В дверь постучали спустя ровно две минуты после того, как она закрылась за вошедшим последним Мэрдоком. В главном зале оружейной было сумрачно, горел лишь один светильник у дальней стены, шторы были опущены, и еще запах… Пахло чем-то странным и одновременно знакомым, чем-то обжигающе горячим, словно в кузнице. Пахло раскаленным металлом.
– Мистер Тилон… – начала торопливо что-то объяснять Гэли, тогда как Крис первым делом подскочил к окну и отодвинул тяжелую портьеру.
– Вякнешь – убью, – душевно предупредил Этьена Альберт, и из его железной руки выскочило одно из лезвий.
А ведь и вправду, почему демон не кричит? Почему не привлекает внимания? Почему он не сделал этого там, на улице?
– Мистер Тилон, мы… – Сделала вторую попытку объясниться Гэли, но так и не смогла найти слов.
– Что там? – напряженно спросила Дженнет у Кристофера и схватилась за подоконник, когда Остров в очередной раз вздрогнул. Впрочем, на это уже почти никто не обращал внимания, как не обращают внимания на качку матросы судна, что по полгода проводит в море.
Рыцарь не ответил, лишь дернул уголком рта, а в следующий момент обнажил клинок, буквально за мгновение до того, как кто-то постучал в дверь.
– Кто это? – шепотом спросила подпрыгнувшая на месте Мэри.
Стоящая рядом с дверью Цецилия посмотрела на Хоторна, который все еще держался за ручку, и покачала головой. Пламя в светильнике колыхнулось, угли в камине вспыхнули чуть ярче. Моя магия была со мной, единственная постоянная вещь в нашем безумном мире.
– И ничему-то я вас не научила, – услышала я знакомый голос, от которого сразу захотелось вытянуться в струнку, проверить, в порядке ли прическа и застегнуты ли пуговицы.
В зал вошла Кларисса Омули Тилон в сером платье, которое, казалось, уже настолько срослось с ней, что и не снимешь. – Отойдите, молодой человек. – Она посмотрела на Мэрдока, и тот послушно отошел от двери. – А вы уберите эту железку. Слова, да будет вам известно, куда острее клинков. – И с этим моя бывшая гувернантка приоткрыла дверь и тоном маменьки, у которой что-то не сходилось в расчетной книге, спросила:
– Чем могу помочь, молодой человек?
– Ээээ… – многообещающе протянул кто-то.
Миссис Тилон вышла на крыльцо, оставив дверь приоткрытой. Пусть всего на ладонь, но все же мы могли видеть тень визитера, могли слышать его неуверенный голос. Кто-то из рыцарей-старшекурсников, явно не прошедших посвящение, ибо те ведут себя иначе, более уверенно.
– Выпрямитесь, молодой человек. И застегните пуговицы. Родериг совсем перестал следить за внешним видом учеников?
– Ээээ… нет, – ответил парень и, видимо, принялся застегивать те самые злосчастные пуговицы.
– И постригитесь.
– Да, мэм.
– А если стричься вам не позволяет вера, то хотя бы причешитесь.
– Да, мэм.
Стоящая за дверью Цецилия улыбнулась.
– Отлично. А теперь можете идти.
Я думаю, что он даже сделал шаг назад. И сделал его с облегчением. Но потом опомнился, в замешательстве вернулся, открыл рот…
– Мэм, я…
– Слушаю вас.
Кларисса Омули наверняка подняла свои тонкие брови, глядя, как он переминается с ноги на ногу, как не решается заговорить. Потому что весь вид этой женщины ясно давал понять, что бы ты сейчас не сказал, это будет глупость. Знаю, потому что сама не раз была на его месте.
– Мэм, обязан вас предупредить, что на Острове снова видели пришельца с Тиэры.
– Неужели? – Скепсиса в голосе женщины было настолько много, словно он ей мифы и легенды Аэры пересказывал, пытаясь уверить в их правдивости. А она слушала исключительно из вежливости.
– Д-да, а еще говорят, что он взял в плен нескольких студентов Магиуса.
– Один? Магов? Какой способный юноша.
– Н-да… – промямлил визитер.
И наверняка покраснел, потому что свои слова, услышанные из чужих уст, зачастую становятся тем, что они есть на самом деле. То есть глупостью.
– Мне нужно убедиться, что у вас… что вам ничто не грозит.
– Вы убедились.
– Но я бы хотел… – Тень качнулась. Рыцарь сделал шаг к двери и попытался заглянуть в дом. Пол под ногами качнулся, и мы увидели руку в перчатке, что схватилась за косяк. Крис, неожиданно оказавшийся рядом со мной, поднял клинок.
К чести моей бывшей гувернантки, та даже не шелохнулась.
– Сожалею, но муж запрещает мне принимать молодых людей в его отсутствие.
– Но как же… пришелец с Тиэры?
– Его я тоже не могу принять, – отрезала гувернантка. – Так ему и передайте при случае.
– Да, но если вы его увидите…
– Без сомнения, скажу то же самое, что и вам.
– Я имел в виду, что вы должны будете сообщить дежурному рыцарю, если сможете, – в последнюю фразу он добавил трагизма. – Мэм.
Рука в перчатке исчезла.
– Если смогу? – непонятно у кого уточнила Кларисса Омули, вернувшись в зал. – Да будет вам известно, я пела в хоре прославления богинь с семи лет. И если захочу, то меня услышат даже в главной башне Академикума. Мне просто воспитание не позволяет… – Не договорив, она одернула жакет, пересекла выставочный зал и зажгла одну из ламп. А я вдруг увидела, что мистер Тилон улыбается едва заметной, но такой знакомой улыбкой, какую я зачастую видела у папеньки, когда он смотрел на маменьку, а та не замечала.
– Нам повезло, что пока на поиски посылают учеников, – проговорила Дженнет, стоявшая у окна и наблюдавшая, как уходил рыцарь. – Вряд ли вы смогли бы отправить восвояси Родрига Немилосердного.
– Зря вы сомневаетесь в моей супруге, – попенял герцогине оружейник. – Но в любом случае, с Родригом Немилосердным разговаривал бы я.
– Что-то не похожи вы на пленных? – спросила учительница этикета, поднимая лампу. – Ивидель, вас взяли в плен?
– Нет, – насмешливо сказала Дженнет. – Выдали замуж. – Настолько насмешливо, что, похоже, никто не принял ее слова всерьез. Девы, я и сама не принимала их всерьез. – Хотя, по мне, так это одно и то же.
– Отлично, – непонятно чему обрадовалась женщина. И потребовала: – Рассказывайте.
И вот тут я снова ощутила неуверенность. И, судя по взглядам сокурсников, не только я.
– Или мне действительно кликнуть дежурного рыцаря? – спросила бывшая гувернантка, оружейник успокаивающе положил ей руку на плечо.
– Он демон! – выкрикнула Гэли и указала на Этьена. Тот саркастически улыбнулся, но вопреки ее ожиданиям подтверждать свой новый социальный статус не стал.
– Уверены? – серьезно спросил мастер-оружейник. Спросил, а не отправил нас всех к целителям головы подлечить.
– Да, – ответил Крис.
Моя бывшая гувернантка остановилась напротив рыцаря и подняла лампу повыше, словно хотела увидеть его лицо.
– Вы прибыли к нам с Тиэры, молодой человек? – спросила женщина.
– Нет, – ответил Оуэн.
– Хорошо. – Она опустила лампу.
– Лучше спросите, зачем он прибыл сюда? – вдруг заговорил Этьен. – Зачем подставил под удар пушек Академикума дирижабль банка, а сам тем временем спустился с судна Миэров?
– Ты прибыл на носороге отца? – уточнила Гэли, и голос ее показался мне слишком тонким, слишком встревоженным. – Если ты впутал его…
– Ну-ну, – попеняла подруге Кларисса. – Можете считать, что в это втянуты все. Ведь там, как я посмотрю, – она указала рукой в окно, – не одно судно зависло. Я почти уверена, что на каждом из них чьи-то родители. Даже те, у кого нет судоходной компании, как, например, у Астеров.
– Отец там? Вы уверены? – встрепенулась я, и сердце заколотилось, как сумасшедшее, а горло вдруг сдавило.
– А где же ему еще быть, Ивидель? Мое последнее письмо о ваших выходках он получил месяц назад. И с тех пор ничего, тут любой всполошится, учитывая сложившуюся ситуацию.
– Ситуацию? – спросила Мэри. – Какую еще ситуацию?
– Письмо? – одновременно с дочерью травника произнесла я. – Вы писали ему письма обо мне?
– Да. А вы, Ивидель, писали ему письма? – уточнила Кларисса Омули.
– Писала. Нет… Давно нет. – Я опустила взгляд.
– Вот именно. Лучше бы сказали спасибо, мои отчеты, единственное, что удержало вашего отца от того, чтобы немедленно забрать вас домой и перепоручить заботам матушки.
– Поверьте мне, – вдруг горько сказала Цецилия, – лучше бы он так и сделал.
– Отлично, вокруг демон знает что происходит, а они выясняют, что должен или не должен был сделать граф Астер, – парировала Дженнет, задергивая штору. В оружейной стало еще темнее.
– Демоны-то точно знают, – тихо добавил Альберт, но его услышали.
Все, кто находился сейчас в едва освещенном зале, вдруг посмотрели на железнорукого.
– Так давай, расскажи им, что вы задумали. Расскажи, а потом мы вместе прогуляемся до виселицы, я со своей стороны помогу им тебя туда дотащить, – выкрикнул Этьен.
Альберт снова прижал лезвие к его шее, и одержимый рыцарь замолчал. Правда, при этом продолжал улыбаться особенно пакостной улыбкой, словно ростовщик, пришедший за процентами. Он был связан, но не был испуган, скорее, ему было любопытно.
– А ведь он прав, сейчас самое время, – произнес Мэрдок.
– Ну, то, что ты работаешь на пришельца с Тиэры, мы уже поняли… – начала Дженнет, Остров загудел и словно подпрыгнул на месте. Я едва не прикусила кончик языка, а Гэли охнула.
– Я не работаю на пришельца с Тиэры, – отрезал кузен, глядя на герцогиню. И тон его был таков, что я ему сразу поверила. – Я работаю вместе с ним.
– Над чем вы работаете? – спросила Цецилия.
– Мы хотим… нет, – он покачал головой, – мы должны, – он произнес последнее слово со значением, – сделать Аэру вновь целой.
– А чего так мелко? – рассмеялась Дженнет. – Лучше бы сразу пришествие Дев организовали.
Но ее смех быстро затих, и повисла тишина. Тяжелая, давящая на плечи, почти невозможная тишина.
– Так ты не шутишь? – пораженно произнесла она.
– Нет, не шучу.
– Ну что, кто меня развяжет? – спросил Этьен.
Но на него никто даже не посмотрел, все глаза были прикованы к железнорукому.
– Я могу понять, зачем это нужно тиэрцу, – сказала Дженнет, – но не могу понять, зачем это нужно тебе. Кем бы ты ни был, бастардом, каторжником, беглецом, ты не можешь желать гибели Аэре.
– Если только он не сумасшедший, – прошептала Гэли, и я обернулась. Подруга стояла рядом с камином, обхватив себя руками, словно пытаясь согреться.
– Я этого и не желаю. – Лицо Альберта в темноте казалось слишком белым, словно у призрака.
– Пусть так, – произнесла я, повернулась к кузену и ощутила, как стоящий рядом Крис коснулся моей руки своей. Легонько, вряд ли кто заметил в полумраке комнаты. Но заметила я, почувствовала обжигающее тепло его кожи. – Я хочу знать, не только почему этого хочешь ты, больше я хочу узнать, почему этого так не хотят демоны?
И вслед за вопросом произошли одновременно две вещи. Первое, на меня посмотрел Альберт. И не просто посмотрел, а с теплом. Наверное, так бы мы смотрели друг на друга, если бы вместе играли в Илистой норе, если бы дядя Витольд не скрывал от семьи сына, а признал сразу. Второе, почувствовав, что хватка кузена ослабла, демон оскалился и почти со звериным рычанием вскочил на ноги.
Лезвие из кисти Альберта вспороло ткань на его плече, а в следующий миг одержимый оттолкнул от себя железнорукого всем телом, как это делают борцы на осенней ярмарке. Вот она, цена одного взгляда, цена одной секунды расслабленности.
Я думала, что демон бросится к двери, он даже сделал несколько шагов к выходу, прежде чем кто-то успел его остановить, даже прежде чем Гэли успела закричать, а она именно это и собиралась сделать. Но потом Этьен вдруг развернулся, каким-то странным непостижимым образом он посмотрел прямо на меня, пусть его глаза были завязаны, я все рано ощущала на себе его злой взгляд. Взгляд зверя, которому запретили охотиться на косулю, тогда как все инстинкты просто требовали ее крови.
– Надо было убрать тебя раньше и плевать, что кому-то из нас пришлось бы поплатиться за это жизнью. Змей не разводят, их уничтожают вместе с выводком.
Передо мной, загораживая от одержимого, встал Крис. Я услышала шелест оружия и увидела в руке мастера Тилона широкий и короткий клинок из чирийского металла… Но оружия не потребовалось. Не успел демон договорить, как пол снова вздрогнул, что-то мелодично звякнуло в одном из ящиков с оружием, а потом на лице Этьена появилось удивленное выражение, челюсть отвисла, и парень просто свалился к нашим ногам. Стоящая за его спиной Цецилия деловито натягивала перчатку на правую руку. Лежащий на полу рыцарь что-то промычал.
– Если я что и узнала о демонах за эти годы, то это то, что вселившись в плоть, выходцы из Разлома подчиняются законам этой плоти. И пусть они успешно борются с ущербом «извне», так сказать, заживляют раны и могут остановить кровь, но не могут противиться рефлексам тела. Если человек боится щекотки, демон, вселившийся в него, тоже будет ее бояться.
– Ты защекотала его до смерти? – с любопытством спросила Дженнет, когда Мэрдок сделал шаг вперед, склонился над неподвижным рыцарем, а потом вдруг сдернул повязку с глаз пленника.
– Нет, но у человека на теле тысячи чувствительных точек, нажав на которые можно причинить как боль, так и наслаждение, парализовать или добавить сил. К сожалению, к одержимым практически невозможно подойти незаметно, но сейчас он был слишком увлечен Ивидель.
– Ты мне льстишь, – прошептала я, вспоминая, как вот таким же простым прикосновением к шее магистр Виттерн лишил меня возможности двигаться.
– Я начинаю верить этой женщине, – задумчиво произнесла Мэри, правда, глядела она при этом не на целительницу, а на мою бывшую гувернантку. – Есть вещи и посильнее клинков.
– Надеюсь, это подтолкнет вас к учебе, а не ко всяким безобразиям вроде этих. – Кларисса Омули посмотрела на лежащего на полу одержимого. «Безобразие» таращилось в потолок и, судя по всему, пыталось заставить свое тело двигаться. Но как сказала целительница, вселяясь в людей, создания Разлома становились подвержены нашим слабостям.
Мистер Тилон проговорил что-то неразборчивое, а потом подошел к камину и взял с полки чашку. Не знаю, что он собирался сделать, налить в нее воду и выплеснуть в лицо Этьену? Или просто выпить кинилового отвара?
– Так почему они не хотят закрытия Разлома? – дрожащим голосом спросила Гэли, подруга почему-то не могла оторвать глаз от неподвижного Этьена. – Если Разлом схлопнется, если Тиэра раздавит Аэру, будет много крови, люди погибнут! Нас всегда учили, что демоны любят кровь, любят смерти, для них это словно княжеский пир на праздник Рождения Дев, так почему эти создания против?
– А ты подумай, – хрипло предложил Альберт, потирая плечо. – Что для них Разлом?
– Дверь, – неожиданно для всех ответил Мэрдок. – Дверь, через которую они приходят на Аэру, и если ее не будет…
– Не будет и демонов, – тихо закончила Гэли и прижала руки к щекам, словно услышала нечто повергшее ее в изумление.
– Не будет тех, кто вселяется в людей, тех, кто забирает себе наши жизни, тех, кто творит зло нашими руками и наслаждается содеянным. Не будет Запретного города и разрушенных семей! Наши жизни будут принадлежать только нам, и отвечать за свои поступки будем только мы сами. – Альберт сжал кулаки и повторил: – Только мы!
Раздался то ли сип, то ли стон, с губ неподвижного рыцаря слетела слюна. Ему очень не нравилось то, о чем мы говорили.
– Допустим, это так… – Дженнет снова отвела штору, мельком выглянула в окно и резко замолчала, подняв руку.
Мы замерли, напряженно прислушиваясь к тому, что происходило на улице.
– Серый, – едва слышно прошептала герцогиня, отпрянула от окна и спряталась за шторой.
Мэри охнула и тут же зажала себе рот руками. Несколько минут прошли в напряженной, наполненной густым запахом раскаленного железа и нашим сиплым дыханием тишине. Не знаю, как остальные, а я перебирала в уме варианты того, что делать, если серый пес все же проявит интерес к оружейной. Прорываться с боем? А потом мрачные мысли нашей групповой казни вытеснило совершенно несвоевременное желание прижаться к Крису и хоть на миг закрыть глаза и не думать. Ни о чем.
Дженнет снова отвела штору и с облегчением выдохнула.
– Ушел, – констатировала она.
– Это пока, – покачала головой Цецилия и, посмотрев на Альберта, спросила: – Что вы говорили о Разломе? Его можно закрыть?
– Ни за что не поверю, что никто не знал об этом, что никто и никогда не пытался его закрыть, – добавила герцогиня.
– Почему не пытался? – Альбер даже удивился. – Пытались, но у них ничего не вышло.
– Почему? – едва слышно спросила Мэри.
– Потому что сделать это можно отнюдь не в любой день, потому что требуются усилия не одного человека, желание как Аэрцев, так и Тиэрцев, а еще потому, что эти, – он пнул лежащего одержимого, – всеми силами этому мешали.
Мы услышали тихое шипение и обернулись. Мистер Тилон извиняюще улыбнулся и поставил чашку, из которой он только что выплеснул остатки какой-то жидкости на угли в камин, на полку.
– Назови хоть одного пытавшегося? – вернулась к разговору с кузеном Дженнет.
– Изволь. Вы все его знаете и знаете, чем он поплатился за свою попытку и связь с отступниками. Мой… – Альберт посмотрел на меня. – Наш предок – Первый змей.
– Что? – чувствуя, как пересохло во рту, произнесла я.
– А как ты думаешь, за что его сослали?
– За запретную магию, – ответила я, снова почувствовала прикосновение ладони Криса и едва подавила желание схватиться за нее
– А поконкретнее? За то, что он на собаках экспериментировал? Или паре крестьян к рукам тяпки приделал? Ивидель, – кузен произнес мое имя с жалостью, – он был младшим братом правителя, да он мог хоть магических змей выводить, ничего бы ему не было. Но он… Да и не он один, пытался закрыть Разлом. Неудачно.
– Так за что же его ссылать, – уточнил Крис, – раз благое дело делал?
На миг в оружейной воцарилась тишина, наполненная почти осязаемым ожиданием. Пламя качнулось, по стоящему у стены ящику заплясали тени. Мистер Тилон поправил плафон, пламя снова стало послушным, в основном, от того, что я разжала ладони.
– А ни за что. – Альберт улыбнулся, снова становясь похожим на умалишенного. – Слухи о его ссылке сильно преувеличены. Он уехал сам, а поскольку князь никак это не прокомментировал, думаю, решили, будто его сослали неофициально, объявили персоной «нон грата».
– А как же… как же… – Мэри посмотрела на Мэрдока. – За что же тогда зашили рот его предку? Если он не доносил на змея?
– Увы, это история его рода, а не моего, – пожал плечами Альберт, а Хоторн, казалось, побледнел еще больше.
– Занятно у вас предки развлекались, – резюмировал Кристофер, и я все же схватила его за руку. Схватила, потому что мне нужно было задать кузену вопрос. Всего один, но очень важный.
– Откуда ты все это знаешь?
– Мне рассказал отец.
– Отец? Дядя Витольд?
– Да. Есть вещи, которые в роду змея передавались только от отца к старшему сыну.
– Какие вещи? – спросила я и тут же поняла, что он имел в виду.
– Илистая нора, например, а еще… история рода. История того, что случилось сразу после образования Разлома.
– Но почему тебе, ты же бастард? – спросила герцогиня.
– Потому что мой отец был младшим сыном и не должен был наследовать графство. Потому что дядя собирался признать Альберта наследником, – ответила я ей. – Но не успел.
– Да, – горько подтвердил кузен. – Отец многое не успел. Его убили.
– Что?
– Крушение дирижаблей десять лет назад – их рук дело. – Альберт снова пнул Этьена, тот захрипел и стукнул кистью об пол. Скоро к нему вернется подвижность. – Никого из Астеров не должно было быть на княжеской прогулке. Отец изменил решение и поехал в последнюю минуту. Иначе эти, – еще один удар мыском сапога по плечу Этьена, – не посмели бы устроить ту аварию, договор с Первым змеем до сих пор действует.
О проекте
О подписке