Глава 5. На Бейтрин принято дарить подарки

Мальчик взял третий кусок кекса, надеясь, что он с ним справится.

Кирстен Бойе

Мистер Кафер больше и словом не обмолвился о произошедшем в таверне. Только иногда Мари ловила на себе его задумчивый взгляд. Она старалась понять, почему вся эта история закончилась столь чудесно? Уважающий себя господин давно бы уже уволил её без рекомендаций, а этот, наоборот, вступился. Чудеса, да и только.

Сама же она решила не обострять и без того неловкую ситуацию и притворилась, что ничего не случилось. Видят Боги, она часто так поступала, когда случалось столкнуться со старыми знакомыми на улице. Они делали вид, что её не знают и, вообще, у них много дел, а она… Она тоже проходила мимо.

Зима пришла рано, оказалась дождливой и промозглой. Лишь ближе к Бейтрину выпал снег, и вода в лужах подёрнулась ледком. Раньше Мари любила зиму. Бегала с подружками на каток, играла в снежки, а потом, согревая собственным дыханием озябшие пальцы, бежала в кафе у парка, чтобы насладиться горячим какао и сладкими рогаликами с кремом. «Какао было бы в самый раз по такому морозу», ― Мари поудобнее перехватила корзинку и мечтательно вздохнула. Не до какао сейчас. Да и виданное ли дело ― полторы серебрушки за махонькую чашечку!

Несмотря на погоду рынок гудел. Укутанные в теплую одежду торговцы кричали и махали руками, привлекая внимание. Уже через пару часов Мари, довольная собой, выскочила из толкотни рядов и бодро зашагала вниз по улице. Она сумела выторговать хорошую вырезку, а ещё сушёные яблоки и немного засахаренных апельсинов. Однако, самое главное сокровище она прижимала к себе сбоку ― ёлка больно колола через мешковину и несколько слоёв одежды, но маленькая и пушистая она выглядела настолько обворожительно, что девушка больше получаса торговалась за неё.

Какой Бейтрин без ёлки и апельсинового кекса! Балансируя корзинкой и ёлкой, она радостно спешила по улице. Уж очень ей хотелось отблагодарить мистера Кафера за помощь.

Как и ожидалось, мистера Кафера дома не было. Ёлке нашлось место у окна. Мари украсила её лентами и бумажными птицами. После испекла апельсиновый кекс и поставила его на стол, накрыв салфеткой. Удовлетворённо выдохнув, она полюбовалась на дело рук своих: кажется, всё было как нужно.

Ей представилось, как мистер Кафер обрадуется неожиданному подарку. Пусть улыбнётся, а большего и не надо.

***

Очередной корабль оказался пустышкой. Как и следующий. Рене от бессилия был готов крушить всё вокруг, и только настороженный взгляд Ротгера его останавливал.

– Ты чересчур строг к себе, ― заметил Каспар, смахнув с рукава несколько снежинок. ― Началась зима, и большинство межконтинентальных кораблей встали на якорь. Жди весны.

Асмадер выругался. Слишком долго. Слишком многое он упускает. Он в этом проклятом городе уже больше полугода. Ещё немного и…

– Мальчик мой, ― едко продолжил Ротгер, ― сделай что-нибудь со своим лицом. Если и дальше будешь так продолжать, никто не поверит, что ты милый, добрый мальчик Ренри.

Рене выругался. Плохо. Он не шпион – так, пародия. Криво слепленная подделка, а ведь он предлагал приехать сюда открыто. Пусть бы официальным поводом было что-то другое, но хотя бы под свои именем. Нет же, их сиятельство лорд-канцлер Арго Вивьен захотели поиграть в великого комбинатора.

Сесиль их подери!

Рене прикусил щёку. Гнев ― плохой советчик. Да, у него лишь зацепки, но хоть что-то. Это несравнимо больше, чем было шесть месяцев назад! Верно и то, что этого ничтожно мало, чтобы обвинить хоть кого бы то ни было. Возможно, для канцелярии не составляет труда тихо взять подозреваемого и на веки вечные сокрыть в своих тайных подвалах, но сейчас речь идёт о канцлерах, герцогах и советниках. Шум, который поднимет неловко составленное обвинение, скомпрометирует всю партию прогрессистов и положит конец почти полувековой политике.

Асмадер бессильно сплюнул на дорогу. Он ненавидел политику. Его тошнило от одного упоминания о ней. И всё же, всё же…

В его квартире пахло ёлкой и апельсинами. Рене почувствовал себя пятилетним мальчиком, который влетел в дом с холодной улицы прямиком в бабушкины объятия. На Бейтрин они всегда ездили к ней в Тарль и проводили там не меньше месяца.

– Ты всё-таки решил отпраздновать? ― Ротгер любопытно приподнял салфеточку. ― О, кексики!

