Откуда-то сбоку кто-то подхватил угрожающее урчание, и на полянке стало совсем уж неуютно.

Правильно истолковав ситуацию, парень дёрнулся было обратно, но переродившийся успел схватить его за грудки, и в следующий миг впился зубами в неприкрытый бородой участок шеи.

От дикого вопля наверняка эхо загуляло по сопкам, брызнула кровь. До них мне было всего несколько метров, которые в былые времена я преодолел бы одним рывком, но сейчас…

Ковыляй потихонечку – вот наш главный девиз.

Страх и боль придали силы туристу, и он смог оторвать от себя упыря как раз в тот момент, когда я с ними поравнялся. Как по мне – сомнительное достижение, потому что рваная рана стала только больше. Перерождённый потерял равновесие и завалился набок, а побледневший парень отскочил назад, зажимая рукой кровоточащую шею. Всё, это уже не боец, лишь бы жив остался. Его бы топорик мне…

Но времени для смены оружия не оставалось – начинающий монстр довольно резво поднимался на ноги, а там уже и до следующей порванной глотки недалеко. Моей.

– Лучше лежи, падла! – посоветовал я и, схватив рукоять обеими руками, ткнул скальпелем прямо в тёмный глаз.

Естественно – не попал. Но к счастью, лезвие, пробороздив скулу, всё же съехало в глазницу. На ладони брызнуло горячим, но упыря это нисколько не смутило, с тем же успехом я мог его и ладошкой по щеке потрепать. Раззявив окровавленный рот, он схватился за куртку и потянул меня на себя. Знакомая тактика. Я и до этого на ногах твёрдо не стоял, а так контроль над равновесием потерял окончательно, и мы дружно рухнули на землю.

Одно хорошо – после падения я оказался сверху. Лично мне так привычней, да и гораздо удобней, кто бы что ни говорил. Скальпель так и остался торчать в глазнице, упершись во что-то, пришлось снова браться за рукоять, но уже одной рукой. Второй, согнутой в локте, я прижал шею перерождённого к земле, не давая ему поднять голову и впиться мне в лицо. Из раззявленной пасти бывшего туриста тянуло гнилью, зубы клацали так, что хрустела эмаль, но ничего он в своём невыгодном положении сделать не мог. Лишь негодующе урчал и всё крепче сжимал в страстных объятьях, что было мне только на руку. Плевать, как это могло выглядеть со стороны.

Я навалился на рукоять всем своим тщедушным телом и тоже зарычал, понимая, что ещё чуть-чуть, и больше не смогу удерживать голодного упыря. В глазнице, наконец, отчетливо хрустнуло, и рукоять ухнула куда-то в глубины черепа. Крепкий металл попался, спасибо отечественной медицине, кланяюсь в пояс, не сломалось ничего.

Ну, если и это на него не подействует…

Но перерождённого всё же проняло. Он перестал клацать зубами, разжал мертвую хватку и задёргался в мелкой дрожи. Я без сил повалился рядом, хватая прохладный воздух открытым ртом, будто выброшенная на берег рыба после удара браконьерской электроудочкой. Да, убийца монстров из меня хоть куда, одно только плохо – устаю быстро.

Так мы и лежали чуть ли не в обнимку какое-то время, пока упырь наконец не затих. Минус один, с почином, так сказать.

Его напарница в одной из палаток, будто почувствовав, чья взяла, сменила тональность на более низкую, но упрямо продолжала выдавать своё местоположение. Нетипичная особенность для хищника, надо будет взять на вооружение.

Повернув голову, я ещё раз убедился, что противник уже отъехал в Вальгаллу и попытался сесть. Со второй попытки это удалось, и моему взору предстала печальная картина нашего короткого побоища – метрах в десяти лежал «горожанин» с разорванным горлом, так же без признаков жизни, а подле него на коленях устроилась девчонка, тупо уставившаяся в распахнутую аптечку. Санитарка из неё получилась так себе – раненый успел истечь кровью до того, как она догадалась её остановить. На войну такую точно бы не взяли.

– Хьюстон, отзовитесь, у вас проблемы? – поинтересовался я, прочистив горло.

Девушка продолжала хранить молчание, переводя взгляд то на разбросанные по траве лекарства, то на собственные руки, по локоть вымазанные в крови. Всё ясно – клиент в шоке. Знавал я в бытность мою егерем звероватого вида мужика, которого регулярно принимали товарищи полиционеры, просто потому что он, видите ли, «на кого-то похож». Такой вот человек – оживший фоторобот, пугавший до испражнения даже бойцовских собак. Сам же он дико бледнел даже от маленькой капельки крови на порезанном пальце. Я тогда сразу сказал, что брать такого чудака на охоту – странная затея, вроде той, чтобы сходить на медведя с палочкой для селфи. Но шеф меня не послушал, и в итоге с рейда мы принесли лишь одну бесчувственную тушку, которую, к сожалению, никак нельзя было разделать на куски и распихать по рюкзакам. Угадайте – чью.

Оставив потрясённую случившимся девушку в покое, я занялся самым важным на данный момент делом – поиском еды. Это нормального человека от зрелища человеческого трупа потянет разве что прочистить желудок, мне же картина смерти никаких откровений не принесла, разве что впервые пришлось самому случиться её инициатором. Но никаких душевных потрясений я не испытал – тут и без медицинского заключения ясно, что турист перестал являться человеком задолго до своей насильственной кончины. Считай – зомбака завалил, всамделишного, не киношного, томатным кетчупом облитого. Вот, не приведи бог, придётся убить обычного человека, тогда и буду трагически переживать по этому поводу. Наверное.

Рядом с костром небрежно валялся брошенный рюкзак с широкими лямками. Судя по размеру, он принадлежал одной из барышень и использовался покойным сторожем как поддержка для спины. Внутри, помимо тряпок и прочего барахла типа гигиенических салфеток, нашлись несколько консервных шайб. Рыбка в масле, рыбка в томате и даже одна каша с запахом мяса. Живём!

Салфетки всё же пригодились, зря на них бочку катил – руки не мешало продезинфицировать, после тесного контакта с заражённым. Столовых приборов в рюкзачке не оказалось, но отыскался хромированный мультитул с вилкой. Сойдёт.

Следующие несколько минут я был поглощён плотной трапезой, так необходимой выздоравливающему организму. Соглашусь, не совсем логичный поступок для большинства людей – сидеть на остывающем трупе и наворачивать сардинеллу с овощами, причмокивая от удовольствия. Но неведомое лекарство не оставило мне другого выбора, раскрутив метаболизм до рекордных скоростей. Так что я превратился в этакий двигатель, потребляющий калории в промышленных масштабах. Пока есть топливо – работаю, а кончается заправка – начинаю барахлить и глохнуть.

А в этом странном мире это верная смерть.

Консервы улетели на ура, и я впервые с появления здесь почувствовал себя не огрызком человека, а кем-то, способным без косяков выполнить хотя бы самое простецкое движение. Даже уронил мимо рта не так уж много – определённо иду на поправку. Дрожь в конечностях поутихла, и я расправил плечи. Может, вздремнуть ненароком, когда закончу со связанной любительницей человечинки?

– Проклятый Миша… – вдруг сипло выдохнула девчонка, не меняя позы.

Я поперхнулся водой из пластиковой бутылочки, которой решил запить уничтоженные припасы съестного. Не от неожиданности, хотя и не рассчитывал, что она выйдет из ступора, а от её низкого голоса, показавшегося мне до боли знакомым. Не зря мать хотела меня в музыкальную школу определить, я даже успел посетить несколько занятий, прежде чем связался с нехорошей компанией, где увлечение фортепьяно было, мягко говоря, не в чести. Так что мой музыкальный слух остался невостребованным вплоть до взрослой жизни. И сейчас вот, в который раз, пригодился.

