– Я еще и сама не осознала, что произошло, – сказала Лиза. – Понимаете, он был для меня всем. Мы познакомились с ним совершенно случайно, столкнулись на приеме, причем в буквальном смысле столкнулись – я налетела на него, выронила бокал шампанского и облила его. Я сразу узнала его… Впрочем, это неважно. Теперь уже все неважно!

– Я знаю, что такое потерять любимого человека, – не кривя душой, сказала Светлана. – Моя мама… Много лет назад она стала жертвой разбойного нападения, но, честно признаюсь, я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что ее убили.

Лиза, открыв глаза, взглянула на Светлану. Ухтомина краем глаза следила за попутчицей. Ей даже не тридцать, а, скорее двадцать шесть – двадцать семь. Молочная кожа, рыжие волосы, причем не крашеные, а естественного медно-красного оттенка. Продолговатые зеленые глаза, идеальные зубы. Да, у Стаховского был хороший вкус. Кристина отличалась совсем иной, какой-то холодной и недоступной красотой, Лиза же была воплощением здоровья и физического совершенства. Интересно, кто она? Спортсменка?

– Значит, вы знаете, что такое оказаться одной. Одной наедине с унынием, которое переходит в отчаяние, – сказала она. – Моего друга тоже убили, причем самым зверским образом. Увы, он был женат и, кажется, вполне счастлив в браке. Я никогда не настаивала на том, чтобы он развелся со своей супругой. Она, насколько могу судить, тоже до безумия любит его, более того, она помогает ему в работе. Она заслужила право быть вместе с ним, как, впрочем, и я.

Светлана заметила, что Лиза говорит о Стаховском в настоящем времени. Она никак не может привыкнуть к тому, что его уже нет в живых. Это неудивительно, с момента катастрофы прошло мало времени.

– Я всегда мечтала о таком человеке, как Володя. Он был нежным и потрясающе романтичным, – произнесла Лиза с горечью. – Он обещал, что никогда не бросит меня, и не сдержал свое слово. Ушел, оставив меня одну…

– Я уверена, что его убийцу найдут, – сказала Светлана. – И вы не должны поддаваться трагическим мыслям. Уверяю, ваш Володя хотел бы, чтобы вы стойко перенесли горечь утраты.

– Возможно, вы правы, – Лиза снова откинулась на спинку сиденья. – Но я уже ничего не знаю наверняка. Мне кажется, что без него не имеет смысла жить дальше. С его смертью для меня все закончилось…

– Не говорите так, прошу вас, – Светлана испугалась. Судя по всему, Лиза находилась в депрессивной фазе, причем явно подумывала о самоубийстве. – Вы должны приложить все усилия, чтобы стать счастливой, именно этого и хотел бы ваш друг…

Лиза рассмеялась, но смех у нее вышел больше похожим на кашель.

– Почему-то все приписывают покойникам те желания и мысли, которые были им абсолютно чужды. Мертвые молчат, за них говорят те, кто остался в живых.

– Тогда подумайте о том, что смерть вашего друга должна быть отомщена, – Светлана упорно пыталась настроить девушку на позитивный лад. – Вы же сказали, что его убили, значит, вы должны приложить все силы для того, чтобы его убийца был пойман. Могу ли я спросить, что именно произошло?

Лиза, чуть помолчав, сказала:

– Его убили, и этого вполне достаточно. Убили трусливо, по-крысиному. У него была опасная работа, он знал, что постоянно рискует. Но тот, кто посмел нанести этот подлый удар… Как бы я хотела знать, кто это! Впрочем, кажется, я догадываюсь. Володя говорил…

Она снова замолчала, и все последующие попытки Светланы продолжить разговор не увенчались успехом. Ей удалось оторваться от красной «Лады», которая затерялась в потоке машин.

Наконец Лиза попросила ее высадить около высотного шестнадцатиэтажного здания. Она заплатила и вышла во двор. Странное дело, Светлана увидела во дворе дома припаркованную красную «Ладу». Номер совпадал с тем, что она запомнила. Значит, тот молодой человек прекрасно знает, где живет Лиза. Но самого журналиста нигде не было видно.

– Спасибо, – сказала Никитина.

