Я о-очень долго ждала, когда у меня соберутся все тома, но все же желание читать пересилило. Я с трудом удерживалась, чтобы не броситься в чтение сразу, как только книги выходили, но узнав, что А. Байетт больше нет, и новых книг больше никогда не будет, я в каком-то смысле восприняла эту ее тетралогию как «лебединую песнь», и возлагала на нее большие надежды, хотя внутренне была готова и к разочарованию: мне так нравится шедевральная «Обладать», что по сравнению с ней другие книги меркнут, по крайней мере, так было до сих пор. К чтению приступала с осторожностью, почти как к эзотерической литературе, зная при этом, что даже если ожидания не оправдаются, буду мемориально дочитывать каждый том, – такой вот своеобразный аванс я давала этим книгам. И…
… облегченно выдохнула на первой же странице «Девы…», потому что все было прекрасно, и во мне сразу же воскресла атмосфера чтения «Обладать», поскольку стилистика мелких деталей и подробностей сделала чтение интерактивным: я не просто погрузилась в то время - я совершила прыжок во времени, поселилась и стала жить на этих сугубо английских страницах, настолько все было «овеществлённо».
Это не было легким чтением ни в каком смысле слова. Книга очень внутренняя. Сюжет, внешнее действие до конца не отражают полное индивидуальных контекстов происходящее, поэтому от читателя ожидается работа понимания, вчувствования, интерпретации. Свое погружение в нее я бы сравнила с чем-то вроде подготовки к научному семинару, когда ты пристрастно читаешь первоисточник и не хочешь оставлять никаких пустых лакун в понимании текста, а потому заполняешь их до зримого образа с помощью Интернета (в поисках фотографий и картин) и исторических, медицинских или «шекспировских» книг (принести стремянку, залезть на самый верх, смахнуть пыль вокруг, с трудом вытащить толстый давно не читанный том, сдуть пыль с корешка, разлепить слегка слежавшиеся и похрустывающие страницы, найти цитату, комментарий, иллюстрацию) - во всем этом находится своеобразное сопроводительное удовольствие, в котором ты не можешь себе отказать. Со всем этим текст становился со-участным – живым, плотным и особенно отчетливым, выпуклым. С одной стороны, мне было жаль, что с каждой минутой чтения страницы убывают, с другой - я радовалась, что в запасе еще много сотен таких страниц, к счастью напечатанных мелким шрифтом. Чтение А.Байетт – это не развлечение, не зрелище, не перфоманс, это - работа.
При всей своей детализированной овеществлённости «Дева…» - не из тех текстов, что легко прогнутся под кинематограф. Я даже думаю, что они и вовсе не подлежат экранизации в силу абсолютной полноты и самодостаточности - и не столько заданных извне, сколько приходящих изнутри читательской культурной памяти. В них есть то идеальное равновесие, которое делает каждое мгновение происходящего на их страницах «остановившимся прекрасным». Полнокровные герои, семантически точные диалоги, пейзажность контекста, ветвящийся сюжет, острота переживаний, легчайший, почти неуловимый, юмор – все это подкупило меня в очередной раз. Ну, и конечно – сам предмет чтения: людские отношения - такие тонкие, такие острые, что о них можно пораниться, но одновременно такие потаенно глубокие, что понимаешь трудности самоузнавания, попыток понять друг друга, сблизиться, приоткрыть свой внутренний мир, достичь взаимности и желаемого слияния.
А еще мне нравилась «многозадачность» сюжета и возможность выбрать для себя разные его параллели и меридианы: вращая сюжет, можно было держать в фокусе линию Стефани-Дэниэла или Маркуса-Лукаса, можно было следить только за Фредерикой, можно было сделать своим фаворитом Александра или просто следить за постановкой его пьесы – в любом выборе была чудесная беллетристическая полнота, делающая все линии одновременно самостоятельными, и контекстуально обогащающими друг друга. Читалось превосходно, хотя, как всегда, в чтении А.Байетт мне не хватало литературоведческой и мифологической эрудиции. Эту недостачу пришлось компенсировать архетипической интуицией, смиряясь, что я не профессор английской литературы, а потому многие смысловые тонкости для меня все равно остаются за кадром. И все равно мне жаль всех тех, кто никогда этого не прочтет.