Голос у юной туристки опустился до уровня прокуренной рок-исполнительницы, со своими специфическими низкочастотными нотками, которые я только что слышал. От вот этого самого парня, на котором я сижу. Пожалуй, если она перестанет проговаривать каждое слово, а будет тянуть один и тот же звук на вздохе, будет очень похоже.

– Который из них Миша? – спросил я, осторожно поднимаясь на ноги.

Надо же, только сейчас понял, что в этой суматохе мы как-то не познакомились. Может, оно и к лучшему?

– Миша…? – недоумённо протянула она, заворожено глядя, как с пальцев стекают тягучие капли крови. – А-а… Его здесь нет… Здесь я… Из-за него!

Последнее высказывание было выдано куда более угрожающим тоном, и я замер, боясь спровоцировать перерождающуюся девчонку. Как назло, скальпель прочно застрял в пробитой глазнице, и выниматься категорически отказывался, а другого оружия в обозримом пространстве не наблюдалось. В палатках, что ли, пошарить? А успею?

Тем временем девчонка тяжело закашляла, и её голова стала клониться вниз, как у обычного засыпающего человека. Только вот проснётся вместо неё уже другое существо, как случилось с предыдущими ребятами.

Так, стоп, а это мысль! Первая заражённая отъехала ночью, во сне, а парнишка – когда придремал у костра. Значит, ей ни в коем случае нельзя терять сознание.

– Эй, а как тебя вообще зовут?

Девушка встрепенулась и снова уставилась на испачканные руки:

– Рита…

– Отлично, Ритуля, ты только не спи, – со всей возможной искренностью попросил я, шаря глазами по округе. – Расскажи про Мишу. Как ты из-за него здесь очутилась?

Вокруг хватало камней, но вот подходящего по размеру видно не было – то здоровые валуны, то мелкая галька. Здесь озеро, а не река, вот там голышей в изобилии, на целое племя питекантропов хватит.

– Миша… Мой парень… – девушка хрипло хмыкнула. – Бывший…

– Отличное начало, – похвалил я её. – Всегда обожал такие проникновенные истории, а особенно, что случалось позже. Но ты не отвлекайся, рассказывай дальше.

Тихонечко вжикнула застёжка на входе пустой палатки, открывая взору спартанское внутреннее убранство – два спальника на подстилке и разбросанную одежду. А где хотя бы рюкзак?

– Миша… Он был домашний… Сидел за компьютером… Не хотел…

Тихий шёпот иссяк, как весенний ручеек жарким летом. Эй, так не пойдет!

– Чего он не хотел, Ритуля? Не спи, сосредоточься.

– Сюда… В горы… Я сказала, а он… Он… Купил мне освежитель… Чёртов освежитель… С запахом…

Так, открывать вторую палатку? Но что, если ребята плохо связали подругу, и при виде свежей еды она сможет освободиться? Тогда станет совсем нехорошо. Тяжело признать, но я не в том состоянии, чтоб справится сразу с двумя барышнями. Не то, что в бурные времена шальной юности…

Тем более покойный «горожанин» говорил, что они бежали в спешке со своей прошлой стоянки на старушке Земле, поэтому там может и не оказаться полезных для убийства вещей. Остаётся одно – его топорик на поясе.

– Рита, приём! С запахом чего был освежитель? Я слышал про разных козлов, но твой, похоже, займет первое место в моём циничном списке. Рита?

Но девчонка на оклик не отреагировала, медленно оседая на землю. Плохо дело, обратный отсчёт уже пошёл. Хотел больше информации про перерождённых? Вот она, хоть лопатой её разгребай, того и гляди – засыплет.

Чертыхнувшись, я заковылял к распростёртой парочке. Топорик крепился с помощью двухстороннего металлопластикового карабина, и тоже оказался залит кровью, как и вся одежда парня. Ничего, анатомическая рукоять рельефная и прорезиненная как надо, скользить сильно не должно, лишь бы мне сильно не промахнуться. Я осторожно отстегнул инструмент от пояса, не сводя глаз с притихшей девушки.

Жаль её. Она просто хотела посмотреть мир, вырваться из тесной клетки обыденности, а вместо этого попала чёрт знает куда и превратилась… Точнее, почти превратилась. Подождать что ли? Рубить сгоряча спящую симпатичную барышню как-то не комфортно. Вдруг у неё банальный обморок от потрясения, а я её топором, вместо слов утешения…

Рита резко вздрогнула и стала потихоньку шевелиться. Сначала бессмысленно, будто марионетка в руках неопытного кукловода, но затем понемногу движения стали упорядочиваться. Что ж, кто бы ни захватил контроль над её телом, он постепенно осваивался с управлением. Побледневшие губы разошлись, обнажив ровненькие зубки, и до моих ушей донеслось решающее доказательство перерождения – тихое урчание. Глаза она ещё не открыла, но уже чувствовала мою близость. Нюхом, что ли?

– Извини, подруга, ты очень даже ничего, но, увы, я предпочитаю брюнеток. И да, твой Миша – дурак, каких поискать. Зашвырнёт его сюда – обязательно организую вашу встречу.

Обхватив топорище обеими руками, я, как заправский Раскольников, широко размахнулся и обрушил широкое лезвие на тонкую шею девушки. Брызнуло красным во все стороны, перерождённая захрипела, задёргалась, пытаясь уползти, но я рубанул снова, ещё и ещё, пока окончательно не отделил голову от тела. Вид у меня при этом стал как у начинающего забойщика скота в колхозе, который не знает, с какой стороны стоять, чтоб не искупаться в крови.

Перерождённая затихла и я, тяжело вздохнув, захромал обратно к палаткам. Надо было кончать этот затянувшийся кошмар, пока оставались силы. После еды организм воспрял, но голова всё равно казалась залитой свинцом, клонило в сон и немного тошнило. Доходяга есть доходяга, что с него взять.

Самая ранняя перерождённая уже наполовину освободилась. Как я и предполагал, связали её наспех всем, что попалось под руку, не догадавшись даже вставить кляп ей в рот. Всё это время тварь потихоньку грызла путы и совсем скоро грозила остаться на свободе. Я не стал вытаскивать её на свежий воздух, лишь выбросил лежащий внутри большой рюкзак с жёстким становым каркасом. Всё равно мне вторая палатка ни к чему, тут одну бы унести.

В полутьме я даже не стал пытаться разглядеть рычащую девушку, проделав с ней тоже, что и с Ритой накануне. Из-за тесноты хорошо замахнуться не получалось, да и перерождённая дергалась сильнее, так что времени ушло куда больше и наружу я выполз выжатым как лимон.

Постоял немного, чувствуя мерзкий привкус металла во рту, вдохнул свежего воздуха и решил:

– Надо выпить, а то умаялся я с вами, ребята.

Фляжка по-прежнему лежала в медицинской сумке, вешать её до недавнего времени было некуда. Отвинтив крышку, я сделал судорожный глоток, стуча зубами по горлышку. Жидкость уже привычно обожгла гортань и понеслась дальше.

Через минуту расплавленный свинец, плескавшийся в голове, рассосался сам собой. Я по-хозяйски осмотрел разорённый лагерь, напоминавший декорации типичного американского фильма ужасов про невезучих туристов и тупого маньяка. Да, работы здесь непочатый край, но моё положение, пожалуй, перестало быть бедственным. Уже начал в кои-то веки обзаводится имуществом, прямо не узнаю себя.

Для начала неплохо бы смыть кровь и найти чистую одежду. Пижама, да и куртка Ильи превратились в самый настоящий наряд для Хэллоуина, и вряд ли получится их отстирать в полевых условиях.

Прихватив с собой измазанный топорик и небольшой девичий рюкзак, где мне на глаза попалось полотенце и прочие туалетные принадлежности, я начал спускаться вниз, к воде. Вроде бы и недалеко, а идти нужно было очень осторожно, огибая поросшие мхом валуны и внимательно смотря под ноги. Здесь не море – пляжа как такового нет, просто каменное нагромождение без всякого перехода резко уходило под воду. Я выбрал плоский валун, размером с хороший обеденный стол, и присел на корточки, пристроив рюкзачок рядом.

На ощупь вода казалась не сильно прохладной, градусов пятнадцать. Первым делом я тщательно очистил топорик, с которым теперь не расстанусь даже во сне, затем занялся руками и лицом. Прозрачная вода впитала в себя усталость, взбодрила, а сама стала понемногу мутнеть, напоминая мясные помои.

Хорошо, что здесь нет акул. Эти рыбины чуют кровь за два-три километра, а это куда дальше, чем противоположный берег.

Хм, интересно, а на каком расстоянии перерождённые чувствуют добычу?

Эта неожиданная мысль обожгла сознание, будто раскалённым прутом. У меня ж там настоящая кровавая баня на полянке!

Сердце снова истошно забилось в груди, адреналин прыснул в кровь, и я почувствовал…

Это ощущение сложно описать, словно свой ночной кошмар вспоминаешь. Просто в какой-то момент я отчётливо ощутил на себе чей-то тяжёлый взгляд. И смотрящее на меня неведомое существо не испытывало ничего, кроме дикого голода. Я себя до этого по-разному ощущал, но вот аппетитным шашлычком – в первый раз. Волосы на руках невольно встали дыбом, засосало под ложечкой, щёки вспыхнули так, будто по ним от души отхлестали ладонью.

Бежать!

Других мыслей в голове в тот момент не возникло. Понимая, что не успеваю вернуться в лагерь, и вообще уже ничего не успеваю, я закинул топор в рюкзак, продел руки сквозь лямки и бросился в воду.

Озеро с радостью приняло меня в прохладные объятья. Затылок настойчиво продолжал буравить чей-то взгляд, и я неуклюже поплыл вперёд к видневшемуся вдали скалистому выступу посреди водоёма. Не остров, а скорее скальное обнажение, оказавшееся выше остальных собратьев-рифов.

Когда был уже на полпути к цели, сквозь плеск воды отчётливо расслышал рычание. Оборачиваться не стал, лишь прибавил скорости, хотя и так, казалось, шёл на пределе возможного. Как не утоп, до сих пор не пойму, но когда окончательно выбился из сил и начал скорее тонуть, чем плыть, неожиданно почувствовал под ногами твердую опору. Дальше дело пошло легче – брёл сначала по шею, потом по грудь в воде, пока наконец не оказался под резким обрывом, за которым шёл уже сухой камень.

Лишь забравшись наверх, по выступам и щелям в скальнике, я нашёл в себе силы обернуться. На берегу, совсем рядом с тем местом, где совсем недавно мне пришлось приводить себя в порядок, стояла мощная антропоморфная фигура, которая точно не могла принадлежать человеку. Рядом с ней давешний Крепыш смотрелся бы тощим призывником на фоне матёрого сержанта.

– Выкуси! – прокашлял я, прочищая горло, наглотавшееся воды против воли.

Тварь постояла ещё немного, затем неуловимым движением сместилось вглубь берега, где виднелись яркие пятна палаток. В воду она так и не сунулась.

Но я не стал облегчённо выдыхать. Окажись монстр чемпионом мира по плаванью, это ничего не изменило бы. Мне так и так погибать, ведь заветная фляга со всеми остальными лекарствами осталась в лагере, а без неё я протяну здесь не больше суток.

Что ж, короткая полоса везения закончилась, дальше придётся выживать как обычно.

То есть – без шансов на успех.