Они шли по подземному переходу и думали примерно об одном и том же – о Ховринской больнице, – все кроме Новиковского, который не умолкал ни на минуту. Он говорил гадости об общих знакомых и делал это с извращенным удовольствием. Мила один раз попыталась его оборвать:
– Ну не трынди уже, как радио! Новиковский ФМ!
– Трын-трын-трын, – ответил он и гаденько улыбнулся.
Сергею казалось, что нет другого выхода, кроме как побывать в Ховринской больнице, тогда он освободится от страхов и ужасных снов. Эта мысль засела в нем, как кол, и не давала думать ни о чем другом.
Не дойдя три метра до нищей с серебряным колокольчиком и, тем самым, изменив свою судьбу, он сказал:
– Давно хотели в Ховринскую больницу сходить. И всё никак не сходим.
Глаза Новиковского заблестели от злобы, но ответил он на удивление миролюбиво:
– Идемте, фунтики, сейчас. Всё равно воскресенье и делать нечего.
Людмила поняла, что думает о Ховринской больнице уже минут пять.
«Сережа как будто мои мысли читает…» – удовлетворенно решила она и тут же сделала вывод: это потому, что он её любит.
Она так же, как и Сергей, считала, что нужно пойти в ховринский недострой: хоть и было страшно, там мог её встретить СМОТРЯЩИЙ ИЗ ТЕМНОТЫ, но страх надо перебороть, она понимала. ОН в любом случае когда-нибудь встретит её: если это случится сегодня в больнице, то она хотя бы будет не одна.
– Мила, ты не против? – спросил Сергей.
– Нет.
Хлоя согласно кивнула, хоть у нее и не требовали. Она, с одной стороны, не смела спорить, потому что сейчас больше всего боялась остаться одна; с другой стороны, после пережитого ужаса поход в больницу не казался ей значительным событием.
Они пошли к метро.
Если бы не легкое помешательство, которое по воле каких-то потусторонних сил овладело четырьмя молодыми людьми, то этот поход им бы показался безумным. Они даже одеты были в шорты и футболки; Хлоя, хуже того, вообще шла к проклятому недострою в вечернем платье и в туфлях на высоких каблуках.
Здравый человек, раз уж ему необходима такая экскурсия, предпочел бы всему джинсы, плотную рубашку и закрытую обувь типа гриндерс, но они об этом даже не думали.
На эскалаторе, когда спускались под землю, в поезде, а потом и в автобусе ехали молча, а когда достигли цели, то каждому почудилось, что к больнице их перенесла невиданная сила за один миг.
Недострой, казалось, высился над спальным районом, хотя был выше окружающих его домов всего на пару этажей. По периметру его отделяла колючая проволока, в которой зияли проломы. Лазы были сделаны как будто специально, чтобы заманивать подростков, ну и вообще пытливых людей, внутрь.
Помешкав, они шагнули через большущую дыру в ограде, и вдруг каждый из них почувствовал одно и то же: укол в сердце тонкой спицей.
«Зачем я здесь?» – подумал каждый.
Они смотрели вокруг удивленно, словно проснулись в незнакомом месте и теперь хотели понять, как попали сюда? Волшебство рассеялось.
Максим, Сергей, Мила и Хлоя смотрели вперед и видели лишь недостроенное здание, пустое, громоздкое, высокое. Оно им не казалось таинственным и опасным; грязным, нелепым, вызывающим отвращение – да, но ни в коем случае не страшным.
Они поплелись к больнице, и каждый понимал, что делает это по инерции, хотя идти туда незачем.
Где-то загавкала собака.
Сергей вспомнил, что больница охраняется, попасться охране не хотелось. Их бы повезли в отделение милиции, принялись бы вымогать деньги.
У подъезда валялись осколки кирпичей, размокшие пачки из-под сигарет, замызганные пластиковые бутылки, обертки шоколадных батончиков, окурки. Они прошли до лестницы и поднялись на три пролета. Внутри больницы пахло пылью. Двигались наобум и случайно повернули в комнату, где на полу лежали коробки и в углу на вонючих старых одеялах спали люди. Некоторые бомжи настороженно приподнялись.
Так вот обиталищем каких «злых сил» оказалась Ховринская больница.
Россказни о темных духах оказались бредом, как впрочем, и о том, что после нескольких самоубийств это место усиленно охраняется.
Новиковский почувствовал легкость. Злыдня больше в нем не было.
В следующей комнате под ногами захрустела яичная скорлупа. Это показалось удивительным…
Комната покрыта толстым слоем скорлупы.
– А, я понял, – вспомнил Сергей. – Это яичная палата. Читал про неё в Интернете. Бомжи где-то разжились огромным количеством яиц, и ели их тут, а убирать за собой не хотели.
– Понятно, не хотели. Бомжи же, – сказал Новиковский.
– Очень мило, – отозвалась Хлоя.
Мила молча прижалась к Сергею. Люди постояли в нерешительности. Делать тут было нечего, но уходить быстро тоже как-то странно. Зачем столько было сюда идти?
– Давайте на крышу поднимемся, говорят, там вид на район открывается. На мобильник пощелкаем, – рассеянно предложил Максим.
– Да какой там вид может быть, – отмахнулся Сергей.
Но они всё равно пошли наверх.
Крыша была изрисована граффити. Во все стороны действительно открывался вид на спальный район, и кому-то это могло показаться красивым. Люди остановились у одного из ограждений, как вдруг почувствовали ужас. Кожу покалывало, словно от электрического разряда, волосы зашевелились. Сергею даже показалось, что он видит в волосах Милы искорки.
Ощущение нереальности происходящего, вера в потустороннее – вернулись. Люди как будто сначала прошли в измерение, где Ховринка была простым недостроем, потом вернулись туда, где больница проклята и несет смерть… Кто-то шел к ним…
Мила и Хлоя закричали. К ним двигались двое, тела их были аморфные, полупрозрачные. Они остановились и помахали руками, подзывая к себе, и тут молодые люди всё вспомнили, и вздох облегчения вырвался у них…
Они подошли, куда указывали привидения, и всё закончилось.
И всё встало на свои места: то, что они призрачно ощущали, – сбылось. А именно…
Очень необычно чувствовал себя Сергей каждую ночь. За мгновение до сна парень вдруг понимал что-то главное. Иногда он пытался ухватить это, дабы осмыслить, но оно разваливалось. Состояние было похоже на преддверие сумасшествия.
Иногда ему казалось – он понимает, откуда оно берётся. От разочарований.
Первое разочарование пришло, когда Сергею было три года. Ему сказали, что он умрет, и после этого в нем словно что-то разбилось, а из трещин полезли страхи. Его утешали бабушка и дедушка, они говорили, что он совсем маленький, и ему еще жить и жить, поэтому о смерти думать не стоит.
Но они не понимали, что Сергей не хотел жить долго, он хотел вечности. Тогда он научился бояться мрака и холодной могилы, – взрослые предупреждали, что через десятки лет его ждет небытие, и от этого он боялся жить. И вот уже, когда он вырос, перед сном, из какого-то высшего информационного поля Сергей выхватывал истину, которую он уразумел так: человек предназначен для счастья, безопасного существования, и он бессмертен.
Каждую ночь он слышал чьи-то голоса, каких-то доброжелательных людей: они объясняли ему, в чем дело и почему он не должен бояться умереть. Их слова заставляли его вспомнить о том, что он вечен, и ему становилось радостно, потом всё ускользало туда, куда Сергей не мог идти, в темную пропасть.
Он всё забывал. Истина не давалась ему. Он пока не мог последовать за ней.
Со временем Сергей понял, что не нужно стараться осмыслить эти галлюцинации, их можно почувствовать и попытаться оторвать кусок и так, частями, втащить в реальность. Иногда это получалось, и он кое-что понимал.
А теперь вдруг вспомнил всё, потому что вернулся.
Он словно снял с фокуса своего сознания пыльную пленку и увидел мир в полный цвет: реальность, не искаженную «интересной игрой», Сергей наконец-то вспомнил, что человек бессмертен, а его жизнь – это счастье, счастье, счастье. Непроходящее, нетленное вечное счастье. И скука.
Игру они называли – ВЕЧНАЯ ТЕМА. Это единственное, что спасало от адской тоски, от надоевшей вечности и от счастья. Хотя после возвращения из игры в реальность счастье казалось долгожданным, а обыкновенный порядок жизни – чем-то нереальным, новым.
Сергей медленно приходил в себя, вспоминал пережитую игру и удивлялся большой, а скорее больной, фантазии людей, придумавших её.
Потом он вспомнил, что придумал игру вместе с друзьями: Максимом, Володей, Людмилой, Аней, Валентиной, Дашей, Антониной. Помогали еще люди, которые раньше играли в их компании, а теперь играют в другой.
Друзья сейчас лежали в комнате на креслах в виде уютных плюшевых медведей, лицом вниз, лбом прикасаясь к магнитному контакту, который транслировал сценарий игры в мозг.
Светильники на стенах светились еле-еле красным. Люди с трудом приходили в себя, они пытались понять, куда попали на сей раз, и, узнав в полутьме знакомую квартиру, успокаивались. Кто-то пытался встать сразу, кто-то отлеживался.
ТЕМЫ изменялись постоянно и с каждым разом становились всё ярче, ощутимей, не оставалось почти никаких шансов вспомнить в игре, что это игра, а главное, ТЕМА становилась всё безумней.
ЧЕМ БОЛЬШЕ ИГРАЕШЬ, ТЕМ РЕАЛЬНЕЙ СЕБЯ ЧУВСТВУЕШЬ В ТЕМЕ, КАКОЕ БЫ БЕЗУМИЕ В НЕЙ НЕ ПРОИСХОДИЛО.
Сколько необычных фантазий воплотились в МИРОВУЮ КОНЦЕПЦИЮ ИГРЫ. Миллионы миллионов.
Например, чего только стоит флора и фауна миров ТЕМЫ. Кто-то из авторов придумал нечто ползающее и жалящее – и назвал животное «змея», – или многолапое, агрессивно окрашенное – «паук». Другие фантазии не менее странные: в некоторых мирах можно было съесть ягоду и исчезнуть навсегда. «Умереть».
Это нелепо, но там, когда ты в ТЕМЕ, это вызывает не удивление, как сейчас, а страх, а иногда и ужас. Только придумав ТЕМУ, люди научились бояться. Это спасает их от скуки вечного счастья.
Сергей включил яркий свет. Пока друзья возвращались в реальность, он подошел к небольшому окну в конце длинной комнаты. Яркое солнце освещало зеленый-зеленый лес. Он провел рукой по цветку, который рос в горшке на подоконнике, – пыль, осевшая на лепестках, не прилипла к его пальцам, не пачкалась, как это было бы в любом из миров ТЕМЫ, в реальности она лежала на коже крупинками, золотившимися на солнце. Крупинки пыли были прекрасны, как и всё в реальном мире! Сергей был дома и был счастлив, что вернулся в нормальный предсказуемый мир!
– Мало поиграли, – сказал Максим Новиковский сонно.
– Давай еще, – хрипло предложила Мила. – Ты как?
Хлоя кивнула и сладко потянулась, сознание её вернулось из игры только наполовину.
Вадим, Миша и Александра еще не очнулись: их роль в прошлой ТЕМЕ – «наблюдатели», они были духами мира и должны изредка вмешиваться, когда игра становилась недостаточно интересной. Они могли видеть всю игру, летать по улицам, заглядывать во все дома, и они иногда вспоминали о том, что игра – это игра. Хотя большую часть игры были в образе. Сергей раньше тоже любил быть наблюдателем-духом, но с недавнего времени ему наскучило, и он выбирал роль персонажа.
О проекте
О подписке