18 марта, Лос-Анджелес

Китаец насторожился. Ему показалось, что за окном мелькнул луч фонаря. Он бесшумно поднялся и осторожно подошел к окну, которое и днем и ночью было забрано жалюзи. Он осторожно взглянул на то, что происходит снаружи. Перед домом был установлен мощный фонарь. Бездомный катил перед собой набитую хламом детскую коляску.

– Милый, – услышал он нежный голос своей подружки, – возвращайся, нам вместе было так хорошо!

Китаец отошел от окна и оказался рядом с кроватью, застеленной черным шелком. Закинув руки за голову, его ждала рыжеволосая дива с идеальной фигурой. Китаец плотоядно усмехнулся. Что ему нравилось в этой долбаной Америке, так это шлюхи. В Экаресте, столице его родины Герцословакии, – а там он в последние годы бывал редко, навещал престарелых родителей, – шлюхи брали много, а делали мало. Здесь путаны были готовы на все.

Он опустился на ложе рядом с рыжеволосой. Он познакомился с ней несколькими часами раньше в шикарном баре и сразу же понял, что хочет ее.

Женщина поцеловала его, он взял инициативу на себя и с нахрапом навалился на нее стокилограммовым телом.

В этот момент до его уха донесся слабый звук. На Китайца уже около года охотилась вся американская полиция, поэтому ему и приходилось соблюдать все меры предосторожности. Но это не помешало ему совершить за этот год еще ряд грандиозных преступлений.

Он попытался вскочить, но рыжеволосая шлюха мертвой хваткой вцепилась в него. Он ударил ее по лицу, однако женщина нанесла ему серию ударов в солнечное сплетение. Китаец оказался не готов к этому, обычно женщины, с которыми он спал, были послушными и боязливыми.

В соседних комнатах, где находилась его охрана, слышались крики и выстрелы. Полиция устроила облаву, у него есть еще шанс – через окно.

Полностью обнаженная шлюха, отбросив одной рукой со лба длинные пряди огненных волос, а другой удерживая невесть откуда взявшийся пистолет, наглым тоном произносила:

– Сергий Китаевич, вы арестованы, у вас есть право хранить молчание…

Китаец начал безудержно хохотать, он хохотал даже тогда, когда, вышибив дверь, в спальню влетела дюжина полицейских, когда его поставили к стенке, когда на руках у него щелкнули наручники.

– Сержант Маккой, – произнес руководитель операции, обращаясь к проститутке, которая, закутавшись в черную шелковую простыню, навытяжку стояла перед ним, – вы превосходно справились с поставленной задачей, благодаря вам опасный преступник арестован. Думаю, что вам недолго ждать повышения. Кроме того, я буду просить о представлении вас к награде.

– За что? – все еще давясь от хохота, произнес Китаец. – За то, что дала мне? Черт возьми, меня арестовала шлюха, которая оказалась замаскированным сотрудником полиции. А вас что, в полицейской академии учат в том числе и траханью с мафиози?

Сержант Маккой подошла к Китайцу, презрительно посмотрела на его естество и изо всей силы ударила в пах. Китаец упал на колени, в глазах у него потемнело. Полицейские, дружно улюлюкая, зааплодировали.

– Служу Америке! – провозгласила сержант.

Китайца схватили и грубо потащили к выходу. Его уже ждал кортеж полицейских машин.

22 марта, Лос-Анджелес

Китаец знал, что говорить. В Экаресте сейчас около полуночи, но его это не волновало. Он набрал номер, который помнил наизусть. Трубку сняли после третьего звонка, словно кто-то выжидал.

– Это я, – хрипло сказал в трубку Китаец. – Ты меня узнал?

Собеседник Китайца узнал его сразу же. Он ждал этого звонка с момента его ареста.

– Конечно, Сергий, – ответил собеседник. – Как у тебя дела?

– Какие могут быть дела в поганой тюряге? Американцы взялись за дело всерьез. Они хотят сделать из меня смертника. Вы должны помочь мне… Скажи Эдуарду, что я передаю ему большой привет!

Китаец знал: ему грозит смертная казнь. А умирать он не собирался. Для этого он и позвонил в Экарест.

– Ну разумеется, Сергий, – ровно ответил собеседник. Он знал, на что намекает Китаец. – Уверяю тебя, что Эдуард лично обеспечит твое триумфальное возвращение на свободу. Всем ясно, что ты невиновен. Суд тебя оправдает.

– Как пить дать, оправдает, – осклабился Китаец. Со стороны их беседа выглядела невинной, однако обоим собеседникам был понятен подтекст.

– Не беспокойся, – ответил человек в Герцословакии. – Отдел займется этим. Он подготовит праздник в твою честь.

– Я очень надеюсь, что ваши люди еще не утратили прежнее мастерство, – сказал Китаец. – А то ведь если что, так и передай Эдуарду – я не буду молчать. Ты, надеюсь, понимаешь? Мне не хочется идти на дно одному. А мне есть что рассказать. Так что действуйте, ребятки!

