Местечко именуемое «Ключи», идеально подходило для проведения спортивных мероприятий на открытом воздухе. В то субботнее утро тут собралось невиданное количество людей, поляна при въезде в лесополосу была заставлена машинами, красными флажками проложен маршрут, стояли несколько палаток с горячим чаем и местом для судей.
Я пришла на свою стартовую позицию, мне предстояло пробежать примерно двести метров – немного в гору, обогнуть скалу и финишировать. Мы шли с отрывом и я особо не волновалась. Немного разогрела мышцы пробежкой по маршруту.
Народу становилось все больше, прибывали группы поддержки. Старт девчонок был разминкой, основные баталии происходили, когда соревновались парни.
По звукам было понятно, что они уже стартовали на дальнем старте.
Впервые за неделю я почувствовала себя неуютно под взглядами окружающих.
– Разбираем манишки, – услышала я за спиной. – Какая школа?
Раздавать номера подошёл по всей видимости физрук из колледжа, рядом с ним стоял высокий сутулый парень, не осень симпатичной наружности. Его бас и тупые шутки, вероятно веселили толпу, хотя мне не казалось в них ничего остроумного. Типичный представитель гоп-культуры в костюме Адидас с белыми лампасами.
– Школа какая? – переспросил уже он.
– Приозерная, – отчего-то грубо ответила ему.
Он протянул мне кусок ткани с номером и завязками, одна из которых была коротковата и не получалось её завязать.
– Давай помогу! – вызвался долговязый.
Я фыркнула, но приняла его помощь.
– Резкая и дерзкая! – пробасил он. – Новенькая что ли?
«Иди ты»! – мысленно отправила его.
Когда пришла моя очередь, борьба разогрелась не на шутку и на нашей стартовой была почти толкучка. Я перехватилась палочку и побежала, но пробежав несколько метров мою соседку в синей майке по старту толкнули, она полетела на меня, а я поняла, что упала, лишь дела на камнях. Ладонь горела, я содрала кожу.
Грубо выругавшись, решила продолжить, но не смогла встать на ногу. Из-под ткани на колене растекалось алое пятно.
– Сука! – взвыла я от боли.
У меня оказалось, были ещё цветочки, девочка в синем вообще не могла подняться.
Через пару минут подбежал медик, мою напарницу, так сказать, повели к машине скорой помощи. По дроге её вырвало. Кто-то предположил, что это сотряс.
Я взяла бутылку перекиси водорода из чемодана медика и залила ладонь, а потом и колено.
Мои попытки самой пройти хоть несколько метров не увенчались успехом, я облокотилась на ствол дерева. Тогда сутулый подхватил меня за локоть и попытался поднять на руки, отчего я дёрнулась, словно очумевшая.
– Руки убери! – отмахнулась, балансируя на одной ноге.
– Мне тебя в травмпункт привезти наказали, а то скорая уже уехала.
– Это не значит, что тебе сказали меня облапать!
Он загоготал в ответ. И все же гордо без его помощи я доковыляла до места где стояли все машины, он указал мне на чёрную девятку. Я вползла, мысленно матерясь на заднее сиденье, а он на пассажирское. Через пару секунд на место водителя запрыгнул невысокий черненький парнишка, он улыбаясь во все тридцать два зуба, мотнул головой в знак приветствия.
– Как зовут-то? – спрашивает меня черненький.
– Стася, – отвечаю ему, приматывая на рану десятый слой бинта.
– Настя что ли?
– Нет, просто Стася.
– Рубен, а это Слава, – в пол оборота представляется он.
Я киваю, а через секунду взываю от боли, когда машина подпрыгивает на кочке.
– Потерпи, уже приехали, – говорит сутулый Слава.
Выйти из машины мне помогают, в этот раз я уже не отказываюсь. Когда ведут в рентген кабинет, медсестра протягивает ножницы.
– Если сама не снимет штаны, то режь штанину.
Сутулый замирает в нерешительности.