– Нет, ― грубо ответил Рене. ― Это чья-то самодеятельность.

Старик, который уже успел откусить кусочек праздничного лакомства, поднял полные непонимания глаза.

– На мой взгляд это очень милый жест. Ну же, улыбнись. Девочка, как мне кажется, сделала это от чистого сердца.

– Нам надо работать, ― недовольно покачал головой Рене.

Ротгер же пожал плечами и вернул салфетку на место.

– Как хочешь, но кексик просто изумительный. Попробуй!

Рене только фыркнул в ответ. Ёлка, апельсиновый кекс ― это всё, конечно, хорошо, но зачем?

Он и забыл, когда в последний раз вот так праздновал приход нового года. Обычно ему компанию составляли бутылка хорошего бренди и утреннее похмелье. Определённо, когда девочка придёт в следующий раз, надо ей объяснить, что всё это лишнее.

При этом Рене было крайне любопытно: зачем она это приготовила? Если как знак внимания, то выглядело всё очень по-детски, а если нет… Тогда что ― благодарность?

Они закончили разбирать документы, едва сгустились первые сумерки. Больше ничего нового не произошло. Рене проводил старика до площади, где и расстались.

– Ты всё-таки подумай насчёт завтра. Моя Синтия будет рада гостям.

Он в очередной раз отказался от приглашения.

Рене неспешно отправился в обратный путь вдоль лавок, с интересом разглядывая лотки и удивляясь людской изобретательности, когда дело касается Бейтрина.

В этот праздник лавочники не жалели ламп, чтобы осветить свои витрины. Вот в магазинчике тканей поместили манекен и разложили вокруг ткань. Она ложилась мягкими складками, и казалось, что потоки воды ниспадают вдоль стройного тела. У ног застыло кружево пены. Ледяное великолепие скульптуры – вот что это было. Искусно раскрашенное лицо манекена смотрело на мир надменно, зная, что её красота недостижима простым смертным женщинам. Платиновые кудри разметались по обнажённым плечам, волны кружев и шёлка едва прикрывали наготу на грани приличия. Казалось, ещё мгновение, и она спустится со своего постамента в эту земную грязную жизнь. Спустится и с упрёком посмотрит Рене в глаза.

Рене смахнул наваждение. Не нужно ворошить прошлое ― кроме боли и разочарований, оно ничего не принесёт.

Он продолжил свой путь дальше. Кондитерские, магазинчики готовой одежды, булочные, мясные лавки и даже сапожники, ― все поддались общему безумию, соревнуясь за самую яркую и несуразную обёртку своих товаров. Выкрашенные в яркие краски лампочки раскрасили ночные улицы в десятки всевозможных цветов.

Она стояла на другой стороне улицы, зачарованно разглядывая кукол за стеклом. Снег ложился на растрёпанные тёмные кудри. В свете огней отблески влаги дрожали на её волосах и ресницах. Рот слегка приоткрылся. Когда кукла на витрине моргнула, повинуясь неведомому механизму, Мари поражённо и восхищённо улыбнулась. Сейчас она меньше всего походила на чопорную училку, скорее на ребёнка, увидевшего неведомое чудо. Именно так она разглядывала электрическую лампочку в свой первый день. Даже гадать не надо, представься ей возможность, она непременно расспросит мастера о том, как работает чудо-кукла.

Выражение её лица внезапно изменилось. Она оценивающе взглянула на витрину и, подумав, зашла внутрь. Однако не прошло и пяти минут, как Мари вышла обратно на улицу, на её лице сквозь маску отчуждения пробивались гнев и досада. Она раздражённо убрала волосы под шляпку и, бросив огорчённый взгляд на магазин, поспешила вниз по улице.

Только сейчас Рене заметил, что пальто её было потрёпанным и совсем не пригодным для зимы. Несмотря на скромный и крайне опрятный, даже слишком опрятный, вид, её одежда и обувь скорее говорили о крайней бедности. Он даже подумал, что если кому-то понадобится вызнать его тайны, подкупить эту девушку не составит труда. Потерев нижнюю губу, он пошёл обратно домой. В этом городе только двое знают, кто он такой. И обоим он доверял.

Мари отстранённо подумала, что кукла ― это пустяк. Ведь правда, куда им такая дорогая покупка, несмотря на то что Эльза заслужила. Может сестра и не могла работать, но вполне справлялась с домашними заботами, уходом за матерью и с учёбой. Если вспомнить, в восемь лет сама Мари искала любой предлог, чтобы избежать скучных занятий. Придётся им ограничиться простыми вещами, лентой и пирогом.

