Глава 6

Человек – животное социальное. Он не может развиваться в вакууме. Зеркала – это глупая замена человеческого общения. Человек мечтает отражаться в умах и сердцах других людей. Только тогда он находит смысл своей деятельности. Помогая людям, мы мечтаем поймать своё отражение в глазах бедолаг, попавших в беду. Ведь глаза – это зеркало души человека. Чем большему количеству людей человек хочет помочь, тем больше его эго.

Спаситель человечества – это Нарцисс, погибающий возле отражения в воде.

Братья Трофимовы прошли на кухню.

Андрей открыл створку огромного, как рефрижератор холодильника. Полки были забиты запасами, сбоку на стенке стояли коробки с соками.

– Ничего не хочу. И так на банкете обожрался, – сказал Аркаша, презрительно усмехнулся и кивнул на холодильник. – Он что у тебя с выходом в интернет?

Андрей поморщился, и не ответил. Он встал к вытяжке над газовой плитой и закурил. Вытяжка гудела, как рой встревоженных пчёл.

Часы на микроволновке показывали двенадцать ночи. Завтра понедельничное совещание у генерального директора. Нужно будет произнести доклад…

Андрей погладил столешницу кухонного гарнитура из массива сосны. Вся мебель в его доме была добротная и не дешёвая.

Фонарь за окном покачивался на ветру, издавая звук морского маяка. Андрей повесил этот фонарь в огороде, после того как местная шпана утащила у него бак из нержавеющей стали. Фонарь высвечивал две яблони. На них ещё остались яблоки, при дневном свете похожие на судорожно сжатые кулаки мумий.

В тусклом свете фонаря бельё, развешанное на верёвке, можно было принять за группу мертвецов, шагающих к дому Андрея. Налетал порыв ветра и рубашки хлопали рукавами так, будто пытались схватить кого-то.

Покурив, братья сели за стол на табуретки с мягкими подушечками, расшитыми мулине. Андрей налил кофе в большую кружку и поставил перед Аркашей. Тот чинно взял её и шумно отхлебнул. Андрей принялся барабанить пальцами по столу, переводя взгляд с банки кофе на горку пирожков накрытых полотенчиком.

Аркаша отставил от себя ополовиненную кружку кофе, потянулся. Как опытный оратор он выдерживал паузу, создавая интригу.

– Рассказывай. Не томи… – сказал Андрей.

– У нас сегодня праздник был. Двадцать лет цеху. Я нашему начальнику всё высказал, что о нём думаю. Встал, когда поздравительные речи произносили и в глаза ему всё. Потому что не боюсь!

– Да? – Андрей поднял брови вверх. – Неужели?

– Знаю, что ты думаешь, – недобро усмехнулся Аркаша. – Младший брат дурачок снова приключений на свой зад отыскал. А я людям хотел помочь, брат. Людям!

– Звучит по-революционному, – кивнул Андрей.

– Начальник наш новый – демон, пришедший из ада за душами людей! – выпалил Аркаша.

– Думаю, это не твоё оригинальное мнение, – невозмутимо отозвался Андрей. – Тебя что бил твой начальник?

– Не он, а работяги, – Слово «работяги» Аркаша произнёс, как ругательство.

Андрей покачал головой: кому-кому, а не младшему брату отзываться о рабочем классе с такой пренебрежительностью. С самого начала повелось так, что учёба у Аркаши не заладилась. Науки давались ему тяжело. Правда учителя не всегда ставили мальчику двойки, а жалели порой и вытаскивали в конце четвертей, что называется «за красивые глаза».

Когда Аркаша с трудом осилил программу профтехучилища, стало ясно, что он и понятие «карьера», если не произойдёт чудо, вещи абсолютно не совместимые. Чуда не произошло. Поэтому и резануло слух Андрея презрительно брошенное «работяги».

– Странный расклад получается, – сказал Андрей. – Ты выговорил начальнику всё, что о нём думаешь, а работяги тебя избили? Не поддержали, значит, они твоей инициативы?

– Лизоблюды они! Влюбились в нового начальничка! А тот меня со свету сжить хочет.

Ситуация уже не казалась Андрею сложной, требующей какого-то немедленного разрешения. Ранения брата на поверку оказались не такими страшными и вовсе не смертельными. Что же касалось деталей происшествия, то их Андрей мог даже теперь мысленно представить.

Аркаша выпил лишнего на банкете и ни с того ни с сего принялся поносить уважаемого в заводском коллективе руководителя. Рабочий люд не выдержал хамства, отозвал Аркашу в сторонку и попортил его внешний вид…

– Как зовут твоего начальника? – спросил Андрей, только для того, чтобы поддержать разговор.

– Ким, – ответил Аркаша. – Ким Борисович Коорд. Высокий такой зараза, здоровый, лысина на всю голову. Глаза как у рыбы дохлой. Если глаза зеркало души человека, то хреновая у него душа, скажу я тебе, Андрюша.

– Не надо, Аркаш, о душе человека говорить. Хорошо? Не можешь ничего ты о душе человеческой знать. Только Богу то ведомо, – сказал Андрей.

– Ой, православный ты наш, – Аркаша усмехнулся, подмигнув подбитым глазом, и сморщился от боли. – Ким сразу меня невзлюбил. Только я вздохну спокойно, как он из под земли вырастает: а что это у вас Аркадий на втором участке насрано что ли? Выговор вам, говорит. Дальше – больше: я с июля премии не видал. Поэтому и занимаю деньги у тебя так часто…

– Вот значит почему. А я уж чего только не передумал, – усмехнулся Андрей. – Странные у твоего начальника имя с фамилией. Ким Коорд? Первый раз такое слышу.

– Не веришь мне? – спросил брат, выплёскивая в рот остатки кофе из чашки.

Андрей взял брата за плечо

– Понимаешь, если вдруг в коллективе стали бить кого-то одного…

– Ты всегда был против меня… – прошептал Аркаша.

– Я? – Андрей искренне изумился. Поэтому голос подпрыгнул на октаву выше. – Это я-то против тебя? Забыл, как прибегал ко мне?

– А ты помнишь?.. Каждый день, наверное, вспоминаешь? – осклабился разбитыми губами Аркаша. – Тешишь своё православное самолюбие. Местечко в раю, думаешь, тебе за это заказано?

– Думай, что говоришь, – прошептал Андрей.

– Хорошо, – согласился Аркаша. – Понимаешь, иногда нужно человеку указать на недостаток.

– Недостаток? – нахмурился Андрей.

– Лицемерие, – пожал плечами Аркаша так, будто говорил всем известные вещи. – Ты же всегда думал, что помогаешь мне от чистого сердца, а оказывается – нет.

Удары по самолюбию оттого и переносятся так тяжело, что это самое уязвимое место человека. Ахиллесова пята. Убери её, спрячь за щитом из доброты и станешь неуязвимым, – думал Андрей. – Лицемерие! Прав ты, братишка! И не важно, что сам-то ты погряз в саможалении и зависти.

Не важно, потому что для начала придётся из своего глаза бревно вытащить, а уж потом на чужие соринки внимание обращать.

– Прости, Аркаш, меня, – произнёс Андрей. – Бес иногда путает.

– Вот видишь, – покачал головой Аркаша, спрятав довольную ухмылку за поднятой перед лицом кружкой.

– Рассказывай дальше. Ничего не упускай, – сказал Андрей.

– Ким наказывает меня! Ни за что ни про что! Смотри сам, брат… Я иду по цеху. Ким мне говорит: а почему, Аркадий Иванович, у вас обувь старого образца? Талон за нарушение. А талон – это минус пятьсот рублей от зарплаты. И не слушает, гад, меня, что на складе отродясь обуви нового образца не было! Я из туалета иду, он мне: две минуты назад как перерыв закончился, где вы шляетесь, Аркадий Иванович? Нарушение штатного расписания. Талон вам. А это ещё минус пять сотен!

– Начальнику, как коню дарёному, порой в зубы не надо смотреть, – пробормотал Андрей.

– Как Богу, ты хотел сказать, да? Есть у нас Отче, и ладно. А какой он: добрый, умный ли, никого не волнует! Лишь бы все считали, что он есть!

– Аркаша! – проворчал Андрей. – Не богохульничай.

Андрей взял пирожок и надкусил его. Ливер рассыпался во рту и горчил. Андрей налил кофе, ухнув в него четыре ложки сахару.

– Что обиделся? – спросил Аркаша.

– На обиженных воду возят, – сказал Андрей, смиряя в душе гнев и гордыню троекратным «Отче наш». – Говори дальше, брат.

– Последнее время Ким при всех унижал меня. Один раз в кабинете заставил отжиматься. Другой – велел через яму прыгнуть. Сказал: или прыгай, или не видать тебе аванса. А я как раз у тебя денег занял, отдавать нужно было. Я прыгнул. Там внизу теплотрасса заводская. Мужики перед обедом выкопали. Я почти перепрыгнул. На краешке ноги соскользнули и я вниз – бултых! Всё ещё спина от ожога болит…

Воспоминания многолетней давности вдруг нахлынули на Андрея, не спрашивая разрешения. Свадьба. Анастасия в белом платье – счастливая и сексуальная… Аркаша не пришёл на его свадьбу.

Болеет, сказала мать.

Зачем я вспоминаю это? – думал Андрей.

Ответ пришёл путанный. Задумавшись над ним, Андрей сгрёб волосы в ладонь и закусил губу. Аркаша что-то прячет, – тяжело думалось ему. – Во всех визитах брата к ним домой есть какая-то закономерность.

Цель.

Аркаша преследует какую-то цель, приходя к ним!

Помилуй мя Господи! Избавь от лукавого, что заставляет подозревать родного брата! Эх, Настя, Настя, как же подло вбивать клин ревности между братьями…

–… Я очень боюсь Кима… Помоги мне Андрей, справиться с ним… – закончил говорить Аркаша.

– Наши пороки материализуют наших демонов, – вздохнул Андрей, смахивая со стола крошки коричневого ливера, выпавшие из порванного пуза пирожка.

– Андрей, веришь, нет, но я не знаю, что мне делать. Я пытался с Кимом подружиться, пытался поговорить, выяснить, чёрт возьми, почему и за что он меня так ненавидит? Бесполезно. Это проклятие, понимаешь? Мать тоже так считает. Поговори с Кимом, пожалуйста?

– Никакой мистики в этом нет, – сказал Андрей. – Есть мерзкие люди, Аркаша. Их лучше избегать или прощать мысленно.

– И сколько же раз их, по-твоему, прощать нужно? – усмехнулся Аркаша.

– До семидежды семьдесят раз, – улыбнулся Андрей.

– То есть ты поговоришь с Кимом? – спросил Аркаша.

– Может быть, ты сам сначала попробуешь?

– Мне кажется, Ким тебя послушает. Ты ведь у себя на «Заводе стекла» начальник. Просто скажи Киму, чтобы он не доставал меня больше. Иначе я за себя не ручаюсь. Я убью его точно. Хотя нет. Ким сильный как кабан. Лучше я убью себя, Андрей! Сброшусь с балкона! И дело с концом!

– Не ты, брат, себе эту жизнь давал и не тебе её отнимать, – сказал Андрей, поглаживая бородку. – Хорошо. Я поговорю с твоим начальником. Идём, я провожу тебя…

Глава 7

Только они поднялись с табуреток, поправляя мягкие подушечки на них, как на пороге кухни появилась Анастасия. Её волосы, пока она пыталась заснуть спутались на затылке. Глаза смотрели колко и с затаённой обидой. В руке она сжимала плюшевую черепаху. Мягкие игрушки были маленькой слабостью Анастасии. На каждый день рождения Андрей дарил ей по одной. Скоро, – шутил иногда он, – ты соберёшь всех плюшевых животных по паре, и мне придётся купить тебе плюшевый ковчег.

Черепаха Тортилла появлялась в руках жены только в моменты сильных переживаний.

– Насть, я же попросил тебя? – Андрей потёр ладонями лицо. – Почему ты не спишь?

Если планируешь что-то, – подумалось Андрею, – то всегда отдавай пятьдесят процентов – непредвиденным обстоятельствам. Даже если запланировал такой пустяк, как пораньше лечь спать. А незапланированных обстоятельств у него было всегда два: мать и младший брат.

– Мы с Катей не можем заснуть, когда на кухне такой ор, – Анастасия взмахнула черепахой. – Скоро час ночи.

– Перестань, Настя. Это не по-человечески, – Андрей нахмурился. – И не по-христиански.

– Ах, вот в чём дело? – улыбнулась Анастасия.

Она села на табурет, зябко поведя плечами под мягкой домашней кофточкой. Черепаха лежала на столе и подозрительно разглядывала зелёными глазами – пуговками Аркашу. Анастасия покачала головой.

– Вот значит, почему мы с Катей сейчас страдаем от вашего «бу-бу-бу» на кухне? Не по человечески, не по-христиански, да? Как же это так, мы не поможем ближнему своему? Своему любимому младшему братцу. Знаешь, Андрюша, есть ещё одна религия – религия предела! С меня хватит!

– Настя! – Андрей прошёлся по кухне.

– Я не хочу ни с кем ругаться, я пытаюсь, чтобы кой у кого проснулась совесть. – Анастасия схватила черепаху. Голова плюшевой пресноводной твари грозно мотнулась снизу вверх, будто кусая всех и вся, – Аркадий, ну, сколько можно?

Аркаша смотрел в окно, которое ночь с той стороны превратила в зеркало. В окне чётко отражалась спина сидевшей Анастасии. Аркаша не сводил с отражения глаз и часто сглатывал слюну.

– Человека избили. Он пришёл к нам за помощью… – пробормотал Андрей, встав напротив окна. Аркаша немедленно перевёл взгляд на холодильник. И здесь тоже на белом глянце виднелось отражение Анастасии. Кадык Аркаши снова опустился и поднялся. Лицо его выражало огромную жажду. Оттого и горло его часто сглатывало слюну, словно он был страждущим в пустыне, попавшим под власть миража…

– Я, пожалуй, пойду. Спасибо за всё, родственнички, – пробормотал Аркаша, обиженно дёргая плечами.

– Подожди, – нахмурился Андрей. – Не гони горячку.

– Пусть идёт. Помощь ему оказали, – пожала плечами Анастасия. – В сотый, наверное, раз оказали!

– Хоть тысячу раз, Настя! – Андрей повысил голос. – Мой брат может приходить в мой дом за помощью хоть десять тысяч раз!

– Достойно новой нагорной проповеди, – всплеснула руками Анастасия.

– Настя! – Андрей вскочил. Стул отлетел в кухонный шкаф. Звякнули боевыми топорами ложки и вилки.

– Да ну вас обоих, – воскликнула Анастасия и посмотрела прямо в глаза Аркаше. – В прошлом месяце Андрей вытаскивал тебя из вытрезвителя. Ещё раньше тебя хотели выселить из квартиры Елизаветы Сергеевны. Андрей урегулировал всё с документами… Все твои приходы сюда в пьяном виде… Сколько можно испытывать наше терпение? У нас же дочка!

– Настя… – качал головой Андрей. – Настя, Настя…

– Мама! – раздался крик Кати из комнаты. – Мама, пошли спать. Пусть они сидят! Оставь их!

Анастасия ушла. Братья минуты две сидели в полной тишине, а потом пошли в коридор. Аркаша одевался медленно. Он выставлял свои ранения напоказ, жалостливо шмыгал носом, медленно, кряхтя, надевал разбитые ботинки, рваную дублёнку.

Ну, Настя, блин! – Андрей обкусывал губы и ругался мысленно на жену. Он держал её плюшевую черепаху Тортилу и несколько раз уже скрутил ей шею.

Да убоится жена мужа своего! – вот как раз для таких ситуаций это написано. Ну, какое тебе дело? Это твой брат? Нет! Зачем тогда соваться?

– То есть ты поговоришь с Кимом? – спросил Аркаша уже на улице, закуривая.

Андрей тоже закурил. Сигаретный дым стелился по земле. По какой-то причине он не желал подниматься в воздух. Он опутывал их с Аркашей ноги, словно бы они находились сейчас на эстраде.

– Да, – сказал Андрей. – Я поговорю с этим Кимом. Думаю, что твои претензии к нему обоснованы.

– Конечно. Я для этого столько тебе и рассказывал, чтобы ты понял, – кивнул Аркаша. – Я же совсем не хотел обидеть Настю…

– Настю? – повторил Андрей. Как он ни был зол на непокорность жены, всё ж его поразили странные нотки в голосе брата.

Если уж сегодня настал день откровений, – подумал Андрей, то нужно объясниться до конца. Что значат все эти взгляды, о которых говорит Анастасия? Да, такие вопросы лучше решать сразу. Как гнойный прыщ, если его не залить йодом, разбухнет потом мерзкой белой горошиной.

Только Андрей хотел произнести вопрос «почему ты не можешь поладить с моей женой?», как Аркаша взмахнул руками, принялся шарить по карманам и сквозь зубы ругаться как человек, потерявший что-то важное.

Поэтому Андрей вместо одного вопроса произнёс совсем другой

– Что-то потерял?

– Паспорт. В прихожей у тебя обронил. Я мигом… Я сейчас…

Андрей хотел принести брату паспорт сам, но Аркаша уже бросился к дверям и исчез за ними.

Андрей закурил ещё одну сигарету и задумчиво смотрел, как дым упрямо не желает подниматься в воздух. Андрей поднял глаза и взглянул на трубы окрестных домов. Такая же история. Дым, словно бы пришлёпнутый невидимым большим пальцем окутывал дома, стелился по земле, так что весь посёлок превратился в одну большую сковороду с чем-то пригоревшим и чадящим.

– Фух! – выскочил Аркаша из дома Андрея. Он пожал на прощание Андрею руку, как обычно смотря куда угодно, но только не в глаза.

– Нашёл паспорт? – спросил Андрей.

– Ага. Извини, что помешал сегодня вам лечь спать пораньше… Такое не каждый день случается.

– Ничего, – кивнул Андрей, закрывая дверь. – Храни тебя, Господь, Аркаша.

– Иди, спи, луч света в тёмном Трофимовском царстве, – Аркаша захрустел туфлями по обледенелой дороге.

***

Андрей пришёл в спальню и нисколько не удивился, найдя Анастасию не спящей. Она лежала поперёк кровати, обняв мягкую игрушку волка из мультика «Ну погоди». Андрей бросил на кровать Тортиллу.

– Ты простишь меня? – прошептала Анастасия.

– Да никогда в жизни, – Андрей присел на краешек кровати. Улыбнулся и обнял жену. – Прощаю, конечно. Но ты была полной стервой.

– Не называй меня так! – Анастасия отстранилась от мужа.

– Прощения просишь, или орать будем?