– Считаешь, мой визит и внезапная любовь Игната к Марине как-то связаны?

– А то, – фыркнула Сонька. – К гадалке не ходи. Может, он таким образом пытается заставить тебя ревновать?

– Что за чушь? Я скорее поверю в то, что Земля стоит на трех китах.

– Можешь мне не верить, но у меня интуиция, – обиделась Сонька. Я вздохнула. Как ни крути, в Сонькину интуицию я верила безоговорочно. Всю школу подруга мастерски предчувствовала неожиданные контрольные, а на экзаменах магическим образом доставала именно тот билет, который выучила. А уж сегодняшний визит Игната в больницу и вовсе наводил меня на дурные мысли. О нем-то я и рассказала Соньке, когда мы наконец-то сделали заказ.

– И чего? – вытаращила глаза подруга. – Думаешь, он врача того подкупил, чтобы Лешке твоему яд подсыпали?

– Ты дура? Какой яд? – не выдержала я. Сонька захлопала ресницами и проворчала:

– Ну, не яд, а укольчик какой поставить. Чтобы, значит, у Лешки твоего внезапный инфаркт случился.

– Сплюнь, – приказала я. – Никаких укольчиков. Нет, думаю, дело в другом.

– В чем? – от любопытства у Соньки глаза заблестели, как два алмаза.

– Вот скоро и узнаем, в чем, – пообещала я. Слова мои оказались пророческими: следующие два дня все было тихо, а потом внезапно грянул гром. Мне позвонила Лешина мама, всхлипывая и рыдая. Кое-как из ее невнятных бормотаний я поняла, что Леше ночью стало плохо, и его перевели в реанимацию. Не дожидаясь конца пар, я рванула в больницу, но врачи отказались давать какую-либо информацию о состоянии больного. Причина была проста – официально я Лешке никто. Впрочем, и его родителям тоже толком ничего не объяснили.

– У Лешеньки же врожденный порок, – всхлипывала Екатерина Семеновна. – Может, что-то с сердцем? Боже, Боженька, помоги…

Женщина уткнулась в собственные колени и зарыдала. Я неловко гладила ее по голове, стараясь утешить, когда от врача вышел отец Леши – Николай Петрович. Усевшись рядом с женой, он радостно заговорил:

– Ну полно, полно… Катя, не плачь. Все хорошо. Лешка-то наш в порядке.

– В порядке? А реанимация как же? – Екатерина Семеновна отняла от лица платок. – Это сердце, да?

– Аллергия на какой-то препарат началась, – поморщился Николай Петрович. – Но вовремя среагировали, слава Богу. Да дело не в этом. Кать, нам врач лечащий на операцию лечь предлагает. У Лешки же порок, в любой момент могут проблемы начаться. А в Москве у Льва Аркадьевича брат работает, он первоклассный хирург. Говорят, тысячи людей спас. В общем, нам помогут, операцию вне очереди проведут.

– Правда? Но как же это… А деньги? – всполошилась Екатерина Семеновна.

– В этом-то вся соль, – обрадовано заговорил Николай Петрович. – Раз от нашей больницы направление, то операция будет почти бесплатной. Только содержание в клинике оплатить. Но это, думаю, мы потянем. Сбережения есть. Правда, на год в Москву придется перебраться. Там послеоперационный период несколько месяцев, опять же. Надо, чтобы кто-то рядом был.

– А работа, а квартира?

– Что ж, в Москве работы не найдем? Квартиру сдать можно, у моих родственников поживем, – рассудительно ответил Николай Петрович.

Родители Леши принялись обсуждать возможные варианты спасения сына, а я уже не слушала их – отошла подальше, прижавшись к больничной стене, выкрашенный в зеленый цвет. Что же, чудесным образом Леше предложили бесплатную операцию в Москве. Только вот с одним минусом – жить там придется год. Как кстати, однако. А может, и порок сердца они выдумали?

Отлипнув от стенки, я подошла к Екатерине Семеновне и бесцеремонно вмешалась в разговор.

– Екатерина Семеновна, извините… А у Леши давно проблемы с сердцем?

– С рождения, – ответила та. – Врачи сразу диагностировали врожденный порок сердца. Но нам сказали, что с таким люди долго живут, не умирают. Только беречь себя надо… А как тут беречь? Когда всякие хулиганы средь бела дня на людей нападают!

