Блаженства (5: 3-12)

Сам текст Нагорной проповеди начинается так называемыми «заповедями блаженств». Они хорошо знакомы всем. У евангелиста Матфея их девять. Называть их «заповедями» привычно, но не стоит, потому что слово «заповедь» означает некоторое требование, распоряжение. Так, например, мы говорим о десяти заповедях Закона Моисея: делай то, соблюдай это, не делай того-то… Здесь же ничего подобного нет. Лучше говорить не о «заповедях блаженств», а просто о «блаженствах». Это не пункты закона, а обетования награды людям, которые ведут себя соответствующим образом или обладают некими свойствами характера. Слово «блаженны» по-гречески – рякарин. Оттого в науке «блаженства» принято называть «макаризмами». Девять «блаженств» разбиваются на две строфы (по четыре «блаженства» в каждой) и одно, последнее (добавочное), рассматривается отдельно:

³ Блаженны нищие духом,

ибо их есть Царство Небесное.

⁴ Блаженны плачущие,

ибо они утешатся.

⁵ Блаженны кроткие,

ибо они наследуют землю.

⁶ Блаженны алчущие и жаждущие правды,

ибо они насытятся.

⁷ Блаженны милостивые,

ибо они помилованы будут.

⁸ Блаженны чистые сердцем,

ибо они Бога узрят.

⁹ Блаженны миротворцы,

ибо они будут наречены сынами Божиими.

¹⁰ Блаженны изгнанные за правду,

ибо их есть Царство Небесное.

11 Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. ¹² Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.

Евангелист Матфей склонен формировать свой материал в виде композиций с литературной и иногда поэтической структурой. Так он объединил самые принципиальные поучения Иисуса Христа в величественную композицию из трех глав – Нагорную проповедь. Его девять «блаженств» также представляют собой прекрасную композицию. Они состоят из двух поэтических строф по четыре «блаженства» и дополнительное, девятое «блаженство». Вот некоторые особенности этой композиции:

Первая строфа начинается, а вторая строфа заканчивается обетованием «ибо их есть Царство Небесное». Царство Небесное как бы объемлет всю структуру из восьми строк, и это показывает, что основная тема Нагорной проповеди именно «Царство Небесное».

Последние строки первой и второй строф содержат еще одно ключевое слово – «правда»: «Блаженны алчущие и жаждущие правды», «Блаженны изгнанные за правду».

Таким образом, «Царство Небесное» и «правда» – центральные темы. Но именно эти слова определяют и тему всей Нагорной проповеди!

Обе строфы по четыре стиха имеют совершенно одинаковую длину: они в оригинале содержат по 36 слов каждая.

Первые четыре «блаженства» называются в науке «π-блаженствами», потому что начинаются с одной и той же буквы π: «нищие, плачущие, кроткие, алчущие» по-гречески звучат как πτωχοί, πβνθοΰΐ'τξς, πρκεΐς, πεινώντες. Все это неспроста – Матфей желал придать своей композиции поэтический, запоминающийся характер.

Девятое, дополнительное «блаженство» длиннее других и направлено непосредственно слушающим («вы»). Тема «гонения» соединяет это «блаженство» с предыдущим, с «изгнанными за правду», а обращение «вы» соединяет его с последующими словами проповеди: «Вы – соль земли».

То, что евангелист Матфей начинает Нагорную проповедь с провозглашения «блаженств», да еще в такой утонченной поэтической форме, напоминает нам Псалмы Давида, в которых обетования «блаженств» заявляли о счастливых следствиях праведных поступков людей. Так ведь и начинается книга Псалмов: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых» (Пс. 1: 1). То же во втором Псалме: «Блаженны все, уповающие на Него» (2: 12). И далее: «Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты!» (31: 1) или «Блажен народ, у которого Господь есть Бог» (32: 12). И если Иисус Христос в Евангелии от Матфея начинает Нагорную проповедь девятью «блаженствами», то Он с самого начала устанавливает, какой образ внутреннего состояния и какой образ поведения человека заслуживает награды.

В иудейской традиции провозглашению «блаженств» противопоставлены провозглашения «горя». Это мы находим, например, у евангелиста Луки: «Блаженны блаженны нищие» и тут же «горе вам, богатые»; «блаженны алчущие» и тут же «горе вам, пресыщенные»; «Блаженны блаженны плачущие» и тут же «горе вам, смеющиеся» (6: 20–25).

Сопоставление с текстом евангелиста Луки наглядно показывает нам особенности намерения евангелиста Матфея. У него Иисус провозглашает радость Царства Небесного. Нагорная проповедь посвящена сущности этого Царства. В нем нет никакого «горя». Речь идет только о том, что заслуживает награды. Эти слова о награде и завершают «блаженства»: «Радуйтесь и веселитесь, ибо велит ваша награда на небесах».

Вспомним, что оптимизм и утешение отличали проповедь Иисуса Христа уже и от проповеди Иоанна Крестителя! Там – яростные угрозы: «порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? <…> Уже и секира при корне дерев лежит <…>» (Мф. 3: 7-10). Первые же слова Иисуса – о свете и радости: «народ, сидящий во тьме, увидел свет <…> ибо приблизилось Царство Небесное» (4:16–17).

И еще на один момент, отличающий евангелиста Матфея, следует обратить внимание. Он старается избежать всякого возможного недопонимания. Так, согласно критическому тексту^[3], у Луки «блаженство» обещается «нищим». Матфей же полагает, что для блаженства недостаточно быть только нищим. Ибо и нищему его нищета может быть препятствием для вхождения в Царство. Например, если из-за нищеты он ни о чем ином не думает, кроме денег и богатства, или если нищета становится для него поводом для преступного поведения или предметом гордости. Царство Божие достается только тому, кто внутренне больше ни от чего не зависит: ни от богатства, ни от власти, ни от права, ни от преимуществ. Поэтому Матфей уточняет: «Блаженны нищие духом!».

То же относится и к алчущим. Блаженны не те, кому просто нечего есть и пить. Блаженны те, кто алчет и жаждет правды Божией.

И, наконец, не всякое гонение и преследование заслуживает награды. Часто гонения бывают справедливыми и заслуженными. У Матфея блаженны только те, которые гонимы за правду, те, которых злословят неправедно и за Иисуса Христа.

Первое слово Нагорной проповеди, повторяющееся в ней девять раз, – «блаженны», греческое μακάριοι. Если говорить о Евангелиях, то оно часто встречается в Евангелии от Матфея, особенно часто – у Луки, очень редко – у Иоанна и ни разу – у Марка. Однако Иисус Христос обращался к народу не на греческом, а на своем родном арамейском языке. Использовал Он при этом хорошо знакомое всем окружающим библейское слово «ашрей», которое означало приветственное восклицание, поздравительную характеристику человека в его конкретном состоянии. Вот это самое восклицание «ашрей» и переведено на греческий как μακάριος, а на славянский – «блажен». В библейском языке восклицание «ашрей» означает не надежду на будущее, не пожелание или пророчество будущего счастья, но восторженное поздравление с тем радостным состоянием, которое уже имеется в реальности. Вспомним, например, слова некоей женщины, которая из толпы крикнула Иисусу: «Блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие!» (Лк. 11: 27), то есть «О, как блаженна Твоя Мать, родившая и вскормившая Тебя!». Итак, «блаженство» – не пожелание и, конечно, не заповедь, но радостное утверждение некоей данности. И поскольку тема Нагорной проповеди – Царство Небесное, то и «блаженства», открывающие эту проповедь, восхваляют счастливое состояние жительства в этом Царстве, где исполняется воля Божия и которое так непохоже на все земные царства.

Перевод с одного языка на другой – всегда очень трудное дело, подчас даже невозможное без существенных потерь в смысле. Но греческое слово μακάριοι – перевод еврейского хвалебного восклицания, переданное у нас как «блаженны», – хорошо отразило глубинный смысл евангельской проповеди Царствия Божия. Дело в том, что греческое «макариос» – слово особенное. Оно характеризует безмятежное состояние богов, и характеризовать так людей этого мира было бы как-то странно. Блаженны в языческой мифологии были боги и герои, то есть полубоги, но отнюдь не смертные люди.

