– Дим, а Дим! – позвала Юлька, прилипнув к замызганному за зиму стеклу. – Иди сюда!

– Чего там? – потусторонним голосом поинтересовался муж, увлеченно возя «мышкой». У него шла очередная партия в Интернете, поэтому реальность съежилась до размеров бусинки и закатилась в щель сознания.

– Сам погляди!

– Не могу. Ты же хочешь стать писателем, вот и опиши, чтобы я вообразил картину, – выкрутился Митя. Партия шла на время, и отвлекаться было нельзя.

– Я еще борьбой хотела заняться, – процедила Юля. – Вот сейчас и проверим, дотянусь я ногой до тебя или нет. Или до модема. Давай на спор: сломаю я его или нет?

– Юль, ну пять минут! – взмолился супруг. – Не трогай меня! Просто постой молча!

Теперь в его голосе звучало раздражение. Видимо, проигрывал. Проиграв, Дима начинал судорожно искать вокруг виноватых, поэтому Юлька благоразумно затихла, наблюдая изумительную картину: их племянница, эта малолетняя Лолита, у которой все половые признаки уже переросли Юлькины, увлеченно целовалась с каким-то бугаем. Судя по обилию прыщей, бугай тоже был не сильно взрослым, да и целовались они как-то неправильно. Нужно было срочно решить: научить Альбину целоваться или настучать Елене. Вредной Юлька не была, поэтому выбрала золотую середину, распахнув окно и крикнув сверху, как кукушка из часов:

– Аля, у нас что, гости?!

Прыщавого кавалера мигом сдуло за забор, вдоль которого он и понесся, словно выпущенная из лука стрела. Альбина что-то возмущенно пробормотала, явно нелестное, и, не поднимая головы, сердито пошагала к главному входу.

– Твоя племянница только что целовалась, – сообщила Юля мужу, даже не вздрогнувшему от ее предыдущего вопля.

– Ух ты, – пробормотал Дима. Вероятно, наступал решающий момент партии. Обычно при кульминации супруг отделывался междометиями, напрочь отключая мозг от всего не относящегося к шахматам.

– Я думаю, теперь у них будут дети, – усмехнулась Юля.

– Ага.

– А у нас с тобой – внучатые племянники.

– Угу.

– Я думаю, ей уже пора.

– Ну.

– А я пошла, тоже найду себе кого-нибудь для поцелуев.

– Да-да!

– И как я с таким три года прожила? – задумчиво протянула Юлька, наблюдая, как муж, впившись горящим взглядом в монитор, аж привстал со стула, словно тигр перед прыжком.

В процессе подготовки к празднику Юльку все же привлекли к хозяйственным делам. Доверили почистить картошку. Евгения Михайловна периодически нависала над невесткой и тоскливо вздыхала, словно Юлька не срезала кожуру с клубней, а была колорадских жуком, уничтожающим урожай.

Кроме картошки, ей, как выяснилось, больше ничего доверить было нельзя, поскольку она не знала, где тарелки, какие бокалы праздничные, где доска, как включить водогрей… В общем, сплошное недоразумение, о чем ей демонстративно напоминали весь остаток дня, стараясь делать это при Диме. Будто ему было какое-то дело до хозяйственных навыков жены. Партию он все же выиграл, поэтому находился в отличном расположении духа и периодически дул Юльке то в нос, то в ухо, игриво посматривая в сторону комнаты.

Юлька в ответ сурово сдвигала брови и указывала глазами на сестру. Митя, как обычно витавший в облаках, был не в курсе драмы и даже не догадывался, почему Елена злая и заплаканная. Он с недоумением пожимал плечами, считая, что Юлька стесняется его сестрицу, поскольку их прошлое уединение произошло почти в тесном семейном кругу. Так кто ж знал, что мать с сестрой станут сидеть аккурат под их комнатой и все слушать!

– Не хочешь в комнате, пошли в сарай! – улучив момент, предложил Дима.

– Муж, у тебя что, весенние гормоны в голову стукнули? – прошипела Юлька. – Во-первых, в сарае я попу отморожу. А во-вторых, ты что, не видишь, Костя не приедет!

– А зачем нам Костя? – опешил супруг, с трудом сопоставляя свои планы и мужа сестры. – Не приедет, и фиг с ним! Нам больше еды достанется!

– Нам – ни зачем! А Ленка в истерике! Разуй глаза! Давай хотя бы из солидарности тоже погрустим!

– Давай, – с сомнением согласился Митя и убежал наверх играть новую партию.