Она сердито развернулась лицом к мужу, а я тихонько попятилась, желая поскорее уйти из больницы. На улице позвонила Соньке, обрадовав ту новостями.

– Я тебе говорила, – назидательно зашипела подруга. – Говорила ведь?

– Ты про яд говорила.

– И про укольчик, – не сдавалась подруга. – Наверняка аллергия у Лешки не случайно началась. Специально вкололи что-нибудь, чтобы родителей запугать. Они теперь не то что в Москву – в Сызрань поедут, лишь бы операцию сделали!

Я промолчала, не желая опровергать Сонькины теории.

– Евка! Ты язык проглотила? – не унималась Сонька. – Что делать-то теперь?

– А что делать? – вяло спросила я.

– Как что? К следователю идти. Пусть проверит этих врачей и больницу.

– Ты соображаешь, что говоришь? Лев Аркадьевич – главврач, он больше половины города у нас лечит, – зашипела я. – И что я скажу? Подозреваю, что милая медсестра нарочно вколола пациенту опасный препарат?

– Ну да, это и скажешь! Они же придумали какую-то аллергию! Вот пусть и выяснят, была аллергия или нет, – уперлась Сонька.

– Но порок сердца они ведь не выдумали! – в сердцах воскликнула я. – Да родители Леши меня живьем сожрут, если из-за моего похода в полицию операция их сына медным тазом накроется. Как ты не понимаешь? У меня ни улик, ни доказательств!

– Но ты же видела Игната в больнице? Видела же?

– Ну, видела. И что? Человек в больницу не может прийти? Скажет, что кашель у него, или диарея, – рявкнула я. Сонька захихикала, а потом тихо спросила:

– А если Лешке все рассказать? Ну, вообще все. Про Игната и Ромку. Может, хоть он поверит?

– Я не смогу, Сонь, – отказалась я. – Как я ему это расскажу? Привет, дорогой, как здоровье? Кстати, это из-за меня ты в больнице год проваляешься?

– И что же? – заволновалась Сонька. – Оставим все как есть?

– Оставим все как есть, – обреченно повторила я.

Остаток октября пролетел в суматохе. Лешку увезли в Москву спустя неделю после инцидента с аллергией. Он клятвенно пообещал не забывать обо мне, бросался целовать мне руки и глупо улыбался, а я уже тогда знала – наши отношения закончились. В московской клинике у Лешки не будет возможности поддерживать связь, а разлука длиной в целый год для восемнадцатилетнего парня – целая вечность. Забудет Леша и меня, и свой город.

Так и вышло. Пару раз я звонила Екатерине Семеновне, чтобы узнать о состоянии Леши, и с каждым звонком голос ее становился все холоднее, а ответы – все короче. Я в отчаянии кусала губы и ревела по ночам в подушку от обиды. К концу ноября на мои звонки и вовсе перестали отвечать, и я впала в депрессию – много спала, мало ела и ходила как робот, практически не замечая, что творится вокруг.

А вокруг творилось многое. Сонька, которую родители достали нравоучениями, разругалась с ними и переехала жить к Егору. Тот светился от счастья и не оставлял попыток наладить контакт с родителями невесты. Да, именно невесты – Егор торжественно сделал подруге предложение руки и сердца. Свадьбу решили играть весной, а пока будущие супруги обживали свое семейное гнездышко. Несмотря на хлопоты, Сонька всячески поддерживала и развлекала меня, стараясь отвлечь от дурных мыслей. И совершенно напрасно – мыслей в моей голове не было вообще. Я существовала словно в вакууме, делала то, чего от меня ждали окружающие, и больше не чувствовала – ни злости, ни счастья, ни каких-либо других чувств.

Ближе к Новому Году Сонька все же вытащила меня в торговый центр – за подарками для родных. Среди обилия праздничных игрушек, рыжих мандаринов и зеленой хвои я слегка оживилась, и даже помогла выбрать презент для Егора, а также накупила подарки своим родным. Через три часа хождений по магазинам мы с Сонькой, волоча ноги от усталости, плюхнулись в ближайшем кафе, свалив все пакеты в кучу на стулья.

– О-о-о, – простонала Сонька, – мои бедные ножки сейчас отвалятся. Это просто невыносимо.

– Терпи, – недовольно буркнула я. – Нечего все время на каблуках таскаться. Надела бы ботинки.

– Я в них как курица, – скривилась Сонька. – Да еще у Егора рост высокий. Если я буду ходить в ботинках, то буду дышать Егору в пупок.

– А дома ты тоже в туфлях на шпильке рассекаешь? – поддела я ее. Подруга не растерялась:

– А ты приди в гости, и узнаешь! Я уже месяц тебя к себе зазываю, а тебе все некогда! Могла бы и каплю уважения проявить. Мне, между прочим, не терпится похвастаться квартиркой.

– Вот 31-го и посмотрю, – беззлобно ответила я. Новый Год мы решили отмечать у Соньки с Егором – подруга не хотела оставлять меня одну, а с одногруппниками я не слишком-то сблизилась, чтобы праздновать с кем-то из них. Тем более Сонька пообещала, что празднество будет скромным: буду присутствовать я, брат Егора – Ванька, его девушка и сами хозяева. О том, чтобы позвать Игната, естественно, речь не шла. Впрочем, по словам Соньки, он на Новый Год уедет на горнолыжный курорт вместе с Мариной.

Отужинав в кафе, мы с Сонькой осоловело распластались на сиденьях, дожидаясь, пока нас заберет Егор. От нечего делать я вертела головой, рассматривая проходящих мимо людей, елочные украшения и посетителей. Вокруг все сияло зеленым и оранжевым – традиционные цвета, напоминающие о скором конце года, и только где-то вдали мелькало розовое пятно. Приглядевшись, я различила стройную девушку – настоящую красавицу, с длинными светлыми волосами, в ярко-розовом пальто. Блондинка семенила, держась за руку мужчины, и весело смеялась. А мне резко стало не до смеха – в спутнике девицы я узнала Игната. Он шел без тени улыбки на лице, изредка кивая блондинке, и хмуро смотрел вперед.

На мгновение наши взгляды пересеклись. Я была готова поклясться, что он меня заметил, однако внешне это никак не проявилось – хоть парочка и шла в нашу сторону, они явно намеревались пройти мимо. И прошли бы, если бы не Егор, так некстати решивший появиться.

– Привет, – смачно чмокнув Соньку щеку, Егор помахал мне и вдруг завопил: – Игнат! Здорово!

Проигнорировать приятеля Волков, разумеется, не мог. Сонька сделала страшные глаза, и погрозила своему парню кулаком, а я тяжело вздохнула. Что же, рано или поздно этого следовало бы ожидать. Город у нас маленький, а наличие общих знакомых только усугубляло ситуацию.

Парочка приблизилась к нашему столу. Игнат нахмурился еще больше, сдержанно поздоровался со всеми, и о чем-то тихо заговорил с Егором. Свою спутницу он не представил, но я так поняла, что это – Марина. Девушка насторожено разглядывала нас с Сонькой, а Сонька в ответ нахально уставилась на нее.

– Ладно, с Наступающим, – вскользь обронил Игнат, беря блондинку за руку. – Мы пойдем.

– Ты не представишь меня? – капризно надула губы красавица.

– С Егором ты давно знакома, Марин, – одернул ее Игнат. – А это его девушка – София.

– Здрасте, – оскалилась Сонька. По зловещему виду подруги я поняла, что Марина пришлась ей не по душе.

– Это – Ева, подруга Софии, – продолжил Игнат. На меня он даже не взглянул, а я все это время с замиранием сердца ждала какой-нибудь подлости. И зря – видимо, при Марине Игнат вел себя безупречно.

– Очень приятно, – выдавила я улыбку. – Вы невероятно красивая пара.

– Ой, спасибо, – тут же воодушевилась Марина. – Мне тоже очень приятно с вами познакомиться. Рада, что Егорка наконец остепенился. Давно пора, – игриво толкнула парня Марина.

Сонька нервно дернулась и клацнула зубами, вызвав приступ смеха у Егора. Игнат неодобрительно посмотрел на Марину, а я взирала на всю эту картину с легким чувством недоумения: что это вообще сейчас происходит?

– Что происходит? – задала я подруге этот же вопрос, когда Игнат с девицей нас покинули, а Егор отлучился в туалет.

– А хрен его знает, – мрачно ответила Сонька, сверкая глазами. – Мне эта Марина не понравилась.

– Она красивая, – пожала я плечами. – А тебе красивые не нравятся.

– А ты? – возразила Сонька и тут же продолжила: – Она с виду сладкая, как конфетка. Но я уверена, что в душе – гниль.

– Напоминает цитату из Вконтакте.

– Ой, прекрати, а? Ты бы лучше подумала, чего это Игнат резко оставил тебя в покое.

