Адмирал занял место на первой парте, вроде бы внимательно следя за объяснениями историка и заученными и нудными ответами отличников и хорошистов, которых учитель якобы наугад выбирал из тех, кто тянул руки и опять же якобы страстно хотел ответить на поставленный вопрос. На самом же деле Инна с самого начала заметила, как похотливый взгляд этого адмирала скользнул по классу, причем задержался именно на ней. Она знала таких мужчин – некрасивых, переживающих последний всплеск сексуальной активности перед полной импотенцией, жирных, облеченных большой властью. Такие встречались и в городе, они проносились по центральным улицам в длинных черных «ЗИЛах» или «Волгах», перед ними все были обязаны расступаться. В общем, начальство. Те, от кого зависит судьба многих людей.

– Великолепно, великолепно, – похвалил адмирал урок, к концу которого он чуть было не заснул. – Сразу видно, что вы воспитываете в школьниках настоящий дух военного братства и доблести нашей армии. А теперь я хотел бы познакомиться с классом, с теми, кто придет нам на замену лет через двадцать-тридцать.

Инна про себя хмыкнула, думая, что этот старый пень слишком много времени отпускает себе для активной деятельности.

Свита, состоявшая из молодых, но тоже уже жиреющих штабных офицеров, тихо зашумела:

– Макар Ильич, нам надо на прием в облисполком, и вообще, это не предусмотрено…

– Замолчать! – по-военному лаконично отрубил Макар Ильич, не терпевший возражений. – Как говорит Леонид Ильич, главное – это наши дети, поколение двадцать первого века. Я быстро, только познакомлюсь с классом.

Было видно, что его особенно заинтересовали девушки, он подходил к каждой, спрашивал, кем она хочет быть, а при этом его маслянистые глазки ощупывали фигуру, мысленно раздевая.

Когда он приблизился к Инне, на его когда-то привлекательном лице, теперь изборожденном морщинами из-за излишеств и сидячего образа жизни, отобразился живейший интерес. Он, казалось, даже подтянулся.

– А тебя как зовут, деточка? – приторно спросил он. Тут же суетился историк, бормоча, что вот здесь отличница Лена, тут чемпионка школы по шахматам Катя.

– А это Блажко, – бросил он, только взглянув на Инну. – Так сказать, недоглядел педагогический коллектив. Троечница, и вообще…

– Что значит «вообще»? – рявкнул адмирал, беря своей горячей ладонью руку Инны. – Товарищ преподаватель, как зовут девочку, или вы, как в царские времена, по фамилии тыкаете?

– Инна, – прошелестел учитель, пропадая за плотной толпой свиты, обступившей девушку и адмирала.

– Давно бы так, – кивнул тот. – И запомните, если ребенок плохо учится – это вина преподавателя, не все объяснил, не все рассказал. Инна, – обратился он к ней, – ты, наверное, спортсменка и комсомолка, только вот не отличница, кем хочешь быть?

– Гляциологом, – ответила та, видя, что старик уже мысленно начал насиловать ее. Свита и сам адмирал рассмеялись, из присутствующих никто не знал, что такое гляциолог и с чем это едят.

– И красива, и умна, а вы говорите, троечница, – протянул адмирал. Потом он кивнул одному из своих подчиненных, высокому офицеру с надменным выражением лица. Тот, опустив глаза, пошел к выходу.

Адмирал поспешил на прием в облисполком.

Когда он скрылся, историк начал занудно ругать Инну за то, что та посмела нахамить важному гостю, ей это не простится, это еще один шаг в пропасть…

– Да летите вы туда сами со своей историей, – сказала она и под ехидные и изумленные взгляды одноклассников, собрав вещи, убежала с урока. Ей было все равно, к чему приведет ее поступок, но терпеть угрозы она не могла.

Урок еще не кончился, в коридоре было пустынно, там находился только один человек – тот самый офицер из сопровождения почетного гостя. Увидев девушку, он улыбнулся и подошел к ней.

– Инна, – обратился он к ней, – подожди секунду, у меня есть к тебе дело.

Инна остановилась. Она видела, как глаза этого мужчины тоже пожирают ее фигуру, замирая на выпуклостях бюста, который она вопреки правилам школы обтягивала модной водолазкой. Она сразу поняла, в чем дело. По глазам офицера было видно, что он хочет ее.

