– Наша клиентка была вынуждена прибегнуть к самообороне, дабы защитить свою жизнь от посягательств мадемуазель, поэтому выстрелила не более трех раз из миниатюрного пистолета, который у нее случайно оказался с собой...

– Случайно! – заметила я желчно. – Да эта Эстефания стреляет лучше всякого снайпера! Едва меня не укокошила, а теперь давит на жалость!

– Подобное стрессовое состояние нашей клиентки объяснялось не только тем, что она подверглась неслыханным оскорблениям со стороны мадемуазель Винокурофф, угрожавшей ей физической расправой, но и тем, что... – Адвокат, как две капли воды похожий по своим повадкам и манере излагать мысли на моего защитника, на мгновение смолк, а затем продолжил: – Тем, что наша клиентка ожидает ребенка. Причем отцом оного является не кто иной, как покойный месье Максюта.

Вот это да! Ну и прыткая же она, наша испано-итальянка! Как все предусмотрела!

Пересказывать то, что еще говорилось на импровизированной пресс-конференции, не имеет смысла – мне было достаточно торжествующего и самодовольного взгляда Эстефании, чтобы понять: именно она, змея, укокошила Витю, подставила меня, а теперь пытается загрести миллиарды.

– Не может быть! – в один голос воскликнули мы с Таечкой и переглянулись.

– Уж как-то слишком быстро она сумела забеременеть, – засомневалась я. – Дело, с одной стороны, нехитрое, но почему такой отличный тайминг?

– Она хочет добраться до папиных миллиардов! – запальчиво произнесла Таечка. – И я ей не верю! Она ведь узнала о том, что беременна, не сегодня, судя по заявлениям ее адвокатов, а чуть ли не месяц назад. Так почему же скрывала от папы? В ее же интересах было рассказать ему!

О, вопросов у нас было гораздо больше, чем ответов. Надо отдать должное Эстефании и работавшим на нее юристам – благодаря такому незамысловатому ходу они отвлекли внимание общественности от факта покушения на мою драгоценную жизнь (подумаешь, едва не убили убийцу!) и сфокусировали все восторги на беременности невесты погибшего олигарха.

– Ну вот, собственно, и все! – воскликнула я зло. – Наше расследование подошло к концу, даже не успев начаться. Эстефания, и в том нет никаких сомнений, является убийцей. Так что можно забыть о письмах и прослушивающих аппаратах. Вот он, человек, лишивший тебя папочки!

Я вытянула длань, указывая на экран телевизора. Однако репортаж с места событий уже закончился, и теперь показывали Хилари Клинтон.

Но Таечка прекрасно поняла, что я имею в виду, и медленно проговорила:

– Ариша, думаю, ты права. Это самое простое предположение и в то же время наиболее подходящее. Только как нам вывести прохиндейку на чистую воду? Она ведь наверняка не сознается в содеянном! И будет разыгрывать из себя несчастную без пяти минут вдову.

– А еще, не исключаю, всплывет документ, согласно которому твой отец и Эстефания уже заключили брак, – добавила я. – Девица и не на такое способна, чтобы добраться до денег. И почему люди так стремятся заполучить миллиарды? Разве деньги прибавят счастья?

Рассуждать о сребролюбии современников не имело смысла, и мы с Таечкой принялись разрабатывать детальный план. Мы были едины во мнении, что сама Эстефания напрямую к убийству Вити не причастна – кишка у нее тонка, чтобы перерезать кому-то горло. Да и не справилась бы она с таким дюжим мужчиной, каковым был Максюта.

– У нее должны быть помощники, – заключила я. – И тут вариантов не так уж много: или нанимается киллер и он за умеренную плату выполняет заказ, или привлекаются родственники, которые будут держать язык за зубами, а за совершение злодеяния получат определенную мзду. С учетом жестокости преступления можно сказать, что действовал мужчина. Не пойму только, как они все это обтяпали? Мы ведь с Витей... Я хотела сказать, с Виктором Геннадьевичем были на яхте одни... Яхта находилась на рейде, милях в полутора от берега...

Таечка только щелкнула пальцами.

