Другая Таня, смолкнув, уставилась на это. А затем в ужасе заголосила:

– Ты что делаешь, дура? Знаешь, сколько подарок стоил? Его для тебя в лучшем парижском магазине покупали!

– Да хоть миллион! Или даже сто миллионов! – ответила Таня, с наслаждением отламывая другую башню и ударяя кулаком по тронному залу. – Теперь замок мой, что хочу, то с ним и делаю. А я решила, что превращу его в груду мусора! И верну вам с твоим папашей, который сам сидел даже не у параши, а прямо внутри, в параше! Мне папа рассказывал, его каждый день по двадцать раз «опускали»…

Значение сего глагола Таня не ведала, однако, поняв, с каким гадким удовольствием использует его бывшая подруга, решила, что он обозначает нечто постыдное и преступное.

– Неправда! – закричала дочка дяди Лени. – Мой папа был в тюрьме главным!

– В какой только, спрашивается, параше главным? – взвизгнула Таня и, с корнем выдрав часть крепостной стены с навесным мостом, швырнула ее на пол. – Наверное, так и быть, во всех!

Настал черед другой Тани залиться слезами. Не зная, что бы сказать и предпринять, она схватила сверток, который вручила ей Маргарита Волкова, разорвала обертку и вытащила книгу.

– Стихи! Анна Ахматова! Твоя маманя, кажется, считает себя великой поэтессой, не так ли? Спасибо еще, что сборник своих стишат не преподнесла. Впрочем, если бы преподнесла, мы бы нашли ее книжке единственно верное применение – в качестве туалетной бумаги!

И она стала методично вырывать страницы из томика, комкать их и швырять в лицо Тане.

А та, бросив замок со стола на пол и потоптавшись на нем, ответила:

– Молчала бы лучше, Танюшенька! Потому что у меня мама хотя бы есть, а вот у тебя… Кем она была, проституткой или сумасшедшей? А, знаю, сумасшедшей проституткой!

Кто такая проститутка, Таня была в курсе – тетя Ника просветила. Как и в том, что матери у другой Тани нет, якобы умерла при родах. Хотя взрослые шептались, что это только идиотская романтическая версия, а на самом деле дядя Леня обрюхатил какую-то шлюху и наркоманку, к тому же наполовину свихнувшуюся, та родила ему дочурку, а сама свалила невесть куда.

– А твоя мама… твоя мама…

Другая Таня все собиралась с мыслями, глотая слезы и воздух. Но в голову ей явно ничего не пришло, и она громко зарыдала. Тане Волковой стало даже тезку жаль. Наверное, она перешла ту самую запретную черту, которую переходить было нельзя. Но ведь бывшая подруга сама виновата, первая начала ссору, обвинив ее папу в ужасных вещах!

Тронутая искренними слезами дочки дяди Лени, Таня подошла к ней, желая успокоить. Но та отпихнула протянутую руку и вдруг бросилась на нее, повалив на пол. Тезка оседлала именинницу и стала изо всех сил молотить кулаками по ее груди.

Тане удалось отшвырнуть бывшую подругу, оказавшуюся самым настоящим врагом. Теперь девочки стояли друг напротив друга – с растрепанными волосами, расцарапанными лицами, в порванных платьях. Первой опомнилась Таня Волкова, промолвив:

– Слушай, мы, кажется, зашли слишком далеко…

Но другая Таня закричала:

– Вы, бешеные волки, всегда так – когда понимаете, что вас загнали в угол, давите на жалость, при этом пытаясь достичь только одного: выбрать удобный момент и напасть на других, чтобы перекусить им глотку!

Такой свою тезку Таня не знала. Та была всегда тихой, хотя и странноватой девочкой. А сейчас перед ней была настоящая маленькая ведьма.

– Вот ты и грызи глотку! – снова обозлившись, заявила Таня. – Себе и своему папане! А теперь я предлагаю тебе покинуть мой прием. Потому что делать вам обоим тут нечего.

Другая Таня внезапно успокоилась, словно вспомнив о чем-то. При этом ее взгляд скользнул к полуразрушенному игрушечному замку, лежавшему на полу.

– Эх, Танюша, мне тебя жаль. Потому что ты многого не знаешь и, думается, уже не узнаешь, – промурлыкала она, приводя в порядок прическу. – Ибо скоро, очень даже скоро, наступят совершенно иные времена! На любого бешеного волка найдется свой охотник с ружьем!

Таня хотела спросить, что ее тезка имеет в виду, потому что уж слишком разительно отличались последние страшные слова от прочих диких высказываний, однако в тот момент дверь распахнулась, на пороге возникла ее мама. Хозяйка дома в руках держала поднос с несколькими пирожными и хрустальный кувшинчик с соком. Она остолбенело замерла на пороге, заметив, как выглядят девочки и во что превратились подарки.

– Спасибо вам за стишки, тетя Маргарита, однако Ахматову я и без вас наизусть знаю, – бросила Таня-гостья, проходя мимо нее. – И кстати! Как бы вы ни старались, ваши вирши были и останутся пачкотней избалованной богачки. Ведь печатают вас только потому, что у вашего мужа есть деньги, и потому что он бандит, которого все боятся. Всего вам наилучшего!

С этими словами девочка удалилась, гордо вскинув голову и так и не взглянув на Таню. Мама, быстро поставив поднос на стол, взяла дочь за локоть и, пребольно сжав его, строго спросила:

– Что тут произошло?

– Танька первая начала! – ответила именинница, вырывая локоть. – Такие ужасные вещи говорила…

– Она могла говорить какие угодно вещи, но ты не должна уподобляться ей, – заявила мама. – Надо было позвать меня. Ты же, как я вижу, поддалась на провокацию. Это плохо, очень плохо! Я думала, моя дочь гораздо умнее.

Последнее, что Таня хотела слышать, так это упреки от мамы. Поэтому девочка развернулась и, не слушая ее грозных окриков, побежала прочь. Внезапно ей все надоело – и прием в свою честь, и роль принцессы. Неужели и в настоящей жизни так: вдруг кто-то может прийти и бабахнуть кулаком по замку, в котором ты живешь, не подозревая, что он кукольный и что ты – всего лишь марионетка?

Таня взлетела на второй этаж, желая попасть к себе в комнату и запереться там, но вдруг услышала в соседнем коридоре громкие голоса. Прокравшись туда, девочка увидела папу и дядю Леню. Судя по всему, их общение, как и ее собственное общение с Таней, протекало весьма бурно.

– Леонид, повторяю, ты зашел слишком далеко! Твои требования неприемлемы! – громыхал голос отца.

– Это ты, Михаил, зашел слишком далеко, когда попытался ликвидировать меня! – в тон ему отвечал дядя Леня. – Что молчишь, сказать нечего? Да если бы ты и уверял меня, что вовсе не ты организовал покушение, я бы все равно тебе не поверил! Потому что мы оба, и ты, и я, прекрасно знаем: именно ты, только ты!

Отец продолжал молчать, что испугало Таню больше всего. Ведь она была уверена, что бывшая подруга нагородила сплошную ложь. Покушение на отца, может, и имело место, но ее папка к нему никак не причастен. Или все же…

Наконец Михаил Волков заговорил, как бы оправдываясь:

– Леонид, войну объявил ты. Именно по твоему приказанию были убиты четверо моих людей. И мне стало известно, что ты разрабатывал план похищения моей дочери. Поэтому мне пришлось перейти к решительным действиям…

Таня остолбенела. Значит, все правда? Подруга не обманула – ее, Танин, отец убийца? Ведь в результате покушения на дядю Леню погибло несколько человек…

Но в то же время девочка не могла поверить, что кто-то – не кто-то, а дядя Леня! – замышлял ее похищение. Хотя… Теперь становится понятно, отчего какое-то время назад были усилены меры безопасности. И почему, несмотря на начало нового учебного года, она не отправилась в школу, а перешла на обучение на дому.

Настал черед дяди Лени молчать. А снова обретя голос, он, подобно отцу, не стал ничего отрицать.

– Михаил, ты сам вынудил меня к этому, когда нарушил наши договоренности. Я думал, мы равноправные партнеры, более того, мы братья. А ты крысятничал. Да еще попытался забрать себе то, что принадлежит, причем по праву, только мне.

– Леонид, мы никогда не были братьями и не будем ими. А крысятничал исключительно ты, заключая договоры за моей спиной и подбивая инвесторов отказаться от сделки с моей фирмой.

– Не подбивал, а предложил свои условия, гораздо более выгодные! Волк, ты выкручивал инвесторам руки, запугивая их!

Таня знала, что некоторые особо близкие друзья могли обращаться к ее отцу, Михаилу Волкову, именно так – «Волк».

– Нет, Чех, это ты был готов пойти на преступление и грозил похищением ребенка, если они не подпишут договор именно с тобой.

Фамилия у дяди Лени была Чехарский, и иногда, впрочем, очень редко, отец в самом деле обращался к нему именно так – «Чех».

Снова повисла пауза. А потом дядя Леня произнес:

– Значит, это твое последнее слово, Волк? Потому что я прибыл с добрыми намерениями и чистыми помыслами. У нас еще есть шанс забыть о том, что произошло. Я готов простить тебе покушение на себя…

Отец властно перебил его:

– Прощать будет господь на страшном суде, Чех. Ты, может, и готов забыть, хотя я не верю ни одному твоему слову, а вот я никогда не забуду и не прощу, что ты намеревался похитить мою Танюшу. Поэтому убирайся прочь. На войне, как на войне!

Дядя Леня развернулся и пошел прочь. Таня, не успев убежать, вжалась в стенку, но мужчина даже не заметил ее. А оказавшись уже у лестницы, произнес, не поворачиваясь, зловещим тоном:

– Что же, Волк, ты сам сказал: на войне, как на войне. Однако это распространяется и на тебя тоже…

Затем резво сбежал вниз. Отец шагнул за ним, также не обращая внимания на Таню, но остановился на полпути. Девочка, вытянув шею, увидела, что внизу собралась целая группа телохранителей отца, окружившая дядю Леню и его Таню.

– Я пришел без оружия, один, с дочерью и надеюсь свободно уйти, – поднял голову вверх дядя Леня. – Или ты, Волк, прикажешь убить нас, когда твой дом полон гостей?

– Выпустите его! – приказал отец, и телохранители расступились.

Взяв свою дочь за руку, дядя Леня направился к двери. На пороге, обернувшись, он снова устремил свой взор к лестнице, на которой замер сложивший руки на груди Михаил Волков, и негромко произнес в установившейся тишине:

– Люблю я, однако, охоту на волков…

Голос у Леонида Чехарского был ехидный, насмешливый.

Его дочка высунула язык, а затем скрылась вместе со своим отцом.

Хоть праздник и был испорчен, но Таня все равно радовалась – тому, что смогла почувствовать себя принцессой. Тому, что получила столько подарков. Тому, наконец, что сумела увидеть истинное лицо своей некогда лучшей подруги.

Прочие гости ничего о выяснении отношений между семейством Волковых и Чехарских не узнали. Однако то ли плохое настроение хозяев оказалось заразительным, то ли все же кое-какие слухи просочились, но вскоре представители московского бомонда один за другим отбыли восвояси.

Было около полуночи. Зал, где только что шумело празднество, погрузился в темноту. Мама сказала, уборку произведут на следующий день, а сейчас всем пора спать.

На фоне выяснения отношений с дядей Леней родители, кажется, не вспомнили о золотом медальоне на шее дочери и о его таинственном происхождении, чему Таня обрадовалась. Она быстро почистила зубы, приняла душ и, натянув ночную рубашку, решала было рассмотреть подарки, которые громоздились в смежной с ее спальней комнате. Однако раскрывать одну упаковку за другой не оказалось ни сил, ни желания. Все же права была Таня Чехарская, заявившая, что все гости пришли с поздравлениями только потому, что трепещут перед отцом именинницы, грозным Михаилом Волком. Значит, и подарки у этих людей точно такие же, как и они сами: неискренние, фальшивые.

