Теперь задним умом, я поняла – Софья приревновала меня к своему дружку и решила прилюдно наказать, устроив взбучку в прямом эфире. И я поддалась на ее многочисленные провокации! Еще бы, кто бы не поддался, услышав в свой адрес такие перлы: «Катюша, что вы сидите красная, как помидор? Вас что, инфаркт накрыл? Или, может, внезапный оргазм? Ну, тогда мои поздравления – ведь это ваш первый за последние три года, после развода с вашим телевизионным супругом. Ах, пардон, ошиблась, ваш первый оргазм за всю жизнь!». Или: «Ах, что за страсть к классификациям! Вам бы в свое время в гестапо работать, людей на категории делить и в газовые камеры отправлять, милая моя!» И, как апофеоз наглости и безвкусия: «А что вы фамилию-то себе, Кэтти, мужнину-то оставили? Почему не стали вновь Редькиной или Ошметкиной или как там вы до замужества именовались? И вообще, из-за чего вас супруг бросил? Из-за вашей фригидности, сопряженной со скудоумием?»
Я потеряла голову, закусила удила и подняла брошенную перчатку. Только силы были неравные – Софья никогда за словом в карман не лезла, а тут еще дома приготовила хлесткие реплики. Да и чем можно было взять эту бесстыдную особу? Она не скрывала, что буржуазный образ жизни – вечные гламурно-кокаиновые тусовки, вечные богатые любовники, вечный праздник – ее вполне устраивает. И подкузьмить ее было практически невозможно. Я пару раз пыталась, но ничего не вышло: Софьюшка, подобно мурене, вцепилась в меня мертвой хваткой и не желала отпускать.
Мне бы стоило прекратить базар в прямом эфире, эту недостойную перепалку, но я сама вошла в раж, искусно поддерживаемый постоянными нападками со стороны Софьи. Она хотела не просто меня унизить – она желала растоптать меня, оплевать и спустить в канализацию. И у нее, каюсь, получилось.
Мой коллега пытался сгладить ситуацию и сменить направление беседы, но Софья его попросту не замечала, бухая молотом по одной и той же точке – по моему самолюбию. Заметив, наконец, редактора «Культовой личности», заламывавшего руки и выпучившего глаза, я попыталась избавиться от гостьи, предложив ей покинуть эфир. На что Софья Безенчук, сладко улыбнувшись и демонстрируя свой белоснежный, без единого изъяна искусственный оскал (видимо, ту самую новую челюсть, которую упоминал юный олигарх), заявила:
– Дорогуша, если вам приспичило по-большому, вы и уходите с программы. Туалет вон в той стороне. Вам гигиенические салфетки и тампоны не требуются? А то могу поделиться!
Излишне говорить, что после этого замечания все началось по-новому. О, боги, боги, почему вы, если желаете наказать человека, отнимаете у него разум! С Софьи какой спрос, у нее вместо мозгов тополиный пух, но как я-то могла пасть так низко!
Смешав меня с грязью и вылив в эфир тридцать три лохани помоев, Софья привела в исполнение акт мести. Программа закончилась моим истошным криком, завершающим аккордом в симфонии глупости и тщеславия.
А Софья, грациозно поднявшись с кресла, подошла ко мне и мило спросила, протягивая бокал с минеральной водой:
– Ну что, Катенька, успокоилась? Хотя нет, ты же вся еще дымишься! Как бы не произошло короткого замыкания и редчайшего в природе случая самовозгорания человека… Хотя какой ты человек, так – силиконовая кукла из секс-шопа!
И королева гламура вылила мне на макушку содержимое бокала! Это было заключительным, смертельным ударом. Я сидела не шелохнувшись, чувствуя, как вода течет с волос по щекам, бежит по спине и груди. Не знаю, может, Софья ожидала, что я вцеплюсь ей в физиономию и мы, как две торговки с базара, начнем кататься по полу, выдирая друг у друга нарощенные кудри и накладные ресницы. Но она была права – я уже перегорела, и мне было все равно, что делает крашеная блондинка с лошадиным лицом и фальшивой челюстью.