– У девушки своей штанину разрежь! – раздраженно повторяет женщина
– Давай из сюда, я сама, – тяну ему руку. – Крови боишься?
Самой срезать не получается, возвращаю ножницы и Слава по чуть-чуть начинает освобождать ногу от пропитанных кровью бинтов и ткани штанины спортивок. Он делает это медленно, я начинаю нервничать.
– Не бойся, я не кусаюсь! Давай резче!
Он посмотрел на меня ухмыльнувшись и двумя быстрыми движениями расправился с работой.
На снимках не было перелома, я обрадовалась. Сделали укол и наложили несколько швов и поставили прививку от столбняка.
– Даже шрама не останется, – сказала медсестра, накладывая повязку.
После укола, мне удалось самостоятельно выйти из больницы.
Чёрная девятка все ещё стояла у крыльца.
– Садись, подвезём, – кивнул на мне Рубен.
Обо мне забыли сразу, как только я назвала адрес. Рубен все дорогу уговаривал Славу купить у него машину.
– Ты же знаешь, как я за ней слежу. Чужому человеку жалко отдавать, а батя уже мерин с Германии гонит, – единственное, что я услышала сквозь орущую музыку.
Вот, уже несколько дней я валяюсь дома, мне разрешили не ходить в школу до снятия швов. Ко мне приходят Рита и Света, они приносят домашнее задания, я переписываю у них классную работу, но в большинстве мы болтаем.
Я заняла большую комнату на втором этаже, бабушка тут особо никогда и не жила, мы пишем лёжа на полу и кровати, хотя письменными стол у меня есть.
– Как на счёт дискотеки? – спрашивает Рита.
– Когда нога заживёте, а то из меня хреновый танцор, – отвечаю я.
Девочки смеются и переглядываются.
– На наших дискотеках особо не танцуют, если только сильно напилась или сняться хочешь, – говорит Света.
– А смысл? – спрашиваю их.
– Потусоваться, быть в курсе событий, на других посмотреть, – перечисляет Рита.
– Мы иногда на школьной дискотеке танцуем, – дополняет Света.
– Все равно, только когда нога заживет.
Бабушка приносит нам блины и чай, немного сидит с нами, рассказывает, как в этой комнате собирались на танцы моя мама с подружками.
– А это кто меня в больницу возил? – спрашиваю их.
– Еськин и Рубен, – в один голос отвечают они.
– Имена я их знаю.
– На этом остановись. Та ещё компашка! Один урод, второй просто урод!
– Кстати кто-то из них на тебя глаз положил. Они Наташке, что вас толкнула внушение сделали. Она теперь ниже травы, тише волы ходит. Хотя та ещё стерва! – говорит Света.
– Они девушку могут ударить?
– Не ударить, но объяснить по понятиям! – многозначительно поднимает бровь Рита.
– Я его совсем не помню, хотя рядом живет. Этого Еськина, – говорю им.
– Так его почти из всех школ повыгоняли в районе, кое-как до девятого класса дотянул. Если бы не мама! Вот она бегала его косяки заминала! – рассказывает Рита. – Одна её отрада.
Мне мама рассказывала, что она работала в театре московском костюмером, а потом внезапно вернулась и до седьмого месяца не говорила, что беременная. Про отца отшучивалась, или для себя родила, или боялась, что ребёнка заберут.
Скорее для себя, сама то не очень и сын в неё пошёл.
– Разные ситуации в жизни бывают, – подумала я между делом о своей семье.
– Прикинь, мне говорили, что на прошлой неделе в «Светленьком» Бондарь с ним целовалась, – скривилась Света.
– У него деньги всегда водятся, вот и целовалась! – заржала Рита.
– Фу! Он же урод!
– На любителя. Лысый и длинноносый. Сильно на любителя.
Мы ещё немного поболтали, девочки посвятили меня в правила поведения в общественных местах, вроде «Светленького» или «Крейсера» – это местные бары, где проводили дискотеки в входные. Причем лучше было выбрать одно место и не светиться в других, их хозяева имели терки меж собой и молодежь делилась на два негласных лагеря.
