– Травматическая амнезия является последствием разных травм головы. Чаще всего физических. Бывают ещё поражения током, облучение радиоактивными излучениями или воздействие магнитными полями, но это уже редкость. В большинстве случаев речь идёт именно о физических травмах. Я уже вам как-то рассказывал о том, что, что же такое память – до конца никем так и не выяснено. Но многие учёные занимались этим вопросом, и сейчас существуют разные теории, объясняющие механизм её работы. Одна из них предполагает, что память хранится в клетках мозга – нейронах. Соединяясь друг с другом, эти клетки образуют связи, по которым они обмениваются между собою информацией. Если сказать коротко, то память – это нейроны и связи между ними. При сильных сотрясениях мозгового вещества часть клеток гибнет, связи разрываются, информация теряется. В результате происходит потеря части воспоминаний. Восстанавливаясь, мозг создаёт новые нейроны вместо умерших, а оставшиеся в живых передают имеющуюся у них информацию новым клеткам. Память возвращается. Но, в зависимости от количества погибших клеток, восстановление может произойти не полностью. Чем меньше их выжило после сотрясения, тем больше вероятность того, что у человека будут провалы в памяти. При ситуации, когда нейроны гибнут больше определённого процента по отношению к их общему числу, человек теряет память полностью, ибо восстанавливать её в этом случае не из чего. Что, в общем-то, странно, если говорить о случае с вашей дочерью. Судя по рентгеновским снимкам и результатам томографии, полученный ею удар был не настолько силён, чтобы вызвать столь большие последствия. Нет даже трещин в черепной коробке. Все симптомы указывают на имевшее место быть лёгкое сотрясение мозга. Ничего серьёзного после таких травм с людьми обычно не происходит. Поэтому, почему произошла потеря памяти и остановка сердца – тут совершенно непонятно… Это то, что касается травматической амнезии. Ретроградная же амнезия – это нарушение памяти о событиях, предшествовавших приступу заболевания либо травмирующему событию. Таким образом, диагноз, поставленный вашей дочери, говорит о том, что она потеряла память в результате физической травмы головы. И ничего не помнит из того, что было до этого происшествия. Вот и всё. Ни о каких психических отклонениях в диагнозе и речи нет.

– Но… почему тогда – психиатр? А вы, разве вы не можете продолжить лечить мою дочь? У вас так хорошо это получается, сачжан-ним… Вы такой хороший врач! (Сачжан-ним – уважительное обращение в Корее. Переводится как директор. Даже если человек вовсе не директор. – Прим. автора.)

– Спасибо, Дже Мин-сии. Но дело тут, видите ли, в том, что врачи-психиатры обладают навыками применения специальных психотерапевтических методик, направленных на восстановление памяти. Это отдельная область в медицине, и они проходят для этого специальное обучение. Я, к сожалению, такими знаниями не обладаю.

– Что это за методики такие, сачжан-ним?

– Однозначно мне будет сложно о них сказать, Дже Мин-сии. Их достаточно много. Задача психиатра как раз и состоит в том, чтобы выбрать наиболее эффективную для лечения пациента. Как правило, выбор осуществляется после проведения серии тестов, призванных определить психоэмоциональное состояние больного. Далее, в зависимости от их результатов, может быть назначено медикаментозное либо какое-нибудь иное лечение.

– Для этого Юн Ми переведут в психбольницу.

– Вас это беспокоит?

– Аджжж, доктор! Вы же знаете, какими порою несносными сплетниками бывают люди! Вы так всё хорошо и понятно мне рассказали, но всем-то это не объяснишь! Начнут сплетничать, а Юн Ми ещё замуж выйти нужно. А если пустят слух, что она сумасшедшая, разве тогда найдётся для неё хороший мужчина?! (Аджжж – звук, выражающий неодобрение. Произносится корейцами с одновременным сокрушённым качанием головой. – Прим. автора.)

– Я понял. Не беспокойтесь об этом. В штате нашей больницы есть врач-психиатр. Думаю, что проводить тесты он сможет прямо у нас. Для них нужны только стол и компьютер. Тем же, кто будет любопытствовать, просто скажете, что ваша дочь ходит на посттравматические осмотры.

– Спасибо, господин доктор! Большое спасибо! Вы успокоили моё материнское сердце. Доктор, скажите, а сколько ещё нужно будет лечиться? Через три месяца Юн Ми заканчивает старшую школу. Она так готовилась к экзаменам! Как же она теперь сдаст их, раз она ничего не помнит?

– Да, это проблема… К сожалению, я не могу сейчас точно сказать, когда именно здоровье вернётся к ней полностью. Будем надеяться, что за время, оставшееся до окончания школы, мы достигнем успеха в лечении. Потом, есть шанс, что мы имеем дело с частичной амнезией. Юн Ми забыла прежнюю жизнь, но помнит о многом, что её тогда окружало. Она не спрашивает – что такое кровать или, допустим, стекло. То есть эти вещи ей понятны и узнаваемы ею. Может, тогда она сохранила и знания по школьным предметам? Думаю, стоит попросить её школьных учителей это выяснить. Если вдруг это окажется так, то она может сдать экзамены вместе со всеми.

– А если – нет? Что тогда?

– Тогда вам выпишут справку о том, что по состоянию здоровья ваша дочь сейчас не может сдавать экзамены.

– Но ведь она потеряет целый год! Все будут учиться, а она…

– Будем надеяться на лучшее. На то, что этого ей не понадобится. Но ничего другого, кроме справки, я вам предложить не могу.

– Доктор, может, тогда её лучше сейчас не выписывать? Пусть побудет ещё в больнице?

– Думаю, это излишне. Во-первых, Юн Ми физически здорова и лечить её не нужно. Пребывание же в больнице стоит денег. Во-вторых, выписывая её, я рассчитываю на то, что она вернётся в ту жизнь, которой жила до этого. Увидит людей, которых она видела, одноклассников, знакомых, близких. Увидит знакомые здания, улицы… Свои любимые фильмы, услышит музыку, которая ей нравилась. Всё это будет непрерывными раздражающими факторами для её мозга. Коль проблема амнезии лежит вне физиологической, а в психологической плоскости, то такая активная бомбардировка его звуками и образами как раз может дать тот необходимый толчок к восстановлению памяти, который нам нужен. Посетите с ней места, в которых она любила бывать. Приготовьте ей её любимые блюда. Наденьте на неё её любимую одежду, обрызгайте любимыми духами, сделайте макияж. С помощью всех этих зрительных, осязательных, тактильных действий перебросьте ей мостик из её настоящего в её прошлое! В любой миг любое из таких воздействий может пробудить её память, и она всё вспомнит! Вы понимаете меня, Пак Дже Мин?

– Да, доктор. Я обязательно так и сделаю! Спасибо вам за то, что вы так неравнодушны к моей бедной девочке…

* * *

Смотрю в монитор компьютера, как баран на сто новых ворот. А если точнее, пялюсь на три предложения, составленные из корейских иероглифов. Нужно выбрать из трёх одно. Ничего сложного, но это лишь при том условии, если понимаешь, что в них написано. А я – не понимаю. И как мне теперь следует поступить, не знаю. Врач, лечивший мне голову, сегодня сказал, что он меня «совсем вылечил» и по всем анализам я здоров. Всё, что он мог, он сделал, но, поскольку память мне так и не вернулась, то чего теперь делать со мной, он как бы не знает и поэтому передаёт меня другому врачу – психиатру. Ибо проблема, как он сказал, похоже, лежит в области психологии.

Невозможно восстановить то, чего нет, подумал тогда я, с вежливым видом выслушав врача, и добавил уже для себя: а «дурка-то» всё ближе и ближе… Вот уже и о психиатрии разговор пошёл…

Видно, я не справился с эмоциями, и на лице у Юн Ми появилось выражение тревоги, потому что врач принялся успокаивать, объясняя, что ничего страшного в этом нет и это стандартная последовательность лечения подобных заболеваний. Дабы подсластить выданную им пилюлю, он сообщил, что планируется меня выписать в ближайшее время. Пусть меня психиатр посмотрит, даст «добро», а там, мол, и на все четыре стороны…

Психиатром оказался сухопарый пожилой кореец с морщинистым лицом. Внимательно оглядел меня, потом вперился взглядом мне в глаза. Секунд пятнадцать мы с ним поиграли в гляделки. Потом он многозначительно хмыкнул и дипломатично, первым, отвёл взгляд в сторону. Тут только я вспомнил, что пялиться мне так не положено. Он мужчина, гораздо старше, плюс Юн Ми ещё девочка. Девочки не должны себя так дерзко вести. Это же азиатские заморочки, протокол ведения разговора! А я как-то и забыл об этом…

– Что ж, давай начнём, – сказал врач, не став комментировать грубое нарушение правил корейского этикета, – я твой новый лечащий врач-психиатр. Зовут меня доктор Ким Чен Сёк. Я попытаюсь определить причину, по которой ты ничего не можешь вспомнить. Для начала мы просто с тобою поговорим, чтобы немного познакомиться…

Поговорили. Минуты три. Всё это время я прикидывался «полной амнезией» и девяносто процентов моих ответов было – «не помню». Десять оставшихся процентов были – «не знаю». Ну не твердить же всё время одно и то же? Будет выглядеть подозрительно…

В конце концов врач исчерпал свои вопросы и перешёл к следующей части беседы – рассказу, что нас с ним ждёт в будущем. Точнее, больше меня ждёт, но он тоже будет участвовать, поэтому можно сказать, что ждёт нас обоих.

