Вера резко обернулась и увидела в дверях высокого сутулого мужчину с клочковатой бородой – профессора Людослава Цапека. В руках у него был револьвер, нацеленный на Веру и ребенка. Мальчик издал жалобный звук, и женщина заметила, как под ним образовалась лужица.

– Вы... вы – монстр! – вырвалось у женщины.

– Не тебе читать мне нотации! – криво усмехнулся профессор. – Отвечай: как ты оказалась в моем доме? Надо же, какой сюрприз – я приехал навестить маленького дурачка и обнаружил, что входная дверь открыта и кто-то проник в подвал. Кто ты?

Вера ничего не ответила. Из оружия у нее имелся при себе лишь небольшой нож, который был спрятан за резинкой носка.

– Лучше скажите, что делает здесь ребенок! – возмущенно произнесла она, пытаясь отвлечь внимание профессора. – Вы насильно удерживаете его здесь...

– Никто его насильно не удерживает. Как и тех, кто был здесь до него, – заявил Цапек. – Ну скажи, малыш, тебе ведь у меня нравится? Тебе ведь здесь хорошо?

Ребенок судорожно глотнул и через силу кивнул.

– Ну вот видишь! – заметил удовлетворенно профессор. – Я забочусь о нем, как о собственном сыне. И ему здесь несоизмеримо лучше, чем в детском доме.

Профессор чувствовал себя всемогущим, и Вера знала: она должна действовать быстро, но пока ей не представлялось возможности что-либо сделать.

– Отойди от ребенка и встань к стенке! – приказал Цапек. – Судя по твоему акценту, ты – иностранка. А что могут делать иностранцы на даче такого гениального человека, как я? Только одно – пытаться что-то разнюхать, к примеру секрет зимарина. Меня, кстати, предупреждали, что зарубежные спецслужбы проявляют огромный интерес к моему открытию и к моей персоне. Какая, однако, честь!

Вера, повинуясь приказанию профессора, подошла к стене. Цапек продолжал разглагольствовать:

– Ну и что, твое задание выполнено? Смогла отыскать то, что требуется? Жаль только, что наткнулась на мальчишку в подвале. Так бы отправилась восвояси... Но теперь, западная шпионка, когда ты знаешь мой главный секрет, мне придется убить тебя. В органы я не могу обратиться, сдать тебя им – тогда узнают о ребенке! У меня имеются отличные связи в детском доме, директриса за импортные шмотки и «бабки» поставляет мне симпатичных сироток, а по документам оформляет их как умерших от болезни. Так что буду действовать по привычке и твой труп ночью закопаю в саду...

Ребенок с криком метнулся к Вере, бросаясь ей на шею.

– Не делай ей больно! Она хорошая!

– А ну отойди от нее, маленький мерзавец! – рявкнул Цапек – Живо, не мешай мне целиться!

Воспользовавшись замешательством, Вера извлекла нож и зажала его в руке. Она шепнула ребенку:

– Обещаю, сейчас все закончится. Подойди к кровати и спрячься там.

Малыш подбежал к кровати. Цапек удовлетворенно хмыкнул:

– Так-то лучше, щенок. С тобой я разберусь позже, после того, как расправлюсь с этой...

Он не успел договорить, так как Вера метнула нож – лезвие попало профессору в правое плечо. Цапек взвыл и выронил револьвер. Вера в два счета оказалась около крутящегося юлой профессора и схватила оружие. Химик осел на пол. Заметив в руках Веры огнестрельное оружие, он прошипел:

– Ты не посмеешь причинить мне вред! Иначе тебя схватят, ведь я – народное достояние...

– Вы, профессор, гад и мерзавец, – перебила Вера.

В ушах у нее звенело, до такой степени она ненавидела жалкого бородатого человечка, лежавшего перед ней на полу подвала. За время работы в организации ей приходилось убивать, но исключительно в рамках самообороны. Она никогда бы не выстрелила в безоружного раненого, который умоляет о пощаде, но... Профессор Цапек – исчадие ада! Он заслуживает смерти!