Это были наши нулевые, мы танцевали под Линду и ее «цепи», стригли прямые чёлки, носили остроносые туфли. Наше детство закалилось в девяностые, а выяснять отношение мы все ещё стремились методом, кто сильнее, тот и прав.
Уже поздним вечером, когда мы пили чай с бабушкой, она рассказывала мне о том как они жили тут или выживали, как складывались их судьбы, как забирали мальчиков на войну, как торговали на рынках, мотались за товаром в столицу, Турцию или Польшу.
Я узнала, что у отца Рубена есть автосервис, он гоняет машины из заграницы, но поговаривают, что ещё и не мало угоняют, не у местных конечно. На мой вопрос: откуда у Еськина водятся деньги, бабушка многозначительно замолчала. Всем известно, что он с пятного класса школы торгует сигаретами и водкой, говорят, что ещё сдергивает магнитолы из машин. Бабушка сказала, что озлобленный волчонок, над которым смеялись в детстве, заставил себя уважать, даже взрослых.
– Не вздумай с ними связываться! – строго сказала мне она. – Ни к чему хорошему его жизнь не докатиться. Если у Рубена есть отец, то этому одна дорога в тюрьму.
Если бы ты, бабушка, могла только представить сколько бизнесменов поднимутся благодаря этим годам.
У одноклассницы Даши день рождения, она пригласила нас на дискотеку.
– Ты нормальная?! Заказать столик в «Светленьком», я туда ни ногой! – разочарованно выговаривала ей Света.
– В «Крейсере» сегодня нет знакомых на входе, после одиннадцать нас отправят домой, а тут все схвачено. Я хочу потусить нормально, ответила ей Даша.
Рита тоже скептически относится к затее, но учитывая, что мы намарафетились, приоделись и очень хотим гулять, соглашается за нас двоих, у меня особого выбора нет, я ещё нигде не была, мне интересно.
Нас пропускают без проблем. «Светленький» это бывший районный клуб, приватизированных в девяностые и переделанный под подобие ресторана, а позже и дискотеку.
Мы о дыхания в vip кабинке, на столе в основном газированные коктейли и кальян, ещё есть немного пространства, чтобы потанцевать. В основной зал мы не стремимся выходить, но музыку очень хорошо слышно. Девочки периодически бегают к бару – это называется засветиться, нужно поздороваться со знакомыми и похвалиться, что мы сегодня заняли випку.
Ближе к двенадцати я решаю уйти домой, сначала с Ритой мы идём в сторону туалета, она задерживается у бара, я сталкиваюсь у выхода с танцполе с Рубеном, киваю ему и следом тут же налетаю на Еськина, он смотрит на меня с высоты своего роста. Я так же киваю и ухожу.
Через минут двадцать, мои попытки найти Риту сходят на нет. Я злюсь, проверяю нашу кабинку, но там тоже пусто, надеваю пальто и иду на выход. В помещении напоминающем фойе оживление, из гомона я понимаю, что приехали менты.
Меня кто-то хватает за локоть и разворачивает в противоположную сторону. Это Еськин.
– Куда ты меня тащишь? – пытаюсь вырваться я.
– Сейчас всех, кому нет восемнадцать в обезьянник заберут.
– А девчонки?!
– Они местные, им ничего не будет, а тебя для галочки оформят.
Он протягивает мне руку, я обдумав пару секунд серьезность своего положения, хватаю его и иду следом. Пройдя несколько коридоров, мы оказываемся в подсобке. Он открывает окно и протягивает мне брелок от машины.
– Отгони машину к перекрестку, – говорит мне.
– Я не умею! – испуганно говорю ему.
– Серьезно? – переспрашивает он.
Я киваю, он смеётся в ответ и забирает ключи обратно.
– Жди чуть подальше от здания, – и показывает примерное направление.
