер-сварщик дядя Коля – коренастый мужичок с большой белой головой, черными мохнатыми «брежневские» бровями и удивительно молодыми глазами был личностью весьма примечательной. Весь укутанный дымом не только от сварки, но и от неизменной «Беломорины», он был виртуозом своего дела.

Не менее забавно было видеть дядю Колю и во время обеденного перерыва, когда он, играя в домино, умудрялся одновременно обедать, хохотать и хохмить! В его огромной правой пятерне укладывались все семь костяшек, которыми он лихо управлялся одной рукой, потому что в другой у него находился его неизменный обед из четырех блюд – именно столько предметов размещалось между пальцев его левой руки. Кусок хлеба, колбасы, огурца и вареного яйца откусывались попеременно, не прерывая игры ни на секунду!

Жизнь потихоньку налаживалась, в цеху я стал своим, с рабочими у меня сложились неплохие отношения, чего нельзя было сказать о начальнике. И дело было даже не в том, что я не разделял его обязательные послесменные излияния. Я просто держал вежливую дистанцию, поскольку чувствовал себя не в своей тарелке в компании людей, много старших себя.

А тем временем по цеху поползли слухи, что директор завода отказал в просьбе Михал Санычу остаться на должности после выхода на пенсию. И некоторые из рабочих, судача между собой на эту тему, рассматривали мою кандидатуру как вполне ожидаемую и приемлемую. Даже дядя Коля, с которым у меня сложились наиболее теплые отношения, как-то намекнул мне, чтобы в свете грядущих событий я не особо чурался их ежевечерних посиделок и попробовал наладить контакт с начальником, от которого много чего зависело. Я вежливо обещал подумать.

И такой повод вскоре настал. Наш цех, наконец, получил переходящее Красное знамя, с чем на торжественной пятиминутке нас всех и поздравил Михал Саныч. После смены ко мне подошел Матвеич и по-простецки пригласил на дружеский «сабантуй» по столь торжественному поводу. На этот раз отказываться я не стал.

Вместе мы вошли в кабинет начальника цеха, где уже были сдвинуты вплотную друг к другу покрытые старыми газетами два письменных стола, на которых располагалась нехитрая, но обильная закуска. В центре красовались две бутылки водки.

– А, Миша! – в приветствии сузил глаза начальник. – Наконец-то и ты почтил нашу компанию своим присутствием! Проходи, выпей с нами в честь праздничка! Или так посиди, если брезгуешь, сделай одолжение!

– Отчего же! – мое самолюбие было несколько уязвлено. – С удовольствием выпью по такому случаю!

В тот вечер я надрался изрядно. Первый раз за весь год. Как добрался домой, не помню. Единственное, что осталось в памяти, это то, как меня сильно тошнило, и как теща язвительно выговаривала моей жене что-то насчет пьяных оргий.

Утром я еле поднялся и на работу пришел не в самом лучшем расположении духа. Но все это было ничто в сравнении с тем, что меня ожидало. Как только я появился в цеху, меня тут же вызвал начальник.

– Ну, что, докатился?! – выдал он вместо приветствия, едва я переступил порог. – Никак я этого от тебя не ожидал, тезка! Что же это получается? Мы к тебе со всей душой, а ты?! У своих воровать?!

– Постойте, Михал Саныч, о чем это вы? – Меня будто кипятком ошпарило. Никогда в жизни по отношению к себе я не слышал ничего подобного. – О какой краже вы говорите?

– Может, еще скажешь, что ты не подходил к кейсу Матвеича? Не рассматривал его, перед самым уходом?

– А причем здесь это? – удивился я. – Ну, да, смотрел. Это же настоящее произведение искусства! Не каждый день увидишь стальной самодельный кейс, обшитый кожей! Его что, украли?

– Не прикидывайся дурачком, тебе это не идет! – произнес начальник спокойно. – Не кейс, а деньги из него пропали – целых сто пятьдесят рублей! И не говори, что тебе об этом ничего не известно! Матвеич сразу же после твоего ухода их хватился.

– Да почему вы решили, что это я их взял?! Может, у него их там и не было вовсе!

– Были! Он при мне из кейса своего дурацкого вынимал всю пачку, что у него от премии осталось, когда мы скидывались на вчерашнюю пья… встречу. Вот и посуди сам: были деньги, а после того, как ты подходил к кейсу, пропали! И получается, никто, кроме тебя, их взять не мог. Я всех своих как облупленных знаю, а ты у нас – без году неделя! Да и мутный ты какой-то – коллектива чураешься, прикидываешься, что не пьешь, а выжрал вчера полпузыря наравне с нами, с работягами миндальничаешь опять же…

В общем так: Матвеичу деньги верни, пока я не довел это дело до суда. А тебе, как старший товарищ и твой руководитель, советую: уходи-ка ты по собственному желанию, все равно тебе теперь здесь не работать – крыс в нашем цеху мы не потерпим!

От начальника я вышел оглушенный. Перед глазами у меня плыли разноцветные круги, в ушах шумело. Вот так, на ровном месте я сделался крысой, сам того не ведая! Что же делать? Неужели это подстава? Но кому и зачем нужно было так по-глупому меня подставлять?

Пока я, убитый, сидел в курилке, ко мне подошел дядя Коля и молча уселся рядом, доставая «Беломор».

– Эх, дядя Коля, – вздохнул я, – зачем только я вас послушал и поплелся на этот сабантуй гребаный! Теперь все считают меня вором, а я ничего не брал! Вы-то хоть мне верите?