У него все решалось просто. Либо сарай, либо шахматы. Раз сарай отменялся, значит, шахматы. Дмитрий Матвеев не любил создавать и решать проблемы. Жизнь следовало принимать такой, какая есть. И если на пути гора, то умнее ее обойти, нежели бурить туннель или рыть подкоп.

Праздничный ужин проходил в нервозной обстановке. Пришли соседи: благообразная пара пенсионеров, добродушный толстяк и сухопарая блондинка предпоследней свежести. Костя так и не приехал.

Елена, резиново улыбаясь, передала всем от него привет. Она так старательно изображала беззаботное веселье, что даже толстяк, увлеченный соседством с одинокой блондинкой, стал пугливо коситься в сторону хозяйки. Обнаглевшая Альбина, видя, что маменька не в себе, немедленно воспользовалась ситуацией. Юлька вообще заметила, что девица обожала говорить людям гадости и наблюдать за реакцией. Причем проделывала это лишь с несимпатичными ей индивидуумами. Она небось и лапки жукам отрывала, пока никто не видел.

– Тетя Света, – обратилась Альбина к блондинке. – А у вас внуки есть?

Тетя Света позеленела, беспомощно взглянув на Елену, но та была слишком занята своими переживаниями, чтобы вслушиваться в то, что происходило вокруг.

– Нет пока, – деревянно рассмеялась блондинка, с тихой ненавистью посмотрев на умильно улыбающуюся девчонку.

– Странно, – протянула племянница. – Я думала, что в вашем возрасте уже давно пора.

– Ну, Светочка у нас молода для внуков, – попытался выручить даму толстяк. – Тебе, Аля, все девушки старше двадцати, наверное, кажутся древними! – И он довольно рассмеялся, наивно полагая, что уел дитя технического прогресса.

Не тут-то было.

– Так тете Свете пятьдесят скоро, мы к ней на юбилей собираемся, – простодушно улыбнулась Альбина.

– Не пятьдесят, а сорок пять! – сдавленно воскликнула будущая юбилярша.

– Точно, я перепутала! – хлопнула в ладоши девчонка. – Папа так и сказал, типа, сорок пять – баба сухофрукт опять!

– Папа такого не мог сказать! – крикнула бабушка, до сих пор безуспешно пытавшаяся пнуть внучку под столом.

– Ха, бабуля! Папа еще и не такое может. Просто ты не слышала, что он про тебя говорил, – утешила ее внученька, с аппетитом налегая на салат.

– Как интересно, – кивнула Юлька, недовольно взглянув на мужа, увлеченно читавшего под скатертью «Шахматное обозрение». Дима блаженно улыбался и изредка кивал, считая, что этого достаточно для поддержания беседы за столом. – Думаю, папа будет в восторге от твоих сказок про него. И непременно купит тебе новый телефон, или что ты там у него в очередной раз вымогаешь?

– Я не вымогаю, – надула губы племянница. – Если бы у вас были дети, вы бы знали, что покупать ребенку подарки приятно! Вы, наверное, от жадности детей не заводите? Или не умеете? А, дядя Дима?

Гости напряженно застыли, боясь лишний раз звякнуть вилкой. Вопрос и для Юльки был больным, потому что она-то не возражала, а Дима бубнил, что им пока рано. Как любая женщина, Юлька опасалась, что однажды станет поздно. Окружающие же, склонные к домыслам и нездоровым фантазиям, воодушевленно сплетничали на эту тему, сильно преувеличивая размеры бедствия.

– Да-да-да, – пробормотал Дима, отреагировав на свое имя. Он перелистнул страницу и, закинув в рот кусочек хлеба, снова углубился в чтение.

Юлька улыбнулась под сочувствующими взглядами гостей и ехидно прищурилась, сверля глазами напрягшуюся племянницу:

– Я смотрю, тебя серьезно озаботил вопрос повышения рождаемости, деточка! Кстати, как зовут того великовозрастного юношу, который сегодня заходил к нам в гости?

Судя по Альбининому личику, вопрос ей не понравился. Возмущенно фыркнув, она вылетела из-за стола с криком «дура!».

– А что за юноша? – заинтересовалась бабушка. Вопреки ожиданиям племянницы, шумно сопевшей за дверью, Юлька не стала их закладывать. Она лишь пожала плечами и равнодушно сообщила, что Аля болтала с каким-то мальчиком.

– Вам надо повнимательнее за ней смотреть, а то принесет сюрприз в подоле, – не удержалась от маленькой мести блондинка. – Не по годам развитая девочка. А местные парни очень бойкие!