Таня подошла к огромной, в ее собственный рост кукле, которую преподнес старший брат Дима, и обняла ее. Ну надо же, какая прелесть! Потом девочке захотелось примерить на нее одно из бальных платьев, привезенных сегодня. Только она исполнила задуманное, как услышала за дверью голос мамы. И быстро спрятала куклу в дорогой собственной обновке в стенной шкаф, понимая, что мама не одобрит ее действий. А затем бросилась к постели и нырнула под одеяло.

Дверь открылась, появилась мама. Таня, помня о последнем разговоре с ней, сделала вид, что спит. А мама, усевшись на край кровати, поправила одеяло и сказала:

– Танюша, я же знаю, ты притворяешься. Но не бойся, я тебя больше журить не стану. Потому что эти несносные Чехарские прибыли сюда с единственной целью – сорвать твой праздник и объявить нам войну. Первое у них не получилось, а вот второе… Теперь нам всем надо держаться вместе и быть крайне осторожными! Ты слышишь?

Открыв глаза, Таня села на кровати. Мама привлекла ее к себе, обняла и поцеловала. Девочка же украдкой зажала в руке медальон Клементины – не хватало еще, чтобы мама снова обратила на него внимание. И вообще, надо снять украшения и спрятать в тайнике.

– Знаешь, папа ведь ничего не сказал мне о том, что Леонид хотел похитить тебя… – произнесла мама, снова целуя дочку. – Ты ведь уже большая и понимаешь, что это значит? В общем, не вижу смысла от тебя что-то скрывать. Да и Танюша Чехарская наверняка сообщила тебе об этом. Вот я и прошу: будь очень осторожна. Я так тебя люблю!

– И я тебя тоже, мамочка! – воскликнула Таня и прижалась к ней.

Дверь снова открылась, в комнату вступил отец. Он также уселся на кровать и обнял жену и дочку. Мама, поцеловав мужа и пожелав Тане доброй ночи, вышла. Не преминув напомнить мужу, что уже полночь, ребенку пора спать.

Михаил Волков уложил Таню в постель, накрыл одеялом и произнес:

– Похоже, дочка, этот день рождения ты запомнишь на всю жизнь.

– Это был классный день рождения, папочка! – ответила Таня, зевая и чувствуя, что глаза у нее начинают слипаться. – Дядя Вольдемар был таким уморительным… А дядя Леня… Дядя Леня ведь гад, да?

Папа усмехнулся и поправил одеяло.

– Десятилетней девочке такие слова не к лицу, Танюша. Но в общем и целом ты права, он редкостная сволочь и крайне опасная. Теперь мы ведем с ним войну, а это значит, что мой противник пойдет на любую подлость, дабы одержать верх, в честной-то схватке у него нет ни малейшего шанса. Поэтому нам надо быть бдительными, крайне бдительными. Боюсь, мой бывший друг, а ныне враг попытается нанести удар по тому, что мне дороже всего: то есть по тебе, по маме. Вот почему я принял решение, что вы обе поедете за границу. Причем надолго!

Таня, сжимая в кулаке медальон, пробормотала:

– А можно в Бертран? И… ты ведь тоже поедешь?

– Нет, Бертран это слишком очевидно. У нас там имеется недвижимость, так что дядя Леня будет искать там в первую очередь. Вы поедете туда, где ему ни за что вас не найти. И я останусь пока в Москве. Но как только проблема будет решена, вы сюда вернетесь. Я уже говорил с мамой – полетите прямо завтра… Дима будет со мной. Он ведь уже большой мальчик, ему надо привыкать к военным действиям.

Таня осторожно спросила:

– Папочка, а что значит «как только проблема будет решена»? Ведь проблема – это дядя Леня Чехарский, да? Как же ты можешь ее решить…

Она замолчала, а в голове у нее крутились слова другой Тани о том, что ее отец – убийца. И даже десятилетней девочке было понятно, как можно решить эту проблему.

– Ты ведь умная, Танюша, и уже взрослая, нет смысла играть с тобой в прятки. Поэтому давай я расскажу тебе сказку. Сказка ложь, но в ней, как говорится, есть намек…

Помолчав немного, отец снова заговорил:

– Жили-были два друга, назовем их… Назовем их Волк и Чех. И хоть не были они братьями, но считали себя таковыми. Ведь когда-то Волк спас жизнь Чеху – дело было еще в юности, когда оба угодили в тюрьму. Преступление, которое совершил Чех, было мерзкое, пакостное, и те, кто был в тюрьме, хотели Чеха наказать. Но Волк спас его от наказания. Наверное, с тех пор Чех и затаил злобу на Волка. А тот позднее узнал, что Чех распространял слухи, будто все случилось наоборот, Волк сидел за гнусное преступление, а его спас от расправы Чех, который, видимо, испытывал зависть к успехам Волка. Подспудная зависть перешла в ненависть в тот момент, когда красавица… назовем ее Марго… за благосклонность которой боролись и Волк, и Чех, предпочла именно Волка и вышла за него замуж. И тогда Чех возжелал жениться на младшей сестре Волка. Та была не против, но Волк свадьбу запретил, ибо понимал, что таким образом Чех хотел добиться одного – войти в его семью и стать как можно ближе к Марго, которую все еще обожал. И вот однажды…

Что было однажды, Таня уже не услышала, провалилась в сон. Сказка, которую рассказывал папка, была ужасно интересная, да и не сказка вовсе, но подушка такая мягкая, а день такой утомительный… Поэтому сказке суждено было остаться незавершенной.

Заметив, что дочь заснула, Михаил Волков подоткнул одеяло, поцеловал девочку и вышел из спальни, выключив свет и притворив дверь. А затем, вернувшись к себе в кабинет, где ждали его люди, произнес:

– Чех явно что-то замышляет. Поэтому всем надо быть начеку. Завтра вечером жена и дочка отправятся за границу, и тогда мы сможем нанести удар сокрушительной силы. Такой удар, от которого Чех уже не сможет подняться. У меня есть кое-какие мысли по этому поводу, но обсудим их завтра, после того, как жена и дочка окажутся в безопасности. День сегодня был суматошный, напряженный, поэтому сейчас всем приказываю хорошенько отдохнуть, набраться сил. Ибо в последующие дни и недели времени на отдых, скорее всего, не будет…

Проснулась Таня внезапно. Оторвала голову от подушки, уверенная, что заснула всего на мгновение и что папка по-прежнему сидит на краю кровати, рассказывая увлекательную сказку о Волке, Чехе и красавице Марго. Но папы в комнате не оказалось, свет был выключен, а дверь плотно закрыта. Девочка не смогла бы сказать, отчего проснулась, но вдруг до нее донесся грохот, за окном расцвели всполохи. У Тани от удовольствия сжалось сердце. Надо же, значит, ее день рождения еще не миновал! Ее ждет еще один сюрприз – мама с папой устроили фейерверк, а ей ничего и не сказали! Или родители исходили из того, что именинница и так проснется, услышав взрыв петард, и насладится незабываемым зрелищем?

Она подошла к окну, отодвинула занавеску – и снова услышала сухой треск и увидела яркие всполохи в сентябрьской ночи. Только отчего-то не на небе, а в парке, который окружал особняк.

В этот момент раздался звон, и Таня ощутила, как мимо нее что-то пролетело, обдав жаром и брызгами осколков, а стекло в окне отчего-то разлетелось.

И тут ей стало ясно: никакой это не фейерверк в ночи! Это звуки и вспышки выстрелов! Только что кто-то стрелял в ее окно и чуть было не попал в нее! А если бы попал…

Если бы попал, она была бы уже мертва.

Таня в страхе отпрыгнула в глубь спальни и пригнулась. И вовремя. Потому что и прочие окна в ее комнате стали разлетаться вдребезги – кто-то вел по ним прицельную пальбу из автоматического оружия.

Такое было знакомо Тане только по американским фильмам, которые она смотрела по телевизору. Но что подобное случилось по-настоящему, с ней самой, да к тому же в их огромном, отлично защищенном загородном доме… Нет, поверить в реальность происходящего решительно невозможно!

Но тем не менее это была ужасная правда. Звуковым оформлением кошмара стал треск лопающихся воздушных шариков, которые все еще оставались в ее спальне и теперь становились мишенями для пуль.