Кроме Василисы, советоваться было не с кем. С мамой не хотелось, так как Полина перед родительницей старательно строила из себя самостоятельную взрослую женщину, у которой всё хорошо. Настоящих подруг, как выяснилось, в прошлой жизни у Поли не было. Тех, что были, скорее можно было назвать приятельницами. Едва пропали деньги, как шелуха, обвалились и ненужные знакомства, крепившиеся лишь на встречах в клубах, в салонах красоты и прочих приятных местах, в которые Полине сейчас по материальным соображениям вход был заказан. Зато оказалось, что есть Василиса. Она была всегда: в детстве, в юности, а сейчас казалось, что будет и в старости. Вася была из тех, с кем можно дружить всю жизнь.

И только Васька знала главную Полину тайну.

Почту снова завалило спамом. В очередной раз Полине сообщали о выигрыше миллиона долларов, просили помочь деньгами бразильскому космонавту, забытому на Луне, и предлагали сотню разнообразных услуг, начиная со знакомства с симпатичными девушками и заканчивая предложением купить фрезерное оборудование оптом.

– Что у нас тут? – Александр Яковлевич жарко навалился сзади, обняв стул вместе с секретаршей, вжавшейся в сиденье.

– Я пока проверяю. Если будет что-то интересное, я к вам зайду, – сдавленно пообещала Полина, стараясь не дышать. Он директора одуряюще несло терпкой туалетной водой.

– Точно зайдёшь? – игриво уточнил Александр Яковлевич, то ли чмокнув губами, то ли чавкнув.

– Непременно. – Полина уже поняла, что долгожданного письма в почте опять не было. Глаза защипало то ли от запаха, то ли от расстройства.

– И кофейку мне сделай, – шеф удовлетворённо похлопал её по запястью влажной ладонью. – Давай-давай, живее, киска.

Девушка ловко выскользнула из его объятий и, схватив чашку, ринулась к дверям:

– Сейчас, только посуду сполосну.

В курилке, красиво оттопырив изящную ручку с длинной сигаретой, скучала Катя из бухгалтерии. Катя была то ли родственницей кого-то из хозяев конторы, то ли вообще любовницей, поэтому работы у неё было мало, и скучала она чаще, чем работала.

– Что, опять лип? – понимающе хмыкнула Катерина, аккуратно затушив вонючую сигаретку. Судя по оживлённому блеску в глазах, сегодня ей было чрезвычайно скучно, и барышня была не прочь почесать языком. А что может быть интереснее, чем сплетни о межполовых отношениях внутри офиса?

– А что, так заметно? – вздохнула Поля.

– Ага, – небрежно кивнула сотрудница. – Вон, слюни с пиджака капают.

Она громко фыркнула, когда Поля испуганно начала себя оглядывать, и покачала головкой с идеальной укладкой:

– Да, Федосеева, простая ты, как пять копеек. Нельзя в наше время быть такой доверчивой. И как это Яковлевич до сих пор не развёл тебя на секс.

– Фу ты, – отмахнулась Полина. – Я доверчива, но не до такой степени. Это я бабам верю, а мужикам – ни-ни.

– Ну-ну, – в тон ей отозвалась Катерина. – Мы уже полгода ставки делаем на твою непокобелимость.

– Ставь на меня, – посоветовала Поля. – Не прогадаешь.

– Главное, чтобы ты с работы не вылетела.

– А что, есть предпосылки? – забеспокоилась Полина. Такое предположение в устах персоны, каким-то боком приближённой к верхушке, чрезвычайно пугало.

– Есть жизненный опыт. Мужики, конечно, охотники, но если в лесу дичи нет или она сидит в норе и скорее сдохнет, чем выйдет под ружьё, то даже самый заядлый охотник плюнет и свалит в другие места. Логику улавливаешь?

– Намекаешь, что ему надоест, и он отстанет? Я, Кать, этого уже давно жду. А наш охотник что-то не едет в другие места. Мне иногда кажется, что он скорее сам сдохнет, чем уступит.

– Хромает твоя логика. Ты смотри увольнения не дождись. Или изнасилования.

– Да не, он не такой, – вздрогнула Поля. Такая мысль ей просто не приходила в голову. А что, если… Да нет!

