Слово «духовность» я впервые услышал в связи с именем академика Дмитрия Сергеевича Лихачева, выдающегося русского ученого и общественного деятеля. Он родился в 1906-м, умер в 1999-м. Ему выпало жить, может быть, в самый сложный период российской истории, но он прожил свою жизнь с достоинством великого человека, ничем себя не запятнав, став для многих образцом глубокой порядочности. В годы моей юности его слову внимали как слову мудреца. Не просто ученый, академик, влиятельная фигура, а именно мудрец – хранитель духовности. И если вы еще не потеряли надежды увидеть лицо по-настоящему одухотворенное, найдите портрет академика Лихачева.
Но вот у меня перед глазами другой образ: преподобный Серафим Саровский молится на камушке. Эта икона висела в комнате прабабушки, и я ее хорошо запомнил. Святой Серафим учил, что стяжание Духа Святого Божия есть цель христианской жизни: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя спасутся тысячи». Подлинной чистотой и безграничным милосердием веет от образа преподобного. Это лик прозорливца, подвижника, который познал страдание и вынес из него глубокую любовь к людям.
Два портрета: старец и академик. А теперь скажите: кто из них духовнее? Верующий человек, скорее всего, отдаст предпочтение святому, светский – академику.
– Старец Серафим творил чудеса, через него Бог открывал людям великие истины, он был сосудом благодати, а академик всего лишь добренький старичок. Кого он в своей жизни исцелил? Вряд ли бы смог профессор простоять на камне тысячу дней и ночей. А провести несколько лет в затворе? Ему даже и близко не подойти к таким подвигам! Да и молился ли он вообще? России нужны святые, а вы прославляете академиков!
– Дмитрий Сергеевич Лихачев столько сделал для сохранения и развития русской культуры! Это был настоящий подвижник и делатель. Его фундаментальные труды по истории древнерусской литературы являются золотым фондом науки. А знаменитая серия «Литературные памятники», которую он редактировал и просто спас своим авторитетом! Это мировой уровень работы с текстом и самое высокое качество научного издания, и это только одна из немногих заслуг Дмитрия Сергеевича!
Можно долго спорить и множить аргументы, но это ни к чему не приведет, потому что речь идет о двух разных духовностях. Сравнивать духовность старца и академика – то же, что искать ответ на вопрос «Что длиннее: белое или тяжелое?».
Старец и академик. Оба – подвижники, оба – мудрецы, оба – оплоты и маяки духовности, но и подвижничество, и мудрость, и духовность у них различной природы. Академик был апостолом универсальной духовности, старец – духовности евангельской. Различие двух духовностей – факт не азартного теоретизирования, а предельно осязаемой практики, наших жизненных стратегий и повседневного опыта.
Но вот вопросы: зачем нам, христианам, различать эти духовности? Нужна ли верующему человеку универсальная духовность? Не будет ли мне, христианину, достаточно духовности религиозной, подлинной и благодатной?
Мы различаем две духовности не для того, чтобы отречься от первой и защитить вторую, а чтобы научиться пользоваться преимуществами и той и другой, но к своему месту и ко времени. Речь идет не о философских спекуляциях. Мы – практики, и нас интересуют духовные упражнения. Задача духовного упражнения – привить и развить полезный духовный навык. А вот какой из духовностей принадлежит тот или иной навык, надо уметь распознать ясно и отчетливо. Если вы чувствуете пределы и возможности каждой из духовностей, вы будете точно знать, чего не надо искать там, где его не может быть, чего та или иная духовность дать вам не в состоянии.
Евангельская духовность единит нас с Самим Богом, учит богообщению, приобщает к величайшим тайнам, а в Евхаристии делает единокровными и единотелесными Христу, Воплощенному Богу. Но ни в Евангелии, ни в творениях отцов вы не найдете ответов на вопросы: что такое дружба, как научиться учиться, как правильно отдыхать, как руководить людьми без самодурства и подчиняться без раболепия, как справляться с провалами и отказами, как ладить со старшими, как воспитывать детей, как ухаживать за девушкой и многое другое, чего нет в Писании и не должно быть.
С другой стороны, в бескрайнем море универсальной духовности глупо искать описание опыта живого богообщения, того богооткровенного дара, который есть только в Церкви. Этот факт не возвышает Церковь и не унижает мир. Каждому свое.
Можно ли прожить, довольствуясь только одной из духовностей? Можно, и большинство обходится малым.
– Зачем нам академик Лихачев, если есть святой Серафим?
– Зачем нам саровские монахи, если у нас есть академики?