– В ближайшие дни тебя выпишут, и ты вернёшься домой, – сказал он мне, – вернёшься к родным, друзьям, учёбе и своим повседневным занятиям. Знакомая обстановка будет создавать постоянную стимуляцию твоего мозга, которая должна привести к восстановлению памяти. Как показывает опыт, использование подобного подхода в лечении зачастую более эффективно, чем проведение лечения в клинике. Ты молода, здорова и твоя психика ещё очень пластична. Поэтому это будет лучшим вариантом. Но без присмотра я тебя не оставлю. Я буду следить за твоим психоэмоциональным состоянием с помощью специальных тестов. Накопив с их помощью информацию, я смогу понять, что следует предпринять в текущий момент. Например, может, тебе нужно будет принимать какие-нибудь лекарства или провести в клинике сеанс гипноза…

Тесты нужно делать каждый день. Чтобы впустую не терять время на дорогу ко мне и обратно, их я буду присылать тебе на электронную почту. Выполнение их будет занимать у тебя от силы 10–15 минут в день. Если тест будет большой, на час времени, я тебе об этом дополнительно сообщу, чтобы ты спланировала своё время. Выполнив задание, ты будешь отсылать файл мне обратно. Сначала тесты ты будешь выполнять часто – каждый день. Потом, в зависимости от развития ситуации, они могут выполняться реже. Примерно раз в месяц ты будешь приходить ко мне на приём. Интернет Интернетом, но хоть иногда врач-психиатр должен видеть глаза своего пациента… Тесты будут разные. От десяти до тысячи вопросов, без ограничения и с ограничением по времени их выполнения. Внимательно читай пояснения, которые я буду присылать вместе с заданиями. Это поможет тебе избежать ненужных ошибок. А теперь, Юн Ми-ян, иди, садись за тот компьютер. Сделаем первый тест. (Ян – суффикс к имени в корейском языке, указывающий на пол. Может указывать на возраст. В данном случае – «девочка», «девушка». – Прим. автора.)

Я встал со стульчика, на котором сидел, прошёл и сел на указанное место. А у самого в это время в голове крутилась фраза – «сеанс гипноза», «сеанс гипноза»… В «клинике»! Если меня там загипнотизируют, то я им такО-ого понарасскажу! Вот тогда-то меня точно либо навсегда в дурдоме закроют, либо сдадут учёным на опыты! Никаких клиник и никаких гипнозов! Ни в коем случае!

Доктор Ким подошёл ко мне, мышкой навёл курсор на иконку, щелчком клавиши запустил приложение. В тот же миг весь экран монитора заняло раскрывшееся окно программы. На ядрёно-салатовом бэк-граунде, посередине, было три белых кружочка, а рядом с каждым из них – фраза, написанная по-корейски чёрными иероглифами.

– Всё просто, – сказал Ким, – тесты по внешнему виду почти такие же, как в твоей школе. Читаешь предложения, выбираешь из них то, которое считаешь правильным, и мышкой ставишь точку в кружочке. Потом нажимаешь вот эту кнопку внизу экрана и переходишь на следующую страницу… И так, пока не дойдёшь до конца. Этот тест простой, всего на пятьдесят вопросов без ограничения времени на ответы. Его основная задача состоит в том, чтобы ты освоилась и поняла, как это делается. Приступай, Юн Ми-ян!

Кивнув головой, я сделал вид, что читаю, потом ткнул мышкой в средний кружочек, поставил точку и щёлкнул клавишей, переходя на следующую страницу.

– Хорошо, – одобрительно сказал врач, – работай и потрудись хорошо. А я, чтобы тебя не смущать, пойду схожу по своим делам. Если закончишь быстрее, чем я вернусь, не уходи. Дождись меня. Посмотрим результаты твоего теста.

Ким Чен Сёк ушёл, оставив меня один на один с компьютером. Вот, сижу, пытаюсь понять, чего мне делать? Можно, конечно, и остальные странички так же, рандомно, натыкать. Только вот – стоит ли? А вдруг в результате тест покажет, что меня спасёт только сеанс гипноза? В «клинике»? На фиг, на фиг такое счастье! Тогда сказать, что не понимаю, что тут написано, поскольку «забыл» алфавит? И что тогда? Тогда никаких тестов на почту не будет, а будет наверняка снова – «клиника»! Как иначе врач тогда сможет следить за пациентом и задавать ему вопросы? Ему нужно, чтобы больной был «под рукой». Здесь меня вылечили, выписывают. А домой, получается, меня везти смысла нет, поскольку там я буду не доступен врачу. Только «клиника» и остаётся… А в клинике – «гипноз». Не, так не пойдёт! Туда мне точно не нужно. Но что тогда делать? Как же пройти этот дурацкий тест?

Тут мой взгляд, хаотично шарящий по экрану монитора, наткнулся на узкую строчку из английских слов в самом его верху. Там было написано: файл, вид, сервис, окно. Автоматом, даже не думая, я ткнул курсором в слово «сервис». Появился ниспадающий список, в котором третьим из шести пунктов значилось – «язык». Ткнул в «язык». На выбор мне предложили – английский, корейский.

Английский? Еееесс, оф кос! Экран моргнул и на нём вместо корейской абракадабры появились три совершенно понятные и ясные, как божий день, английские фразы!

«Какой же я умный! – искренне восхитился собою я. – Вот, пожалуйста, нормальный язык! Всего-то нужно было потыкать… Похоже, эта программа – локализация какой-то английской версии…»

Я поудобнее ухватился за мышку.