Видимо, эти мысли отразились на ее лице, потому что Цапек, жалобно скуливший на полу, заверещал, став вдруг вежливым:

– Нет, умоляю, не убивайте меня! Я – старый больной человек! Пожалейте!

– Профессор, вы ведь только что спокойно рассуждали о том, как застрелите меня, а потом избавитесь от малыша, – жестко произнесла Вера. – И теперь хотите, чтобы я вас пощадила?

– Я гениален, и вам это известно! – выкрикнул Цапек. – Вам требуется технология изготовления зимарина? И вы ее от меня получите!

– Она у меня есть, – ответила Вера. Чем дольше она оттягивает момент убийства, тем хуже. Всего один выстрел – и монстра не станет.

– В документах указано не все, что требуется! – возразил профессор. – Кроме того, я могу сообщить гораздо больше – о новом химическом и биологическом оружии, я сейчас работаю над ним. И еще веду исследования в области генетики. У меня феноменальная память. Я пригожусь вашим работодателям! Но если вы убьете меня, то потеряете все одним махом!

Заметив, что Вера колеблется, профессор усилил психологическое давление:

– Я готов все рассказать! Переправьте меня на Запад! Я уже давно мечтаю о том, чтобы покинуть Герцословакию, здесь мой талант не ценят!

Вера опустила револьвер, чувствуя, что не сможет застрелить безоружного. А кроме того, профессор Цапек был в самом деле слишком ценным объектом, чтобы избавляться от него.

– Да, я хочу удрать отсюда! Мне надоела уравниловка и торжественные заседания с трескучими речами! – продолжал выкрикивать профессор. – И я знаю, вы мне поможете! Давайте, информируйте свое начальство, оно наверняка даст добро, когда узнает, что такой гениальный человек, как я, решил удрать на Запад. Черт, и помогите же мне встать! Как же болит плечо, и все вы виноваты...

Вера, пропуская его вопли мимо ушей, подошла к малышу и взяла его за руку.

– Ты пойдешь со мной. Дядя больше не сделает тебе больно.

Цапек, с трудом поднявшийся на ноги, обрел прежний апломб:

– Никуда мальчишка с вами не пойдет! Вы что, сдадите его в милицию и скажете, где нашли его? Тогда меня запихнут в тюрьму, и ваше начальство будет очень недовольно. Очень! Мне известны десятки, нет – сотни стратегических секретов! Я много раз был в Советском Союзе, знаю, над чем там работают ученые, и это наверняка чрезвычайно интересно для Запада.

Профессор, понимая, что одержал победу, криво ухмылялся.

– Ну что, уважаемая шпионка, мне вам объяснить, что делать? Давайте топайте, откуда пришли, договаривайтесь с кем надо. Жду ответа в течение сегодняшнего дня. А мальчишка пока останется у меня. Даю торжественное обещание: сопляк обретет свободу, как только я окажусь за границей.

Вера чувствовала себя мерзко – она видела наглую усмешку профессора, заплаканные глаза мальчика и думала о том, как будет ликовать шеф, когда узнает, что Цапек сам просится на Запад. Это будет несомненным успехом организации, ведь профессору действительно известно множество секретов. А что, если поступить так, как ей подсказывает сейчас не разум, а сердце? Ведь Цапек, оказавшись за границей, и там будет удовлетворять свои низменные желания. Застрелить бешеного пса – и дело с концом...

– Но-но, без глупостей! – предупредил профессор, следя за ее лицом. – Если я не появлюсь сегодня на заседании Академии наук, это вызовет переполох. И вам не удастся скрыться из страны, моя дорогая. Так что делайте так, как говорю я. Запишите телефон и позвоните мне в шесть вечера. Собственно, я заранее знаю ответ вашего начальства. Он будет звучать так: «Да, профессор, мы с радостью поможем вам». Иного и быть не может. А теперь катитесь прочь! Черт, как плечо-то болит... Придется выдумывать историю о несчастном случае на даче.

Профессор, морщась, вытащил из плеча нож.

– Ну и тяжелая у вас рука, моя милая! Что стоите столбом? Идите, выполняйте возложенное на вас поручение. С мальчишкой ничего не случится – мне сейчас уж точно не до него. Я же дал слово чести! Итак, диктую номер...