– Знаешь, – призналась я, – глядя сейчас на них, я опять засомневалась, что за всеми моими бедами стоит Игнат. А вдруг это не он? И я зря наговариваю на человека?

– Да как не он, если он, – возразила Сонька.

– Тогда зачем ему Марина? – справедливо отметила я. – Они выглядят счастливой парой.

– Может, он ее как запасной вариант держит? Давай рассуждать логически: Игнат тебя на свидание звал?

– Звал.

– От насильников спас?

– Спас.

– Ромке кто-то нашептал, чтобы он тебя бросил?

– Ну да, – поджала я губы.

– А Лешке?

– Да.

– В больнице ты Игната видела?

– Видела.

– И сразу после этого Леше предложили халявную операцию, так?

– Так.

– Ну и все, – подвела итоги Сонька. – Он это, больше некому. Только вот эта Марина… Что думаешь?

– Ничего я не думаю, и думать не хочу, – рявкнула я. – Давай закроем эту тему.

После торгового центра я поспешила домой – провожать родителей. Мама с папой собрались уехать на Новый Год к тетке в деревню большой компанией. Я, естественно, ехать отказалась, хотя после тяжелой сессии отдых в деревне казался заманчивым. Но свое обещание, данное Соньке, нужно было сдержать.

31-го мы собрались в квартире Егора. Под куранты Ванька торжественно открыл шампанское, его девушка – Екатерина, суетливо подкладывала всем салатики, а Сонька с Егором целовались. Я смотрела на счастливых смеющихся людей, держа в руке бокал с игристым вином, и отчетливо ощущала пустоту в груди.

Веселье прервал дверной звонок. На правах хозяина открывать пошел Егор, а через минуту вернулся в компании Игната и Марины. Сонька ошалело икнула, Ванька обрадовался, а я замерла, чувствуя, как подступает комок к горлу.

– Привет. Ничего, что мы так? – спросил Игнат. – Горнолыжка накрылась, все планы к чертям рухнули.

– Мы гостям только рады, – вымученно улыбнулся Егор, уже понимающий, что скажет ему Сонька.

Сладкая парочка уселась за стол, а я все не могла оторвать глаз от них, подмечая волнение Марины и довольную рожу Игната. Пустота в груди требовала наполнения, оглушительно громыхала музыка, а Екатерина уже накладывала салаты новоприбывшим. И мое сердце заполонила ненависть – яркая, жгучая, всепоглощающая ненависть к Игнату. Она вытеснила все, что было до этого – смирение, тоску, печаль, одиночество. Я широко улыбнулась и подняла бокал вверх со словами:

– С новым счастьем, ребята!

– С новым счастьем, – эхом отозвалась Сонька, с беспокойством наблюдая за мной. Бокал я осушила до дна, не ощутив вкуса. Ванька заботливо подлил еще, и второй я также выпила залпом.

– А у нас новость, – вдруг сказала Марина, глупо хихикая. Несмотря на это ее хихиканье, чувствовалась в ней какая-то нервозность. – Скажи лучше ты, любимый.

Игнат отложил в сторону вилку и обвел всех взглядом, задержавшись на мне. Я не отвела глаза, только сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

– Мы с Мариной решили пожениться. Я сделал ей предложение, – наконец произнес Волков.

– Ура, – завопил Ванька. Екатерина почему-то заохала и чуть не расплакалась. Егор неловко уронил тарталетку с икрой обратно в тарелку, а Сонька тихонько выматерилась.

– Ты как? – спросила подруга, уединившись со мной в ванной. Я умылась холодной водой и дернула плечом, закатив глаза:

– Нормально.

– Ев…

– Что? – разозлилась я. – Все нормально, ты не виновата. Ты же не знала, что он придет.

– Неудобно получилось, – вздохнула Сонька. – Но ты же останешься?

– Останусь, куда деваться, – кивнула я. Сидеть за одним столом с Игнатом не хотелось, но возвращаться в пустую квартиру и сидеть там одной не хотелось больше. К счастью, надолго Волков не задержался – через часа два они с Мариной уехали домой. Все это время парочка вела себя странно: Игнат буравил меня тяжелыми взглядами, а Марина, будто не замечая этого, пялилась то в окно, то в стену. Алкоголь они тоже, кстати, не пили – Игнат сослался на то, что ему еще вести машину, а Марина промямлила что-то про плохое самочувствие.