– Желаю вам всего хорошего, – ответила Светлана.

Лиза хлопнула дверцей и побрела к дому. Ухтомина дождалась, пока она скроется в подъезде, и задумалась. Теперь она знает, где живет любовница Стаховского, однако разговора у них не получилось. Нужно подождать несколько дней. Затем она навестит Лизу и попробует получить от нее информацию. Девушка упомянула о том, что Владимир говорил ей что-то, возможно, именно о расследовании, связанном с концерном Деканозова.

Светлана отправилась домой. Было почти половина пятого. Предстояла встреча Нового года. Игорь отправился с женой и сыном на Средиземное море, Олег, увлеченный очередной красоткой, сказал, что заглянет к отцу и сестре в начале января. Это был уже не первый праздник, который Светлане приходилось встречать вместе с Геннадием Петровичем. Он намекал дочери, чтобы она обзавелась если не семьей, так хотя бы поклонником, но у Светланы ничего не получалось. Уже через несколько дней она начинала сравнивать своего мужчину с отцом и каждый раз убеждалась, что Геннадий Петрович лучше ее поклонника. Он был настоящим мужчиной, свидетельством тому являлось множество правительственных наград за поимку опасных преступников, несколько раз он подвергал свою жизнь смертельному риску.

Когда Света прибыла домой, праздничный ужин был уже почти готов. Геннадий Петрович как раз поставил в духовку пирог с персиками. По квартире разлился потрясающий аромат. Отец умел и любил готовить.

– Ну что, Света, желаю тебе новых успехов в грядущем году, – сказала Геннадий Петрович, когда они вдвоем оказались за праздничным столом. Он поднял бокал с шампанским. – Всего тебе наилучшего, дочка!

Как всегда, под бой курантов Светлана загадала желание. Эта привычка сохранилась у нее с детства. Она пожелала себе раскрыть два преступления – смерть Владимира Стаховского и собственной матери, Татьяны Ухтоминой.

Светлана, встретив с отцом Новый год, села за компьютер. Ее ждала вторая статья о Деканозове, которая должна появиться в первом выпуске этого года. Она не любила праздники, они навевали на нее скуку. Хотя Ухтомина отдавала себе в этом отчет, так происходило оттого, что она была одинока, и рядом не было человека, который мог бы расцветить ее жизнь яркими красками.

– Прошу вас, проходите. – Высоченный охранник, посторонившись, пропустил Светлану в выложенный зеленоватым мрамором холл. Она находилась в юридической конторе адвокатской фирмы «Севастьянов и партнеры». Борис Севастьянов был одним из самых известных столичных адвокатов. Именно у него находилось завещание Владимира Стаховского, оглашение которого было назначено на пятое января.

Светлана прошла в просторный конференц-зал, в котором уже расположилась Кристина Стаховская. Вдова приветливо встретила Светлану. Помимо них, в зале находились еще несколько человек, как поняла Ухтомина, родственники Кристины и деловые партнеры Владимира. Последней в зал вошла Лиза. Она была в джинсах и грубой вязки бежевом свитере, рыжие волосы тщательно собрала в хвостик.

Вслед за ней появился Борис Севастьянов. Адвокат, произнеся стандартные фразы о том, что выражает вдове свои самые искренние соболезнования, перешел к сути дела:

– Как вам известно, я являюсь душеприказчиком Владимира Сергеевича Стаховского. Это значит, что на меня возложены функции по претворению в жизнь его последней воли, изложенной в завещании. Вот оно.

Он положил на массивный стол из дуба большой конверт, который был запечатан и надписан.

– Владимир Сергеевич был моим близким другом, о его безвременной кончине я безмерно скорблю. Он составил это завещание полгода назад, а именно, 19 июля прошлого года. Я не в курсе его посмертных распоряжений, заверенных нотариусом, однако он настоял на том, чтобы именно я зачитал его завещание в присутствии следующих лиц…

Светлана повернула голову. Лиза, примостившаяся в самом дальнем кресле, надела очки в тонкой металлической оправе. Девушка выглядела чуть более живой, чем при первой встрече, скорее всего, она начала приходить в себя и осваиваться с мыслью о том, что Владимира больше нет в живых.