Даже и не подумаю убеждать светских людей, что им нужно Евангелие. Жажда услышать Слово Божие – это глубоко личное событие, и если этого не пережил, бесполезно пускаться в споры. Меня волнуют трудности церковных людей, в опыте которых обе духовности пересекаются, сбивая всех с толку. Нерешенные проблемы универсальной духовности вплетаются в вопросы религиозной жизни. И тут возможны трагические ошибки, а верующим свойственно все болезни лечить церковными средствами.
Но каждой болезни свое лекарство. Если ваша проблема из области универсальной духовности, то и решать ее следует соответственно. Предположим, что у вас не развит навык общения, вас не научили слушать, терпеливо объясняться, уметь быть правильно понятым, поддерживать разговор, а потом и дружеские отношения. И вот вы вдруг осознали пробел в своем духовном развитии, – а это проблема духовная, – и отправились к духовнику, а он посоветовал вам побольше читать Евангелие, потому что там все сказано, и чаще молиться. Но я не думаю, что вам это поможет. Здесь нужны другие средства, которые легко можно найти в поле духовности универсальной, и этот факт способен многих смутить.
– Значит, в Евангелии сказано не все?
– В Евангелии сказано все, что должно быть сказано в Евангелии. Но не надо искать в этой Святой Книге того, чего там быть не может. Евангелие – о Христе и о Церкви, а о проблемах коммуникации написаны другие книги.
Есть люди, которых это открытие по-настоящему выбивает из седла. Но проблема тут не в Евангелии, а в религиозном аутизме, который так же удобен, как и вреден. Кроме религиозного аутизма есть еще и светский культурный аутизм, но с ним пусть разбираются другие.
Мы, действительно, не найдем в наших религиозных текстах науки о дружбе, учтивости, вежливости, об искусстве ведения переговоров, организации времени и многом другом. Обижает ли священных писателей отсутствие в их текстах этой проблематики? А может ли их святые книги унизить отсутствие сведений об интегральном исчислении или основ картографии? У наших духоносных старцев были другие задачи, другое служение. Однако отвечая на вопрос, нужна ли верующему универсальная духовность, подумайте, каково изучать Писание человеку, которого не научили читать?
Если мы говорим, что к сфере универсальной духовности относится мир идей, искусство, мораль, наука, политика, право, а также спорт и бизнес, может, речь идет о культуре, а не о духовности? В таком случае не лучше ли говорить о культуре и культурности, а слово «духовность» вернуть людям религиозным? Или это не более чем спор о словах?
На этот вопрос я бы ответил: и да и нет.
Да – потому что, действительно, это спор о словах.
Нет – потому что этот разговор имеет самые практические последствия.
Как бы я ни любил кошек, но мы живем с ними в параллельных мирах. Наш духовный мир, о котором кошки только смутно догадываются, я бы назвал областью подлинно человеческого. Когда мы хотим его описать, не для кошек, а для себя, мы даем ему названия в зависимости от того «центра тяжести», который актуален в данный момент.
Если речь идет о ценности человеческого творчества, о творческой активности человека, этот параллельный кошкам мир подлинно человеческого мы назовем культурой.
Если «центр тяжести» переходит в область этики, если мы описываем область подлинно человеческого в логике добра и зла, мы называем наш скрытый от кошек мир духовностью.
Кошки не догадываются о нашей духовности и культурности. Хоть что-то мы можем от них скрыть. Хоть где-то мы можем от них скрыться. Если вам и встречались религиозные коты, то, скорее всего, это были пожилые, дореволюционные личности, которые застали те времена, когда в школах еще преподавали Закон Божий. Или я что-то путаю? Да что кошки! Некоторые люди порой не догадываются о своей духовности!
Правда, какие-то зачатки духовности в кошках порой высвечиваются, но в большинстве своем кошки аморальны, точнее, вне-моральны, и те товарищи, которые зовут выйти за пределы добра и зла, на самом деле просто завидуют кошкам.
Религиозные люди – не кошки. Доказательству этого тезиса я посвятил свою докторскую диссертацию, а потому не стану приводить все аргументы, отослав читателя к тексту исследования.
Итак, религиозные люди – не кошки. Они люди. Значит, как и положено людям, они обитают в параллельном кошкам мире, в мире подлинно человеческого, дышат воздухом духовности и культуры. Не только дышат, но и выдыхают, влияют на атмосферу духовности и культуры вместе с другими людьми. Религия не выводит нас из области подлинно человеческого. Мы разделяем поле универсальной духовности со всем человеческим родом.
Моя приятельница работает в больнице. Однажды в четыре часа утра она услышала в больничном коридоре колокольный звон. Оказалось, что на лечение прибыла чрезвычайно набожная дама, привыкшая вставать очень рано. Каждое утро она включает на своем планшете колокольный звон, затем утренние молитвы и проповедь батюшки. Ей пытались напомнить, что в палате лежат еще пять человек и они бы хотели поспать, и, кстати, говорят, изобрели наушники. Богомольная дама удивленно вскидывала брови:
– Вы мне должны спасибо сказать, что я доношу до вас Слово Божие и к Церкви приобщаю. А колокольный звон очищает воздух. Вы тоже почувствовали?
И она права. Оставаясь в границах религиозной духовности, она абсолютно права. Но если вы напомните ей об учтивости, вежливости, уважении, она вам резонно возразит, что таких слов нет в нашем церковном лексиконе, и не погрешит против истины. Церковь не учит учтивости и такту. Не потому что Церковь – общество идейных грубиянов (хоть порой и создается такое впечатление). Просто учить вежливости не дело Церкви, у нее совсем иные задачи.
Что не так с этой дамой?
Она ведет себя неприлично. Она нарушает законы общежития. Дело не в ее религиозном энтузиазме, дело в том, что она дурно воспитана. Религия не дает санкции на грубость и наглость. Хотя мне довольно часто встречались церковные люди, исповедующие религиозно обоснованное хамство как важнейшую миссию Церкви.
Другими словами, можно достичь определенных высот в религиозной духовности, но остаться духовно неразвитым в духовности универсальной. Религиозный человек может быть некультурным и недуховным, духовно недоразвитым, и это выталкивает его из мира подлинно человеческого и сближает с миром параллельным, где хозяйничают звери.
Ведешь себя как свинья? Не удивляйся, если в тебя войдут бесы.
В юности я сильно смущался, подозревая в книге Исход следы комедии. Но подумайте сами, что же мне было делать, если некоторые сюжеты этой святой и серьезнейшей книги невероятно комичны. Пророк Моисей, который общается с Богом лицом к лицу, чудотворец, поразивший египетских магов такими чудесами, что эти профессионалы колдовства со стыдом скрылись даже со страниц истории, этот величайший учитель, временами смотрится нервным, усталым человеком, который тонет в болоте ежедневных забот.
В книге Исход есть сцена серьезного разговора Моисея с тестем. Так устроено человеческое ухо, что любое упоминание тестя или тещи способно сбить самый густой туман пафоса и торжественности. Самый главный из пророков израильского народа вышел судить тяжбы своих граждан, и нам представляется величественное судилище и седовласые мудрецы в широких ризах. Но тут в кадре появляется прозаическое лицо тестя, и музыка труб неприлично захлебывается.
– Что это такое делаешь ты с народом? Для чего ты сидишь один, а весь народ стоит пред тобою с утра до вечера? (Исх. 18: 14).
И вместо торжественного заседания мы видим усталого пожилого человека, который дни напролет занят разрешением бытовых споров, и он один, а их много, и они идут к нему со всякими глупостями, и пророк разбирает дело каждого, а по-другому он не умеет, вот и тянет лямку жизни, мучаясь сам, истязая других. А перед уставшим пожилым человеком стоят измученные очередью люди, которые делают как сказано – не мы придумали, не нам менять, предки терпели, потерпим и мы.
И вот появляется тесть и ругает пророка и боговидца:
– Нехорошо это ты делаешь (Исх. 1 8: 1 7).
Сказать такое человеку, которому Сам Бог дает законы! Как пророк может что-то делать нехорошо, неверно, неправильно? Выходит, может, раз Моисей смиренно принимает критику.
– Ты измучишь себя и народ сей, который с тобою; ибо слишком тяжело для тебя это дело: ты один не можешь исправлять его (Исх. 18: 18).
Тесть дает совет Моисею, как правильно организовать судебное делопроизводство. Надо разделить функции: оставить себе служение посредника между Богом и людьми, то есть власть законодательную, а исполнительную и судебную передать тысяченачальникам, стоначальникам, пятидесятоначальникам и десятиначальникам и письмоводителям, выбрав для этого людей способных, боящихся Бога, людей правдивых, ненавидящих корысть (Исх. 18: 21).
Прекрасное библейское описание качеств хорошего чиновника, не так ли? Четыре важнейшие черты: профессиональная пригодность, богобоязненность, честность и бескорыстие. Еще одно подтверждение того, что Библия – мудрейшая из книг!
В чем же причина моего смущения? Меня терзала мысль: Бог видел, как мучается Моисей, но ничего ему не сказал, не научил его, как правильно поступить. Господь говорил с Моисеем как с другом, но не дал ему такой простой совет, а ведь это не только облегчило бы всем жизнь, но и стало законом, ориентиром для организации жизни следующих поколений. Почему Бог ничего не сказал Моисею? Вместо откровения – унизительная отповедь тестя.
О проекте
О подписке