– Много ты про него понимаешь, – непонятно хмыкнула Катерина. То ли она намекала, что Поля мало знает про шефа, то ли сама знала про него столько, что простым смертным на это информационное поле лучше и не соваться.

Быстро сполоснув чашки, Полина поспешила в приёмную. Неприятная мысль о том, что они с директором довольно часто остаются по вечерам в пустом офисе, холодила позвоночник и шевелила волосы на затылке. И если раньше было просто неловко и тягостно, то теперь будет ещё и страшновато. Надо было срочно переключиться на что-то более серьёзное. Например, на Игоря.

Не далее как сегодня утром они опять поругались. И если раньше они дулись каждый на своей территории, то теперь, так как в отношениях наметился прогресс и влюблённые перешли на ступень совместного проживания, дуться приходилось в пределах одной квартиры. А это раздражало ещё сильнее, аккумулируя и раздувая обиду, как эпидемию гриппа в тесном коллективе чихающих сотрудников, не имеющих возможности расползтись по изоляторам.

Хотя, наверное, теперь и мириться будет проще. Если раньше они упорно ждали, пока кто-нибудь позвонит первым, то сейчас, сталкиваясь нос к носу на общей кухне, период ожидания могли свести к нулю.

Да и кроме Игоря, к ссорам с которым Полина в общем-то привыкла, была ещё более важная проблема.

Самая серьёзная, которая мешала жить, дышать и вообще ждать чего-то хорошего.

Тайна.

О которой знала только Василиса. Кстати, Вася важности доверенного ей сокровенного знания не ценила и относилась к Полининому увлечению довольно легкомысленно.

– Ладно бы ты чем-то полезным увлекалась, – говорила она. – Так ведь фигнёй маешься! Денег на этом не заработать. Слава – ну, это довольно призрачно. Лучше б ты пела и в каких-нибудь кастингах участвовала.

– Я только в дуґше пою. И то Игорь поначалу пугался и думал, что я плачу. У меня ни слуха, ни голоса.

– Если б ты была глухая и немая, тогда да, шансов бы не было. А так – извини. Вон сколько всяких скачет без слуха, без голоса, зато сиськами трясут – и всё, звёзды.

– Сисек у меня тоже нет, – напоминала Полина.

– Вот это уже серьёзно. Это для шоу-бизнеса трагедия, – ржала Василиса. – Ладно, тогда не пой. Но писать сказки – это какая-то ерунда. Что тебе это даст?

– Мне нравится! – Когда касалось святого, Полина начинала жутко кипятиться. – Знаешь, какой кайф придумывать! Для детей! Особенно когда находишь какой-то классный сюжетный ход!

– Не знаю. А у тебя что, дети есть? – Вася любила конкретику. – Или тебе за эти сказки платят? Или ты стала известной писательницей? В чём профит, кроме кайфа?

Тут Полина всякий раз вынуждена была признавать, что ни в чём.

– Вот у нас мужик был во дворе, помнишь, который из снега всякие скульптуры лепил, – напомнила Василиса. – А они либо таяли, либо их хулиганы ломали. Так он дожидался снега и снова начинал. Сизифов труд.

– Зато было красиво, – закатив глаза, вздохнула Поля. – Вот сколько непризнанных гениев творят просто так…

– Ты сейчас имеешь в виду тех гениев, которых таковыми в итоге признали. И по физиономии вижу, себя ты тоже причисляешь если не к ним, то к чему-то подобному. – Василиса умела раскусывать суть человека с ходу, как аллигатор орешек. Хрясь – скорлупки веером, и всё сокровенное на виду.

– Я просто занимаюсь любимым делом, – из последних сил сопротивлялась Поля.

– Так имеют право говорить люди, которые кайфуют на любимой работе, за которую им платят. Что-то мне подсказывает, что это не про тебя, радость моя. Книжки у тебя изданы? Нет. Гонорары заплачены? Нет. И о чём речь? О высоком? Тогда это не ко мне. Я девушка простая, без затей. Но тебя как писательницу уважаю. Станешь знаменитой, буду гордиться и по блату возьму у тебя автограф без очереди. А пока меня твои усилия пугают. Давай будем ближе к земле.

– Ближе к земле мы будем в старости, – мрачно ворчала Поля.

– Да до этой старости ещё дожить надо. При такой политической обстановке я вообще боюсь, что к старости мы окажемся уже ниже уровня горизонта. А вокруг будут цветы и памятники. Живи настоящим, сотый раз тебе говорю. В этой жизни нельзя быть феей. Это в сказках они машут волшебными палочками и порхают среди звёзд. В реальности феи этими палочками по башке получают, а звёзды у них потом перед глазами пляшут. Рви жизнь зубами.

Полина торопливо соглашалась, понимая, что спор с Василисой ни к чему рациональному не приведёт. Это как бодаться с асфальтовым катком – смешно и безрезультатно, и сразу ясно, кто кого забодает.

А потом она бежала домой и снова писала свои волшебные сказки. И где-то в глубине души теплилась мечта, что однажды из издательства придёт письмо с предложением напечататься. Ведь кого-то печатают же, почему не её?

Правда, переезд к Игорю немного сбил Полинины планы. Теперь писать приходилось только тогда, когда любимого не было рядом. Пора было и его посвятить в тайну. Хотя Поля знала кавалера как облупленного и прекрасно догадывалась о его реакции. Игорь вообще относился к ней как-то свысока, насмешливо, как к неразумному ребёнку. Поэтому и сказки будут восприняты как очередная блажь. И если Вася возмущалась с точки зрения рациональности трудозатрат, то Игорь мог просто презрительно фыркнуть, не подводя под своё отношение никакого базиса. Именно это и останавливало Полю.

Шеф угомонился и наконец-то вспомнил про работу. Кофе он выхлебал не глядя и затребовал ещё.

– Стоило получать высшее образование и учить языки, чтобы сейчас прислуживать какому-то хрычу, – раздражённо бормотала Поля, намывая очередную порцию чашек. У шефа ожидалась деловая встреча, народ к нему валил валом, каждый норовил прийти не один, а с группой товарищей, поэтому мадемуазель Федосеева чувствовала себя посудомойкой вокзального кафе. От маникюра скоро опять ничего не останется. А она вчера только-только нарисовала новый узор.

Но мама всегда учила в любой ситуации искать плюсы. Так проще пережить даже самую большую проблему. Сейчас плюс был в том, что они с Александром Яковлевичем хотя бы не остались наедине. Люди – это гарантия того, что шеф не полезет. После Катерининого предположения Поля всерьёз начала беспокоиться за свою девичью честь.

Но судьба такая пакостница – стоит утешить себя чем-то одним, как она тут же пнёт с другой стороны и будет наслаждаться реакцией.

Письмо из издательства всё же пришло. И именно сегодня. Сердце заколотилось как сумасшедшее, едва Полина увидела в строке их адрес.

Она вскочила и нервно забегала по приёмной. Читать было страшно. Она так долго ждала этого, а сейчас оттягивала изо всех сил момент истины.

А что, если…

А вдруг…

– Полечка, вы в порядке? – вышедший из кабинета директор очумело взглянул на секретаршу, потерянно шевелившую губами и рвавшую на аккуратные полоски только что полученный факс.

Он аккуратно выдернул остатки листа из её шаловливых ручек, и Полина тут же начала обмахиваться ладошками и теребить пуговицы на блузке, безучастно глядя мимо хорохорившегося начальства.

– Жарко? – заботливо поинтересовался босс.

Не ответив, Поля начала машинально расстёгиваться.

– Ух ты, – оживился директор и осторожно продолжил эксперимент. – Просто страшная жара нынче.

Полина сняла пиджак, вдохновенно разглядывая потолок.

Вид у неё был такой, словно наверху находились не безликие блоки гипсокартона, а панно какого-нибудь итальянца из Эрмитажа. Шеф тоже потаращился на потолок и взволнованно продолжил:

– Эх, сейчас бы в одних трусах куда-нибудь на пляж…

Наверное, так чувствовала себя старуха, пожелавшая стать владычицей морскою. Или рыбак, выпустивший из рук здоровенного сома.

Посмотрев куда-то сквозь Александра Яковлевича, девушка застегнулась, деревянной походкой вернулась на место и уставилась в монитор. Губы её были плотно сжаты, а брови нахмурены.

– Всё же женщины – страшные существа, – пробормотал взмокший от переживаний босс и вышел, раздражённо хлопнув дверью.

«К сожалению, в настоящее время издательство не занимается публикацией сказок».

Раз десять перечитав эту короткую фразу, перечёркивавшую все её надежды, Полина закрыла почтовую программу и осторожно выдохнула.

Ну, вот и всё…

– …Ничего не всё, – возмущённо орала в трубку Василиса. – Можно подумать, других издательств в стране нет. Да их как поганок на болоте повылазило. Чего только не издают. Всякую муть. И тебя издадут.

– Я думала, ты обрадуешься, – вяло промямлила Поля, тупо размешивая сахар в крошечной кофейной чашке. Кофе ей не хотелось, но организм настоятельно требовал какой-то активности. Работать тоже не хотелось. Зато ощущалась настоятельная необходимость выговориться. Держать в себе эту беду не было никаких сил.

– Поля, я сейчас расстроена. Точно так же я бы расстроилась, если бы ты сказала, что порвала колготки, что вас затопило, что шеф собрался на тебе жениться… Короче, твоя проблема – моя проблема. Я могу поныть вместе с тобой, но толку от этого никакого. Надо искать выход. Давай возьмём кредит и напечатаем тебя за деньги. Иначе ты, моя дорогая, заработаешь невроз. Кстати, твой Игорь уже интересовался, что подарить любимой на день рождения?

– Нет.

– О! Тогда ты ему намекни.

– Чтобы он подарил деньги?

– Нет, Федосеева, чтобы он подарил тебе твою изданную книгу. Договорился, оплатил и подарил.

– Так он вообще не знает, что я сказки пишу, – помявшись, призналась Полина.

– Здрасьте. Ну ты даёшь. Так пора сказать. Можно подумать, что ты газеты у соседей воруешь или детям на утреннике шарики протыкаешь. Ничего неприличного в твоём писательстве нет.

– Неприлично то, что меня не издают. Если б издавали, всё бы было нормально. Но раз не издают – значит, не писательница.

– Что за чушь? – ахнула Василиса.

– Науменко, а это я тебя цитирую.

– А ты не цитируй. Я тоже иногда говорю глупости. И незачем всё за мной повторять. Закрыли тему. Признаёшься Игорю, издаёшься за свой счёт и даришь мне книжку с автографом. И все счастливы.

– Ладно, – посопев, согласилась Полина. – А вдруг он будет смеяться? Я тогда тебя прибью за такие советы.

– Главное, чтобы в любом своём несчастье человек мог найти виноватого. Тогда и несчастье переживается довольно легко, – фыркнула Василиса. – Я готова лечь на амбразуру.

На амбразуру героической подруге ложиться не пришлось. Как говорится, человек предполагает, а судьба пинает его в совершенно другом направлении по удивительной траектории.

Всю дорогу до дома Полина репетировала речь. Она старательно подбирала формулировки и аккуратно складывала шаткую конструкцию. Всё, что касалось творчества, казалось ей хрустальным замком, который может рухнуть от любого неловкого прикосновения. Почему-то в том, что Игорь окажется достаточно осторожным и тактичным, она сомневалась. Вот так и бывает: любишь человека, живёшь мыслями о нём, и кажется, что ближе его никого нет. А потом – бац! И выясняется, что как раз самое сокровенное ему доверить опасно. Ты ему розу своей души, а он, как колхозный мерин, твою розу сжуёт, ещё и попрекнёт колючками.

Поля строила доклад таким образом, чтобы в любой момент можно было пойти на попятный. Набрав в грудь воздуха и нажимая пальчиком на звонок, она ещё не знала, что стрелочница-судьба давно перевела свои рельсы, не спросив бедную барышню, а точно ли ей надо, например, в Воркуту, а не в Ригу.

Игорь открыл двери мгновенно, словно ждал. Когда близкий человек предчувствует твой приход, это наполняет душу чем-то светлым и тёплым.

Он сунул опешившей девушке какой-то шарообразный букет и скороговоркой пробормотал:

– Нам нужно серьёзно поговорить. Не разувайся!

Игорь увлёк её в гостиную, стремительно вышагивая впереди. Широкая спина кавалера излучала смущение и нервозность.