Адвокат тем временем зачитал список имен тех, кто был так или иначе отражен в завещании Стаховского. Мелькнуло имя Никитиной Елизаветы Георгиевны.

– Что же, все эти лица были оповещены мной заранее о том, что прочтение завещания состоится сегодня, пятого января 2004 года, в тринадцать часов. Те, кто хотел принять участие в этой процедуре, прибыли в мой офис. Теперь я задаю вопрос присутствующим: не возражают ли они, что во время оглашения завещания здесь будут находиться посторонние лица?

Светлана поняла, что этот намек относится в первую очередь к ней. Кристина, сочтя, видимо, что вопрос адресован именно ей, произнесла:

– Эта дама мое доверенное лицо, так что прошу вас, Борис Иосифович, продолжайте.

Светлана снова обернулась. Лиза, без сомнения, узнала ее, но не подала виду. Надо же, какая незадача. Ухтомина и представить не могла, что Стаховский упомянул в завещании свою любовницу. Судя по тому, как вела себя Кристина, она понятия не имела ни о том, что у Владимира была пассия на стороне, ни о том, что этой женщине что-то достанется. Светлане стало интересно – насколько щедр оказался покойный журналист?

– Ну что ж, – произнес адвокат. – Если все присутствующие согласны, то я приступаю к оглашению завещания Владимира Сергеевича Стаховского, составленного и заверенного 19 июля прошлого, 2003 года.

Севастьянов неспешно позолоченным ножиком надрезал конверт, вытащил документ, который занимал несколько страниц.

В зале воцарилась тишина. Светлана посмотрела на Кристину. Вдова, вся в черном, даже на запястье у нее загадочно переливались черные камни, вероятно, редкие бриллианты, была напряжена и собранна. Лиза Никитина, напротив, казалось, погрузилась в посторонние мысли.

Прокашлявшись, адвокат начал читать:

– «Я, Владимир Сергеевич Стаховский, находясь в трезвом уме и твердой памяти, настоящим объявляю свою последнюю волю, которая является моим завещанием. Исполнителем всех действий по данном документу я назначаю с его любезного согласия главу адвокатской фирмы «Севастьянов и партнеры» Бориса Иосифовича Севастьянова, моего доброго друга и замечательного юриста…»

Ухтомина продолжала наблюдать за присутствующими. Надо же, Лиза на самом деле не так уж бесстрастна и погружена в нирвану – девушка теребила крошечный кружевной платочек, который сжимала в кулачке.

– «В обязательном порядке надлежат быть выплаченными все мои долги и исполнены все финансовые обязательства, которые имеются на момент моей смерти. После этого все мое движимое и недвижимое имущество делится между следующими лицами…»

Светлана услышала, как отец Кристины, неотлучно находившейся при дочери, глубоко вздохнул. Наверняка он рассчитывал, что его дочь, как законная жена Стаховского, получит все. Однако Владимир решил иначе. Сама Кристина походила на статую, такая же неподвижная и мраморно-бледная.

– «Принадлежащие мне активы в холдинге «ВластЪ» в равной степени, а именно по пятьдесят процентов, получает моя супруга, Кристина Алексеевна Стаховская, и мой сын, матерью которого является Галина Одинцова…»

Кристина вздохнула, причем так громко, что адвокат, прервав чтение, вопросительно взглянул на вдову.

– Кристина Алексеевна, вы хотите что-то сказать? Или я должен сделать паузу?

– Моей дочери требуется минеральная вода, – сказал отец Кристины. – Прошу вас!

Кристина, отказавшись от бокала с водой, поднесла к лицу руки, затем, успокоившись, произнесла тихим голосом:

– Борис Иосифович, эта последняя фраза… Я не понимаю, о чем идет речь. Владимир никогда не говорил мне, что у него имеется сын…

– Кристина Алексеевна, ничего не могу поделать, – словно извиняясь, сказал Севастьянов. – Но, если вы разрешите, я продолжу. Далее есть обращение именно к вам по этому поводу.

– «…Для разъяснения ситуации я прикладываю к завещанию письмо, адресованное моей жене Кристине, которое должно быть передано ей лично в руки».

