Когда воспоминания всех окружающих тебя людей с определенной периодичностью переписываются, ты сам перестаешь следить за тем, что говоришь им и в какой манере это делаешь. Я могу оскорбить Омида до глубины души прямо сейчас, или просто послать куда подальше, а уже завтра он с веселой улыбкой вновь первый заведет со мной беседу, словно ничего плохого никогда и не происходило. В таких условиях очень просто быть с людьми откровенным и вести себя как полный мудак, коим я, со слов таинственного незнакомца, являюсь. Только почему это проблема?

– Хватит так нервно оглядываться по сторонам, Джек, – заметил Омид мое странное поведение. – Словно кто-то следит за тобой.

– Действительно, кому вообще может понадобиться за мной следить? – с огромной долей сарказма спросил я, так и не прекратив оглядываться.

Все казалось очень подозрительным. Тот парень, что стоит в дальнем углу коридора и смотрит в свой телефон. Он выглядит слишком странно, на всякий случай перепишу ему память, дабы убедиться, что он точно не шпион. Или прошедший рядом старый преподаватель. Я сомневаюсь, что мой преследователь пожилой человек, но нужно рассматривать все варианты, не так ли? Что у меня убудет, если немного подкорректировать его воспоминания? Ничего.

Черт, неужели у меня развивается паранойя? Я ведь специально покинул общежитие ради того, чтобы попытаться выследить эту тварь и убедиться, что он не станет больше лезть в мою жизнь. Тогда почему я чувствую себя настолько некомфортно? Словно я голый на огромной публике. Это переходит всякие границы и слишком сильно действует на нервы. Нужно будет убраться обратно домой как можно скорее. И что тогда? Что я стану делать в своей комнате? Разве это решит нависшую проблему? Черт, ну почему все должно быть так сложно?

Я проходил по коридорам университета, с трудом делая вид, что мне интересен диалог с Омидом. Я переписывал память каждого встречного человека. Девочки, мальчики, преподаватели, даже уборщики и случайные проходимцы. Никто не избежал “инквизиции”, я был крайне щепетилен и внимателен. Разве может этот чертов шпион продолжать следить за каждым моим действием и избежать промывки мозгов? Такого не может произойти. Не беспокойся, друг. Я не навредил сегодня никому. Переписывание чужих воспоминаний далеко не всегда наносит вред. По правде говоря, таким образом можно даже приносить пользу. Открыть какую-нибудь фирму наподобие той, что была в фильме “Вспомнить все”, и дарить людям светлые воспоминания, полные интереснейших впечатлений. Естественно, мне нет никакого резона заниматься подобными глупостями. Так к чему я вел? Подмена чьего-то сознания может быть абсолютно незаметной и никак не влиять на характер “подопытного”, ничем не изменяя его естественный поток жизни. Прямо сейчас я даю указ на стирание тех участков памяти, которых у этих людей даже нет. Воспоминания обо мне и моей силе.

Выглядит так, будто я снова оправдываюсь, не нравится мне эта новая привычка, постараюсь от нее избавиться.

Сложнее всего было заставить себя пересечь порог кабинета и взглянуть в глаза всем этим людям, с которыми мне приходится проводить какое-то время вместе. Побочный эффект подделывания воспоминаний – ты становишься популярным. У людей просто не остается в памяти никаких отрицательных событий, с тобой связанных, зато есть множество положительных. Это непременно приводит к тому, что все одногруппники начинают хорошо к тебе относиться. То есть, в данном случае, ко мне.

Привет, Джек. Рады что ты вернулся, Джек. С выздоровлением, Джек. Как же бесят! Я так часто посылал вас куда подальше и грубил разными иными способами, что и сосчитать трудно, но вы все равно продолжаете улыбаться и искренне радоваться при виде меня, так как считаете действительно веселым, хорошим и очень отзывчивым человеком без изъянов.

И вот мы подошли к той части, которая, возможно, изменит в какой-то степени твое ко мне отношение. Скажем прямо и без увиливаний – я не стандартный представитель человеческой цивилизации. Мне чуждо многое человеческое. Социум не готов принять такого члена в свои ряды, я никогда не смогу примириться с обществом и жить в нем как обычный человек, наслаждаясь обыденностью и воспринимая вещи так, как должен это делать примитивный кусок серой людской массы. Однако это не значит, что самые базовые инстинкты во мне отсутствуют. Совсем нет. Что бы я там ни говорил раньше про любовь, мне не чуждо это чувство, и если уж оно достигло организма, то просто так не отпустит. Оно разрушает рациональность, выставляя меня лицемером. Да, друг, я действительно влюблен кое в кого. Это может прозвучать до жути банально, но она действительно красивая, умная и вызывает у меня это приятное чувство в районе живота. Одногруппница по имени Клейн Паркер. Представь себе самую милую девушку и получишь тот образ Клейн, который я вижу каждый раз, приходя в университет. Трудно описать ее банальными словами, я могу лишь выразить возникающие во мне чувства.