– Я верю, Миша, но против фактов не попрешь! – он глубоко затянулся и сквозь сизый дым внимательно посмотрел на меня. – Вчера Матвеич после твоего ухода такой крик поднял, что мы чуть не оглохли. Все уверены, что это твоих рук дело. Слушай, ты же вчера изрядно выпил с непривычки, был не в себе, может, того… машинально?..

– Да вы что?! – я вскочил с места. – Клянусь вам, что никогда в жизни не брал чужого!

– Да, дела… Да и Матвеича я знаю, он про деньги в любом состоянии не забудет… а тут такое!.. Если только… они с Санычем не задумали черное дело: – он посмотрел мне в глаза, – подставить тебя и убрать из цеха, чтобы, значит, не подсидел ты его… А что, с Матвеича станется!.. Но, не пойман – не вор!

– И что же мне делать?

– Уходи, Миша, – мой тебе совет!

– А деньги?

– Деньги придется отдать!

– Но я тем самым подтвержу воровство!

– Иначе, Мишаня, они испортят тебе всю биографию! Оно тебе надо?

– Нет, дядя Коля, я этого так не оставлю, я буду бороться и докажу, что не вор! Не знаю, как, но свое честное имя я не дам втоптать в грязь! – я встал с лавки и пошел в цех.

Домой я пришел сам не свой. Всю ночь не сомкнул глаз, обдумывая свое положение. Прикидывал так и эдак, но ничего путного не выходило. Как бы я не поступил, все было плохо. В те времена эта сумма была весьма существенной. А кража на производстве, да еще в присутствии нескольких свидетелей, вообще выглядела мерзко.

У меня никак не выходило из головы предположение дяди Коли о возможности подлого заговора начальника и контролера. И это было единственным логичным объяснением этого происшествия. Я решил, что при всех швырну эти проклятые деньги Матвеичу в его хитрую морду и скажу им обоим все, что я думаю об этом! А потом напишу заявление и уйду с высоко поднятой головой.

В это утро я впервые за целый год опоздал на работу. В цеху было на удивление тихо, если не считать гула голосов рабочих, о чем-то оживленно споривших. Я оторопело остановился у входа.

«Вот он!» – крикнул кто-то, и голоса смолкли. Я понял, что они говорили обо мне!

«Начинается! – У меня засосало под ложечкой. – Уже знают! Ну, что ж, тем лучше, пусть все услышат, что я думаю об их начальнике!»

– А, Михаил Андреевич! – из кабинета вышел начальник цеха. – Вы не могли бы подняться ко мне? – В его голосе мне почудились странные нотки.

– С удовольствием! – Полный решимости, я взбежал по ступенькам и вошел в кабинет, в котором уже сидел весь комсостав и несколько рабочих из актива цеха. Сердце у меня бухало так, что, казалось, его было слышно по всему цеху. Сейчас я им выскажу все!..

– Уважаемый Михаил Андреевич, – начальник смущенно кашлянул, – позвольте мне при всех присутствующих извиниться перед вами за необоснованные обвинения в воровстве. Как выяснилось, сегодня утром у нашего Павла Матвеевича эти проклятые деньги чудесным образом вдруг появились в его кейсе! К вам нет никаких претензий! У меня все! – он повернулся к остальным: – Ну, теперь вы довольны? Всё, расходитесь по местам и приступайте к работе! Все претензии к Матвеичу!

Я ничего не понимал.

– Мишаня! Ей богу, я сам не знаю, как это получилось! – Матвеич смотрел на меня растерянно. – Они исчезли, клянусь мамой, а потом воскресли! Вот те крест! – он истово и неумело перекрестился. – Братцы, ей богу не вру! Хоть убейте!

Молча, я повернулся и вышел из кабинета. Словно во сне, проходил я сквозь строй рабочих, ощущая их поддержку, слыша слова одобрения, но для себя я уже все решил. Ухожу!

Теперь я понимал мастеров, которые под разными предлогами и по разным причинам покидали этот проклятый цех. И я, к сожалению, исключением тоже не стал.

После увольнения я часто задумывался над всем, что со мной случилось. Перерыв кучу специальной литературы и сопоставив факты, я пришел к единственно логичному выводу о том, что цех, скорее всего, находится в так называемой геопатогенной или аномальной зоне.

В таких местах, как правило, происходят необъяснимые явления, когда внезапно пропадают и появляются различные мелкие предметы (неужели, пропажа денег – из этой же серии!); подвергаясь негативному воздействию со стороны зоны, механизмы и электронные приборы выходят из строя; существенно ухудшается здоровье людей, их психическое состояние и поведение…

Примерно через год я случайно встретил одного из своих бывших слесарей, который рассказал мне последние цеховые новости.

– Теперь в цеху вместо Михал Саныча новый начальник, – говорил он, – Вместе с ним ушел и Матвеич. И что интересно: перед уходом он сильно нажрался и признался в том, что это он хотел тебя тогда подставить с деньгами – дескать, начальник подбил! Но в последний момент передумал – испугался, что ты начнешь расследование и подключишь своего дядю-мента!

– Я? Расследование? Какого еще дядю? Нет у меня никакого мента, и делать ничего я не собирался!

– Надо же! – протянул слесарь. – А Матвеич сказал, что это ему дядя Коля тогда по секрету шепнул! Ну и дела! Выходит, старик его на пушку взял! Жаль его, уволился тоже. Первое время он по привычке еще захаживал в цех, но потом ходить перестал… Что касается оборудования, оно по-прежнему ломается, несмотря на обновленный парк. А про случай с мнимой кражей все давным-давно забыли, но тебя вспоминают с большой теплотой…

Пока он говорил, меня не покидала мысль о том, что это и есть самое главное – чтобы о тебе вспоминали с теплотой…