– Прощай, неудачница! – выплюнув в мою сторону последние слова, наша поразительная гостья и удалилась из студии в сопровождении своей многочисленной свиты.
Кто-то накинул мне на плечи полотенце, но больше всего мне хотелось провалиться сквозь землю.
Вечером того же дня я отвела душу в своем Интернет-дневнике. О, какой остроумной, злобной и беспощадной я была там по отношению к Безенчучке! Я разделала ее под орех, распотрошила не хуже, чем Джек-потрошитель свои жертвы, я опустила ее ниже уровня Мертвого моря!
Но все это было не то. Странное щемящее чувство в груди не проходило, и, к моему ужасу, почти все обитатели Интернета, комментировавшие нашу перепалку, отмечали, что Софья была, как всегда, на высоте, а вот меня били ногами...
История на том не закончилась, потому что глазурно-гламурная блондинка на следующий же день сидела в самом рейтинговом ток-шоу на Первом канале телевидения, где вновь и вновь терзала мое имя. Я же бессильно наблюдала за безобразным действом – меня-то на эфир никто не пригласил! Оно и понятно. Ведь я, Катя Саматоха, была мало кому известна, а если и известна, то благодаря фамилии, оставшейся от влиятельного экс-мужа. Софья же Безенчук, самонареченная столичная маркиза Помпадур и некоронованная тусовочная Екатерина Медичи, везде была желанной гостьей, тем более что почти со всеми рейтинговыми ведущими она на короткой ноге и на «ты».
А потом разразилась катастрофа – меня вызвал к себе генеральный директор радиовещательной компании. Я хорохорилась, я готовилась, я пылала жаждой мести. Да, я поступила непрофессионально, мне следовало не реагировать на провокации и задушить конфронтацию в эфире в зародыше, но ведь Софья намеренно подначивала меня – подставляла мне подножки и толкала в пропасть!
У меня было заготовлено гениальное, выстроенное по канонам формальной логики объяснение. Да, я признала свою вину, но было бы совершенно несправедливо винить меня одну. И тем более наказывать за скандальный эфир. Вообще-то он в одночасье сделал меня известной всей стране, а рейтинг «Культовой личности» под конец эфира взлетел до небес, став самым высоким за все время существования нашей компании!
Поэтому хоть визита к генеральному я и опасалась, но была уверена, что все пройдет гладко. Да, я повела себя не лучшим образом, позволила блондинке в шоколаде, бессменной ведущей реалити-шоу «Особняк-3», скрутить меня в бараний рог, но ведь программа от этого не пострадала! Наоборот, наша аудитория значительно расширилась, и наш с Софьей позорный диалог стал самой шикарной рекламой, какую нельзя было купить ни за какие деньги.
Я была уверена, что генеральный меня слегка пожурит, мы вместе выпьем кофе, и он, не исключено, предложит мне новый проект, гораздо более престижный и крутой, чем «Культовая личность», порядком мне поднадоевший.
И я не ошиблась. Генеральный в самом деле предложил мне новый проект. Назывался он «Бессрочный отпуск, или Увольнение по собственному желанию». Разговор, который проходил в огромном кабинете самого главного моего начальника (на стене, над самым письменным столом, висели портреты президента и премьер-министра, тех самых, которые начинали карьеру под крылом у папочки Софьи), развеял все мои иллюзии касательно собственной профессии. Хотя я вообще-то считала, что иллюзий у меня уже не осталось.
Шеф не стал вдаваться в детали и комментировать эфир с Софьей. Вместо этого он спросил меня:
– Знаешь, кто мне вчера звонил? Причем без четверти двенадцать ночи! Я уже лег спать, так что пришлось подниматься с кровати…
Да, начало было не самым радужным. И, не дожидаясь от меня ответа (я хотела было шутливо поинтересоваться, не Клаудиа ли Шиффер или, может, брошенная любовница), генеральный, бухнув волосатой пятерней по полированной столешнице, заявил:
– Ирина Евгеньевна Безенчук!