***

Мистер Кафер сидел в гостиной и читал утреннюю газету. На её приветствие он только кивнул, продолжая сосредоточенно изучать последние новости с зажатой в зубах трубкой. Мари давно заметила, что ему совершенно не шёл деловой костюм, который был ко всему прочему немного коротковат, а нелепо подстриженные волосы и щетина, начинающая походить на бороду, делали этого человека больше похожим на бандита, чем на счетовода.

Когда с обычными делами было покончено, Мари поинтересовалась, нужно ли ей приходить во время пяти дней праздника, или мистер Кафер собирается уехать. Тот ненадолго задумался, после чего ответил:

– Нет. Я сам со всем справлюсь.

Мари кивнула, продолжая двигаться по комнате и убирая вещи на свои места.

– Мистер Кафер, а вы пойдёте на праздничный приём в ратуше?

– Нет. Не вижу необходимости развлекать местных губошлёпов своим обществом.

Рене показалось, что девушка удивлённо раскрыла глаза, но со спины этого было не видно.

– Вам не нравится местное общество?

– Скорее, некоторые представители этого общества. Я не питаю нежных чувств ко всякого вида сборищам, где только сплетни и можно почерпнуть.

– С вашего позволения, не только сплетни.

Он тихо фыркнул:

– В точку, ― и, подумав, добавил: ― А ты бы хотела попасть на такое мероприятие?

И тут же прикусил язык. Ну вот, зачем спросил? Промолчать не мог? Мари повернулась и взглянула на него с неподдельным удивлением.

– Я, сэр? Это будет замечательный повод для сплетен. Боюсь, у меня нет подходящего платья.

Вот дурак! Зачем только начал? Правильно, что ткнули носом в его недальновидность.

– Ну, в таком случае там стало бы хоть чуточку интереснее, а если кто-то посмел бы тебя оскорбить, то стало бы ещё веселее.

Всевидящие Боги, что он несёт? Девушка грустно улыбнулась, но голос её был скорее весёлым, нежели печальным.

– Если бы вы защищали мою честь с тем же рвением, что и в прошлый раз, то вечер закончился бы в полицейском участке. Но вы правы, некоторым было бы весело.

Мужчина неловко рассмеялся.

– Ты хочешь сказать, что не нуждаешься в защите от подобного общества?

Мари помяла в руках тряпку, обдумывая свой ответ.

– Зависит от общества, сэр. Если девушка образована и имеет хоть толику ума, то ей не составит труда защититься самой, при условии, что общество, в котором она находится, ей это позволяет.

– А если не позволяет?

– В таком случае у неё нет ума, раз она попала в это общество.

– Ты хочешь сказать, что была недостаточно умна?

На её бледных щеках появился румянец.

– Каждый человек попадает в ситуации, когда ему недостаёт ума. Разница лишь в том, смог ли этот человек вынести урок. Я попыталась это сделать, ― она опустила глаза, и Рене мог поклясться, что в них мелькнул лукавый огонёк.

Мистер Кафер усмехнулся и встал, заканчивая этот странный разговор. Он подошёл к комоду, достал оттуда свёрток и протянул его Мари.

– Вот, возьми. Я хотел поблагодарить тебя за хорошую работу. Надеюсь увидеться в новом году.

Мари машинально взяла подарок, оказавшийся внезапно тяжёлым. Мистер Кафер отвернулся и ушёл в свой кабинет.

Подарок! Ей уже давно не делали подарков. Она едва утерпела, чтобы не развернуть его сразу же. Только дома, положив на стол, села и пристально взглянула на обычную бумажную упаковку, перевязанную пеньковой верёвочкой.

– Ой, а что это? ― воскликнула Эльза, с поистине детским восторгом взирая на свёрток.

– Подарок, ― отстранённо ответила Мари, ― от мистера Кафера за хорошую работу.

– Ну что же ты сидишь, давай откроем!

Мари очень медленно потянула верёвочку. В этом было что-то завораживающее ― ожидание чуда, сокрытого под грубой коричневой бумагой. Ведь там могло быть всё, что угодно: от дешёвой ленты до книги. И то, и другое вызовет истинный восторг. Внутри лежала ткань, в которую было завёрнуто ещё несколько свёртков: шоколад и ленты, а ткань оказалась тёплым плащом.

Эльза же восхищённо выдохнула:

– Шоколад!

В этот момент из своего закутка выбралась матушка. Она настороженно посмотрела на подарки.

– Что это, Мариша? Разве мы можем позволить себе шоколад? От него ты испортишь себе фигуру.

– Это подарок от мистера Кафера за хорошую работу.

Женщина поджала тонкие губы.

– Как ты могла принять такой подарок от мужчины, Мариша? Если об этом узнает сплетница Розали, твоя репутациях будет испорчена! Я говорила тебе, что не стоило браться за эту работу. Мало того, что ты много времени проводишь наедине с мужчиной, что само по себе недопустимо, так ты ещё и подарки от него принимаешь.

Мари почти физически почувствовала, как вздрогнула и сжалась сестра.