Теперь ты улавливаешь иронию, приятель? Я не в состоянии завести с ней отношений, так как принципиально отказываюсь пользоваться силами в этом случае. Очень легко осознать, что я буду чувствовать себя паршиво, если добьюсь ее расположения тем же способом, которым соблазняю случайных девушек. Все потому что они – серая масса, а Клейн – совершенство. Да, можно сказать, что Джек Крид действительно одно из самых убогих созданий во вселенной. Я считаю себя богом с невероятной силой, у которой нет лимитов. Абсолютно без разницы, насколько могущественный оппонент встанет на моем пути, пусть он хоть обладает силой Супермена – я изничтожу его одной мыслью, сотру все прошлое и запрограммирую так, как мне захочется. Никаких исключений. И в то же время я не обладаю достаточной силой воли, чтобы просто привести себя в порядок, умыться, уложить волосы, опрятно одеться и вести себя как джентльмен. Добиться расположения одной девушки обычным способом. В этом и есть противоречие. Я недостоин ее, недостоин того, чтобы быть по настоящему кем-то любимым. Поэтому даже не желаю пытаться. Пускай все остается как есть.

– Ты в ней дырку просверлишь, – тихо произнес Омид. – Не пялься так.

Я одарил знакомого быстрым презрительным взглядом, после чего рухнул на сидение где-то в конце аудитории.

– Что, так заметно? – решил все же уточнить наблюдения Омида.

– Я уже давно стал замечать, как ты смотришь на нее, – признался Ренник. – Вот только на твоем месте не стал бы даже пытаться. Клейн сразу отшивала каждого, кто пытался сделать хоть маленький намек на какие-то романтические отношения.

Ну, по правде говоря, такого не было. Я просто внушил это воспоминание в память примерно каждого парня, с которым Клейн хоть как-то контактировала. Если я не желаю воздействовать не ее воспоминания, это не значит, что я готов подпустить к ней кого-то другого. Логичный шаг с моей стороны. Ревность как она есть.

– Она тебе сильно нравится? – задал вопрос Омид.

– А вот это тебя уже никак не касается, – огрызнулся я, отворачивая голову.

Да и вообще, какой-то ты очень наблюдательный. Перепишу-ка я воспоминания об этом, чтоб не лез не в свое дело. Готово.

Ренник перестал пытаться развести меня на разговор после этого. Обиделся, наверное. Как-то даже грустно на душе от того, что меня это совсем не волнует.

Что же, как ты мог уже понять, я стараюсь быть как можно более человечным, попадая в область восприятия Клейн. Приходится сдерживаться, ведь, что бы там ни было, а я не желаю показаться аморальным и озлобленным человеком в ее глазах. Нет, я с ней ни разу не разговаривал, если тебе интересны подробности, даже не пытался как-то пойти на контакт. Зачем? У меня нет шансов. Как ни странно, при частом переписывании людских воспоминаний, начинаешь хорошо предсказывать их поведение и поступки. Я с легкостью могу сказать, что Клейн не стала бы терпеть общество кого-то вроде меня. Она разглядела бы за скорлупой обыкновенного студента эту гнилую мерзкую душонку сущего дьявола, которым я бы так хотел не являться. Только находясь рядом с объектом своей страсти, я начинаю жалеть, что родился с невероятными силами. Без них жизнь протекала бы куда… человечнее. Стоит мне покинуть эти стены и уйти из поля зрения красивейшей девушки в мире, и эти, казалось бы, благородные мысли, мгновенно исчезнут из моей головы.

Занятия начались. Очередной пожилой преподаватель ходил рядом с доской и диктовал скучнейшие темы, а я сконцентрировал свое внимание на Клейн, периодически одаривая полными ненависти взглядами тех, кто посмел посмотреть в мою сторону. Надо бы сосредоточиться на поиске сталкера, который, вероятно, прямо сейчас следит за мной, но я не могу привести мысли в порядок и оторвать глаза от спины этой девушки. Веду себя как одержимый маньяк, самому противно. Я не настолько убог, чтобы влюбляться в кого-то только из-за внешнего вида. Да, я не контактировал с Клейн лично, но по разным беседам с одногруппниками довольно много знаю о ней. Она одна из тех, кто живет полной жизнью, старается наслаждаться каждым моментом, даже не имея безграничного влияния на окружающее ее общество. Это вдохновляет в определенной степени. Клейн побывала в множестве стран, включая Италию, Египет, Грецию, Францию и Англию. Увлекается рисованием и игрой на гитаре. Отлично танцует, как минимум раз в неделю ходит в театр и бассейн. Обладательница великолепного характера, который вкупе с хрустально нежным голосом и множеством увлечений делает ее объектом всеобщего обожания. От поклонников нет отбоя, и мне приходится внимательно следить за ситуацией. Клейн явно очень удивлена тем фактом, что в ее отношении практически никто не проявляет особое внимание, а те, кто все же это делают очень быстро становятся отстраненными и начинают держать дистанцию.

Да, вновь со стороны это кажется отвратительным. Какой-то эгоистичный отброс общества преследует молодую девушку и вмешивается в ее жизнь, обрекая на одиночество. Словно мне мало женского внимания. Видишь ли, порой хочется преодолевать определенные трудности, завоевывая чью-то любовь, а не получать ее в готовом виде на блюдечке лишь для ублажения физиологических потребностей, и в то же время прикладывать усилия и принимать решительные действия для достижения этой цели – слишком трудоемкое занятие. Оттого и мои потуги ограничиваются переписыванием памяти всех потенциальных ухажеров.

– Крид, ты уже выздоровел, – отвлек меня от собственных мыслей голос преподавателя. – Как насчет помочь нам решить эту задачу? У тебя должно легко получиться.

– Знаете, я все еще не очень хорошо себя чувствую, – мне ни в коем случае нельзя опозориться перед Клейн, я не встану с этого стула, что бы ни случилось. – Можно я лучше посижу еще сегодня?

– Но ты же пришел, значит должен быть в состоянии учиться, – настаивал преподаватель, ох уж и занозой он был, вечно докапывается. – Почему я не вижу у тебя на парте ручки и конспекта? Ты вообще слушал, что я диктовал только что?

Нет, так как мне плевать на тебя и твой предмет. Почему ты не можешь оставить меня в покое и продолжать свое убогое существование? Мелочный старикашка, не заставляй меня чувствовать себя неловко при ней!

Взгляды людей постепенно концентрировались на мне и надоедливом старике. Сохранять невозмутимость становилось все сложнее. Такому асоциальному существу как я лишнее внимание крайне противопоказано. Собрав всю выдержку в кулак, я посмотрел на преподавателя угрюмым взглядом, пытаясь невербально донести до его мозга простое сообщение: “отвали от меня”.

– Что-то мне подсказывает, что ты пропустил все занятия на этой неделе отнюдь не по болезни. Справка-то хоть есть? – продолжил допрос источник моего раздражения.

– Нет, – из последних сил держался я.

Ну все, ты пожалеешь об этом. Дай мне только сил выдержать давление и не сорваться прямо сейчас на свое обыкновенное поведение. Я не могу позволить себе показаться с плохой стороны в присутствии Клейн.

Под очередные претензии чертового червяка, на которые я обращал мало внимания, телефон слегка зазвенел, оповещая о приходе сообщения. Спокойно отводя злобный взгляд от преподавателя, я легким движением руки вытащил мобильник из кармана, мгновенно открывая сообщение.

– Как у вас хватает наглости доставать эту штуку, когда с вами разговаривает педагог? – возмутился надоедливый старик.

Вот же дотошный. Неужели я не изменял твою память ни разу за все те недели, что пропускал занятия? Откуда тогда столько неприязни? У тебя должно быть стойкое впечатление о том, что я великолепный студент.

Сдерживая гнев, я прочитал сообщение, отправленное с незнакомого номера, и почувствовал холод в груди.

“Не позволь себе недостойное поведение в ее присутствии – SomeGuy”

– Простите, я выйду на минуту, – попросила Клейн мягким голосом и поспешно покинула аудиторию.

Ох, как же вовремя ты это сделала. Развязываешь мне руки. Чертов шпион знает мой номер телефона. Он все еще следит за мной каким-то неведомым образом, даже здесь, посреди университетской аудитории.

Клейн пропала за дверью, и я наконец смог выпустить наружу скопившийся гнев.

– Когда ты уже закроешь свое отверстие для лекций? – процедил сквозь зубы я. – Занудливый старый маразматик. Желаю тебе сгнить в канаве на закате своей жалкой жизни. Я не буду больше терпеть это!

Мое высказывание не было простой формальностью. Я действительно внушил обидчику память о страшном прошлом, о жизни, полной нищеты и убогости, грязи и страданий. С подобными воспоминаниями его личность никак не сможет остаться такой, какая она есть в данный момент. Старик проснется жалким и убогим отбросом.

– Что ты себе позволяешь, Крид? – строгим голосом на повышенном тоне спросил преподаватель.

– Заткнись! – ярость захлестнула мое сознание.

Понимание того, что прямо сейчас чертов паразит следит за всеми моими действиями, а я никак не могу его найти, росло с каждым мгновением, заставляя мои руки трястись. Дыхание сбилось, пот проступил на спине, я резко поднялся с места.

– Сядь обратно, – приказал пожилой профессор.