Наконец все расселись за большим столом – их было теперь уже восемь человек – и заговорили на единственном общем для всех языке, на английском. Произношение у них в среднем было лучше, чем у тайцев, но все же приходилось иногда делать усилие, чтобы понять. Лучше всех говорил Тоши. Маша уже знала, что Шизу – его сестра, Сьюзи и Ванаги – парочка, но отношения у них были вполне подростковые: шлепнуть, толкнуть и загоготать оказалось в порядке вещей: видимо, лет им было совсем немного. Имена их приятелей Маруся не запомнила. Тоши с очевидностью был старший в этой группке, он держался чуть отстраненно и, пожалуй, был самым приятным внешне, честно говоря, девушки были довольно некрасивые. Вообще, фигуры у азиаток так себе, по крайней мере, с точки зрения европейцев: короткие ноги, слишком длинный торс, плоская грудь. Почему-то часто встречаются кривые зубы, будто у них дантистов еще не изобрели, ну и, конечно, эти их как бы полуприкрытые, узкие, припухлые глаза. Не говоря уж о слишком широких скулах… Очень редко среди японок встречается гармоничное сочетание всего вышеперечисленного, по крайней мере из тех, что встречала Маша. Тайки – те другие: довольно много хорошеньких, иногда просто очень хорошеньких – совсем не редкость большие глаза, и в целом, приятное сочетание черт, хотя тоже совсем непривычное. И кожа. У тайек – гладкая и смуглая, а японки – те какие-то белесо-желтоватые, по крайней мере, сейчас, посреди зимы, это ведь только на карте кажется, что Япония и Таиланд рядом, а на самом деле лету на юг пять часов.

Разговор за столом скоро ушел в специфическое русло: цифровые технологии, а именно фотоаппараты, телефоны, компьютеры, игровые шлемы, приставки и другие не менее важные прибамбасы, без которых новое поколение не мыслит своего существования. Арсений явно получал удовольствие: наконец-то он мог умничать сколько душе угодно, и это при том что окружающие не только от него не отмахиваются, а наоборот внимательно слушают и подают умные и своевременные замечания. Наконец-то рыбе налили воды в ее аквариум! Маша вполуха слушала, вполглаза посматривая вокруг. Бар быстро наполнялся народом. На небольшой танцплощадке появились пары. В одной из них Маруся узнала постояльцев «Белой Орхидеи»: свою новую знакомую Барбару и одного из красавчиков-блондинов, Брайана. Они танцевали, тесно обнявшись, он что-то шептал ей на ухо, и та счастливо улыбалась в ответ. Маруся, смутившись, отвернулась, ей почудилось, будто она подсматривает за тем, что не предназначено для чужих глаз.

– Почему он сейчас с ней? – вдруг услышала она вопрос и, подняв взгляд, увидела, что это спрашивал Тоши; оказывается, тот внимательно за ней следил; в полумраке бара лицо его показалось совсем темным, внимательные глаза – будто прорези в маске.

– Странно звучит, – удивилась Маруся. – Наверное, потому что она ему нравится… Почему бы еще?

– А разве они ровня друг другу?

– Ровня? – недоуменно подняла Маша брови. – В каком же это смысле?

Она снова посмотрела на танцующих, и сейчас вдруг с очевидностью осознала насколько хорош собой партнер в этой паре, и до чего невыразительно и блекло выглядит его партнерша. Особенно по сравнению с ним.

– Пожалуй, нет, – неуверенно протянула она. – Не самая красивая Барби на свете. И что?

Тоши по-прежнему смотрел серьезно. Маша никак не могла взять в толк, что он хочет всем этим сказать.

– Я видел, к вам подходил сегодня Майк, – вместо ответа негромко проговорил японец. – Пожалуйста, поверьте мне, он не для вас.

Маша вспыхнула до корней волос.

– Какая глупость! Да что у вас у всех на уме? – она имела в виду сейчас еще и своего брата. – Конечно, он не для меня, этот красующийся самодовольный Нарцисс!

– Спасибо. Я очень рад это слышать, – без улыбки склонил голову Тоши.

Вот сейчас вид у него был вполне японский, как в фильмах про самураев. Без вымученного, неестественного налета западной светскости. И, кажется… у нее появился еще один воздыхатель.

На дискотеку Маруся идти отказалась: был уже одиннадцатый час, и теперь она буквально мечтала оказаться в своем номере – у нее не осталось сил. Все чего она сейчас хотела, это лечь спать, а больше ничего. Уж точно не плясать до утра. Братец даже не начал спорить, очевидно, сейчас их желания полностью совпадали, что, прямо сказать, случается довольно редко.

Вернулись они тем же путем, что и приехали. «Белая Орхидея» по контрасту показалась уснувшей. Но нет, малютка Пу выбежал встретить их и, проводив до лифта, сложил на прощанье у груди руки, что-то прочирикал, – так это все было уютно и спокойно. И море тихо дышало там внизу, в темноте, а в его волне не плавились тысячи ватт электрического света. Нет, определенно, выбор Маша сделала правильный.

Вещи оказались распакованы, выглажены и аккуратно повешены в шкаф, на заправленной белоснежным бельем кровати лежит ее ночная рубашка, чьи-то ловкие руки свернули ее, превратив в раскрывающийся бутон не то розы, не то пиона – надо же такое придумать! А на подушке шоколадная конфета в кружевной бумажке – на сладкий сон, и свежая орхидея. Безусловно, очень красиво и приятно… если только… если только это не братец подложил орхидею ей на подушку, предварительно выловив из своего унитаза!

Маруся отмахнулась от глупой мысли и, раздевшись, нырнула под прохладные простыни; кондиционер работает отлично, узкая решетка под потолком, из которой нагнетается в комнату холодный воздух, чуть ли не инеем покрылась. Маша даже решила немного поднять температуру – как бы сразу не простудиться. Покрутив на дистанционном пульте колесико, она установила температуру в двадцать градусов. С наслаждением вытянулась на спине: насыщенный день, устала. Но ничего, завтра начинается уже настоящий отдых.