– Вот оно, – Борис Иосифович вынул из большого пакета сложенный конверт поменьше, светло-желтого цвета. – Вы его получите, Кристина Алексеевна, как только прочтение завещания будет завершено.

Та кивнула, и оглашение завещания Владимира Стаховского продолжилось.

«…квартиру в Москве по адресу, указанному в приложении, а также сто пятьдесят тысяч американских долларов я оставляю Елизавете Георгиевне Никитиной. Все мое недвижимое имущество, равно как и денежные счета, номера которых указаны в приложении, я завещаю свое супруге, Кристине Стаховской…»

На этот раз никто не прервал чтение последней воли покойного, однако, улучив момент, Светлана взглянула на Лизу. Та победоносно улыбалась, как будто только и ждала этих слов. Что ж, Стаховский оставил ей весьма приличное наследство.

Далее последовали распоряжения журналиста, которые касались ценных бумаг, вкладов в нескольких банках, драгоценностей. Их также получила Кристина, однако кое-что было завещано фонду, на основание которого было выделено полмиллиона долларов. Этому фонду предписывалось заботиться о свободе слова в России, ежегодно должны вручаться три награды – лучшему и наиболее независимому журналисту печатного издания, ведущему телевизионной программы и аналитику на радио.

Детали заняли еще примерно сорок минут, после чего Борис Севастьянов, положил на стол бумаги и сказал:

– Дамы и господа, таковы были посмертные распоряжения Владимира Сергеевича Стаховского. Напоминаю вам, что вы имеете право отказаться от наследства в установленный законом срок. Я, как адвокат Владимира, приложу все усилия для того, чтобы фонд, о котором шла речь в завещании, был создан как можно скорее. Благодарю всех за внимание!

Гости загудели, Кристина, повернувшись к отцу, произнесла:

– Папа, вот это да, я прожила с Владимиром почти восемь лет, однако, выходит, я не знала этого человека. Боже мой, у него имеется ребенок, и он оставил какой-то особе квартиру и кучу долларов. Но почему?

– Потому что, моя дорогая, он меня любил, – провозгласила Лиза, которая слышала реплику Кристины. – Запомни, Стаховский обещал, что разведется с тобой и женится на мне.

– Я вам не верю, – холодным тоном произнесла Кристина. – То, что Владимир мне изменяет, не новость для меня, но он никогда бы не развелся со мной. И знаете почему? Потому что он ценил умных женщин, к которым вы, как я вижу, совсем не принадлежите. Я не собираюсь оспаривать завещание, вы получите, как того и хотел мой муж, – четырехкомнатную квартиру и сто пятьдесят тысяч. Надеюсь, вы удовлетворены?

Деловой тон Кристины и полное отсутствие в ее словах злобы и ненависти резко контрастировали с желчными высказываниями Лизы. Никитина, поднявшись из кресла, сказала:

– Вот и хорошо. Пока!

Она шагнула в коридор, Светлана, извинившись, последовала за ней. Лиза задержалась в мраморном холле, чтобы зажечь сигарету.

– А ты, оказывается, на стороне Кристины, – обратилась к ней Лиза. – Ну и ну, а я-то думала, что моим горем бескорыстно интересуется посторонний человек. А ты была ее шпионкой. И сколько же она обещала тебе заплатить?

– Ровным счетом ничего, – произнесла Ухтомина. – Лиза, я думаю, нам надо поговорить…

– Зато я так не думаю, – возразила та, застегивая куртку. – И что вы ко мне пристали? Хотите знать правду? Я же вам тогда в машине сказала, что люблю Володю. Как видите, я ему тоже была небезразлична. Он не собирался разводиться с Кристиной, зря я это сказала, но она меня почему-то бесит. Думает, что обладает исключительным правом скорбеть по моему Володе и заявлять во всеуслышанье, что является его единственной женщиной. Это не так. Владимир изменял не только ей, он изменял и мне. Но это ничего не меняет… А у него, оказывается, имеется сын! Вот это неожиданность для Кристины. Владимир сделал его своим наследником, надо же…

За прошедшие дни Светлане удалось навести справки. Елизавета Никитина, двадцати шести лет от роду, была в прошлом профессиональной спортсменкой, занималась фигурным катанием. Девушка подавала большие надежды, выиграла чемпионат Европы среди юниоров, однако затем произошло непоправимое – она сломала ногу, причем так неудачно, что о продолжении карьеры на льду уже не могло быть и речи. Она занялась плаванием и, хотя не достигла в этом виде спорта таких же больших высот, как в фигурном катании, все равно приобрела достаточную известность.