– Макару Ильичу понравилось твое остроумие, – сказал он. – Кстати, хорошо, что пока в коридоре никого нет, есть время поговорить. Понимаешь… – Его глаза опять скользнули по ее фигуре, а Инна в ответ уставилась ему прямо в ширинку, офицер беспокойно посмотрел вниз, а потом придвинулся ближе. – Понимаешь, – проговорил он, – всегда есть шанс получить что-то очень выгодное в обмен на… И Макар Ильич хочет… Я вижу, ты девушка понятливая, так вот…

– Он хочет, чтобы я переспала с ним, – спокойно сказала Инна, глядя в глаза офицеру.

Того нисколько не смутили столь откровенные слова, он продолжил:

– Хорошо, что ты на самом деле сообразительная. Учти, за это ты можешь получить многое.

– Макар Ильич тоже – лет семь тюрьмы за совращение малолетней и изнасилование, – нежно ответила она. – Не пугайтесь, это тоже мое остроумие. Но учтите, что за все надо платить, бесплатно, «на благо Родины», не получится. У меня свои условия.

– Конечно, – заверил ее офицер. – Люблю умных. Может, после старика зайдешь и ко мне?..

– Говорите, где и когда, – оборвала его Инна. Это был торг, она продавала свое тело, желая в виде платы получить право остаться в городке. Податься им с матерью и братом было некуда. А Макар Ильич, если его как следует ублажить, решит все в два счета. Не надо упускать свой шанс.

– Так что насчет нас? – осведомился офицер, которого в Москве наверняка ждала жена с парой детишек. Но в командировке как не разгуляться?

– Вам нечего мне предложить. Кстати, я же сказала, что хочу стать гляциологом, а не гетерой, так что у нас с вами ничего не получится, – произнесла Инна, записывая номер комнаты в элитной гостинице в центре.

В этот момент прозвенел звонок, и из классов высыпали орущие дети. Началась перемена.

Вечером, когда уже стали сгущаться сумерки, она пошла к гостинице для высоких гостей, в которой остановился Макар Ильич. Оказалось, внутри этот отель разительно отличается от чопорного внешнего вида – тут и там сновали горничные, похожие больше на девиц легкого поведения, откуда-то сбоку доносилась музыка, причем такая, которую не одобряло родное правительство. Это был ночной бар, где, как выяснилось, полно не только партийных чинов, весело проводящих время в командировке, но и различного рода спекулянтов, фарцовщиков, тех, кто умеет вовремя и подешевле достать для «слуг народа» какой-нибудь пустяк – шубу для жены, аккумулятор для «Мерседеса» или колечко с бриллиантом.

– Вы куда прете? – спросил ее администратор гостиницы с воинственной интонацией.

– Мне в номер двести пятьдесят четыре, – ответила Инна. В этот вечер она выглядела еще более сексуально и соблазнительно, чем всегда. – К Макару Ильичу.

Администратор по внутреннему телефону связался с номером, что-то сказал, потом расплылся в улыбке и, повернувшись к Инне, произнес:

– Пажалста, так сказать, проверки на дороге. Счастливого вечера. – И его бегающие глаза уперлись ей в грудь.

На лифте она поднялась на шестой, самый элитный этаж, где проживали только VIP-персоны. Номера здесь были просторнее, в коридоре сидела немолодая тетка, читавшая какой-то заграничный журнал. Увидев ее, она отложила его в сторону, и Инна заметила, что это порнографическое издание с обнаженными красавцами.

– Вы к Макару Ильичу? – уточнила тетка, сверкая золотом зубов. – Вас ждут…

Девушка подошла к двери красного дерева и постучала. Раздалось какое-то шуршание, и дверь плавно открылась. На пороге ее приветствовал сам Макар Ильич. Он был по-домашнему облачен в длинный махровый халат, через который выпирало его пузо и в вырезе виднелась волосатая грудь. Увидев Инну, он широко улыбнулся:

– Ага, будущий, как ты сказала? Гинеколог?

– Гляциолог, – поправила его Инна и прошла внутрь. Роскошный номер состоял из двух комнат, в одной располагался кабинет адмирала, в другой была его спальня. Именно в последнюю комнату он и провел Инну.