Покидая подвал, Вера обернулась на мгновение – и увидела крошечную сгорбленную фигурку, завернутую в одеяло, – мальчик вперил взгляд в пол и, казалось, застыл, как статуя. Она ведь предала его! Обещала помочь – и предала! И все потому, что в организации на первом месте всегда идет целесообразность. На втором и третьем, впрочем, тоже. Шеф учил ее, что в их работе нет места чувствам, сотрудник должен выполнить задание, а затем забыть обо всем, как о страшном сне.

Мальчик поднял на Веру взгляд, и женщина поспешно отвернулась. Сможет ли она когда-нибудь забыть его немой укор, мольбу о помощи, страх, что отчетливо читались во взгляде голубых глаз?

– Ну, идите! – прикрикнул на нее профессор Цапек. – И не забудьте – сегодня ровно в шесть!

Вера вернулась в особняк родителей Лорика – сын министра продолжал храпеть на кровати. Когда он продрал глаза, то увидел Веру, сидевшую в кресле. Она о чем-то думала.

– О, дорогая, уже утро? – спросил ее Лорик. – А как прошла ночь?

– Ты был неподражаем! – с деланым восторгом воскликнула Вера. – А теперь я хочу обратно в Экарест.

Прибыв в столицу, Вера использовала для экстренной связи с организацией одного из агентов, находившихся в Герцословакии. Она проинформировала его о том, что профессор Людослав Цапек изъявил желание перебраться на Запад. Ответ, как она и думала, не заставил себя ждать – шеф велел дать профессору гарантии того, что он в течение ближайших дней покинет Герцословакию.

– Что с мальчиком? – спросила Вера профессора, позвонив ему вечером.

Цапек, кашлянув, ответил:

– Боюсь, малыш подцепил какую-то инфекцию. Чувствует себя не очень хорошо.

– Что вы сделали с ним? Вы же обещали! – возмутилась Вера.

– Не все в жизни происходит так, как тебе хочется, – глумливо процедил профессор.

Вера поняла, что Цапек обманул ее. Он наверняка поступит с ребенком так же, как и с предыдущими своими жертвами, – убьет его... Или уже убил. Собственно, почему она чувствует за собой какую-либо вину? Ведь не она, а психопат-профессор виноват в смерти детей. Но самоуговоры не помогали. У нее был шанс устранить Цапека и избавить ребенка от заточения. Но она этим шансом пренебрегла – еще бы, ведь важнее всего выполнить задание и не подставить под удар организацию. Убей она Цапека, наверняка оказалась бы в руках местных спецслужб. А так шеф останется очень доволен – она привезет из Экареста не только нужную информацию, но и поспособствует переправке на Запад гениального ученого, готового к сотрудничеству.

И все же каждый раз, когда Вера закрывала глаза, она видела перед собой сгорбленную фигурку ребенка, завернутого в одеяло. Мальчик поверил ей, а она его предала. Именно это и не давало ей покоя. Но что она могла поделать – убийство Цапека стало бы для нее смертным приговором.

* * *

Через день Вера покинула Экарест и прибыла в Восточный Берлин. Берлин был для нее родным городом, на Унтер-ден-Линден находился особняк, принадлежавший когда-то ее отцу. Затем она перебралась в Западный Берлин, а оттуда на самолете в Швейцарию. Именно там Вера узнала об убийстве в Далласе президента Кеннеди. Новость оставила женщину равнодушной: ее гораздо больше занимала судьба безымянного мальчика, встреченного на даче профессора Цапека.

В Люцерне у организации имелся филиал – он располагался в небольшом красивом особняке, на воротах которого красовалась вывеска: «Экспортно-импортная компания «Salvex». В особняке в самом деле кипела работа – секретарши стучали по клавишам пишущих машинок, приходили и уходили телефаксы, заключались сделки, подписывались контракты, принимались клиенты. Но это был только фасад, за которым скрывалась совсем иная работа. Чтобы сбить с толку любопытных и не возбуждать подозрений, организация и правда занималась экспортно-импортной деятельностью, причем весьма и весьма успешно. Но в подземном бункере, расположенном под зданием, находились секретные архивы и конференц-помещения, куда попасть мог далеко не каждый из тех, кто трудился наверху.

Затормозив перед воротами, Вера набрала шестизначный код – три последние шифры служили сигналом для большого компьютера, новейшего американского изобретения, что прибыл один из «своих». Вера прошла в особняк, где находилась экспортно-импортная компания. Никто – ни секретарши, ни клерки, ни клиенты – не обратили внимания на молодую женщину.

Вера спустилась по лестнице вниз, туда, где располагались подсобные помещения. И там опять остановилась перед дверью с кодовым замком и умело замаскированной в углу камерой. Она ввела код и приложила безымянный палец правой руки к сенсору, после чего дверь бесшумно распахнулась. Ей был открыт доступ на подземный уровень. В кабине лифта Вера снова ввела код и нажала кнопку «–5». Лифт на огромной скорости устремился вниз, и через три секунды она была на месте. Перед тем как выйти из лифта, ей пришлось позволить хитроумному прибору произвести сканирование радужной оболочки левого глаза – только после этого многоступенчатая идентификация была окончательно завершена. Бронированные двери раздвинулись, и женщина шагнула в узкий коридор.

Организация... Вера любит ее и одновременно ненавидит. Последние шесть лет именно организация является ее пристанищем и ее семьей. Насколько она знала, почти все сотрудники, как и сама Вера, не имели близких родственников, а многие (опять же как и она) официально числились мертвыми. Только у шефа была семья, на столе у него всегда стояла фотография блондинки с двумя детьми, мальчиком и девочкой, и с добродушным ньюфаундлендом у ног. Но шеф никогда не говорил о своих родных: наверняка они не знали, чем в действительности занимается муж и отец, считали его работником какого-нибудь министерства или преуспевающим бизнесменом.

Пока Вера шла по коридору, ей встретились несколько сотрудников, с которыми, как это было принято в организации, она обменялась кивками: произносить приветствие считалось дурным тоном. Подойдя к двери кабинета, Вера толкнула ее – она знала, что ее ждут. Она оказалась в большом помещении, где царили полумрак и прохлада. Едва слышно работали кондиционеры, нагнетавшие с поверхности свежий воздух.

Шеф сидел за большим письменным столом, просматривая бумаги. Не отрывая от них взгляда, он произнес:

– С приездом, Вера. Ты отлично справилась с заданием. Впрочем, от тебя я другого и не ожидал.

На столе горела яркая лампа. Шеф отложил в сторону бумаги и поднял голову – блеснули стекла очков, Вера уловила на себе внимательный взгляд. Похоже, шеф был чем-то встревожен. Неужели она допустила в Герцословакии какую-то ошибку?

Шеф указал на глубокое кожаное кресло, стоявшее перед столом, и Вера последовала его приглашению. Шеф сцепил руки на животе и сообщил:

– Час назад профессор Цапек прибыл в Грецию. Оттуда он будет переправлен в Америку. Руководство чрезвычайно довольно твоей работой. Цапек – бесценное приобретение. Ведь он гений.

– И убийца детей, – не удержалась от замечания Вера.

Шеф скупо улыбнулся и указал на папку, которую только что просматривал:

– Ты имеешь в виду его нездоровую страсть к мальчикам? Да, ты права, Цапек, вне всяких сомнений, нуждается в лечении. Однако кого это интересует? Он не только согласился выдать все секреты, обладателем которых является, но и готов работать на нас. Вероятнее всего, его гениальность каким-то странным образом связана с его низменными страстями. Так сказать, одно без другого невозможно.

– Значит, Цапеку в Америке обеспечат удовлетворение его извращенных желаний? – спросила с омерзением Вера.

– Если от последнего зависят его душевное спокойствие и способность продуктивно работать против Советов, то, безусловно, да, – пояснил шеф.

– Но это же... аморально! И преступно! – воскликнула Вера.

– Такие категории, как мораль и совесть, в нашей профессии неприменимы, – укоризненно глядя на женщину, покачал головой шеф. – Ты же знаешь, Вера, для нас важен только положительный результат. Цель оправдывает средства. Все-таки ты не первый год работаешь в организации и должна была давно уяснить ее основополагающие принципы.

– Но что произошло с мальчиком? – упрямо продолжила тему Вера.

У нее не было ни малейшего желания дискутировать с шефом по поводу основополагающих принципов организации. Ведь она обязана ему жизнью и своим спасением. Шесть с лишним лет назад дав обещание работать на организацию и в случае необходимости рисковать жизнью, она не намеревалась отступать. И все же...

– Какой мальчик, Вера?

– Тот, что находился на даче у Цапека. Я хочу знать, что с ним.

Шеф взял папку, раскрыл ее, пролистал документы и пожал плечами:

– Гм, о мальчике здесь ничего не сказано. Но это совершенно неважно.

Да, то, что человеческая жизнь для организации неважна, Вера поняла с самого начала своей работы на нее. Однако сейчас она закрыла глаза, увидела перед мысленным взором фигурку ребенка, завернутого в одеяло, и мысленно же произнесла: «Я предала его, предала...»

Голос шефа вывел женщину из оцепенения.

– О Цапеке можешь забыть. Гонорар за твою работу плюс солидный бонус за извлечение профессора из-за «железного занавеса» переведен в швейцарский банк, Вера. А теперь о другом...

Шеф, похоже, не понимал или не хотел понимать, что финансовый вопрос ее не волнует. Сколько стоит человеческая жизнь?

Поднявшись из кресла, шеф прошелся по кабинету. Он остановился около абстрактной картины, висевшей на стене, и неожиданно проникновенным тоном спросил:

– Хочешь что-нибудь выпить? Чай, кофе, сок? Или, быть может, что-то покрепче?

Обычно шеф не отличался подобной заботливостью. Вера вежливо отказалась, но шеф заметил:

– Думаю, и тебе, и мне не повредит порция коньяка.

Он нажал кнопку селекторной связи и отдал соответствующее распоряжение. Через минуту в дверь постучали, и, когда шеф подал голос, появился невзрачный молодой человек в черном костюме – он принес на подносе бутылку коньяка и два пузатых бокала. Дождавшись, когда субъект исчезнет, шеф налил в один из бокалов янтарной жидкости и поставил его перед Верой.

– Чтобы отметить успешное окончание операции, больше подошло бы шампанское, – заметила женщина.

Хотя можно ли вести речь об успехе? Она не спасла мальчика, который доверился ей, и обрекла его на, скорее всего, мученическую смерть. Зато помогла попасть в Америку опасному преступнику, который и там продолжит убивать детей. Неужели цель действительно оправдывает средства? Похоже, организация – этакий клуб бездушных людей, для которых самое важное – максимальная прибыль? И она является членом данного клуба...

Шеф положил перед Верой выпуск местной газеты со словами:

– Тебе уже наверняка известно, что 22 ноября в Далласе был убит президент Кеннеди.

– Да, я читала об этом, – ответила Вера.

Она бросила быстрый взгляд на первую полосу – огромные черные буквы, портрет улыбающегося – и еще живого – президента.

– А вчера там же, в Далласе, застрелен некий Ли Харви Освальд, которого считают убийцей Кеннеди. – Шеф положил перед Верой еще одну газету.

– Американцы плохо охраняли главу своего государства, – откликнулась Вера. – И его убийцу тоже.

– Возможно, – усмехнулся шеф. – Однако такова правда жизни: убить можно любого, кем бы он ни был и как бы хорошо ни охранялся. Всегда найдется способ для ликвидации врага. Разрешу себе поведать о том, что произойдет в ближайшие дни и месяцы: новый президент США Линдон Джонсон подпишет указ о создании особой комиссии по расследованию смерти своего предшественника Кеннеди. И комиссия, членами которой станут уважаемые сенаторы и конгрессмены, после детального изучения фактов придет к единодушному выводу, что убийцей является именно Освальд, задумавший и осуществивший свое злодеяние в одиночку.

Налив себе немного коньяка, шеф отхлебнул из бокала и продолжил: