– Предлагаю взять оптом, – пожимаю я плечами, – ещё лучше заключить контракт на поставку партиями. Скажем, в год полдюжины. Они же у тебя всё равно не держатся больше пары месяцев.
– Отличная идея, – угрюмо бросает Валтиар, подбирая с пола бумаги. – Проследишь, чтобы подобрали помоложе и покрасивее?
– Блондинки, не старше двадцати, сто семьдесят стенов, пышногрудые, зеленоглазые? – деловито уточняю я.
– Сто семьдесят – не слишком мало? – задумчиво отмеряет рост претенденток ладонью глава ордена, останавливаясь на уровне грудины. – Неудобно… целовать.
– А ты целуйся сидя, – язвлю я, – или лёжа… Ал! Ты меня позвал обсудить свои постельные проблемы?
– Нет.
Передо мной возникает объёмное изображение. Мужчина в роскошной одежде, незнакомый пожилой тучный, развалился в кресле. Кожа неестественно белая, глаза остекленело таращатся в потолок. Труп.
– Только что обнаружили мёртвым официального посла Варгерно в Ноории. Подозревают отравление. Мы немедленно отправляемся на место преступления.
В «Орсирии», крупнейшей гостинице Нори, нас уже встречают – и маги Ордена, и тайные службы, и сам министр иностранных дел – сутулый тощий и печальный человечек неопределённого возраста и незапоминающейся наружности. С Валтиаром он почтительно раскланивается, а я удостаиваюсь заискивающей улыбки.
– Вся надежда на вас, госпожа Гроунг, – уныло качает прилизанной сивой головой министр, – хотя какая, к демонам, надежда. Отравление – вещь недоказуемая: «чем», «как», «когда»?..
– Насколько я понял, эти подробности второстепенны, – резко бросает Ал, почему-то разом становясь ещё выше, – ведь вас, господин Герини, в первую очередь интересует – «кто»?
– Клянусь, Рэгарен, – человечек на секунду распрямляется, – что выполню любое пожелание Ордена, если вы распутаете клубок. Ну а за поимку убийцы можешь просить всё что хочешь… лично!
В сурово прищуренных глазах Валтиара лишь я могу рассмотреть мелькнувший презрительный блеск, сменяющийся привычной холодностью.
– У верховного магистра нет личных желаний, Герини.
Нас ведут по устланной пурпурным ковром лестнице наверх, на самый престижный, третий, этаж. Номер с видом на море и центральную набережную, в распахнутые окна дует живительный прохладный ветерок. Вот только покойному, вцепившемуся в мягкий подлокотник шикарного кресла, уже ни жарко, ни холодно. Даю знак Алу, и тот накладывает заморозку: теперь процесс разложения тела мне не помешает.
Целитель – дар редкий, востребованный и наследственный. До моего отца в нашем роду он уже проявлялся – у моей бабки, весьма примечательной личности. Эльгарда Лийшен, мать моей матери, особа стервозная и склочная, тем не менее прославилась как великая целительница, чей счёт спасённых жизней шёл на тысячи. В родовом замке был её портрет: властная и очень похожая на меня светловолосая женщина гордо взирала с полотна холодными изумрудами глаз. Их цвет – это самая привлекательная в моём облике черта, остальное, поверьте, не заслуживает даже упоминания. Ни один мужчина, пройдя мимо меня по улице, не обернётся мне вслед, ни одна девушка не приревнует ко мне своего парня.
А вот целительница я исключительная, могу утаскивать людей практически у демонов из-под носа. Говорю об этом с гордостью, поскольку, несмотря на врождённые способности, я немало трудилась над развитием дара. Всё то время, что мои одногруппницы тратили на свидания и приготовления к оным, я посвящала занятиям, конспектам и тренировкам. Моя дипломная работа вызвала неподдельный интерес учителей, и в Орден меня приняли едва ли не с большей радостью, чем Ала, лучшего мага школы. К слову, моей практикой стал год работы в Риагире, по личному разрешению Ордена, с заключёнными, что предпочли участие в опасных экспериментах смертной казни. При этом Валтиар, сражающийся тогда с сектантами в Майгре, систематично поставлял мне материал для исследований.