– Я занимаюсь расследованием причин гибели Владимира, – сказала Светлана. Лиза ей нравилась. Она была открытой и неспособной к интригам. Во всяком случае, производила впечатление такого человека. – Я думаю, вы сможете мне помочь в этом. Вы же хотите выяснить, кто стоит за гибелью Стаховского?

– Конечно, хочу, – согласилась Никитина. – Но что-то мне подсказывает: это очень запутанное дело. Это Кристина поручила вам расследование? Когда вы подвезли меня с кладбища, я еще голову ломала, где же могла вас видеть. А теперь вспомнила – несколько месяцев назад вы выступали по телевидению в политическом ток-шоу. У меня хорошая память на лица. Значит, вы собираетесь вычислить убийцу Володи… Ну что же, рада буду помочь вам.

В холл вышла Кристина в сопровождении отца и небольшой свиты. Лиза, потушив сигарету, произнесла:

– Черт, я вовсе не хочу сталкиваться со Стаховской нос к носу. Пусть живет сама по себе. А то еще затеет дружбу, а мне это вовсе не надо. В общем, ты помнишь, где я живу? Я оставлю тебе свой домашний телефон. Звякни завтра вечером, я найду время для тебя. Может, заглянешь в гости. Я так хочу, чтобы смерть моего льва не осталась неотомщенной…

– Почему ты называешь его «мой лев»? – спросила Ухтомина.

Спортсменка, уже направляясь к выходу, обернулась и заметила:

– Потому что это он попросил меня. Лев – царь зверей. Клички Пупсик или Рыбонька применительно к Володе были бы верхом идиотизма. Он ведь на самом деле похож на льва. На льва, которого убил выстрел охотника. Я тебя жду. Мне есть что рассказать, но не сейчас…

Светлана проводила Лизу до выхода. Та отправилась пешком к станции метро, Ухтомина вдруг заметила, что за ней, на небольшом отдалении, следует красная «Лада». Та самая, что принадлежала пронырливому молодчику, вымогавшему у Никитиной интервью на кладбище. Светлана проверила номер: автомобиль был зарегистрирован на имя некоего Павла Александровича Резниченко, который работал в массовом бульварном листке «Столичный курьер». Он что, пишет репортаж о Владимире Стаховском и его внебрачных связях? Почему он преследует девушку?

– Света, ты можешь проводить меня в офис? – спросила Кристина. Ухтомина согласилась. Они прошли к «Мерседесу» с тонированными стеклами, расположились на заднем сиденье.

– Вот она, правда о его сыне, запечатанная в конверт, – сказала Кристина, когда они тронулись в путь. – Я до сих пор не могу прийти в себя. Владимир оказался совсем другим человеком, только теперь я понимаю, что ничего о нем не знаю… Ты заметила, что на оглашении завещания не было ни единого родственника Володи? У него их просто нет… И на нашей свадьбе, впрочем, она была очень скромная и без всяких церемоний, тоже никто не появился. Володя сказал мне, что его родители давно скончались, а братьев или сестер у него нет. И я всему верила. Как верила тому, что он допоздна задерживается на работе. На самом деле, как я теперь подозреваю, он проводил время у своей любовницы.

Кристина разорвала конверт, который оставил ей Стаховский, и углубилась в чтение послания. Прошло несколько минут. Хмыкнув, Кристина протянула письмо Ухтоминой.

– Уверена, что уже сегодня вечером многие средства массовой информации сообщат о том, что произошло во время оглашения завещания, и о последней воле Владимира. Его имя снова будут трепать, он же не предполагал, что умрет так рано. Если тебя это интересует, можешь ознакомиться. Тут нет ничего сенсационного и разоблачительного!