Ах, я все же попала в точку: звонила женщина. Кто же еще мог трезвонить без четверти полночь? Ирина Евгеньевна Безенчук, как свидетельствует знакомая фамилия, мамочка Софьи. И, кроме того, вдова ментора президента и премьер-министра. И, что еще хуже, сенатор Совета Федерации. Эту синекуру она получила, вне всяких сомнений, по протекции, что позволяло ей, как и дочке, постоянно мелькать на телевизионных экранах, на страницах глянцевых журналов и на разнообразных светских раутах. Причем Ирина Евгеньевна часто роняла многозначительные фразы, позволявшие сделать вывод, что с руководством страны она на короткой ноге и у нее, как у американского президента, имеется своя, особая, линия спецсвязи с Кремлем.
– Ирина Евгеньевна очень недовольна тем, какие злобные нападки ты позволила себе в адрес ее дочки, – закуривая сигару, произнес генеральный.
У меня аж челюсть отвисла – это я-то позволила себе нападки на прыткую хамку Софью?
Еще до того, как я успела возразить, шеф продолжил:
– И она сказала, что мы, государственная телерадиокомпания, не имеем права тратить деньги налогоплательщиков впустую! И в особенности подвергать гостей нападкам, высмеивать и унижать их в прямом эфире!
– А что, унижать можно только в записи? – ляпнула я, на что генеральный, выпустив кольцо сизого дыма, заметил:
– Значит, так, Саматоха. Поскольку из-за тебя сейчас много суматохи и головной боли, уйдешь в бессрочный отпуск. Программу будет вести твой напарник. Ему подберут новую соведущую!
Вот так меня и выставили на улицу. Софья подключила административный ресурс в лице своей могущественной мамаши – и меня в два счета уволили. Потому что «бессрочный отпуск» был не чем иным, как именно увольнением. Вот вам и свобода печати, вот вам и свобода слова!
Вообще-то я думала, что случившийся скандал станет новым витком моей карьеры. Он и стал. Только виток пошел не ввысь, а устремился неукротимо вниз.
Мое отстранение от эфира стало сенсацией номер один. Но четыре дня спустя о нем уже никто не говорил – нашлись другие темы, другие герои, другие скандалы...
Я же сидела в своей столичной квартире, изливала желчь в Интернете, курила, опивалась крепчайшим кофе и ревела, ревела, ревела. То и дело звонили знакомые, приятели и просто любопытные – все хотели знать, как у меня дела. Наверняка желали заполучить информацию из первоисточника, чтобы потом разнести сплетни по всей Москве!
Все как один уверяли меня, что я держалась в эфире стойко, а Софья – беззастенчивая мерзавка, что они на моей стороне, и все будет хорошо, что я не должна отчаиваться, что... В общем, мне снова и снова давали понять: я – полное ничтожество, потерпевшая поражение и оказавшаяся на обочине жизни.
Звонил, причем несколько раз, и мой бывший. Успокаивал. Желал даже приехать. Но я горделиво ответствовала, что сейчас занята новым проектом и поэтому у меня нет времени принять его.
– Жаль, – произнес он тихо. – Но я рад, что у тебя все налаживается, Катюша. А то Безенчук-мамаша хвасталась на одном приеме, что так тебя приложила, после чего ты не поднимешься. Поэтому я хотел предложить тебе место редактора в моей программе...
Мне захотелось взвыть еще больше. Что может быть ужаснее милости, раздирающей душу? Конечно, мой бывший, с которым мы, кстати, расстались на редкость мирно, если не считать столового сервиза, брошенного мной, предмет за предметом, в его голову, хотел просто помочь. Вот, предложил мне должность редактора в своей программе.
Да я бы лучше удавилась, чем ответила согласием! Он не хотел меня оскорбить, а оскорбил, он не хотел меня унизить, а унизил, он не хотел меня обидеть, а обидел. Причем намного сильнее, чем Софья!
Мне не оставалось ничего иного, как перед всеми разыгрывать сильную женщину – перед друзьями, родителями и даже перед бывшим мужем. В действительности же я валялась на кушетке, время от времени пускала слезу, пила валерьянку, затем кофе, потом несколько капель ликера, выкуривала сигарету – и все начиналось заново.
О проекте
О подписке