В спальне был сервирован небольшой стол, на нем красовались дефицитные продукты и не менее дефицитное иностранное спиртное.

– Ты что будешь, у меня есть виски или, может быть, предпочитаешь ликер? – спросил он у Инны, наливая что-то в рюмки.

– Предпочту сок, если у вас имеется, – ответила она. – Я веду здоровый образ жизни.

У контр-адмирала был и сок, используемый им, конечно, для того, чтобы запивать водку. Через несколько минут, когда он успел порядочно принять на грудь, раскрасневшись и часто задышав, он повернулся к Инне и произнес:

– Ну что, деточка, надеюсь, ты поняла, зачем пришла ко мне?

Он уже был готов повалить ее на кровать, но Инна остановила его:

– Товарищ контр-адмирал, один из ваших подчиненных, который заманил меня к вам, сказал, что это будет честная торговля. Я отдаю вам свое тело, а вы тоже делаете мне подарок.

– Разумеется, хорошая ты моя, – засуетился Макар Ильич. – Что ты хочешь, говори. Могу подбросить тебе деньжат или кое-какие шмотки, такие, что их даже в Москве днем с огнем не отыщешь.

– Я предпочитаю дом, Макар Ильич, – ответила Инна. Она понимала, что тот с каждой секундой распаляется больше и больше, но именно из-за этого он должен пойти на ее условия. – Меня и мою семью выгоняют из собственного дома. После того, как отец пропал с подводной лодкой, никто не хочет связываться с вдовами и их детьми.

– Хорошо, хорошо, – пообещал Макар Ильич. По его лицу было видно, что ему не до того. – Давай начнем, потом все выясним.

– Нет, мы выясним все с самого начала, – оборвала его Инна.

Она села в кресло, положив ногу на ногу, так, чтобы контр-адмирал мог пожирать ее глазами, но не более того.

– Позвоните и отрегулируйте этот вопрос немедленно. Мужчины любят забывать свои пылкие обещания после того, как получат свое.

Макар Ильич чертыхнулся, но все-таки взял трубку телефона. Хватило одного звонка и пяти фраз, чтобы урегулировать проблему. Теперь же, положив трубку, он выглядел победителем.

– Ну что же, товарищ контр-адмирал, – сказала Инна. – Вы честно выполнили свое обещание, теперь дело за мной!

Она подошла к нему и положила руки на его жирные плечи. Макар Ильич кинулся на девушку, мусоля ее своими губами, сжимая ее груди и кусая за живот. Он скинул халат, оказалось, что контр-адмирал под ним голый. Теперь он предстал перед Инной во всей красе. У нее он вызывал только отвращение, свою первую ночь она представляла совсем иначе.

– Как я тебя хочу, Инночка, – бормотал Макар Ильич, повалив ее на кровать. – Ты так похожа на мою младшую внучку Свету, нет, ты в десять раз красивее! – И он начал стаскивать с нее водолазку.

Инна не испытывала ни возбуждения, ни страсти, вообще ничего. Однако, чтобы честно отработать квартиру, она стала изображать экстаз и восхищение неземными ласками старого моряка.

После совокупления Макар Ильич еще несколько минут лежал на ней, восхищаясь и приговаривая, что такого с ним не было давно. Инна хотела спросить – чего именно? Того, что его половой акт дошел до благополучного финала? Но удержалась. Потом она покинула его и пошла в душ смыть с себя следы первой страсти. Макар Ильич хотел последовать за ней, но оказалось, что возраст берет свое, его лимит на этот вечер был исчерпан.

Через несколько дней, когда высокая комиссия отбыла обратно в Москву, их снова навестил заместитель начальника военного городка. Матери Инна, разумеется, ничего не сказала. Та ни в коем случае не приняла бы подобной жертвы и не осталась бы в доме, узнав, что ради этого дочь переспала с контр-адмиралом. Но Инна понимала, что вступает в самостоятельную жизнь, в которой многого нельзя добиться обыкновенными способами. Нужно знать, на что клюют власть имущие, и давать им это, добиваясь своих целей.

– Э, – начал с запинки Виктор, – я по тому самому делу.

– Ну и чем ты можешь нас порадовать? – спросила его мама, как всегда закуривая.

Инна в последнее время заметила, что мама перестала кашлять. Это было обнадеживающим признаком, значит, ничего серьезного с ее здоровьем не происходит. Выглядит она, правда, не совсем хорошо – слишком бледна и часто устает, но это скорее последствие стресса от потери супруга.

– Мы, посовещавшись, – заговорил Виктор, – решили, что выселять тебя и твоих детей, детей нашего павшего товарища, было бы делом, недостойным советского флота. Поэтому начальство пошло вам навстречу, разрешив остаться на территории военного городка до особого распоряжения.

– Это значит, что вы можете выкинуть нас отсюда по первой своей прихоти, – опять начала мама. Внезапно у нее снова возник приступ кашля, более глубокого и сухого, но она быстро с ним справилась.

– Раз мы пошли на уступки, должна и ты понять, что не можешь жить за наш счет и ставить нам же палки в колеса, – ответил Виктор. – Гнать тебя никто не собирается, но учти, больше никаких поисков истины, хватит!

Мама так и не поняла, почему руководство смягчилось, и приписала это себе.

– Вот видишь, дочка, – сказала она Инне вечером, – они испугались, что я пойду к зарубежным корреспондентам и весь мир узнает о том, какие они заботливые, наши начальнички.

– Конечно, они испугались именно этого, – ответила Инна, обнимая ее. – Ты у меня молодец.

Склонившись над ее головой, она заметила, что мать начинает седеть. А это означало, что бороться за жизнь предстоит ей самой.

Несмотря на все угрозы, Инна смогла продолжить свою учебу в девятом классе. Она не знала, что именно смягчило позицию руководства, скорее всего, то, что видный деятель Министерства обороны из Москвы, восхищенный Инной, оказывал ей свое покровительство даже издалека.

Инна поняла, что стать обыкновенной проституткой, которая спит с каждым, кто хоть как-то может улучшить ее положение, она не должна. Подобных женщин на улицах портового города она видела уже многие годы, все они спивались, рано старели, получали от моряков или иных клиентов какие-нибудь болезни, становились объектом травли со стороны милиции. Такого она не хотела.

Ей требовалось большее. Если у нее есть великолепное тело и мозги, то надо приложить все усилия, чтобы выбиться наверх. А для этого придется постараться, ведь времени у нее в запасе максимум лет десять-двенадцать. До тридцати она должна достигнуть всего. И этим всем был даже не Макар Ильич, она не хотела становиться просто любовницей, девочкой по вызову экстра-класса. Надо стараться подняться на самый верх лестницы. Для этого, конечно, придется жертвовать и собой, и особенно другими, но она была готова.

Инна рассудила правильно. В их городе нашлось много влиятельных людей, которые приходили в экстаз, только увидев ее. Что же будет твориться с ними, если они переспят с ней? Однако она поняла, что требовать надо не после, а до, потому что после секса никто уже не помнит, что пообещал смазливой девушке.

А еще надо соблюдать меры предосторожности. Инна не хотела стать матерью в шестнадцать лет, кроме того, никто в военном городке не должен узнать о том, чем она занимается. На их мнение ей было наплевать, но братьям и маме будет больно узнать, что их сестра и дочь не стесняется ради достижения своих целей торговать собственным телом. Она не собиралась быть любовницей молодого лейтенанта, он не мог бы ей ничего предложить. Инна давно поняла, что в этом мире существуют только две вещи, перед которыми все преклоняются, – деньги и власть.

В школе за ней пытались ухаживать сразу несколько ребят, но Инна дала им понять, что они ей неинтересны. Часто люди, чьего общества она искала, те, кто был облечен властью, имели толстые животы, лысины и являлись скрытыми садистами, но это не останавливало Инну. Главное – начать.

Вторым ее любовником стал секретарь райкома КПСС некий Дмитрий Викторович. Это был еще достаточно молодой, где-то лет сорока пяти, мужчина, фигура которого уже утратила на спецпайке свои некогда стройные очертания. Инна поняла, что начинать надо не с самого дна, не со всякого сброда, но и на самый верх она пока соваться не могла. Она встретилась с ним на «своей» вечеринке.

Три месяца, которые она провела с секретарем райкома, пролетели незаметно. За это время она смогла познакомиться с массой влиятельных людей города и края, причем со многими в неформальной обстановке. Инна ничего не требовала от Дмитрия Викторовича, тем не менее, словно невзначай, она упомянула, что ее семья живет в крайне плохих условиях. Но инициатива все равно исходила от него, и вскоре он сообщил, что у него есть возможность предоставить им трехкомнатную квартиру в новом доме на окраине города. Инна, понимая, что с каждого надо брать по-разумному, согласилась и отблагодарила Дмитрия Викторовича новым всплеском страсти.

Это был только первый шаг, и она не собиралась долго развлекать простого секретаря райкома, тем более что лимит его могущества оказался фактически исчерпан. Но обменять его следовало на кого-то стоящего, и притом так, чтобы он не затаил на нее обиду. И удачный случай подвернулся во время очередной псевдоримской оргии, которая раз в неделю, на выходные, устраивалась в чиновничьих коттеджах.

Дмитрий Викторович уже прилично набрался и был в хорошем расположении духа. На его даче развлекались еще какие-то мелкие сошки со своими любовницами. Выпив очередную порцию то ли виски, то ли бренди, он сообщил Инне:

– Крошка моя, к нам сейчас приедет Борис Спиридонович, надеюсь, он тебе известен?

Инна прекрасно помнила, что главное для любовницы – быть глупой и не соваться в дела. И не показывать, что она умнее своего мужчины. Разумеется, она имела представление о том, кто такой Борис Спиридонович, потому что давно изучила иерархию всего реального и теневого начальства в крае. Борис Спиридонович являлся директором крупнейшего в стране, а также во всей Европе комбината по выплавке алюминия, который находился на территории их области. Он был человеком номер три среди наиболее влиятельных людей края. Это было как раз то, что нужно.

Однако, мило похлопав ресницами, Инна ответила:

– Кто это, Дима, я не знаю, расскажи!

Дмитрий Викторович сообщил ей и новую информацию. Например, Бориса Спиридоновича решили выдвинуть депутатом в Верховный Совет, а это означало… Это означало, что пути вели уже на самый вверх, в Москву. Такой случай она не должна была упустить.

Директор алюминиевого завода оказался неказистым и маленьким мужичком, совсем не таким импозантным и представительным, как ожидала Инна. Он выглядел много моложе своих шестидесяти с небольшим лет. Приехал он с двумя девицами, грудастыми и голосистыми и уже порядком пьяными. Они явно надоели ему. И это было очень хорошо.

Когда вся компания основательно набралась, а потом каждый уединился с той, которая ему приглянулась, в одной из комнат дачи, Инна увидела, что Дмитрий Викторович удалился с двумя красавицами, прикатившими вместе с Борисом Спиридоновичем.

Сам он находился в гостиной и умудрялся просматривать какие-то бумаги. Инна поняла, что он не такой простой тип, как Дмитрий Викторович, притом достаточно опасный, и просто так кидаться к нему на шею она не может, он примет ее за обыкновенную шлюху и пошлет куда подальше. Поэтому пришлось импровизировать на ходу.

Одевшись и причесавшись, чтобы выглядеть эстетично и нетронуто среди хаоса и разврата, царившего в коттедже, она отыскала в большой библиотеке Дмитрия Викторовича книгу, посвященную как раз тому самому алюминиевому комбинату, и с невинным выражением лица прошла в гостиную.

Борис Спиридонович, не видевший ее до сих пор, так как она намеренно не появлялась перед ним в полуголом и угарном виде, только поднял свои маленькие глаза, заключенные в роговые очки, презрительно оглядел ее и продолжил молча читать.

Инна была для него очередной хозяйской забавой, распутной девчонкой, совершенно не образованной и темной. Как видно, красота и сексуальность для него не были первостепенными достоинствами.

Инна скромно села в кресло и принялась читать книгу. К сожалению, она оказалась изданной лет пятнадцать назад, и там была фотография старого директора, но Борису Спиридоновичу знать об этом не полагалось. Инна громко воскликнула и потрясенно уставилась на него своими большими, по-детски чистыми глазами.

Тот поднял голову и спросил холодно:

– Девушка, что-то случилось?

– Но этого не может быть! – воскликнула Инна, удивляясь собственному пылу и восторгу. – Вы же Борис Спиридонович Краснов, директор нашего прославленного комбината по производству алюминия.