Отзывы на книги автора «Антон Макаренко»

Дом, в котором…
Хроники реалиста.
Этот «дом» начинался с пяти кирпичных коробок на лесной поляне под Полтавой. Буфетный шкаф, древняя сеялка, восемь столярных верстаков, старый мерин и медный колокол: вот и всё хозяйство. Ни стекол, ни дверей. Поначалу коллектив состоял из завхоза Калины Ивановича, будто сошедшего с врубелевской картины «Пан» и двух воспитательниц. После необходимых минимальных приготовлений колония имени Горького приняла своих первых шесть воспитанников. Вступительная приветственная речь успеха среди них не имела и после праздничного обеда беспризорная публика установила вежливый игнор всего педагогического состава. Так начался долгий, трудный путь с удивительными метаморфозами, со своими взлетами и падениями, победами и разочарованиями. Здесь нет никакой романтической окраски, нет идеализации. Здесь честное описание большого труда, который дал многим людям возможность прожить свою жизнь не в тюрьме и закончить её не в канаве. Написано откровенно и честно. Не всем был нужен этот труд. Кто-то по природе своей в канаве рожден и к ней лишь и стремится, лишь в ней видит свою жизнь и смысл.

Когда мои родители еще только встречались, папа подрабатывал тренером в подростковой спортивной школе, он вел занятия в велосипедной секции. На одном из таких занятий присутствовала мама. На её глазах один парнишка не справился с управлением и случился завал. Мама с возгласом «Бедный мальчик!» кинулась на помощь. «Бедный мальчик» в ссадинах и царапинах вяло отбивался от маминой заботы, а когда отправился нагонять своих соратников, папа ей тихо сказал: «Света, не порти мне мужиков». Мама поняла, что коллектив этот живет по своим законам и с женскими причитаниями там делать нечего. Макаренко же приходилось сталкиваться и отражать нападки не только женских причитаний, но и форменных истерик. И не только женских. Удел всех успешных в своем деле новаторов. Один чиновник кричит «Спасай! Везде дам зеленый свет», а второй готовит палки в колеса, роет ямы и копит желчь.

Антон Семенович Макаренко человек, которым трудно не восхищаться. Человек удивительной работоспособности и многих талантов. Повезло тем ребятам, которые оказались рядом с ним в те трудные и страшные для страны годы, когда волна беспризорности накрыла города. Макаренко был талантливым новатором, и как любому новатору ему приходилось бороться с костностью и сухой бюрократией. Его воспитанию, так же как и его прозе чужд слезливый сентиментализм, интеллигентские причитания и рассуждение. Спокойный, строгий мужской подход (с исключениями, конечно, как без них, если довести мог и по шее дать), сдержанная душевность проявляется не словом, а делом. Он закончил педагогический институт с отличием и прекрасными рекомендациями, долгие годы он мечтал стать писателем, но после первых попыток понял, что еще не готов. Что совместить педагогику и писательство невозможно. Он целиком отдавался какому-то одному делу и часто спал всего лишь по 4 часа в сутки. Макаренко был очень увлечен театром. Жена вспоминала, что однажды ему как-то удалось за 24 дня посетить 31 спектакль. Это увлечение нашло свое продолжение и в колонии.

Удивительный человек, удивительная книга. Я даже не подозревала, что меня может не только заинтересовать, но и искренне покорить, и даже систематически смешить книга о колонии беспризорников. Я приступала к чтению с мрачным и серьезным настроем «надо знать», а в итоге получила легкую прозу о серьезных вещах. О благотворном влиянии и важности труда, о коллективе, который заменил семью тем мальчишкам и девчонкам, которые её потеряли. Это не просто пафосные и громкие слова. В этих словах люди обретали свой смысл жизни, находили опору и поддержку. Но все это было бы пустым звуком без умного чуткого руководства.

Поверьте, куча скучных шаблонных слов, которые я написала, даже в малейшей степени не передают всю прелесть и красоту этой книги. У англичан есть их юмор, а у нас есть Макаренко.

Дом, в котором…
Хроники реалиста.
Этот «дом» начинался с пяти кирпичных коробок на лесной поляне под Полтавой. Буфетный шкаф, древняя сеялка, восемь столярных верстаков, старый мерин и медный колокол: вот и всё хозяйство. Ни стекол, ни дверей. Поначалу коллектив состоял из завхоза Калины Ивановича, будто сошедшего с врубелевской картины «Пан» и двух воспитательниц. После необходимых минимальных приготовлений колония имени Горького приняла своих первых шесть воспитанников. Вступительная приветственная речь успеха среди них не имела и после праздничного обеда беспризорная публика установила вежливый игнор всего педагогического состава. Так начался долгий, трудный путь с удивительными метаморфозами, со своими взлетами и падениями, победами и разочарованиями. Здесь нет никакой романтической окраски, нет идеализации. Здесь честное описание большого труда, который дал многим людям возможность прожить свою жизнь не в тюрьме и закончить её не в канаве. Написано откровенно и честно. Не всем был нужен этот труд. Кто-то по природе своей в канаве рожден и к ней лишь и стремится, лишь в ней видит свою жизнь и смысл.

Когда мои родители еще только встречались, папа подрабатывал тренером в подростковой спортивной школе, он вел занятия в велосипедной секции. На одном из таких занятий присутствовала мама. На её глазах один парнишка не справился с управлением и случился завал. Мама с возгласом «Бедный мальчик!» кинулась на помощь. «Бедный мальчик» в ссадинах и царапинах вяло отбивался от маминой заботы, а когда отправился нагонять своих соратников, папа ей тихо сказал: «Света, не порти мне мужиков». Мама поняла, что коллектив этот живет по своим законам и с женскими причитаниями там делать нечего. Макаренко же приходилось сталкиваться и отражать нападки не только женских причитаний, но и форменных истерик. И не только женских. Удел всех успешных в своем деле новаторов. Один чиновник кричит «Спасай! Везде дам зеленый свет», а второй готовит палки в колеса, роет ямы и копит желчь.

Антон Семенович Макаренко человек, которым трудно не восхищаться. Человек удивительной работоспособности и многих талантов. Повезло тем ребятам, которые оказались рядом с ним в те трудные и страшные для страны годы, когда волна беспризорности накрыла города. Макаренко был талантливым новатором, и как любому новатору ему приходилось бороться с костностью и сухой бюрократией. Его воспитанию, так же как и его прозе чужд слезливый сентиментализм, интеллигентские причитания и рассуждение. Спокойный, строгий мужской подход (с исключениями, конечно, как без них, если довести мог и по шее дать), сдержанная душевность проявляется не словом, а делом. Он закончил педагогический институт с отличием и прекрасными рекомендациями, долгие годы он мечтал стать писателем, но после первых попыток понял, что еще не готов. Что совместить педагогику и писательство невозможно. Он целиком отдавался какому-то одному делу и часто спал всего лишь по 4 часа в сутки. Макаренко был очень увлечен театром. Жена вспоминала, что однажды ему как-то удалось за 24 дня посетить 31 спектакль. Это увлечение нашло свое продолжение и в колонии.

Удивительный человек, удивительная книга. Я даже не подозревала, что меня может не только заинтересовать, но и искренне покорить, и даже систематически смешить книга о колонии беспризорников. Я приступала к чтению с мрачным и серьезным настроем «надо знать», а в итоге получила легкую прозу о серьезных вещах. О благотворном влиянии и важности труда, о коллективе, который заменил семью тем мальчишкам и девчонкам, которые её потеряли. Это не просто пафосные и громкие слова. В этих словах люди обретали свой смысл жизни, находили опору и поддержку. Но все это было бы пустым звуком без умного чуткого руководства.

Поверьте, куча скучных шаблонных слов, которые я написала, даже в малейшей степени не передают всю прелесть и красоту этой книги. У англичан есть их юмор, а у нас есть Макаренко.

Дом, в котором…
Хроники реалиста.
Этот «дом» начинался с пяти кирпичных коробок на лесной поляне под Полтавой. Буфетный шкаф, древняя сеялка, восемь столярных верстаков, старый мерин и медный колокол: вот и всё хозяйство. Ни стекол, ни дверей. Поначалу коллектив состоял из завхоза Калины Ивановича, будто сошедшего с врубелевской картины «Пан» и двух воспитательниц. После необходимых минимальных приготовлений колония имени Горького приняла своих первых шесть воспитанников. Вступительная приветственная речь успеха среди них не имела и после праздничного обеда беспризорная публика установила вежливый игнор всего педагогического состава. Так начался долгий, трудный путь с удивительными метаморфозами, со своими взлетами и падениями, победами и разочарованиями. Здесь нет никакой романтической окраски, нет идеализации. Здесь честное описание большого труда, который дал многим людям возможность прожить свою жизнь не в тюрьме и закончить её не в канаве. Написано откровенно и честно. Не всем был нужен этот труд. Кто-то по природе своей в канаве рожден и к ней лишь и стремится, лишь в ней видит свою жизнь и смысл.

Когда мои родители еще только встречались, папа подрабатывал тренером в подростковой спортивной школе, он вел занятия в велосипедной секции. На одном из таких занятий присутствовала мама. На её глазах один парнишка не справился с управлением и случился завал. Мама с возгласом «Бедный мальчик!» кинулась на помощь. «Бедный мальчик» в ссадинах и царапинах вяло отбивался от маминой заботы, а когда отправился нагонять своих соратников, папа ей тихо сказал: «Света, не порти мне мужиков». Мама поняла, что коллектив этот живет по своим законам и с женскими причитаниями там делать нечего. Макаренко же приходилось сталкиваться и отражать нападки не только женских причитаний, но и форменных истерик. И не только женских. Удел всех успешных в своем деле новаторов. Один чиновник кричит «Спасай! Везде дам зеленый свет», а второй готовит палки в колеса, роет ямы и копит желчь.

Антон Семенович Макаренко человек, которым трудно не восхищаться. Человек удивительной работоспособности и многих талантов. Повезло тем ребятам, которые оказались рядом с ним в те трудные и страшные для страны годы, когда волна беспризорности накрыла города. Макаренко был талантливым новатором, и как любому новатору ему приходилось бороться с костностью и сухой бюрократией. Его воспитанию, так же как и его прозе чужд слезливый сентиментализм, интеллигентские причитания и рассуждение. Спокойный, строгий мужской подход (с исключениями, конечно, как без них, если довести мог и по шее дать), сдержанная душевность проявляется не словом, а делом. Он закончил педагогический институт с отличием и прекрасными рекомендациями, долгие годы он мечтал стать писателем, но после первых попыток понял, что еще не готов. Что совместить педагогику и писательство невозможно. Он целиком отдавался какому-то одному делу и часто спал всего лишь по 4 часа в сутки. Макаренко был очень увлечен театром. Жена вспоминала, что однажды ему как-то удалось за 24 дня посетить 31 спектакль. Это увлечение нашло свое продолжение и в колонии.

Удивительный человек, удивительная книга. Я даже не подозревала, что меня может не только заинтересовать, но и искренне покорить, и даже систематически смешить книга о колонии беспризорников. Я приступала к чтению с мрачным и серьезным настроем «надо знать», а в итоге получила легкую прозу о серьезных вещах. О благотворном влиянии и важности труда, о коллективе, который заменил семью тем мальчишкам и девчонкам, которые её потеряли. Это не просто пафосные и громкие слова. В этих словах люди обретали свой смысл жизни, находили опору и поддержку. Но все это было бы пустым звуком без умного чуткого руководства.

Поверьте, куча скучных шаблонных слов, которые я написала, даже в малейшей степени не передают всю прелесть и красоту этой книги. У англичан есть их юмор, а у нас есть Макаренко.

Ох, и чертяка этот Макаренко! Ох и хорош. Есть у этого мужчины три внушительных "Х": характер, харизма и художественный талант к жизни, ибо его тонкие, порой едкие, но всегда остроумные и справедливые замечания о завихрениях мальчишеской личности, о жизни и взаимоотношениях, меня совершенно покорили.

Такой знаете, настоящий мужик! Взял, да и пошел поднимать колонию почти в чистом поле из несовершеннолетних беспризорников и правонарушителей. Даже хуже, чем в чистом поле - в раздолбаном здании, разграбленном имении и в распустившейся "малине". Даже больше, чем поднимать. Он из человеческого сырья, а то и из говна, чего уж там, человеков делал. Людей создавал. Это вам не хухры-мухры, и да простят меня верующие, может это посложнее, чем мир за шесть дней создать. По крайней мере для обычного человека. Ведь что удивительно - он живой и простой, из плоти и крови! Свои симпатии имеет, устает, срывается, даже руку на воспитанников поднимал... Но это только маленькие штришки его личности, которые помогают понять, что и он человек. Потому что уж очень поражают широта души, глубина ума, зашкаливающая за мыслимые пределы температура сердца.

Хочется, ох, хочется ради Долгой прогулки, последнего своего рывка к финишу, написать что-то разухабистое и забористое, уж по крайней мере попытаться в меру своих сил и способностей, но не получается: иначе как с восторгом и пафосом я не могу относиться ни к автору, ни к его делу, ни к книге.

Становление заведующего колонией Макаренко и колонии имени Горького: от стаи волчат к трудовому коллективу комсомольцев (не кривитесь, это красиво!), от нищеты и рванья к процветающему хозяйству, от бандитского разграбления окрестных сел к великодушному одарению их своими породистыми поросятами, от убогой внутренний жизни воров и попрошаек к художественному театру, который каждую неделю ставит премьеру для всей округи. И вся эта история пересыпана маленькими вехами побед, трагическими происшествиями, а самое главное - едким и хирургическим юмором Макаренко: не пощадит ни одного пацана, даст ему самую нелестную, но справедливую оценку, чтобы увидеть в нем зачатки личности и поднять на небывалую высоту... Ох, если бы все родители были такими, как Макаренко! Не было бы в мире ни подонков, ни лентяев. От редкого шалапута отказывался Антон Семенович. Почти к любому находил подход.

Что мы видим к концу второй части поэмы? Идиллия такая, что мочи нет вылезать из книги и жить в нашем убогом мире. Мир, труд, май, и торт с розами. Но почему тревожно заведующему колонией? Без цели впереди начинает понемногу останавливаться в своем стремительном беге за счастьем коллектив горьковцев. И пускай они сейчас счастливы, чуткий ум их вожака видит впереди неизбежный распад. Что делать? Нужно найти новую цель и снова ее покорить. "Малина" из трехсот нищих, вшивых и полностью разложившихся харьковских беспризорников могла бы разрушить дело всей жизни Макаренко. Но он снова победил!

Честное слово, когда я читала эпилог, ком в горле стоял. ЧЕЛОВЕЧИЩЕ!

Дом, в котором…
Хроники реалиста.
Этот «дом» начинался с пяти кирпичных коробок на лесной поляне под Полтавой. Буфетный шкаф, древняя сеялка, восемь столярных верстаков, старый мерин и медный колокол: вот и всё хозяйство. Ни стекол, ни дверей. Поначалу коллектив состоял из завхоза Калины Ивановича, будто сошедшего с врубелевской картины «Пан» и двух воспитательниц. После необходимых минимальных приготовлений колония имени Горького приняла своих первых шесть воспитанников. Вступительная приветственная речь успеха среди них не имела и после праздничного обеда беспризорная публика установила вежливый игнор всего педагогического состава. Так начался долгий, трудный путь с удивительными метаморфозами, со своими взлетами и падениями, победами и разочарованиями. Здесь нет никакой романтической окраски, нет идеализации. Здесь честное описание большого труда, который дал многим людям возможность прожить свою жизнь не в тюрьме и закончить её не в канаве. Написано откровенно и честно. Не всем был нужен этот труд. Кто-то по природе своей в канаве рожден и к ней лишь и стремится, лишь в ней видит свою жизнь и смысл.

Когда мои родители еще только встречались, папа подрабатывал тренером в подростковой спортивной школе, он вел занятия в велосипедной секции. На одном из таких занятий присутствовала мама. На её глазах один парнишка не справился с управлением и случился завал. Мама с возгласом «Бедный мальчик!» кинулась на помощь. «Бедный мальчик» в ссадинах и царапинах вяло отбивался от маминой заботы, а когда отправился нагонять своих соратников, папа ей тихо сказал: «Света, не порти мне мужиков». Мама поняла, что коллектив этот живет по своим законам и с женскими причитаниями там делать нечего. Макаренко же приходилось сталкиваться и отражать нападки не только женских причитаний, но и форменных истерик. И не только женских. Удел всех успешных в своем деле новаторов. Один чиновник кричит «Спасай! Везде дам зеленый свет», а второй готовит палки в колеса, роет ямы и копит желчь.

Антон Семенович Макаренко человек, которым трудно не восхищаться. Человек удивительной работоспособности и многих талантов. Повезло тем ребятам, которые оказались рядом с ним в те трудные и страшные для страны годы, когда волна беспризорности накрыла города. Макаренко был талантливым новатором, и как любому новатору ему приходилось бороться с костностью и сухой бюрократией. Его воспитанию, так же как и его прозе чужд слезливый сентиментализм, интеллигентские причитания и рассуждение. Спокойный, строгий мужской подход (с исключениями, конечно, как без них, если довести мог и по шее дать), сдержанная душевность проявляется не словом, а делом. Он закончил педагогический институт с отличием и прекрасными рекомендациями, долгие годы он мечтал стать писателем, но после первых попыток понял, что еще не готов. Что совместить педагогику и писательство невозможно. Он целиком отдавался какому-то одному делу и часто спал всего лишь по 4 часа в сутки. Макаренко был очень увлечен театром. Жена вспоминала, что однажды ему как-то удалось за 24 дня посетить 31 спектакль. Это увлечение нашло свое продолжение и в колонии.

Удивительный человек, удивительная книга. Я даже не подозревала, что меня может не только заинтересовать, но и искренне покорить, и даже систематически смешить книга о колонии беспризорников. Я приступала к чтению с мрачным и серьезным настроем «надо знать», а в итоге получила легкую прозу о серьезных вещах. О благотворном влиянии и важности труда, о коллективе, который заменил семью тем мальчишкам и девчонкам, которые её потеряли. Это не просто пафосные и громкие слова. В этих словах люди обретали свой смысл жизни, находили опору и поддержку. Но все это было бы пустым звуком без умного чуткого руководства.

Поверьте, куча скучных шаблонных слов, которые я написала, даже в малейшей степени не передают всю прелесть и красоту этой книги. У англичан есть их юмор, а у нас есть Макаренко.

Повесть "Педагогическая поэма" -- это целая летопись самого Антона Макаренко. Чего только он не встречал на профессиональном поприще! Жаль, что ему пришлось сокращать свой искренний труд, ходить и добиваться печати, называть роман повестью. Талантливейший человек сумел дать беспризорникам в страшное время многое, и важнейшее -- чувство собственной значимости, высшего предназначения человека.
Прочитав книгу, я сразу же посмотрела фильм. По сравнению с книгой -- провал. За полтора часа невозможно рассказать о взлетах и падениях педагога и его училищ.
Это был рисковый человек -- он не боялся начинать с нуля, не имея фундамента и гроша. Человек-оркестр. Но Бог любит таких, даже если такой -- атеист.
Антон Семенович нашел идеальную формулу для себя -- физическое, спартанское воспитание, мечты и науки были основой. Он никогда не заглядывал в личные дела, он считал прошлое прошлым. Да, это было порой опасно -- безоговорочно доверять вчерашнему убийце и жить с ним в соседней комнате.
Но он смог -- он смог сделать людьми сначала первую партию малолетних преступников, потом вторую, третью и т.д. Были и неудачи -- убийство новорожденного в стенах училища, побеги, рецидивы, воровство и гнёт враждебного начальства.
Сейчас педагогов нет -- сейчас есть люди, работающие ради зарплаты, которым не нужны головная боль, нет самоотдачи. А Антон Семенович положил на это жизнь. Это не мало.
Он очень по-отечески относился к ребятам. Бывало, несправедливо -- пускал на самотек, позволяя молодежи разобраться самим. Но это правильно, хоть и жестоко -- люди учаться жить и не перекладывать ответственность на других.
Молодежь любила его и позволяла себе фамильярничать. Его звали просто Антон и делили с ним папиросы. Он мог стукнуть особо ярых -- но первые сироты понимали только силу, как в волчьей стае.
За него стояли горой -- доходило до рукоприкладства. Парни не позволяли никому посягаться на авторитет наставника.
Знаю, что Макаренко позволял себе критиковать Сорокина (наставника ШКИД), а тот позволял себе разбирать методы Макаренко. На то они и коллеги. Первый не выпустил ни одного человека искусства -- инженеры, пилоты, рабочие, педагоги и врачи; второй -- не смог выпустить ни одного рабочего, сплошные люди-гуманитарии.
К концу пути Антон Семенович явно ослаб духом -- он, как престарелый отец, очень надеялся на старших ребят, что уже учились в городе. И те не подвели -- составляли комсомольский костяк и фундамент школы имени Горького, помогали воспитывать сотни беспризорников, что до воспитания были подобно заеденным паразитами бедным диким зверькам (они даже не знали, пардон, что такое клозет).
Сильнохарактерный Антон Семёнович искал для себя пример для подражания и нашёл -- им стали чекисты.
Его методы были новаторскими, но действенными.
Он гордился выпускниками, большинство из которых поддерживали с ним связь в письмах до конца дней. Пути, по которым они пошли, были разные -- но они не стали преступными. Жаль Карабанова -- подобно наставнику, он любил беспризорников, стал педагогом-инспектором, как Макаренко и заплатил за это жизнью своего собственного крошечного сынишки, которого зарезал обозленный сирота.
Жизнь не малина, и Антон Семенович так малолетним бандитам и сказал -- "Малины тут вам не будет!"
Я горжусь такими людьми в нашей истории. Читать -- всем.

Повесть "Педагогическая поэма" -- это целая летопись самого Антона Макаренко. Чего только он не встречал на профессиональном поприще! Жаль, что ему пришлось сокращать свой искренний труд, ходить и добиваться печати, называть роман повестью. Талантливейший человек сумел дать беспризорникам в страшное время многое, и важнейшее -- чувство собственной значимости, высшего предназначения человека.
Прочитав книгу, я сразу же посмотрела фильм. По сравнению с книгой -- провал. За полтора часа невозможно рассказать о взлетах и падениях педагога и его училищ.
Это был рисковый человек -- он не боялся начинать с нуля, не имея фундамента и гроша. Человек-оркестр. Но Бог любит таких, даже если такой -- атеист.
Антон Семенович нашел идеальную формулу для себя -- физическое, спартанское воспитание, мечты и науки были основой. Он никогда не заглядывал в личные дела, он считал прошлое прошлым. Да, это было порой опасно -- безоговорочно доверять вчерашнему убийце и жить с ним в соседней комнате.
Но он смог -- он смог сделать людьми сначала первую партию малолетних преступников, потом вторую, третью и т.д. Были и неудачи -- убийство новорожденного в стенах училища, побеги, рецидивы, воровство и гнёт враждебного начальства.
Сейчас педагогов нет -- сейчас есть люди, работающие ради зарплаты, которым не нужны головная боль, нет самоотдачи. А Антон Семенович положил на это жизнь. Это не мало.
Он очень по-отечески относился к ребятам. Бывало, несправедливо -- пускал на самотек, позволяя молодежи разобраться самим. Но это правильно, хоть и жестоко -- люди учаться жить и не перекладывать ответственность на других.
Молодежь любила его и позволяла себе фамильярничать. Его звали просто Антон и делили с ним папиросы. Он мог стукнуть особо ярых -- но первые сироты понимали только силу, как в волчьей стае.
За него стояли горой -- доходило до рукоприкладства. Парни не позволяли никому посягаться на авторитет наставника.
Знаю, что Макаренко позволял себе критиковать Сорокина (наставника ШКИД), а тот позволял себе разбирать методы Макаренко. На то они и коллеги. Первый не выпустил ни одного человека искусства -- инженеры, пилоты, рабочие, педагоги и врачи; второй -- не смог выпустить ни одного рабочего, сплошные люди-гуманитарии.
К концу пути Антон Семенович явно ослаб духом -- он, как престарелый отец, очень надеялся на старших ребят, что уже учились в городе. И те не подвели -- составляли комсомольский костяк и фундамент школы имени Горького, помогали воспитывать сотни беспризорников, что до воспитания были подобно заеденным паразитами бедным диким зверькам (они даже не знали, пардон, что такое клозет).
Сильнохарактерный Антон Семёнович искал для себя пример для подражания и нашёл -- им стали чекисты.
Его методы были новаторскими, но действенными.
Он гордился выпускниками, большинство из которых поддерживали с ним связь в письмах до конца дней. Пути, по которым они пошли, были разные -- но они не стали преступными. Жаль Карабанова -- подобно наставнику, он любил беспризорников, стал педагогом-инспектором, как Макаренко и заплатил за это жизнью своего собственного крошечного сынишки, которого зарезал обозленный сирота.
Жизнь не малина, и Антон Семенович так малолетним бандитам и сказал -- "Малины тут вам не будет!"
Я горжусь такими людьми в нашей истории. Читать -- всем.

Повесть "Педагогическая поэма" -- это целая летопись самого Антона Макаренко. Чего только он не встречал на профессиональном поприще! Жаль, что ему пришлось сокращать свой искренний труд, ходить и добиваться печати, называть роман повестью. Талантливейший человек сумел дать беспризорникам в страшное время многое, и важнейшее -- чувство собственной значимости, высшего предназначения человека.
Прочитав книгу, я сразу же посмотрела фильм. По сравнению с книгой -- провал. За полтора часа невозможно рассказать о взлетах и падениях педагога и его училищ.
Это был рисковый человек -- он не боялся начинать с нуля, не имея фундамента и гроша. Человек-оркестр. Но Бог любит таких, даже если такой -- атеист.
Антон Семенович нашел идеальную формулу для себя -- физическое, спартанское воспитание, мечты и науки были основой. Он никогда не заглядывал в личные дела, он считал прошлое прошлым. Да, это было порой опасно -- безоговорочно доверять вчерашнему убийце и жить с ним в соседней комнате.
Но он смог -- он смог сделать людьми сначала первую партию малолетних преступников, потом вторую, третью и т.д. Были и неудачи -- убийство новорожденного в стенах училища, побеги, рецидивы, воровство и гнёт враждебного начальства.
Сейчас педагогов нет -- сейчас есть люди, работающие ради зарплаты, которым не нужны головная боль, нет самоотдачи. А Антон Семенович положил на это жизнь. Это не мало.
Он очень по-отечески относился к ребятам. Бывало, несправедливо -- пускал на самотек, позволяя молодежи разобраться самим. Но это правильно, хоть и жестоко -- люди учаться жить и не перекладывать ответственность на других.
Молодежь любила его и позволяла себе фамильярничать. Его звали просто Антон и делили с ним папиросы. Он мог стукнуть особо ярых -- но первые сироты понимали только силу, как в волчьей стае.
За него стояли горой -- доходило до рукоприкладства. Парни не позволяли никому посягаться на авторитет наставника.
Знаю, что Макаренко позволял себе критиковать Сорокина (наставника ШКИД), а тот позволял себе разбирать методы Макаренко. На то они и коллеги. Первый не выпустил ни одного человека искусства -- инженеры, пилоты, рабочие, педагоги и врачи; второй -- не смог выпустить ни одного рабочего, сплошные люди-гуманитарии.
К концу пути Антон Семенович явно ослаб духом -- он, как престарелый отец, очень надеялся на старших ребят, что уже учились в городе. И те не подвели -- составляли комсомольский костяк и фундамент школы имени Горького, помогали воспитывать сотни беспризорников, что до воспитания были подобно заеденным паразитами бедным диким зверькам (они даже не знали, пардон, что такое клозет).
Сильнохарактерный Антон Семёнович искал для себя пример для подражания и нашёл -- им стали чекисты.
Его методы были новаторскими, но действенными.
Он гордился выпускниками, большинство из которых поддерживали с ним связь в письмах до конца дней. Пути, по которым они пошли, были разные -- но они не стали преступными. Жаль Карабанова -- подобно наставнику, он любил беспризорников, стал педагогом-инспектором, как Макаренко и заплатил за это жизнью своего собственного крошечного сынишки, которого зарезал обозленный сирота.
Жизнь не малина, и Антон Семенович так малолетним бандитам и сказал -- "Малины тут вам не будет!"
Я горжусь такими людьми в нашей истории. Читать -- всем.

Повесть "Педагогическая поэма" -- это целая летопись самого Антона Макаренко. Чего только он не встречал на профессиональном поприще! Жаль, что ему пришлось сокращать свой искренний труд, ходить и добиваться печати, называть роман повестью. Талантливейший человек сумел дать беспризорникам в страшное время многое, и важнейшее -- чувство собственной значимости, высшего предназначения человека.
Прочитав книгу, я сразу же посмотрела фильм. По сравнению с книгой -- провал. За полтора часа невозможно рассказать о взлетах и падениях педагога и его училищ.
Это был рисковый человек -- он не боялся начинать с нуля, не имея фундамента и гроша. Человек-оркестр. Но Бог любит таких, даже если такой -- атеист.
Антон Семенович нашел идеальную формулу для себя -- физическое, спартанское воспитание, мечты и науки были основой. Он никогда не заглядывал в личные дела, он считал прошлое прошлым. Да, это было порой опасно -- безоговорочно доверять вчерашнему убийце и жить с ним в соседней комнате.
Но он смог -- он смог сделать людьми сначала первую партию малолетних преступников, потом вторую, третью и т.д. Были и неудачи -- убийство новорожденного в стенах училища, побеги, рецидивы, воровство и гнёт враждебного начальства.
Сейчас педагогов нет -- сейчас есть люди, работающие ради зарплаты, которым не нужны головная боль, нет самоотдачи. А Антон Семенович положил на это жизнь. Это не мало.
Он очень по-отечески относился к ребятам. Бывало, несправедливо -- пускал на самотек, позволяя молодежи разобраться самим. Но это правильно, хоть и жестоко -- люди учаться жить и не перекладывать ответственность на других.
Молодежь любила его и позволяла себе фамильярничать. Его звали просто Антон и делили с ним папиросы. Он мог стукнуть особо ярых -- но первые сироты понимали только силу, как в волчьей стае.
За него стояли горой -- доходило до рукоприкладства. Парни не позволяли никому посягаться на авторитет наставника.
Знаю, что Макаренко позволял себе критиковать Сорокина (наставника ШКИД), а тот позволял себе разбирать методы Макаренко. На то они и коллеги. Первый не выпустил ни одного человека искусства -- инженеры, пилоты, рабочие, педагоги и врачи; второй -- не смог выпустить ни одного рабочего, сплошные люди-гуманитарии.
К концу пути Антон Семенович явно ослаб духом -- он, как престарелый отец, очень надеялся на старших ребят, что уже учились в городе. И те не подвели -- составляли комсомольский костяк и фундамент школы имени Горького, помогали воспитывать сотни беспризорников, что до воспитания были подобно заеденным паразитами бедным диким зверькам (они даже не знали, пардон, что такое клозет).
Сильнохарактерный Антон Семёнович искал для себя пример для подражания и нашёл -- им стали чекисты.
Его методы были новаторскими, но действенными.
Он гордился выпускниками, большинство из которых поддерживали с ним связь в письмах до конца дней. Пути, по которым они пошли, были разные -- но они не стали преступными. Жаль Карабанова -- подобно наставнику, он любил беспризорников, стал педагогом-инспектором, как Макаренко и заплатил за это жизнью своего собственного крошечного сынишки, которого зарезал обозленный сирота.
Жизнь не малина, и Антон Семенович так малолетним бандитам и сказал -- "Малины тут вам не будет!"
Я горжусь такими людьми в нашей истории. Читать -- всем.

... Я думаю, что из того, что я вам расскажу, вы можете получить пользу исключительно в порядке толчка, отталкивания, даже, может быть, отталкивания сопротивления, так как мой опыт довольно своеобразен и, пожалуй, имеет мало общего с вашим. <...>
Поэтому я прошу мои слова считать не рецептом, не законом, не выводами. <...> Я нахожусь ещё в процессе становления, так же, вероятно, как и вы.
...У меня нет выводов в отношении воспитания, и поэтому позвольте мне говорить с вами, как товарищу с товарищами, о тех гипотезах-предчуствиях, которые у меня есть, ибо то, что я скажу, - это скорее предчувствие, чем выводы.

Сказать, что мне книга понравилась - это ничего не сказать. Практически каждая строчка прорезонировала с моим нынешним состоянием, с моим сегодняшним опытом и ощущениями. Макаренко был воистину великим человеком, без преувеличения.

В этой книге собраны в основном его лекции, на темы семейного, школьного воспитания, рассказан опыт обеих коммун, возглавляемых Антоном Семёновичем, а также его педагогические воззрения в целом. Конечно, особенно важно то, что это слова не теоретика какого-нибудь, а практикующего педагога, который добивался действительно поразительных результатов, многие его воспитанники стали людьми, что называется, настоящими, некоторые продолжили его педагогическую деятельность, зародились педагогические династии. Сам по себе опыт его коммун потрясающий, если можно так сказать о чтении, то я бы своё чтение этих мест назвала бы восторженным. Воистину, организовать детские коммуны в 30-ых годах на принципе самоокупаемости, с собственным производством, с потрясающей дисциплиной, с далёкими перспективами с точки зрения жизни самих коммунаров - всё это потрясает воображение. Мне лично очень жаль, что его принципы трудового воспитания мало реализованы на практике сейчас, да даже в школах, вроде бы, уже отменили и труды, и УПК. Но ведь вот что ещё интересно - его идеи по обустройству коммун ведь были идеями очень делового человека! Настолько делового, что, без сомнения, он намного предвосхитил, (ну или шёл параллельно) многие идеи успешных мировых компаний, их внутреннего обустройства, я имею ввиду. Думаю, что его идеи важны не только в педагогике, а и в бизнесе, в делах общественных и даже государственных.

Очень понравилось довольно неожиданное на первый взгляд утверждение Мастера о том, что в педагогике нельзя опираться на талант. Антон Семёнович говорил о том, что сам он отнюдь не был талантлив в педагогике, иначе не набивал бы такое количество шишек, не шёл бы такими тернистыми путями, не находил бы решения методом проб и ошибок. Он убедительно выводит теорему о том, что нельзя в педагогике делать ставку на талант. Это потрясающе просто! Действительно, разве можно допускать брак в воспитательном процессе? А если ставить на талант, то значит, исходя из того, что не все педагоги талантливы, получается, что воспитательный процесс строится на удачу. Именно это сейчас особенно остро и наглядно видно, когда родители, как очумелые, гоняются за "хорошими" школами, "хорошими" учителями, и перед первым апреля, вот смеху-то!, выстраиваются гигантские очереди в школы с "талантами", когда рядом стоят точно такие же школы полупустые, потому что в них нет "талантов". Потрясающая слепота общества, которое роет себе могилу.

Тем не менее, Антон Семёнович, как бы он ни открещивался от собственной талантливости, обладал, несомненно, огромным талантом - талантом человека, талантом к жизни! Не знаю кто как, но сама за себя знаю, что я вечный ученик, постоянно учусь, и постоянно занимаюсь не только воспитанием собственного ребёнка, но и воспитанием себя самой, самовоспитанием. И с этой точки зрения книга несомненно дала мне очень много. Что такое дисциплина, например - помилуйте, неужели это важно только для детей? А для взрослых уже нет? В общем, часть идей книги просто очень полезна любому человеку, вне зависимости от вовлечения его в педагогические процессы. Ну уж а если говорить о педагогике, и пока я могу говорить только о семейной педагогике, под большинством идей могу подписаться собственными слезами, граблями, шишками, набитыми на протяжении 12-ти лет воспитания собственного чада, ну и успехами, конечно. :) Ко многим выводам я сама пришла, например, обо всём, что сказано у Макаренко об авторитете, о влиянии общества, коллектива на воспитание ребёнка. И много "открытий" (всё гениальное - просто, удивительно, как можно было раньше не додуматься!) весьма полезных, его советы, да даже не советы собственно говоря, идеи, наверное, начинают творить чудеса. Постановка голоса - действительно, как это важно! Как важны мелочи, всякие, как важно иметь чёткие и ясные цели - всё это априори вроде бы и понятно, но гораздо понятнее и действеннее, если "услышать" это из уст не какого-нибудь теоретика, а такого человека, как Антон Семёнович Макаренко. Книга заряжена его деловитостью, оптимизмом, энергией, и читая её, получаешь большую жизненную подпитку, за что и ему, и составителям книги огромное спасибо. Мастер говорит о том, что всё возможно, всему можно научиться, со всем можно справиться, и ему невозможно не верить, и книга вдохновляет на подвиги.