– Да она ребенок еще! – возмутилась Елена, уловившая лишь окончание диалога.

Евгения Михайловна поджала губы, сигнализируя дочери глазами. Юлька от души развлекалась. Чинный ужин в благородном семействе.

– Зато какой продвинутый, – процедила блондинка.

– Да уж. Мы в их годы вели себя тише, – заметила Юля.

Но бдительная Альбина, душа которой требовала реванша, опять ввинтилась за стол и заявила:

– Неизвестно, чем ты занималась до Димы! Небось намыкалась по углам, а потом нарвалась на городского с пропиской и завалила его. А нашему шахматисту много ли надо?

В том, что девчонка пересказывает услышанное от родителей, Юлька не сомневалась. У этой малявки ума бы не хватило до такого самой додуматься. Интересно, однако, складывался вечер.

– Шахматы – это вещь, – подал голос Митя и зашуршал журналом.

– Альбина, иди к себе, – прошипела бабушка.

Маменька юной умницы в очередной раз сидела с трубкой у уха и пыталась дозвониться до Кости, рассеянно улыбаясь собравшимся.

– Он зарабатывает, а Юлька дома сидит, у него на шее, – торопливо поведала гостям Аля, пока Евгения Михайловна хищно пробиралась к ней. – Не работает, только деньги сосет. А врет, что стихи пишет. Книжек-то в магазинах нет.

Хамство маленькой негодяйки превысило все границы. Если бы это был Юлькин ребенок, девица вообще не сидела бы со взрослыми и не метелила языком что ни попадя. Но воспитывать чужую дочь она не собиралась. Конечно, это мог бы сделать Митя на правах родного дяди, но… Достаточно было посмотреть на его отсутствующий взгляд, чтобы понять: поддержки с этого фланга ждать не приходится. Интересно, что думали гости, глядя на здорового мужика, чем-то занятого под столом?

– Альбина, детка, иди погуляй, – нежно проворковала бабушка, толкнув внученьку в спину. – Воздухом подыши.

– Не хочу. Вот папа приедет, и пойду, – надула губы Аля.

Евгения Михайловна вздохнула. Не объявлять же во всеуслышание, что Костя так и не соизволит приехать!

– Вы пишете стихи? – восхитился толстяк, деликатно обойдя стычку между бабушкой и внучкой и предыдущую часть информации про заваливание наивного шахматиста и сидение у него на шее. Казалось, напряженная атмосфера за столом не мешала только ясноглазой Але, судорожно придумывавшей, что бы еще эдакое брякнуть.

– Да, – вежливо кивнула Юлька, опасливо взглянув на племянницу. Лишь бы девица не почувствовала, что нашла слабое место. Иначе все последующие встречи будут проходить с обязательным тыканьем палкой в больную мозоль. – Это моя работа. Ну, конечно, что-то я пишу для души, но по большей части зарабатываю заказами. Поэзия в наше время – это несерьезно. Хотя у каждого свое хобби.

Таким образом она надеялась избежать подробных бесед с непременной декламацией стихов, а заодно упомянуть тот факт, что она все же зарабатывала, а не болталась пиявкой на слабой Митиной шейке.

– Да, – воодушевилась Света, обрадованная, что беседа входит в мирное русло. – У меня тоже есть хобби. Макраме. Я такие дивные вещи делаю.

– А бабушка говорит, что себя хвалить невоспитанно, – оживилась Альбина.

– А я слышал, что воспитанные дети не вмешиваются во взрослые разговоры! – не выдержал толстяк.

– Так вы же не разговариваете, – прищурилась маленькая нахалка, – а только пьете. Вон, полбутылки уже нет, а кроме вас, никто не наливает!

– Кладите сахар, мы не считаем, что вы уже седьмой кусок берете, – натужно сострил дядька, едва не поперхнувшись очередной рюмкой.

– Пейте-пейте! – великодушно улыбнулась Альбина. – Папа всегда говорит, что некрасивых женщин не бывает, бывает мало водки!

– Ладно, я пойду, пожалуй, – произнесла Светлана.

– Уже? – изумилась Елена.

– Я вас провожу, Светочка, – засуетился толстяк. Он предпочитал провести остаток дня в обществе блондинки, утешая ее по мере возможностей, нежели за беседами с распоясавшимся подростком.

– Внуков делать пошли, – понимающе пробубнила Альбина из-за дверей.

– Что? – растерялась Лена.

– Ничего! Гостей проводи, – прошипела Евгения Михайловна, старательно улыбаясь уходящей паре.