– Матушка, эта работа позволяет оплачивать эту комнату и ваше лечение. Притом ничего предосудительного не происходило.

Мать отмахнулась от неё, продолжая недовольно бормотать:

– Вот приедет отец, я попрошу, чтобы он высек тебя. Слишком вольно стала себя вести.

Мари промолчала. У неё не было ни сил, ни желания спорить с матерью. Отец никогда не порол своих детей, довольствуясь только устными замечаниями. Разделив поровну с сестрой шоколад, девушка примерила плащ. Он оказался впору и был такой тёплый, что не хотелось снимать.

Допустимо, недопустимо ― какая разница! В конечном счёте, мистер Кафер лишь выказал свою благодарность за проделанную работу, а не предложил ей что-то недопустимое. К слову, за всё время он ни разу даже и малейшего интереса не проявил. Впрочем, сама Мари свой интерес прятала глубоко внутри, не позволяя себе лишнего. У неё других дел множество, а всеми этими глупостями пусть занимаются те, кому делать нечего.

И всё же, всё же… Где-то глубоко внутри, так глубоко, что и сама Мари не нашла бы, глупая девчонка пустила одинокую слезу. Право слово, почему нельзя помечтать? Придумать красивую сказку. Вернуться далеко в прошлое и просто представить, что она и он где-нибудь на приёме встретились, познакомились, гуляли вместе, вели интересные беседы. У мистера Кафера было не так мало книг, некоторые из них Мари читала. Чем не тема для беседы? Одни приключения Эриха Ванрига чего стоят ― путешествие знаменитого авантюриста от холодных лесов Зимнего предела до обжигающих песков Ригха. С другой стороны, мистер Кафер не был тем человеком, которого смогла бы одобрить матушка. «У него ужасные манеры», ― сказала бы она и тут же запретила бы им встречаться.

Мари досадливо помотала головой. Глупости. Какие же глупости! Такие мысли только дают несбыточные надежды. Кому нужна нищая девица с больной матерью и малолетней сестрой?

Мари печально вздохнула и погладила тёплую ткань плаща.

И всё же так хочется помечтать. Милостивая Магдалина, дай ей сил не сойти с ума!

***

Рене давно уже привык отмечать Бейтрин в одиночестве. Гостей ему заменяла книга, а настроение поднимал бренди. Его это всегда устраивало, до этого момента.

Сидя у камина, он позабыл о книге и смотрел на огонь. Хотелось чего-то, чего и сам Рене не мог понять. Может, виной тому украшенная комната и традиционный апельсиновый кекс, а может, он просто переживает экзистенциальный кризис. Он давно уже не был мальчишкой, чтобы понимать: есть на свете женщины, которые примут его. Тогда прекратится эта бесконечная череда одиноких вечеров и праздников. Дома будет ждать такой вот апельсиновый кекс, неспешная беседа, где он станет не всегда уместно шутить, а женщина не обращать внимание на неловкие фразы. В конце концов, он тоже заслуживает счастья!

Но если подумать, вряд ли уважающая себя женщина примет его скверный характер. Разве что, начать какой-нибудь роман без обязательств ко взаимному удовольствию, может, и не так тоскливо будет. Рене представил такую гипотетическую женщину, и ему стало не по себе. Без обязательств, как же! Всякие отношения ведут за собой последствия.

Может, старик прав, и ему действительно надо развеяться, а то уж больно однообразные мысли стали появляться. Говорят же, что длительное воздержание до добра не доводит.

Асмадер раздраженно бросил на стол так и не начатую книгу.

Вот вернётся домой, сходит в бордель и нагнёт первую попавшуюся девку. Может, тогда поспокойнее станет, а то, вон, драку затеял. Ещё и выговор за это получил из канцелярии. Говорили же, не привлекать внимание, а он… Мог же пройти мимо, не вмешиваться. Нет же, рыцарем захотел себя почувствовать.

Мог ли он пройти мимо? Мог, только тогда это был бы уже другой человек, который самому Рене был бы не очень приятен.

Нет уж, надо заканчивать дела в этом городишке. Ничего больше он уже не найдёт. Разве что, кто-то совершит глупость и отправит корабль во время зимовки. Или подождать весны?

Все сведения, что удалось собрать, не вели ни к чему. Лишь смутные предположения и догадки. С виду обычные работорговцы ― осторожные, умные, но ведь кто-то сверху через десяток посредников получает неплохие деньги с этого. Если рассуждать логически, такие суммы стали бы заметны, но никто не транжирился, не покупал внезапно дорогостоящие особняки, взяв деньги из воздуха. Значит, все эти суммы шли на что-то другое.

У Рене давно зародились определённые подозрения. Начальство на них только и ответило: «Работай дальше».

Работаем дальше, что ещё остаётся.