Песнь третья

Это казалось невозможным, но она была. Обсерватория. В горах, левее Кошки. Не совсем на том месте, и не совсем такая, как две тысячи лет назад… но несомненно, что вот это – раздвижной купол оптического телескопа. А вон то – радиоантенна. Гигантская, странной эллиптической формы, но радиоантенна. Для полноты картины недоставало разве белой башни БСТ-1, а заодно и БСТ-2. Кто знает, может, создатель новой обсерватории вовсе не нуждался в изучении Солнца, считая это расточительным баловством, наподобие аквапарка, от которого в Голубом заливе не осталось и следа…

Панораму водной глади перекрывала некая решётчатая конструкция, похожая то ли на фермы взорванного железнодорожного моста, то ли на опрокинутую исполинскую высоковольтную мачту. При этом конструкция подверглась сильному термическому воздействию. Оплавленные и перекрученные двутавровые балки, будто конечности чудовищного насекомого, вонзались в прибрежные валуны и уходили далеко в залив. Судя по облепившим их ракушкам, уровень моря недавно менялся. Странно, ведь в Крыму не бывает приливов и отливов… Вследствие, так сказать, затруднённого обмена водой с Атлантическим океаном. Хотя кто знает, может, за последние две тысячи лет эта затруднённость перестала быть актуальной? Шарахнуло чем-нибудь из Космоса, и привет! М-да, таким макаром начнёшь верить в дитмаровские падучие луны…

Фон Вернер жестом велел отряду залечь.

– Смотри! – сказал он астроному, ткнув плазмоганом в сторону моря. Олег присмотрелся. Почти не различимые на тускло-оловянной волнующейся поверхности качались мокрые серые шары. Нет, не шары – головы! Дельфины? Не похоже…

– Они? – спросил астроном.

– Сирены, – подтвердил немец. – Только их тут не хватало…

– Опасны?

– В воде – да, – ответил Дитмар, – но на суше беспомощны, если не считать зазубренных дротиков… Мечут они их, как дьяволы.

– Наши комбинезоны ими не пробить, – сказал Олег. – И потом, Зов…

– Да, хорошая штука, – сказал гауптштурмфюрер, в который раз пощупав тонкую, но чрезвычайно прочную ткань. – Не пойму только, из чего сделано…

– Какие-нибудь полимеры… – откликнулся астроном.

– Ладно, – буркнул немец. – Потом объяснишь. Сейчас только смотри. А Зов на них не действует. Проверял.

Но Олег и так не отводил взгляда от моря. Сирен становилось всё больше. Цепляясь длинными мускулистыми руками за перекладины и выступы поверженной конструкции, они высовывались из воды по пояс. А некоторые умудрялись подниматься ещё выше, устраиваясь в разветвлениях и прорехах металлического остова. Серебристо-голубые, блестящие, голые. Восхитительно прекрасные. Если бы не хвосты с широкими лопастями, не акульи плавники на спинах, не жаберные щели на груди, не диковинные выросты на головах, призванные, видимо, придать сиренам дополнительные гидродинамические свойства, их вполне можно было вообразить дайверами с причудами. Во всяком случае, тела сирен походили на человеческие больше, чем тела сигнусов. Особенно хорошо это заметно у самок – высокие упругие бюсты, широкие бёдра. Сирены увидели людей. Загомонили. И голоса их ничем не напоминали голоса сигнусов. Морские жители не пели, а клекотали и улюлюкали.

Какие же это сирены, подумал Олег, это, скорее, тритоны, русалки, ундины… До пояса люди. А ниже – рыбы. Впрочем, не рыбы, конечно. И даже не амфибии, а скорее, дельфины. Кожа, наверное, тёплая, бархатистая… Извращённое воображение генных инженеров корпорации «Сигнус Деи» соединило, нет, смешало, три сущности в одной. Рыбы, амфибии, млекопитающие. Полмиллиарда лет сжатые в одно мгновение. Ведь что такое полтора века экспериментов и почти десяток столетий биосоциального отбора по сравнению с мучительно медленным поиском вслепую, который именуется естественной эволюцией?

Романтики, блин, подумал астроном с ожесточением. Воплотители мечт. Вас влекут океанские глубины? Пожалуйте! За хорошую плату вы сможете переплюнуть человека-амфибию. Мечтаете о небесных просторах? Нет ничего невозможного. Вам какие крылышки? Белые, серые, каурые, фиолетовые в крапинку… Раскошеливайтесь! Ах, вас манят беспредельные пространства Вселенной?! Что же вы сразу не сказали! Любой каприз за ваши деньги…

– Достаточно полюбовались? – Дитмар поднялся.

– А эти? – спросил Олег. – Увидят же…

– Пусть, – сказал барон. – Лишь бы воскрешённый оказался подальше от воды. Тогда обойдёмся без драки.

– Хотелось бы, – сказал Иоанн. – Когда Таис отбивали, одно из бесовских отродий попало мне камнем в плечо. Слава Спасителю, что не в голову…

– Посейдоновы слуги, – откликнулась Таис не без содрогания в голосе.

– Навьи дети, – присовокупила Ефросинья и сплюнула.

– Хватит болтать! – одёрнул фон Вернер. – Продолжаем движение. Глядеть в оба!

Много командуешь, подумал Олег, нащупывая медальон в кармане. Ничего, будут тебе сюрпризы, бестия ты наша рыжебородая. Вот найдём сейчас новенького и проверим…

Протяжный печальный крик грянул с небес. Белые крылья в знойной вышине. Крик повторился, многократно умноженный. Сигнусы! Не менее сотни. Словно бомбардировщики, клиновидным строем, по десятку в ряду, они заходили над Голубым заливом со стороны Кошки. Сирены тоже заметили их, но прятаться в воду не стали. Клекот слился в громогласный воинственный клич. Передовой клин сигнусов свалился в пике, навстречу взметнулась туча дротиков. Люди-лебеди в долгу не остались – у каждого в когтях было по увесистому камню, ещё не достигнув нижней точки пике, сигнусы принялись их бросать.

– В точности так ваши «Илы» жгли наши танки, – хмуро произнёс Дитмар.

– «Чёрная смерть», – не без ехидства ответил астроном.

За авангардом последовали другие. Море вскипело. Потери несли обе стороны. Рухнула в море с раздробленной головой сирена-самка. Сразу два дротика пронзили атакующего сигнуса на выходе из пике, он ударился о верхний ярус конструкции и, ломая прекрасные свои крылья, тоже канул в воду…

– Превосходно! – воскликнул немец. – Им сейчас не до нас. Вперёд!

Прислушиваясь к Зову, отряд двинул вдоль берега. Олег присматривался к каждому валуну. Чёрт его знает, как он выглядит, этот кокон нововоскрешённого.

Место битвы, между тем, осталось далеко позади.

– Мнится мне, братья и сестры, – произнёс монах, – что новый грешник или грешница воплотятся во-он в том безбожном узилище…

Внушительного размера то ли ангар, то ли эллинг, воздвигнутый у береговой кромки. Олег прислушался к своим ощущениям. А ведь святой прав! Там и должен воскреснуть их следующий или следующая… Не дожидаясь команды, Олег стал спускаться к воде.

Что-то коротко свистнуло в воздухе, и на голову ему посыпались осколки. Астроном обернулся – высокий прибрежный валун, облепленный иссохшими мидиями. И едва не поплатился. Заострённая палка чиркнула по сверхпрочной ткани комбинезона у самой шеи. Возьми метатель левее, и Олег получил бы дротик под челюсть.

– Назад! – выкрикнул гауптштурмфюрер. – Назад, свиная башка!

Пригибаясь, астроном бросился к остальным. Сирены ликующе возклекотали. Град дротиков и камней посыпался вслед отступающему человеку. Впрочем, едва Олег пересёк некую незримую черту, обстрел тут же прекратился.

– Я же сказал, глядеть в оба! – накинулся на него Дитмар. – К сиренам приближаться нельзя! Они считают прибрежную зону своими угодьями.

– Откуда ты всё это знаешь? И про сирен, и про хатулей?

– Хатули нашептали, – усмехнулся немец. – Знаю, и всё!

Пространство перед эллингом – ровное, словно нарочно расчищенное. Наверняка нарочно, подумал Олег, вспоминая Башню и Информаторий. Там тоже того… поработали. Пересекли бегом и оказались в мёртвой для обстрела зоне.

Астроном, не раздумывая, поднялся по наклонному пандусу, в который были заглублены металлические направляющие, и приложил ладонь к дактилозамку. Дрогнули и бесшумно разошлись огромные ворота. Немедля вспыхнуло освещение. Олег по инерции шагнул внутрь и замер. Эллинг не пустовал. На рельсовой тележке, размером с железнодорожную грузовую платформу, возвышался… Катер не катер, а малотоннажное судно на подводных крыльях. Ослепительно белый крутых обводов корпус, вылизанная по всем законам аэродинамики рубка, водомётные движки – блеск, мечта нувориша. Да что там нувориша, его, скромного астронома Сахновского с мизерной зарплатой, невоплощённая мечта. По крайней мере, в прошлой жизни.

Позади по-хатульи присвистнул немец.

– Ничего себе, лодочка, – проговорил он. – Под стать сарайчику… Ладно, потом рассмотрим. Ищите, чую, сейчас появится…

Фон Вернер принялся деловито шнырять по эллингу. Олег с трудом оторвался от созерцания «мечты». Обойдя катер, он заметил небольшую дверцу, видимо, ведущую во вспомогательное помещение. Зов внутри заметался так, что, казалось, ещё мгновение, и он вырвется из груди маленьким окровавленным чудовищем из старого фантастического фильма. Астроном рванул дверцу и очутился на складе. Два ряда стеллажей были забиты блестящими от смазки деталями машин. Запчастями к движкам катера, надо полагать. А между стеллажами…

Вот значит, как это бывает…

Пол между стеллажами вспучился. Плиточное покрытие пошло трещинами, и разорвалось, окатив замершего астронома осколками. Огромное яйцо стремительно, как зубная паста из неосторожно сжатого тюбика, выдавилось из-под пола. Молочно-белое, бугристое, блестящее, оно ходило ходуном, вот-вот готовое лопнуть. Олег на всякий случай отступил к двери, мало ли что… Но ничего страшного не последовало. Кокон перестал вздрагивать, раздался тихий чмокающий звук, и скорлупа раскрылась, словно бутон тюльпана. Явив содержимое.

Женщина, подумал астроном. Дитмар будет в ярости…

Впрочем, среди тающей скорлупы кокона лежала не просто женщина, а – леди, дама из высшего света. Век девятнадцатый, как пить дать. Темное пышное платье, из-под которого бесстыдно выглядывали кружева нижней юбки. Высокие ботинки со шнуровкой. Шляпка с вуалькой. Дама шумно вздохнула, поднесла бледную узкую кисть к лицу, наткнулась на вуальку и вряд ли осознанным движением сорвала её. Открыла глаза.

Олег придвинулся, наклонился.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он.

Дама смотрела на него, не видя и, наверное, ещё не понимая его слов. Прозрачная слизь покрывала её лицо, исходила едва заметным паром, таяла. Астроном вспомнил дымку, окутывавшую его руку в момент воскрешения. Выходит, не почудилось…

– Где я… что я делаю… зачем, – жалобно пробормотала дама.

Олег лихорадочно пытался сообразить, что ей ответить, но кроме идиотского книжного оборота: «Вы среди друзей», ничего путного придумать не мог.

– Не волнуйтесь, – проговорил он. – Вы… в безопасности.

– Ах, этот connard Вронский! – невпопад отозвалась она.

Вронский?

ВРОНСКИЙ!

Ну вот и всё, со смесью разочарования и облегчения подумал астроном. Задачка сошлась. Ну или почти… Осталось выяснить детали. КТО и ЗАЧЕМ? Главное, ЗАЧЕМ? Хотя и не мешало бы понять – КТО?

– Вот ты где!

На склад ворвался гауптштурмфюрер, за ним – прочие. Барон подскочил к нововоскрешённой.

– Опять баба!

– Её зовут Анной, – сказал Олег.

– Что? Откуда знаешь?

– Сигнусы напели, – усмехнулся астроном. – Знаю, и всё.

Приподнявшись на локте, она недоумевающе взирала на него. Губы её беззвучно шевелились. Совсем как у Иоанна, когда тот молился.

– Всё будет хорошо, Анна, – сказал астроном. – Скоро вам станет лучше.

Она приподняла слабую руку, то ли благословляя, то ли защищаясь, а скорее всего, пытаясь осенить себя крестным знамением. Олег вдруг увидел себя и других её глазами. Странные существа, все в белом. Вспомнилось: «И услышал я голос четвёртого живого создания, произнесший: «Приди!».

Да уж…

– Господа… – заговорила она. – Где я? Что со мной?.. Вы… вы ангелы? Господи! Господи Иисусе! Вы не ангелы! Я не могу, я недостойна, я совершила тяжкий грех…

Её мечущийся взгляд остановился на Иоанне, и тот выступил вперёд.

– Успокойся, дочь моя, – речь святого странно изменилась, по крайней, мере, таких обертонов Олег в устах Иоанна ещё не слыхал: сочувствие и нежность, и при этом – непоколебимая уверенность. – Не ад это, но всего лишь чистилище. В чём согрешила ты?

– Грех самоубийства, – ответил за неё Олег. – Сударыня, вы в состоянии подняться? Прошу вашу руку.

Анна с опаской, словно ожидая соприкосновения с призраком, подала руку и встала. Её качнуло.

– Да-да, конечно, я понимаю. Я всё понимаю… – Она провела ладонью по лбу. – Ангелы всезнающи.

– Не ангелы мы, дочь моя, – возразил Иоанн, – но такие же грешные люди. Однако я, как служитель Господа, готов принять твою исповедь. Не знаю, уместно ли сие здесь, но тебе станет легче…

– Да-да, конечно, – торопливо произнесла она. – Сейчас. Мысли путаются…

Иоанн сделал знак, и они вышли из помещения.

– Вот это лодья! – восхитилась Ефросинья. – На такой бы из варяги да во греки. Вот только волочь тяжко, без волшебства не обойтись.

Фон Вернер погладил днище.

– Если судно на ходу, то это очень ценная находка. Наша мобильность возрастёт многократно.

Астроном посмотрел на катер. Полёт над волнами? Солёный ветер в лицо? Заманчиво, но… не сейчас.

– Пока разберёмся, что к чему, – сказал он. – Да и где брать топливо?..

– Сила, ведущая нас, – отмахнулся фон Вернер, – позаботится об этом.

Вот оно как. Значит, пора раскрывать карты.

– Пока есть время, – сказал Олег, подходя к распахнутым воротам эллинга, – неплохо исследовать обсерваторию.

Он указал на хорошо видимые отсюда башни.

– Нет! – хором воскликнули Таис и Ефросинья.

– Почему?

– Перуном клянусь, – побожилась воительница, – нельзя туда. Смотрю и вижу – нельзя.

– А ты, Таис, что скажешь?

– Боги не любят совершенства, – непонятно ответила гречанка.

– Таис, а что сталось с тобой и твоей подругой Эрис? Вы основали своё поселение? Ну, Гесиода, я понимаю, уплыла со своим Неархом…

– Ты провидец? – В голосе невозмутимой гречанки прорезался страх. – Ты… Ты полубог?!

– Полубог? – Олег усмехнулся. – Нет, лучше уж – провидец…

– Чёрт бы вас всех побрал! – не выдержал Дитмар. – Что всё это значит?

– Пойдём на свежий воздух, поговорим, – предложил Олег. – Девушки, когда Иоанн закончит, пусть идёт к нам, а вы помогите Анне. И переоденьте её в запасной комбинезон.

Гауптштурмфюрер и астроном спустились по пандусу. Солнце стояло в зените, ярко освещая купола обсерватории.

– Что за самодеятельность, Олег? – хмуро поинтересовался немец. – Туда идти нельзя. Гиблое место. Я знаю. И откуда у тебя сведения про баб?

– Дождёмся Иоанна. А пока посмотри вот это.

Он извлёк медальон погибшего красноармейца, развернул лист личных данных. Дитмар принял брезгливо, двумя пальцами. Медленно, шевеля губами, прочёл. Небось, учили в школе СС языку противника… Шевельнул бровями, вернул.

– Я таких насмотрелся. Но здесь написан бред.

– Этого бойца никогда не существовало… А вот и Иоанн!

– Звали, братья? – Монах опустился на нижнюю ступень пандуса. – Бедная грешница…

– Грехи её мне известны, – сказал Олег. – Прелюбодеяние да самоубийство. Не люди они, все три наши девы. И тот, в лесу – не человек.

Дитмар и Иоанн молчали – ждали продолжения.

– Это персонажи книг. Солдат – писателя Вячеслава Кондратьева. «Сашка». Я по нему в школе сочинение писал. Анна – Анна Каренина, – знаменитого Льва Толстого. Дитмар, ты-то должен был слышать о таком?

Немец пробормотал под нос что-то неразборчивое, очевидно, ругательство.

– Ну а роман «Таис Афинская» в детстве был моей настольной книгой. Так что догадываться я начал сразу… Про Ефросинью не знаю, не читал.

– Я не разумею, рус! – Иоанн вскочил. – Мыслимо ли писать книгу о человеке, которого не было? Евангелие повествует о деяниях Иисуса. Жития святых – о святых. Есть описания жизни царей. Но измышлять несуществующее, плодить сущности? Это… это богопротивно!

Да, подумал Олег. Объяснишь тебе, пожалуй, что такое беллетристика…

– Для развлечения, святой отец. На потеху. В наше время это было весьма распространено.

– Значит, и спутницы наши – суть ещё одно наваждение. А быть может, и не только они, – рассудил монах и снова уселся, погрузившись в раздумья.

Верно мыслишь, ох верно, святой Иоанн Готский. Хотя фильм «Матрица» ты точно не смотрел…

– Мы, думаю, всё же люди. Все мы воскресли там, где погибли или где должны были воскреснуть, все помним обстоятельства смерти. Статьи астронома Сахновского хранятся в памяти компьютера… и то, я не уверен. Поэтому, Дитмар, надо идти на обсерваторию.

– Не вижу логической связи.

– Объясню. Корпорация «Сигнус Деи», помимо сигнусов и сирен, создала людей, предназначенных для жизни в космосе. Возможно, нами управляют оттуда. И Зов наводят, и э… галлюцинации в виде несуществующих персонажей.

– Я не верю в эту болтовню. Ничего вразумительного. Космос холоден и необитаем. Никакие осколки лун непригодны для жизни! Ты просто пускаешь нам блох в уши, и больше ничего!

– А песни сигнусов? Это же знание, понимаешь ты или нет?! Ван Хофман, или кто другой, передал его через поколения сигнусов в будущее. Ферштейн, герр барон?

– Веришь в невнятные бредни призраков и тупых птиц? Идиот! Наша миссия здесь! Понимаешь – здесь! Не в космосе! На Земле! – Фон Вернер встряхнул астронома за плечи. – Пойми, еврей чёртов, главное – на Земле! Откуда нам знать, какова будет новая раса великанов?