– Нам, пожалуй, тоже пора, – заволновались пенсионеры, которых пока не задело юношеским всплеском откровенности. Но кто его знает – впереди целый вечер.

– Что-то все расходятся, – недоуменно проговорила Лена. Впрочем, в голосе ее не было ни расстройства, ни каких-либо иных эмоций. Ей в этот вечер вообще было не до гостей.

– С чего бы это? – пробормотала Юля, потыкав Диму в бок. – Любимый! Торжественный ужас в честь Первомая завершен.

– Почему ужас? – впервые за вечер заинтересовался муж.

– Если бы ты не отключал за столом слух, ты бы таких глупых вопросов не задавал. И вообще, будь ближе к реальности, а то ты меня пугаешь. Зачем ты сообщил племяннице, что мы не умеем делать детей?

– Я? – удивился супруг. – Когда?

– Неужели? – воскликнула Елена. В ее голосе прозвучало ехидство. Хоть чему-то порадоваться в праздничный вечер!

– Я вас боюсь, – захихикала Юля. – У вас это семейное. Одна бабушка в курсе. Кому интересно, спросите у бабули. Не хочу показаться необъективной. Ну, что, убираем со стола или будем доедать?

– Давайте посидим, – устало предложила вернувшаяся Евгения Михайловна. – Как-то нелепо все прошло. Перед людьми неудобно. Да Света эта еще. Понесет теперь сплетни по поселку.

– Вы посидите, а я со стола уберу, – предложила Юлька.

Никто не возражал. Конечно, если и сидеть вечерком, то своей семьей. А Юля к «своим» не относилась. Правда, Альбину, уже было открывшую рот, чтобы сказать очередную гадость, бабушка ошпарила таким взглядом, что девица быстро сникла и с кислым видом уставилась в окно.

«И то хорошо, – удовлетворенно констатировала Юлька. – А утром уедем. Пусть они тут траур по своему безвременно смывшемуся Косте без нас носят!»

Уехать тихо не удалось. Утром нарисовался сильно помятый, но довольный, как нагулявшийся кот, Константин. Лена, долго настраивавшаяся на нежную встречу, не выдержала и сорвалась. В результате чего супруги орали на весь дом и даже чем-то кидались. Юлька с Димой затаились в своей комнате и боялись выйти.

– Если мы сейчас попремся с сумками, то будем выглядеть как крысы, бегущие с тонущего корабля, – патетически заявил Митя и уселся играть в шахматы.

Юльке заняться было совершенно нечем. От скуки она начала прислушиваться, ловя отдельные вскрики про какую-то секретаршу, загубленную молодость и потерянные годы. Ничего оригинального – стандартный набор. Если бы Юлька оказалась на месте Кости, она бы хлопнула дверью и уехала. Потому что даже если человек виноват, то такой безобразный ор уравнивает его в правах с обиженным.

Потом супруги бурно мирились, вогнав Юльку в краску. А Дима даже отвлекся от шахмат, тревожно вскинув лохматую голову, и настороженно уточнил:

– Он ее не убивает?

– Какой ты наивный, – усмехнулась Юлька.

– Я не наивный. Я допускаю возможные вероятности.

– Давай тоже займемся… возможными вероятностями? – предложила Юля. Просто так сидеть было скучно. А уезжать, не попрощавшись, неприлично. Хотя момент был очень даже подходящим.

Но у Димы шел какой-то турнир, от которого он не пожелал отрываться, и Юлька отправилась шататься по дому.

Долго бездельничать ей не удалось, поскольку она напоролась на Евгению Михайловну.

– Юлия, мне надо с тобой поговорить, – безапелляционно заявила свекровь, указав ей на стул.

Таким тоном начальник начинает беседу с подчиненным, которого собирается выкинуть без выходного пособия.

Юля не испугалась, но напряглась.

– Ты в курсе, что у Димы астма?

– Да.

Астма у Димы была условная. Вряд ли у него вообще было что-либо серьезное, но на всякий случай она побаивалась и мужа берегла в соответствии с указаниями врачей.

– Ему нужен свежий воздух, – строго напомнила свекровь, пробуравив невестку жестким взглядом.

– Так мы вот вчера как раз дышали.

– Очень остроумно, – кивнула Евгения Михайловна. – А теперь послушай меня. Я хочу, чтобы Дима, как только у его студентов закончится сессия, переехал сюда, на свежий воздух.