У немецкого романтического поэта Фридриха Гёльдерлина есть стихотворение, которое образно показывает эту неприменимость слова «блаженны» к смертным людям:

 
Вы блуждаете там в вышине,
В горнем свете, блаженные гении.
Ветры, сверкая,
Касаются вас,
Как пальцы арфистки
Струны священной.
 
 
Вне судьбы, словно спящий младенец,
Дышите вы, небожители.
Девственно скрытый
В скромном бутоне,
Вечным цветом
Дух ваш цветет,
И блаженные очи
Тихо смотрят,
Ясные вечно.
 
 
А нам нет приюта
Никогда и нигде.
Падают люди
В смертельном страданье,
Всегда вслепую
С часу на час,
Как падают воды
С камня на камень
Из года в год
Вниз, в неизвестность^[4].
 

«Блаженны» только «небожители», бессмертные «гении» (здесь это слово означает «боги»). Смертным людям их слепой рок готовит только страдание и неизвестность.

В некоторых современных переводах слово «блаженны» заменяется словом «счастливы». Однако такая замена представляется неудачной. Ведь человеческое счастье зависит от случая. А случай может человеку подарить счастье как удачу, но может и лишить счастья. Вот в стихотворении Гёльдерлина это прекрасно выражено. Но «блаженство», о котором говорится в Нагорной проповеди, – состояние человека в Царствии Божием, а оно «внутрь вас есть». Блаженство не подвержено влиянию извне, ибо оно – дар Божий. Как переданы слова Иисуса в Евангелии от Иоанна: «Радости вашей никто не отнимет у вас» (16: 22). Блаженство – это состояние, даруемое божественной любовью, которая не зависит ни от чего мирского: ни от политических событий, ни от болезней, ни от прихотей погоды, ни от какой печали. Словами апостола Павла:

Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? <…> Я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8: 35–39).

Вот это и есть идеальное состояние блаженства.

Когда мы читаем «блаженства», то неизбежно замечаем их парадоксальный характер. Все «блаженства» Ветхого Завета абсолютно понятны, ибо отвечают здравому смыслу и общепринятым этическим нормам. Восхваляется человек, который не ходит советоваться к нечестивым; блажен человек, старающийся соблюдать Закон Моисея. За это ему и награда от Бога: он здоров, сыт, благополучен, многочаден, да и дети у него все замечательные. Все это так понятно каждому человеку! Но что мы читаем в Евангелии? Никакого «здравого смысла»! Как можно назвать блаженным нищего, плачущего, голодного, ненавидимого, гонимого? У Иисуса Христа все выглядит вызывающим, с точки зрения «нормального» человека все поставлено с ног на голову. Людей, которых Иисус назвал блаженными, мир назвал бы несчастными, жалкими, да, пожалуй, и грешными. Ведь всякому было ясно, болезнь – наказание Божие, отсутствие детей – следствие тайного или явного греха против Бога… Да и сегодня множество людей рассуждают так же, как иудеи времен Иисуса Христа. Болезни часто рассматриваются как наказания Божии за согрешения. Даже о природных катастрофах, где гибнут сотни тысяч людей, говорят, что это всем им дано как наказание за грехи и безбожие. И так рассуждают люди, которым должны быть хорошо известны слова Иисуса Христа, что далеко не все бедствия человеческие являются следствиями их неправедного поведения, и уж конечно, человеческие бедствия не являются насылаемыми на людей Богом несчастьями и муками! Всем известны евангельские слова: Иисус «увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии» (Ин. 9: 1–3). После этого Иисус исцелил слепого, и тот стал зрячим. Так ведь и в этом случае некоторые злые, но, разумеется, очень «праведные» фарисеи нашли, в чем обвинить Иисуса – Он исцелил слепого в субботу. А это ведь беззаконно! Поэтому «некоторые из фарисеев говорили: не от Бога этот человек, потому что не хранит субботы» (Ин. 9: 16). Так что можно себе представить, насколько парадоксальные слова Нагорной проповеди Иисуса Христа удивляли слушателей, некоторых возмущали и, во всяком случае, привлекали к себе внимание и влияли на сердца и умы множества людей во много раз сильнее, чем скучные рассуждения мирского «здравого смысла». Ибо такого Израиль еще никогда не слышал.