После этих слов Китаец повесил трубку. Что же, его старый друг Эдуард предупрежден. И теперь он точно не допустит осуждения. Из кожи вылезет, но не допустит. На карту поставлено слишком многое.

Один из бывших подчиненных Китайца, Томаш Хенрылка, согласился дать показания против него. Хенрылке пообещали простить все грехи и после окончания процесса вручить новые документы и оплатить пластическую операцию. Если Хенрылка расколется, для Китайца это будет означать одно – смертельная инъекция. Томаш знает очень многое.

Поэтому ему надо умереть. Пусть Эдуард и займется этим.

Эдуард Теодорович, которому немедленно сообщили о звонке Китайца, задумался. Китаец практически ничего не сказал, едва ли даже самый изощренный прокурор сможет использовать этот разговор против мафиози. Разговор двух старых друзей, один просил другого о помощи. Разумеется, о юридической или моральной.

Эдуард прошелся по просторному кабинету. Он слышал, как скрипнула дверь, появилась жена. Она уже который год страдала бессонницей.

– Какие-нибудь неприятности? – спросила она.

Эдуард с легкой улыбкой отмахнулся, подошел к жене. Он с нежностью поцеловал ее в лоб. Она стала такой хрупкой, бессонница совсем доконала ее. Надо бы поехать на курорт, говорят, в Австрии есть санаторий, в котором эффективно лечат расстройство сна. Как только Китайца оправдают, они сразу же отправятся в Альпы.

– Да так, ничего серьезного, – солгал он.

Жена подошла к массивному шкафу, достала детектив и, пожелав ему спокойной ночи, удалилась. Похоже, что ни он, ни она не сомкнут этой ночью глаз. Она будет читать, потому что не может уснуть. А он начнет составлять план, как вытащить Китайца из калифорнийской тюрьмы.

Эдуард Теодорович знал Китайца по крайней мере лет пятнадцать, возможно, чуть больше. Тот своих слов на ветер не бросает – он на самом деле знает слишком много. Например, может рассказать о том, как его людям пришлось устранять известного журналиста – писака пронюхал о многом, поэтому одним весенним вечером, усевшись в собственный автомобиль, он, вместо того чтобы ехать домой, отправился на тот свет. Мощный взрыв превратил его «Мерседес» в груду искореженных обломков. Китаец знал заказчика – влиятельного банкира. У него были документы по махинациям с нефтедолларами, незаконными поставками оружия. И это только верхушка айсберга. В общем, Китаец дал понять – или Эдуард вытащит его из тюрьмы, или он начнет говорить. А это потянет за собой серию грандиозных разоблачений. Китаец не хочет умирать в одиночку.

А если так, то не будет ни отдыха в Альпах, ни тихой семейной жизни с внуками – ничего не будет. Эдуард Теодорович мучительно размышлял. Придется задействовать людей из Отдела, чтобы устранить предателя Хенрылку. Он согласился дать показания против Китайца. Он не должен предстать перед жюри присяжных. Хенрылку скрывают федералы, подобраться к нему, казалось бы, невозможно.

Но для Отдела нет ничего невозможного. Недаром там собраны самые выдающиеся люди. У него есть еще два дня.

Эдуард Теодорович ощутил во всем теле небывалую усталость. Пора завершать свою деятельность в Отделе. Он стоял у его истоков тридцать пять лет назад, и тогда ему было за тридцать. Так хочется обыкновенной жизни, больше не знать ничего об убийствах, насилии, крови, смертях. Жить на даче под Экарестом, читать Коэльо, Достоевского и Фолкнера, вырезать из дерева смешные фигурки зверей и радоваться за внуков. Копаться в огороде и саду, выращивать гладиолусы и смородину.

Он знал, что до этого рукой подать. Он уже подыскал себе замену. Остается только решить проблему с Китайцем. И он решит ее. За последние тридцать пять лет ему приходилось справляться и не с такими задачами.

Справится и на этот раз.

24 марта, Лос-Анджелес

Алекс почувствовал изжогу. Похоже, ему нужно прекратить увлекаться дешевым пивом. Он рыгнул и отшвырнул смятую банку в угол. Черт возьми, когда он последний раз убирался? Разве был последний раз? Кажется, с тех пор как он въехал сюда около полутора лет назад, он ни разу не проводил уборку.

Его подружки, вернее сказать, те из шлюх, с кем он регулярно спал, пытались придать этому жилищу божеский вид, но их попытки ни к чему не приводили. Они были нужны ему для секса, а не для того, чтобы выносить мусор или гонять тараканов.

Он включил настольную лампу. Несмотря на то что был конец марта, в Лос-Анджелесе стояла адская жара: столбик термометра приближался к отметке в тридцать градусов.

Сквозь приоткрытое окно, которое выходило на замусоренную улицу, доносились крики соседей, в основном это были многодетные эмигранты из Коста-Рики и Мексики.

На дисплее компьютера развертывалось все то, что он снимал около двух недель назад, – его дочурка улыбается около особняка и шикарного черного «Ягуара». Так, а это что? Алекс присмотрелся, точно, этот странный фургон попал в объектив камеры. Медленно катит по тротуару.

Современная техника просто чудо – достаточно иметь даже расплывчатое изображение, остальное сделает компьютер. Изображение пока что плохое, нет четкости. Фургон, который до этого был небольшим темным пятном на заднем плане, стал центральным объектом. Алекс увеличил изображение двери фургона. Теперь можно в замедленном режиме посмотреть на то, что произошло на самом деле.

Медленно и плавно дверь фургона распахнулась, появилось лицо мужчины средних лет, в дорогом костюме, оно было в крови, похоже, кто-то усердно потрудился над его физиономией. Человек пытается вылезти из фургона, не опасаясь, что выпадет из машины на ходу.

Алекс снова увеличил изображение и сменил светотени. И он смог увидеть, что разыгрывалось в самом фургоне. Чья-то рука на полу, тоже в крови. Кажется, женская. Так и есть, тонкие пальцы, обручальное кольцо. Лица не видно, чья-то нога наступает на кисть руки лежащей женщины. Ага, вот появляется еще кто-то. Отморозок в кожаной куртке с бритым черепом наваливается на пытающегося спастись человека. Черт!

Словно завороженный, Алекс следил за тем, как бугай навалился со спины на человека в дорогом костюме, локоть амбала обхватил шею, затем поворот… Алексу показалось, что он слышит треск ломающихся позвонков. Тело жертвы обмякло, отморозок, убив человека, исчез в фургоне, туда же через секунду втянули и мертвеца.

Почесав под мышкой, Алекс отправился на кухню. На холодильнике валялись кружевные женские трусики. Эта дура оставила ему их в подарок. Он рванул на себя дверцу холодильника, внимательно изучил его недра. Только две банки пива, как так можно жить!

Он вернулся к компьютеру, прокрутил сцену убийства заново. В общей сложности он видел ее двадцать раз. Ну и что теперь? У него есть доказательства того, что какой-то урод с внешностью мафиози убивает богатого хмыря, а в фургоне, похоже, лежит еще один труп, женский. И что из этого?

Алекс увеличил лица жертвы и убийцы. Хрен с ними, он забудет о том, что случайно заснял на камеру.

Удовлетворенный собственным благоразумием, Алекс завалился на диван и включил телевизор. Сегодня он решил отдохнуть от всего, в том числе и от женщин. Выпить пива в одиночестве – что может быть лучше.

Шли новости, сообщили о последних происшествиях в Лос-Анджелесе.

– Сегодня рано утром в районе порта из океана были выловлены два трупа – мужской и женский. По сообщениям полиции, их идентифицировали как Кевина и Нэнси Корриган, бесследно исчезнувших 11 марта. Смерть в обоих случаях наступила в результате перелома основания черепа. Кевин Корриган в течение многих лет был бухгалтером мафиозных группировок, и эти две смерти, скорее всего, самым тесным образом связаны…

Камера беспристрастно показывала мертвые тела. Они уже несколько изменили очертания, все-таки почти две недели в воде не пошли им на пользу. Зрители, как считали телевизионщики, были прямо в восторге от подобных сцен. Несмотря на распухшие позеленевшие лица, вздутую кожу и изрядно объеденные рыбами лица, Алекс сразу узнал Кевина Корригана – это был тот самый мужик, чью смерть он случайно снял на камеру.

– Хм, – произнес Алекс, осушив банку пива до конца. – Упокойся с миром, Кевин. На мафию, говорят, работал. Наверное, что-то не поделил с боссами или пытался мухлевать. Работодатели такое не любят. В обычных фирмах за это увольняют, а в мафии ломают шею. Ого, неплохо, – заметил Алекс, увидев на запястье мертвого бухгалтера платиновый «Ролекс». – Хорошо жил, Кевин, и умер хорошо.

Алекс отправился за последней банкой пива на кухню, а когда вернулся, то уже шли новости о последнем сенсационном процессе. Арестовали главу герцословацкой мафии на Западном побережье, и теперь все гадали, что же за этим последует.

– Чертовы герцословаки, – произнес Алекс, открывая банку. Он так и знал, пиво, зашипев, вылилось ему на джинсы. Похоже, стирки не избежать, это последние джинсы, в ванной уже скопилась куча вонючего белья, которую срочно требовалось постирать.

– Сергий Китаевич, более известный в криминальном мире как Китаец, обвиняется по более чем пятнадцати пунктам, – вещала симпатичная ведущая. Алекс не отказался бы познакомиться с такой. Раньше, когда он был на гребне славы, такая милашка сама бы прыгнула к нему в койку, а теперь… Теперь ему сорок два, в бумажнике девятнадцать долларов и сорок два цента, в холодильнике кусок засохшей пиццы и банка колы. – Как заявил помощник прокурора Стив Ларкин, Китаевич выйдет из здания суда в наручниках и отправится оттуда прямиком в камеру смертников.

Мелькнуло довольное лицо молодого помощника прокурора, который уверенно и с апломбом вещал о предстоящем торжестве американской системы правосудия над герцословацкой мафией.