«Вот оно, наконец-то!» – внутренне затрепетала Полина. Она так долго ждала от него решительного шага! Да что там говорить – все ждали. Их отношения даже успели стать поводом для подшучивания. И вот он, так трогательно волнуясь, наконец-то сделает ей предложение. Да плевать на это писательство! Хотя нет, не плевать. Но это несчастье можно отодвинуть. Ведь не зря говорят: нет худа без добра, а добра – без худа.

– Поля, – по щекам Игоря ползали диатезные красные пятна. Он судорожно сжимал и разжимал кулаки, отводя глаза и отчаянно алея ушами. Это было так трогательно, что Полине захотелось немедленно полезть к нему целоваться. Она б и полезла, но не успела.

– Нам нужно расстаться, – выпалил он, дёрнув головой и отвернувшись к окну.

Полина, продолжая сжимать во взмокшей ладошке букет и глупо улыбаясь, всё ещё стояла посреди комнаты, недоверчиво озираясь. Словно искала скрытую камеру. Или какое-то объяснение этой глупой шутке.

– Твои вещи я уже собрал, – сумрачно выдал кавалер, отрезав последние надежды на… да хоть на что-нибудь! Здоровенный клетчатый баул сиротливо стоял у дивана. Именно в нём они и привезли её вещи в эту квартиру совсем недавно. А теперь вон оно как. Никакой свадьбы. Никакого нового этапа. Ни-че-го.

И как это унизительно, когда тебя выгоняют…

– Ты… Ты меня выгоняешь? – не веря сама себе, уточнила Поля.

– Почему выгоняю? – как обычно вспылил Игорь. Орать он начинал по любому поводу. Извинялся любимый мужчина так же громко и бурно. Он вообще жил на эмоциях и постоянно фонтанировал то позитивом, то негативом. Представить Игоря в каком-то среднем состоянии было столь же сложно, как взвесить слона безменом. Проще говоря – невозможно. Даже во сне любимый мужчина брыкался, хмурился или хихикал, разбрасывая в разные стороны тонкие руки. За долгие годы периодических совместных ночёвок Поля даже привыкла засыпать к нему спиной, чтобы не проснуться утром с фингалом или распухшей губой.

– А что, не выгоняешь? – прислушиваясь к натягивавшейся внутри струне, максимально безразлично уточнила Полина. – Так мне уходить или нет?

– Вечно ты переворачиваешь всё, что я скажу! – рассвирепел Игорь. – Я сказал «расстаться». Это значит, что мы больше не можем быть вместе. Нужно что-то менять! Ясно?

– Не совсем. То есть мне всё же уходить?

– Я тебя провожу, – чуть тише отозвался бывший, да-да – теперь уже бывший жених.

– Я же говорю – выгоняешь, – констатировала Полина.

– Ты невыносима!

– Нет, я просто не хочу, чтобы оставались какие-то разночтения в трактовке, – изумившись выплеснувшейся из неё зауми, отчеканила девушка. Она всегда старалась реагировать на Игоряшины вопли спокойно, чтобы лишний раз не ссориться. Сейчас многолетняя привычка снова дала себя знать. Ведь можно было орать, топать ногами, обвинять его – это было бы так по-женски. Наверное, он этого ждал, чтобы заорать в ответ, осыпав её встречными претензиями. – Кстати, хотелось бы объяснений.

– Зачем? – изумился Игорь, выпустив из рук лямки баула, который он уже начал подтаскивать к выходу. Видимо, очень торопился выдворить из родных пенат некогда любимую девушку.

Всё происходящее добиралось до Полиного сознания словно через вату. Одно дело постоянные ссоры, и совсем другое – подобное унижение. Это был вовсе не эмоциональный взрыв с его стороны, а нечто продуманное. Ссорились они всегда по пустякам, спонтанно. А сейчас была не ссора. От этого по телу пробегал жутковатый холодок. Но как-то не верилось.

Нет. Так просто не бывает. А если и бывает, то не с ней. Десять лет! Десять лет!!! И что – всё?

– Затем, – нарочито спокойно пожала плечами девушка. – Я ж должна знать, какие во мне дефекты, чтобы в следующий раз не повторять своих ошибок.

Может быть, он решил её проучить? Или это такая игра. Ну, тогда любимый заигрался. Она, конечно, барышня отходчивая, но всё имеет свои границы.

– В какой ещё следующий раз? – взвизгнул Игорь. – У тебя что, кто-то уже есть?