Юлька озадаченно заворочала извилинами. Если приглашали одного Диму, то это просто хамство. Жить в городе, когда муж тут, немыслимо. А если приглашались оба супруга, то еще хуже, потому что представить лето в компании оголтелой Митиной родни не получалось. Это как фантазировать на тему, что я стану делать, если меня сбросят в акулью стаю. Даже подумать страшно!

– А что по этому поводу думает Дима? – поинтересовалась Юлька.

– Какая разница? – искренне изумилась мама. – Ему это надо для здоровья. Не сидеть же мальчику в городе все лето! Тем более ему нужно писать кандидатскую. Тут все условия.

– Мы это обсудим. – Юлька встала, попытавшись в одностороннем порядке закончить беседу.

– Знаю я, как вы обсудите, – раздался сзади сварливый голос Елены. – Пойдешь сейчас ему на мозг капать, мол, не надо к ним ехать, давай в городе. Только о себе думаешь! А маме тут каково одной? Я к ней Альбинку на лето отправлю. За ней глаз да глаз. Плюс покормить ребенка, Диму покормить. Цветы опять же…

– Я что-то не поняла, – развеселилась Юлька. – Ребенок сирота? У нее вроде мама есть. Ты, насколько я в курсе, не работаешь, вот и приезжай с ней. Цветы я не люблю. Если только они не в букетах и не в подарок мне. А провести лето в вашей компании я не готова. Вы же меня терпеть не можете. Зачем мы станем друг друга мучить?

– С чего ты взяла? – ненатурально возмутилась Евгения Михайловна. – Мы очень хорошо к тебе относимся!

– Я к вам тоже, – немедленно согласилась Юля. – Но сидеть тут летом не хочу.

– Но Диме нужен воздух! Ты его угробишь! – взвизгнула Елена. – Или ты на его квартиру рассчитываешь?

– Я как представлю, что в такой теплой и дружеской обстановке придется тут три месяца куковать, так мне прям дурно, – пробормотала Юлька, пятясь к выходу. – Мы уж как-нибудь сами разберемся.

Татьяна придирчиво разглядывала лицо. Вроде морщин пока нет, но юношеская свежесть куда-то делась. Хотя в юности всю ее физиономию покрывали прыщи, так что неизвестно, что хуже.

– Не красавица, – печально констатировала Таня. – А что делать? Надо с этим как-то жить. – Она расхохоталась, подмигнула отражению и проворковала: – Ничего-ничего, сейчас от вчерашнего отойдем, тушь со щечек смоем, губки накрасим, и будет просто конфетка. Где бы еще сладкоежку-то найти? – И она снова пригорюнилась.

Когда тебе двадцать семь лет, почти двадцать восемь, и все твои подруги давно замужем, а ты нет, это отравляет жизнь и роняет самооценку. У Татьяны буйным цветом, как борщевик вдоль колхозных полей, разрастались комплексы. Они грызли ее изнутри и снаружи, заставляя предпринимать какие-то действия. Действия эти были больше похожи на суету новобранцев во время экстренной эвакуации, а следствием их являлись многочисленные неудачные и краткосрочные романчики. Погоня за женихом – трясина, действующая по принципу: чем больше трепыхаешься, тем глубже затягивает. Татьяна опасалась, что к тридцати годам она станет носиться с алчным блеском в глазах и хищным оскалом за всеми особями мужского пола. А пока еще оставалась надежда найти принца.

– Я так долго жду, что должна быть вознаграждена, – говорила сама себе Татьяна, желая подбодрить угасающий оптимизм.

Также ее оптимизм с переменным успехом поддерживали многочисленные гороскопы в крупных и мелких изданиях, часто противоречившие друг другу.

Сегодня, например, звезды обещали «начало важных дел при благоприятных обстоятельствах». Все бы ничего, но Таня никаких таких дел начинать не планировала. Она, как обычно, просто шла на работу в свой магазин.

Может, кто-то и считает, что работа продавцом – небольшое достижение в жизни, но Татьяна была довольна. Тем более что работала она в мужском отделе, а где, как не там, есть шанс встретить принца? И пусть без штанов или в линялой майке, но ведь и Золушка не сразу начала отплясывать на балу в хрустальных туфельках.

Первым, кого она встретила, выйдя из дома, был сосед. То есть, скорее всего, сосед, поскольку спускался он с помойным ведром, невнятно матерясь.

– Добрый день! – обрадованно воскликнула Татьяна, вспомнив про гороскоп.

– Кому как, – недоброжелательно буркнул мужик, впрочем, по мере разглядывания Татьяны его лицо приобретало игривое выражение.