Постороннему наблюдателю может показаться, что сейчас я просто стою наклонившись над креслом с телом. Иные представители моей профессии потому и предпочитают всякие бессмысленные и забавные трюки – водят руками, бормочут под нос, причмокивают и морщат лоб. На заказчиков действует безотказно. Поскольку мои услуги оплачивает Орден, я в подобных фокусах не нуждаюсь. Валтиар прекрасно знает, какая напряжённая работа скрывается под внешним бездействием.
Через пару минут я с шумом выдыхаю.
– Это не отравление. Его сердце просто остановилось.
– Магия? – незамедлительно подскакивает министр.
И он, и я смотрим на Ала.
Тот отрицательно качает головой:
– Никаких остаточных следов. Номер чист от воздействий. Кроме того, по всей «Орсирии» стоят охранные заклинания, в самой комнате защитный контур не потревожен.
Хмурюсь. Какая-то мелочь не даёт покоя. Всматриваюсь в лицо умершего – с отвисшими щеками, двойным подбородком, золотистой щетиной. Без малейшего стеснения задираю штанины брюк, убеждаясь в отсутствии отёков. Расстёгиваю рубашку, больше напоминающую халат, проверяю складки на животе. Заглядываю под нижнее бельё, вызывая реакцию обоих – брезгливую гримасу Герини и удивлённо вскинутую бровь Валтиара. Напоследок тщательно исследую ротовую полость и волосы на голове.
– Что известно о личности убитого?
Министр нерешительно переминается с ноги на ногу, зато Ал не колеблется ни секунды:
– Покойный – господин Кависаар Ардари, чиновник первой степени, уполномоченный посол Варгерно в Ноории. Сто три года, магических способностей не выявлено, окончил королевский университет в Погории, проживает в Варуше, женат, имеет сына семидесяти шести лет, увлекается коллекционированием кубков…
– Достаточно.
Кошусь на Герини. Делаю глазами знак магистру. Он понятливо накрывает нас двоих Пологом Тишины – теперь никто не услышит то, что я сейчас скажу.
– Аэ?
– Этот человек не может иметь семидесятишестилетнего сына. Ему самому нет и двадцати. То, что мы видим, – наложенная трансформация. Необратимая. Тело сопротивлялось до последнего, зубы искривлены, под седыми волосами можно разглядеть отросшие светлые корни. Покойный – юный целитель со слабым даром. Сколько господин Ардари официально находился в Нори?
– Две недели.
– Невероятно, что он продержался так долго. Зато теперь ясна причина остановки сердца – отторжение. Изменения были столь значительны, что органы не выдержали. Не будь он целителем, не протянул бы и трёх дней. Мучительная смерть, растянутая во времени.
Валтиар смотрит на меня, на министра, на умершего… В свинцовых глазах плещется гнев.
– Могла жертва пойти на такое добровольно?
– Сложно сказать. Необратимая трансформация под запретом и у нас, и в Варгерно. Карается пожизненным заключением для того, кто её наложил, и внушительным штрафом для того, на кого она наложена. Мало есть желающих нарушить закон. Притом, Ал… Я могу понять, когда дурнушка мечтает принять облик красотки, а стареющий сластолюбец получить молодое мускулистое тело. Здесь риск оправдан. Но чтобы двадцатилетний мальчик добровольно согласился навсегда остаться пожилым, непривлекательным толстяком… Должны быть очень веские причины!
– Возможно ли наложить трансформацию насильственно? – мысли у нас с магистром текут в одном направлении.
– Вполне. Связать, обездвижить магией, лишить сознания, подкараулить спящего. Зависит от уровня целителя, но, как правило, на всё уходит час – полтора. А дальше… изменения необратимы. Жертва понимает, что заперта в чужом облике навсегда. Все известные нам случаи заканчивались самоубийством. Этот же несчастный сопротивлялся две недели, медленно умирал, страдал, но мужественно исполнял роль другого человека.
Верховный магистр нехорошо усмехается.
– Что ж… Мы имеем дело с насилием в отношении целителя на территории Ноории. И это попадает под юрисдикцию Ордена.
От его усмешки по комнате словно проносится ледяной ветер. Валтиар снимает заклинание и поворачивается к Герини, ещё более унылому, чем вначале.
– У меня для вас две новости.
– Плохая и хорошая? – невесело хмыкает министр иностранных дел.
– Плохая и совсем плохая. Первая – этот человек убит насильственным наложением необратимой трансформации. Вторая – это не посол Ардари.
– Но… – на Герини жалко смотреть – до того он расстроен, – господин Рэгарен… Кто же он?
– А вот этим займётся Орден. Вам же настоятельно рекомендую немедленно связаться со своими людьми в Варгерно. Искать настоящего посла… и пока держать язык за зубами. Всего доброго, господин Герини!
– Ты домой? – спрашивает Ал, едва мы оказываемся на улице.
– «Домой» я бы рванула хоть сейчас, – тоскливо кошусь на общественную арку портала, – но ведь в Иркор ты меня не отпустишь?
– Аэ, – устало вздыхает Валтиар, – не начинай. У меня и так тяжёлый день.
– Любовница бросила, – поддакиваю я.
– Наоборот – я дал ей отставку… Аэ, ты ведь поможешь мне с расследованием?
– Демоны! – в гневе я топаю ногой. – У тебя что – больше никого нет? К твоим услугам вся сила Ордена, специально натасканные ищейки!
– Гончие, – беззлобно поправляет меня магистр. – Парням не нравится, когда их называют ищейками. Они – воины и телохранители, присягнувшие на верность Ордену. Но они привыкли охранять или сражаться, а не ловить государственных преступников. Мы же с тобой попали в область межгосударственной политики: хочешь, чтобы я привлёк боевых магов к хитросплетениям дипломатов?
– Я хочу продолжить исследования сопротивляемости организмов при низких температурах! – огрызаюсь я. – Хорошо: не желаешь трогать своих бойцов – поручи Следящим. А меня оставь в покое! Мне достаточно одного твоего… бессмертного.
– Аэ! – патетически воздевает руки к небу магистр. – Теперь ты предлагаешь подключить к тонким интригам специалистов по преступлениям, совершённым с помощью магии. Следующих исключительно законам Ноории. Не делающих различия между членом Правительства и последним бродяжкой. А тут – Варгерно! Монархия! Знать! Герцоги и герцогини!
– Тем более! Я – целительница. Повторяю – це-ли-тель-ни-ца! Ни в коем разе не гений сыска, не дипломат и не герцогиня!
– Ты – Лийшен, – в секунду становится серьёзным верховный магистр. – Как бы ты ни упиралась, это даёт тебе право говорить с благородными на равных. В отличие от меня. Которого при всём моём положении в Варгерно если и не спустят с лестницы, то сочтут недостойным откровенности… Да что там! Аэ, тебе ли не знать, как везде, кроме Ноории, презирают тех, чьё имя не состоит как минимум из трёх частей. Это в Нори «господин Рэгарен» звучит гордо. И то для тех, кто не знает, как мы с тобой на задворках школы придумывали мне имя рода.
Сердито сверкнув глазами, я вспоминаю упомянутый момент. И невольно улыбаюсь. Глава высшего магического Ордена Ноории в моей памяти тогда был всего лишь Алом – долговязым и угловатым подростком в потёртых штанах, вспыльчивым и лезущим в драку по любому поводу и оттого вечно разукрашенным синяками и ссадинами…
– Райвэна, скажи… Имя верховного магистра не настоящее?
Смотрю в жёлтые кошачьи глаза под короткими острыми ресницами.
– С чего ты так решил?
– «Рэгарен» на древнем языке Осамаха означает «ветерок». Ему очень подходит.
Пожимаю плечами.
– Сейчас никто не помнит старых языков Варгерно, Осамаха и Ноории. Самого Осамаха три века как не существует. Карбинда говорит на всеобщем. Да и глава Ордена мало напоминает ветер. Скорее уж, ураган.
На жёстких губах – насмешливая улыбка.
– Он такой… хрупкий мальчик. И нежный.
Мой хохот заставляет звенеть бокалы на столике.
– Ты нарочно пытаешься вывести меня из себя? Или издеваешься?
– Я вижу ду́ши, Райвэна.
Если мы не успеваем поругаться с Валтиаром, то лишь потому, что нас нагоняют люди Ордена – пара молодых магов и тройка тех самых Гончих – совсем молодых, задиристых мальчишек, неуловимо похожих между собой одинаково сосредоточенным выражением лиц. Двух из них я знаю – Сонейг и Версон, правая и левая руки магистра, толковые, вежливые и многообещающие юноши. Третьего, скуластого брюнета, мне встречать не доводилось. Он не представляется, коротко кланяется и с щенячьим обожанием пялится на Ала. Я усмехаюсь. Молодёжь боготворит верховного до тех пор, пока не столкнётся с его железной волей и отсутствием каких-либо симпатий. В личном словаре магистра слово «дружба» находится с пометкой «неупотребляемое».
Валтиар Рэгарен – двести двадцать стенов неукротимой энергии, направленной на службу… нет, не Правительству. И даже не Ордену. Как это ни банально звучит, Ал – патриот. Наверно, поэтому он и не может выбрать себе постоянную спутницу жизни – его любовь отдана Ноории.
– Господин магистр, – выпячивает накачанную грудь скуластик, – мы в полном вашем распоряжении!
– Отлично, – только я различаю в холодном голосе главы Ордена смешинку. – Проводите госпожу Гроунг в Артахенгу. С этого дня – она ваш непосредственный начальник. Из казарм переселяетесь в резиденцию, господин Тарпентер выделит вам комнату поближе к моей помощнице. На время расследования обеспечиваете её безопасность.
Внутри меня поднимается буря. Пусть я привыкла к тому, что Ал распоряжается моей жизнью, но такое наглое вмешательство – перебор. Однако внешне я невозмутима. Всё, что я имею сказать господину Рэгарену, я выложу Алу наедине. А вот мальчишка не обладает подобным терпением – вспыхивает с головы до ног. Слава Всевышнему, у него хватает благоразумия не озвучивать свои мысли. Я удостаиваюсь повторного поклона – чуть ниже, чем в первый раз. Впечатление от вежливости портит вызывающий блеск зелёных глаз.
– Я к услугам госпожи Гроунг.
Сдались мне твои услуги…
– Не забудь переправить тело погибшего в лабораторию, – напоминаю Валтиару. – Лучше в Риагире – там выше уровень защищённости. Заморозку не снимай.
– Ты надеешься обнаружить ещё что-то? – жадно загорается свинцовый взор магистра.
– Проверю свои теории. Не особенно обольщайся, – фыркнуть при подчинённых я себе не позволяю, достаточно и того, что к великому и ужасному я обращаюсь на ты.
К нам подходят ещё люди. Один из них, высокий смазливый магистр, мне особенно неприятен. Вергиес Стайсге, назвать его скотиной – обидеть животное. Вот уж кто с лёгкостью плюёт на законы, даром что претендовал когда-то на место Валтиара. То, что в свои девяносто четыре года он выглядит от силы на двадцать, вряд ли объясняется чем-то ещё, кроме преступного вмешательства целителя. Но господин Стайсге осторожен и умён, все выдвинутые ему когда-либо обвинения не подтверждены.
Задерживаться у «Орсирии» дольше нет смысла, арка портала в сотне стенде. Вежливо кланяюсь и разворачиваюсь.
– Госпожа Гроунг! – голос приставленной ко мне Гончей настигает меня у самых ступеней перехода. – Не желаете ли подождать меня?
Не самое лучшее начало. Поворачиваюсь и спокойно смотрю в перекошенное гневом лицо:
– Нет.
К обиде на несправедливость судьбы добавляется некоторая доля растерянности.
– Но господин магистр приказал!..
– Проводить меня. И выполнять все мои распоряжения. Сейчас у меня поручений нет, портал прекрасно справится с переносом без вашей помощи. Можете ступать к господину Тарпентеру. Если вы мне понадобитесь, я вас найду.
А если мне повезёт, то каприз Ала я как-нибудь деликатно пресеку и больше никогда тебя не увижу.
Члены Ордена могут обладать любыми недостатками, однако отнюдь не глупостью. Поэтому юная Гончая оставляет меня в покое. Интересный мальчик. Судя по чуть удлинённому разрезу глаз и жгуче-чёрному цвету волос, он с юга Ноории. Высокие скулы указывают на Карфий, где после катастрофы осело большинство выживших благородных родов Осамаха, включая и Лийшен.
Поставив в уме зарубку, я выкидываю все посторонние мысли из головы. Кроме одной: обязательного ежедневного визита к нашему «гостю». Поэтому порталом переношусь не к центральному парадному входу, а к незаметной дверке западного фасада.
Охрана, пожилые степенные маги, прекрасно меня знает и всё равно добросовестно сличает ауру. Дисциплина в Ордене железная.
О проекте
О подписке