– За яхтой всегда можно следить, а также за тем, кто поднимается на борт и имеется ли кто-либо из команды. Они увидели, что в море ушли только вы вдвоем, поэтому решили действовать. Подплыли, подобно пиратам, на лодке к яхте, забрались на борт и осуществили свое черное дело...

Я с сомнением покачала головой.

– Но мы бы обязательно их услышали!

– Вовсе нет. Потому что они загодя позаботились обо всем, – возразила Таечка. – Ты же сама говорила, что вы пили шампанское. А вино находилось на яхте, следовательно, в него могли заранее добавить снотворное или наркотик. Ты и папа отключились, и у преступника или преступников было время, чтобы обставить все как нужно.

Я с уважением посмотрела на Таечку.

– Отличная версия! А ведь остолопы в полиции даже не проверяли мою кровь на содержание наркотических веществ. Можно, конечно, сделать анализы и сейчас, но прошло уже три дня...

– Наличие в твоей крови следов наркотика или снотворного ничего не докажет, – заметила Таечка, и я поняла, что девушка права. – Они ведь могут сказать, что ты приняла что-то уже после совершения убийства или за несколько дней до него.

– Конечно, если я убийца, то к тому же наркоманка и алкоголичка, – простонала я. – Нет, так я этого не оставлю. Из Эстефании надо выбить признание, причем любым способом!

Тут же я представила себе, что пытаю каленым железом испаноитальянку, и ни на секунду не ощутила терзаний совести. Она, правда, беременная, но кто знает, от кого у нее ребенок в действительности!

– Эстефания будет молчать, – возразила Таечка. – Да и до нее сейчас не добраться, ее охраняют, как королевские регалии в Тауэре. Но, собственно, Эстефания нам и не нужна, а требуются только ее помощники. И, думаю, нам не придется их долго искать. У разлюбезной Эстефании имеется шестеро братьев. И все они – что за совпадение! – находятся сейчас в Бертране. Сначала Эстефания вытягивала из отца на них деньги, а потом решила, что лучше всего устранить папу и заполучить его состояние целиком!

Все выходило как нельзя более складно – и тайна гибели Вити разрешилась. Если бы действительно все в нашем подлунном мире могло так быстро объясняться...

Мы приняли решение – за Эстефанией и ее родственничками необходимо установить слежку. Они непременно допустят ошибку, что позволит вывести их на чистую воду. И тогда им не поздоровится. О, я была полна жгучей ненависти к испаноитальянке! Ведь она не только убила Виктора, но и подставила меня под удар, изображая меня этакой маньячкой. Ну ничего, отольются кошке мышкины слезки...

* * *

После того как Таечка ушла, я принялась названивать своим знакомым – и почти все делали вид, что страшно рады меня слышать, хотя в действительности их интересовало одно: как мне удалось остаться на свободе. Вскоре я располагала нужной информацией – Эстефания остановилась в отеле «Империал», и там же проживали ее братишки. Что за трогательное единение! Прямо-таки настоящий семейный бизнес. Вернее, подлинная мафиозная структура. Вот они, жители юга Европы, всегда проделывают разные делишки во благо мифического родственного духа. А в действительности все банально, как швейцарский сыр, – там правят бал деньги, Эстефания просто хочет прибрать к рукам несметное состояние Вити.

Отель мне удалось покинуть незамеченной, и в том мне помогла все та же Таечка. Она снова навестила меня и притащила ворох своей собственной одежды – девица была намного ниже меня ростом и гораздо шире в талии, но пришлось смириться. Потом я повозилась перед зеркалом, стараясь как можно сильнее исковеркать свою красоту, и получилось отменно – я нахлобучила заготовленный Таечкой парик, нацепила солнцезащитные очки и поразилась тому, что из зеркала на меня смотрит отражение женщины средних лет, несколько обрюзгшей и далеко не самой привлекательной. А что, если и мне предстоит превратиться в точно такую особу всего через несколько лет? Когда-то ведь мой век модели закончится, и что тогда придет на смену моей работе?

Венцом всего стало кресло-каталка, припасенное Таечкой. Сначала мне очень не хотелось садиться в него, но все же меня можно было вычислить, даже переодетую и загримированную, по высокому росту. А журналисты все еще торчали около отеля, причем оккупировали не только центральный, но и два черных хода. И они понимали, что я могу покинуть отель, переменив одежду и внешность.

Посему я погрузилась в кресло и позволила накрыть себя пледом, а Таечка порулила к лифту. Я все боялась, что журналюги вычислят нас, однако все обошлось – на Таечку никто не обратил внимания, потому что дочь олигарха никого не интересовала. Да ее и не знал никто в лицо, так как она всегда держалась в тени. Я же до такой степени не походила на себя, что ушлые репортеры должны были заподозрить что-то неладное, но они оказались настолько туповатыми, что только проводили нас ленивыми взглядами, тотчас потеряв всяческий интерес к невзрачной девушке, везущей в кресле-каталке столь же невзрачную даму.

Когда мы оказались на соседней улице, я осторожно поднялась из кресла, которое Таечка оставила около ограды одной из вилл, и мы вдвоем направились к отелю, в котором проживали Эстефания и ее братишки. Таечка по пути рассказала о том, что ей удалось узнать. Помимо шести братьев, в Бертран в срочном порядке прибыли мамочка и папочка Эстефании, а также ее тетки и дядьки. Они наверняка решили созвать семейный совет, чтобы принять решение, как быстрее завладеть Витиными деньгами.

– И я подумала: нам необходимо побывать у них в номерах и выяснить, что к чему, – провозгласила Таечка, и я не могла с ней не согласиться. Только как это проделать?

Помог нам случай – в отель мы прошли беспрепятственно, хотя и там около входа дежурили журналисты. Причем их было даже больше, чем около моего отеля, и я слегка обиделась. Еще вчера я была главной персоной в новостях, а теперь, получается, Эстефания спихнула меня с трона и заняла его сама? Что же, трудно вообразить себе ажиотаж пишущей братии, когда Эстефанию и ее подельников арестуют.

Они занимали целый этаж, последний, самый дорогой. Откуда у Эстефании деньги? Наверняка ей уже удалось что-то утащить у Вити. Ничего, недолго ей нежиться в роскоши и богатстве!

Мы прогулялись по нижним этажам и наткнулись на тележку горничной – та убирала номера. Нас более всего заинтересовала связка ключей. Воровато оглядываясь, я стянула ее с тележки и исчезла за поворотом коридора.

Далее мы вскрыли подсобное помещение, в котором хранилось чистое белье, в том числе и униформа горничных. И, переодевшись и вооружившись швабрами, отправились на дело. Эстефании и ее родственников в отеле не было – они где-то пировали, отмечая собственный триумф, что было нам только на руку.

Открыв номер злодейки, мы проникли внутрь. Я бросилась к письменному столу, а Таечка стала копошиться в белье и одежде. И почти сразу я наткнулась на кое-что занимательное – в большом конверте в ящике стола лежали снимки, причем не простые, а ультразвукового исследования. На них можно было явственно различить зародыш. Вот те на! Оказывается, эта дрянь в самом деле беременна!

– Поздравляю, у тебя скоро появится братишка, – сказала я саркастически, обращаясь к Таечке.

Та, рассмотрев снимки, озадаченно произнесла:

– Но как же так, Ариша...

– Такие дела очень просто делаются! – ответила я. – Неужто не знала?

И все же, сознаюсь, новость не пришлась мне по нраву, даже под ложечкой засосало, а в ушах зашумело. Какая же Эстефания расторопная, обо всем подумала! Ну ничего, от справедливого и как можно более жестокого возмездия ей не уйти!

Нижний ящик стола была заперт, а мне не терпелось узнать, что же в нем лежит. Кто знает, возможно, прямое доказательство причастности испано-итальянки к убийству. Поэтому, недолго думая, я при помощи ножа для разрезания бумаг вскрыла ящик, но так неловко, что лезвие поломалось, а замок треснул.

– Ариша, они ведь теперь поймут, что в номере кто-то был, – сказала жалобно Таечка, но я только плечами пожала.

– И что с того? Пусть знают, что они на примете. Тем более они наверняка подумают, что это проделки наглых репортеров.

В ящике лежал кожаный портфель, который закрывался на кодовый замок. И к чему такие меры предосторожности? С портфелем пришлось повозиться, однако удалось открыть и его – и у нас в руках оказались пачки денег – евро, доллары и швейцарские франки. Сумма была огромной, наверняка больше двухсот тысяч евро в общей сложности.

– Гонорар родственникам за совершенное убийство, – сказала я без колебаний и стала запихивать деньги в карманы униформы.

Таечка в ужасе воскликнула:

– Ариша, ведь ты забираешь их собственность!

– Было ваше, стало наше, – хмыкнула я. – Тем более я уверена, что деньги принадлежали твоему отцу. Ну, давай же, забирай свое наследство. Или тебе средства не нужны?

Таечка колебалась, а вот я продолжала набивать карманы, испытывая сладостное чувство мести. Представляю себе, как перепугается Эстефания, когда поймет, что кто-то побывал в ее номере, причем похитил крупную сумму. Врага надо вывести из равновесия! Нам оставалось только начать отбивать телеграммы со словами: «Грузите апельсины бочками. Братья Карамазовы» или «Графиня изменившимся лицом бежит пруду». И еще подослать настырного нищего с золотым зубом, который будет просить миллиардик.

В секретном отделении портфеля я нащупала и еще что-то, на сей раз не пачки денег, а бумаги, но добраться до них не успела, потому что до нас донеслись звук открывающейся двери и голоса. Мы с Таечкой застыли в нелепых позах, взирая друг на друга с нескрываемым ужасом. Что обычно делают герои фильмов в подобный момент? Используя приемы кун-фу, отправляют злодеев в нокдаун, а то и в нокаут. Только загвоздка в том, что Эстефания, которую я бы с большим удовольствием прибила, явилась не одна, а со своими братьями. Если не со всеми шестью, то, по крайней мере, с двумя или тремя. А справиться с таким количеством мужчин я вряд ли смогла бы.

Наконец мы с Таечкой вышли из секундного ступора и ретировались на балкон, который, к нашему счастью, был скрыт портьерами. Дверь осталась приотворенной, поэтому было видно и слышно все, что происходило в номере.

Появилась Эстефания, которая стянула с себя большую черную шляпу и воскликнула капризным тоном:

– Наконец-то все осталось позади!

Возникли и три типа – два молодых и один постарше, причем они были похожи друг на друга до чрезвычайности. Наверняка братья Эстефании и один из ее дядек. Беседа протекала на испанском языке – я владею им не очень хорошо, но общий смысл сказанного до меня все же дошел.

Итак, они обсуждали, кто какую машину себе купит, когда получат деньги Вити. Затем негодяи стали спорить о виллах и особняках, а алчный дядька сообщил, что присмотрел себе отличный замок в Пиренеях, причем по дешевке – всего семь миллионов евро.

Меня душила злость – прощелыги уже делили состояние Вити! Таечка, как я поняла, тоже была не в восторге от беседы мерзавцев – ее лицо побелело, а в глазах застыли слезы.

– Мне нужны деньги для развлечений сегодня ночью! – заявил один из братьев. – Дай мне десять тысяч!

Он обращался к сестре, которая откликнулась сварливо:

– Хватит с тебя и двух. Ты и так просадил вчера в казино больше положенного. И не забывай, за нами сейчас следят журналисты. Потом делай все, что заблагорассудится, но не раньше!

Она приблизилась к столу, наклонилась – и издала дикий вопль. Понятно, Эстефания обнаружила, что ящик вскрыт и портфеля в нем нет. Дожидаться реакции Эстефании и ее родственничков было бессмысленно, но и скрыться через входную дверь было невозможно – нам бы элементарно не дали уйти живыми. И кто знает, что бы потом рассказывала изумленной общественности «черная вдова» Эстефания – например, что мы с Таечкой пытались их убить, поэтому они и отправили нас на тот свет.

Пока Эстефания рыдала, ее братья ругались, а дядька звонил кому-то по мобильному телефону, мы покинули балкон нетривиальным способом – перелезли через ограждение на соседний.

Плохо только, что и этот номер принадлежал кому-то из клана Эстефании, они же снимали весь этаж. Пришлось перелезать через ограждения еще три раза, причем один раз я едва не сверзнулась вниз и, если бы не Таечка, удержавшая меня за руку, спикировала бы на землю. Правда, несколько пачек денег вывалились из кармана – кто-то будет чрезвычайно рад подобной находке!

Наконец мы оказались в последнем номере на этаже. Дальше двигаться было некуда, потому что балконы закончились и перед нами возникла гладкая стена. Дверь была приоткрыта, и мы вошли в номер. Судя по всему, в номере кто-то был. И чтобы избежать столкновения с обитателем, мы затрусили к выходу. Чертовы пачки денег, которыми были набиты мои карманы, вывалились на ковер, и я принялась их поднимать, а когда выпрямилась, то увидела перед собой насупленного толстяка с грудью, покрытой седыми волосами: он только что вышел из ванной комнаты.

Это был не кто иной, как папаша Эстефании. Его лицо приняло хищное выражение, глаза сузились – и в этот момент из ванной вышла обнаженная женщина. Однако вовсе не мамочка Эстефании, а молодая девица. Заметив нас, она ойкнула и попятилась.

Отец Эстефании протянул ко мне руку:

– Так это вы украли портфель. Отдай мне его, живо! Ну, кому сказал!

Я ударила его по руке и заявила:

– Вы позволите нам сейчас уйти, иначе я подниму крик. И не забывайте, вы здесь не один. Что, интересно, скажут ваша жена и дети по поводу того, что вы развлекаетесь тут с молодой девицей?

Старик развернулся, кинулся в комнату, и я увидела, что он достает из-под подушки массивный пистолет. Понятно теперь, в кого уродилась не в меру темпераментная Эстефания. Он собирается пристрелить нас!

Дожидаться столь занимательного момента я не стала, а Таечка уже распахнула входную дверь, и мы вывалились в коридор. Там царила паника – метались туда-сюда братья Эстефании, перебрасываясь фразами. На нас не обратили внимания, что было только кстати. Мы затрусили в направлении лестницы, но вдруг раздался громовой клич:

– Задержите вон тех двух баб! Портфель у них!

Я инстинктивно повернулась и увидела старика, целящегося в нас из пистолета. Еще мгновение, и он пустит в меня пулю. И почему-то верилось, что он, в отличие от своей дочки, стреляет без промаха.

Но в тот же момент с потолка хлынул спасительный дождь – сработала противопожарная система, завыла сирена. Я заметила Таечку – оказывается, она разбила локтем стеклянный шкафчик и рванула рычаг пожарной тревоги.

Мы бросились вниз по лестнице, желая только одного – выбраться из передряги живыми и невредимыми. Интересно, узнала меня Эстефания в моем маскарадном костюме или нет? Трудно сказать. Впрочем, если она вместе со своими родственниками заявится ко мне в отель, чтобы пристрелить и забрать портфель, тогда станет ясно, что узнала.

Мы выбежали в вестибюль, где тоже царила паника. Метались гости, кричали администраторы. На нас никто не обратил внимания, что позволило выскользнуть из отеля и миновать встревоженных журналистов. Пока все думают, что отель загорелся, а когда будет установлено, что тревога ложная, наш след уже простынет.

Все еще одетые в нелепую сине-белую униформу служащих, мы с Таечкой продефилировали мимо подъезжающих к отелю пожарных машин, свернули за угол, сбавили темп и, завидев старинную витиеватую ограду, зашли на кладбище. Там, среди надгробий, могил и крестов, оказалось тихо, покойно и уютно. Посетителей на кладбище практически не было, только вдалеке виднелись несколько старушек с лейками.

Мы присели на каменную скамейку около небольшого гранитного склепа и, посмотрев друг на друга, расхохотались. Видок у нас был презабавный – мой парик съехал набок, а Таечка вымокла насквозь. Я положила на скамейку портфель и вскрыла секретное отделение.

– Очень интересно, – изучив лежавшие там бумаги, сказала я и протянула их Таечке.

Речь в документах шла о том, что некая гречанка обязуется выносить ребенка и по рождении передать его Эстефании. Кроме того, имелись и врачебные документы – оказывается, Эстефания бесплодна и не в состоянии выносить и родить ребенка самостоятельно.

– Выходит, заявление о ее беременности не более чем фарс, – констатировала Таечка. – Но как она хочет презентовать миру ребенка, якобы рожденного ею от папы?