Я спрыгиваю с подоконника вниз, под ногами хлюпает первый снег вперемешку с опавшими листьями. Под тонкое пальто забирается холод, я жалею, что не взяла ключи, сидела бы в теплом салоне, но вместо этого сквозь кусты пробираюсь подальше отсюда.
От входа отъезжает чёрная девятка, ее тормозят, светят фонариком в салон и отпускают.
Через несколько минут она тормозит на перекрёстке, я прыгаю на пассажирское место.
– Замерзла? – спрашивает Слава.
– Очень, – дрожа отвечаю и тяну ладони к печке.
Еськина тянется через меня к бардачку и достаёт от туда фляжку, которую протягивает мне.
– Пей!
– Что это? – спрашиваю его, предварительно тряхнув её.
– Коньяк. Пей, согреешься.
– Я не ослепну?
Он смеётся, я откручиваю крышечку и делаю хороший глоток, обжигающая жидкость ударяет тёплом в нос и разливается по мышцам расслабляя их.
Через несколько минут, он тормозит.
– Садись, – говорит мне, кивая на водительское место.
– Зачем? – удивленно спрашиваю его.
– Водить научу.
– Зачем?
– Что заладила! Зачем, да зачем. В жизни пригодиться.
Мне весело, я обегаю капот и сажусь за руль. Кресло далеко, и я не достаю до педалей, Еськин ловко подвигает меня на нужный уровень и ставит мои ладони на руль в правильном положении.
– Тебя не смущает, что я немного не трезвая? – обращаюсь к нему.
– Нет, не смущает, – очень спокойно отвечает мне.
Я несколько раз учусь набирать обороты, чтобы почувствовать педаль газа, а когда отпускаю сцепление и машина едет, кричу от восторга.
– Круто! – говорю дрожащим от волнения голосом, глуша машину и откидываясь на спинку сиденья.
От нахлынувшей волны адреналина мое опьянение улетучилось, словно и не бывало.
– Понравилось? – спрашивает Еськин.
Я киваю и закрываю лицо ладонями, потому чувствую, как оно горит огнём, не надо даже гадать, что мои щеки алые.
– А что, тебя отец ни разу на садил за руль? – спрашивает он.
– У моего папы харлей и единственное чему он меня учил, не садиться в машины к незнакомым пацанам. Особенно в чёрные девятки. Особенно ночью.
– А ты очень послушная! – гогочет Еськин.
– Спасибо! – говорю ему, выходя из машины, когда он подвозит меня к дому.
Осень медленно кочевала к зиме, начинались осенние каникулы, а последний учебный день завершала школьная дискотека.
– Ты придёшь вечером? – спрашивает меня Рита.
– Мне одного раза хватило, – отвечаю ей.
– Все ещё дуешься? Я, правда, не могла тебя найти, – оправдывается Рита. – После в «Крейсер» пойдём.
Я и правда решила остаток учебного года пересидеть тихо, сдать экзамены и уехать поступать в Москву. Тем более, что первый и единственный выход в «свет» меня не очень вдохновил на дальнейшее вливание в социум.
Как уверяли Рита и Света « Крейсер» приличное место, там есть отдельная курилка, на танцпол не пускают с бутылками и вообще там весело.
И вот, я в пять часов выхожу из дома, возле соседского дома стоит чёрная девятка и Волга отца соседа Вовы. Сам он беседует с Рубеном и Еськиным, кутаясь в зимнюю куртку. Начинает холодать, с неба кружась падают хлопья снежинок, покрывая все белоснежным покрывалом. На ветках горят алым огнём кисти калины, единственные различимые цветные пятна среди усиливающегося снегопада.
– Подвести? – спрашивает Вова, когда поздоровавшись кивком прохожу мимо них.
– Я до Риты, – отрицательно мотаю головой.
Уходя, чувствую, что мне смотрят вслед, очень неприятное чувство холодком пробегающее вдоль позвоночника.
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке