* * *

В следующем селе, вернее сказать – деревне, автобус опять застрял. Мы вышли и огляделись. Маленькая деревушка среди гор, никакой зеленой растительности, все дома, и горы, и дорога – пыльно-коричневого цвета. Население – человек сто. По деревне протекает ручей, используемый как водопровод и канализация одновременно. В нем играют местные дети. В изобилии имеется кизяк (сушеный коровий помет), сложенный в аккуратные штабеля-поленницы и используемый вместо дров.

А вот и дорожный указатель. На одном из домов мелом написано:

«АХАЛКАЛАКИ 30 КМ»

Ура – мы на правильном пути. На другом доме, вернее – будке, надпись:

«БЕНЗИН СОЛRРОКА»

Рядом – две канистры. Заправка.

Пока шла торговля арбузами, Владу пришла в голову его любимая идея: купить молока. Но в первом же доме, куда он забрел с таким предложением, нас затормозили и принялись угощать. Люди давно не видели туристов, тем более русских, и накормили местным сыром, хлебом и молоком. Влад пытался узнать, сколько нужно заплатить, но люди плохо понимали по-русски и денег не взяли.

Дальше часть дороги мы преодолели пешком, часть – на нескольких местных машинах, которые везли нас от одного села до другого, то разделяясь, то встречаясь вновь.

Наконец, перед самым городом начался асфальт. Мы спускаемся вниз, в долину, видны остатки древней крепости. В советские годы это была погранзона, стояли воинские части: рядом Турция. Сейчас военных нет, погранзоны тоже, благодаря чему мы благополучно въезжаем в город. Два комплекта мудрецов-автостопщиков встретились на автостанции Ахалкалаки.

Справка: АХАЛКАЛАКИ – город на реке Ахалкалакис-Цкали (приток Куры), в 74 км к юго-востоку от ж. д. ст. Ахалцихе. Маслосыродельный, лесопильный, лимонадный, пивоваренный, крахмальный заводы. Основан в 1064; в 15 в. полностью разрушен, в 17 в. восстановлен. В 18 в. превращен в крепость. Во время русско-турецкой войны 1806—12 был взят русскими войсками; по Бухарестскому мирному договору 1812 возвращен Турции; окончательно присоединен к России в 1829. До Октябрьской революции – уездный город, куда царское правительство ссылало сектантов-духоборов, потомки которых и до сих пор живут в окрестных селах с русскими названиями.

Но основное население города – не русские и не грузины, а армяне. Они, как и грузины, оказались чрезвычайно гостеприимными: только мы с трудом отговорились от повторяющихся предложений водителя ехать к нему в гости, как нами заинтересовались другие местные жители. Девушки-армянки возле автостанции продают газировку, боржоми, хлеб, сыр, помидоры. «О, туристы, туристы! Откуда? а пробовали наш сыр?» Нас активно, почти принудительно, угощают.

А вот и автобус на Богдановку.

– Из Москвы? Пешком?

– Не пешком, на попутных машинах, как сейчас.

– И хорошо вас подвозят?

– Очень хорошо.

– Ну, не такие уж мы монстры! А как приеду в Москву – прописка, паспорт…

* * *

Богдановка, теперь называется Ниноцминда (в честь святой Нины). Дальний уголок Грузии, так же, как и Ахалкалаки, населенный в основном армянами. Идем к выезду из города, стопится роскошная иномарка, типа микроавтобуса. Внутри – два парня лет 22-х.

– Можно с вами сколько-нибудь проехать в сторону Армении?

– Можем провезти пятьсот метров. И накормить!

– Спасибо, мы так доберемся.

Микроавтобус куда-то уехал. Через пять минут возвращается.

– Поехали с нами!

Вчетвером садимся. Провезли метров триста, до маленького придорожного ресторанчика. Зашли внутрь – обыкновенный вагончик, как у строителей. Появился хозяин. Водители заказали огромное количество еды и выпивки. Просто невозможно было все это съесть, тем более выпить. Рассказываем о нашей жизни, расспрашиваем об их… Многие ждут «присоединения» к России. Периодически забегает хозяин едальни и приносит очередную порцию рыбы, или салата, или вредоносной выпивки, а потом вновь исчезает.

…Наконец все остатки еды нам запихивают в полиэтиленовый пакет, мы садимся в машину и нас вывозят еще километров за пятнадцать от города.

– Счастливой дороги!

– Спасибо! До встречи на земном шаре!

…Встретить на дороге четырех незнакомых людей с рюкзаками, подвезти, накормить, вывезти на трассу – такое необычное, казалось бы, отношение мы встречали повсюду, и особенно на Кавказе. Таких случаев у нас было множество, хотя путешествие только начиналось. Сколько в этой поездке нас бесплатно подвозили, кормили, приглашали на ночлег! О таких случаях вы прочитаете и далее. Встречая такое отношение, невольно задумываешься: а как я отношусь к людям? к своим гостям, попутчикам, к близким или дальним знакомым, да и незнакомым? Какое сейчас, наоборот, отношение в центральной России к жителям Кавказа, уехавших со своей родины на север не от хорошей жизни? А если ко мне домой вечером постучат двое или четверо незнакомых вам жителей юга с просьбой переночевать? А к вам, читатель?

Машина вернулась в Ниноцминду, а мы остались на трассе, разделившись на двойки: Олег с Машей, я с Владом. Редкие деревца. Солнце, на небе – ни облачка. Горы остались позади, все ровно и гладко, кроме дороги, которая вся в колдобинах, хотя и была когда-то, видимо, покрыта асфальтом.

* * *

Машины идут переполненные. Первыми уезжают наши коллеги, затем останавливается машина и нам. Старая-старая легковушка, вместо заднего сиденья какой-то хлам. Водитель – веселый армянин Володя, лет сорока, говорящий по-русски почти без акцента. Мы слушали его всю дорогу.

– Отчего, спрашивают, развалился СССР? Говорят: виноваты нынешние руководители… Никто не виноват! Прежнее правительство виновато. Человек получал столько, что не мог себя обеспечить. Вот и приходилось брать сбоку. И вот, весь советский народ получился вор. Ну, было 10, 15 процентов, кто не воровал, а так – воры, все. Потому что государство не платило. И все деньги уходили на войну. А теперь говорят: как! что! разваливают страну! Вот было у нас 15 республик. Ну и пусть будет 50 государств. Ну кто считал, сколько в той же Африке государств? или в Европе.

– А ну и страна у нас была! – продолжал Володя. – Вот я работал фотографом. Раз надо было фотобумагу купить, и нигде не было! В Ереване – нет, в Москву полетел – и там нет, а много надо было, очень много. Вдруг слышно: в Баку есть. Летим в Баку… Купили! И там идем – нас ОБХСС задержало, что, мол, несем, откуда… Вот какая страна! А потом работал я в Кузнецке, журналистом…

– А кем теперь работаете?

– Никем! Вот крестьянствую. Возил помидоры на базар в Ахалцихе, в Грузию. Поэтому и заднее сиденье снял – все помидорами завалил, это 800—900 килограмм. Это сколько труда ушло, посчитай. День собирали с женой, сортировали, вечером выехали. В Ахалцихе уже утром. Три дня торговали, и сегодня домой – четыре дня мы с женой работали, считай! А получили всего 100 долларов. Выручка, конечно, больше, ну 250 – но это таможня, это дорога, поборы, местная милиция стоит – даже без палочки: дай лари! И 150 долларов ушло на эти расходы. А у меня дочка в университете учится, в Ереване, обучение триста долларов стоит за год, а здесь это очень большие деньги.

Гостеприимные водители

Между Грузией и Арменией

Армения

Вот уже и таможня. Володя вышел из машины, перекинулся парой слов с таможенниками, и те, даже не проверив наши с Владом паспорта, пропустили машину в Армению. Едем дальше.

Проехали Ашоцк (он теперь называется Гукасян). Остановились у источника. Рядом остановилась старая горбатая «Волга» – в ней ехала Володина жена и еще какой-то человек. «Волга» всю дорогу шла сзади. Откуда-то появился кофе – в маленьких чашечках, густой, как смола (наверное, у водителя был термос с кипятком). Я с удовольствием запил водой это питие.

– А это фонтан, источник. У нас их много. Вот в Азербайджане пробурят скважину, идет нефть, ее весь мир покупает. А у нас пробурят скважину, идет вода, никто ее не покупает… Вот… Хорошая вода.

На закате солнца проезжаем Ленинакан.

– Сейчас будет Гюмри, раньше назывался Ленинакан… Здесь, и в Спитаке, самые большие разрушения были, после землетрясения, в декабре 1988 года. Самые большие жертвы были. Все приезжали, Горбачев приезжал, весь мир приезжал: отстроим! А люди до сих пор в бараках живут и в вагончиках. Одни дома, что больше всего разрушились и опасны, их посносили. А которые слегка разрушились, до сих пор стоят, вот увидите; но жить в них все равно нельзя.

(Ленинакан через девять лет после землетрясения. Развалины, пустые стены – без домов. Часть отстроили заново. В некоторых домах живут только на первом этаже, а верхние этажи – руины. Многие до сих пор, действительно, живут в бараках и вагончиках. Уцелели некоторые здания, построенные еще при царе. Я решил не фотографировать.)

Наступил вечер.

– В Октемберяне, он сейчас Армавир, я сворачиваю – едем ко мне, переночуете. Если у вас на карте есть – совсем близко от Еревана, Маркара, прямо на границе с Турцией. Оттуда автобус до Еревана ходит.

– Маркара? А это не погранзона?

– А вы откуда знаете? Да, до 1982 года у нас была погранзона. Всем, даже родственникам, кто приезжал, нужен был специальный пропуск. А если свадьба или похороны, какие проблемы были! Как всем сразу пропуск оформить? Очень долго добивались, и наконец в 1982 году в Маркаре и еще в одном соседнем селе сняли режим. С тех пор свободно. И вообще сейчас все погранзоны открыли… А завтра на автобусе до Еревана доедете.

* * *

И вот мы в гостях. Володя и его жена угощают нас арбузом, дыней, сыром, лепешками, виноградом, грушами и прочими продуктами сельского хозяйства. Все свое. Араратская долина – единственное место в Армении, где можно выращивать фрукты: остальная часть страны – горы. Наполнившись рассказами хозяина, мы укладываемся спать в отведенной нам комнате.

14 августа, четверг

Утром встали довольно рано, но хозяева поднялись еще раньше. Позавтракали. Хозяин предложил:

– А хотите, я вам Турцию покажу?

– Давайте, – согласились мы, недоумевая.

– Пошли, вот, с крыши моего дома видна! – и мы поднялись на крышу. Все село – каменные полутораэтажные дома, огороды, виднелись слева, а справа между нашим домом и границей проходил только один ряд домов. За ними сразу, метрах в двухстах, была граница: контрольно-следовая полоса, вышки, речка, – а вдалеке снежная вершина Арарата.

– Ходят, охраняют, патруль каждый час проходит. Колючая проволока, все, как положено, Государственная Граница Эс-эс-эс-эр. А турки почти не охраняют. Раз в день, может, пройдет, с винтовкой на плече.

– А сфотографировать можно?

– Сейчас можно. Раньше кто бы увидел, что я тут на крыше стою и показываю в направлении границы, приехали бы, и меня и вас посадили… Сейчас можно.

Арарат на турецкой территории, вид с крыши

Автостопом по Армении

– А в Турцию из Армении проехать или пройти можно?

– В Турцию – нельзя. Дорога есть, но пройти нельзя. Только один раз было. Когда только Советский Союз развалился, границу плохо охраняли. И здесь, в Маркаре и в соседних селах, армяне сломали границу. Весь скот, какой был в этих селах, перегнали через границу и тут же продали туркам. За доллары. Месяц примерно границы не было, а потом опять восстановили.

* * *

Настало время нам отправляться в Ереван. Автобус Маркара-Ереван ходит четыре раза в день. На дорогу нам дают огромный пакет фруктов. Спасибо!

До автобусной остановки метров триста, Володя повез нас на своей старой машине. Автобусная остановка – пыльная деревенская площадь, двухэтажный каменный облезлый дом – бывший райком, наверное. В тени этого райкома сидят, ждут автобуса человек шесть местных жителей – все мужчины. Мы сразу привлекли их внимание, им интересно все: как мы путешествуем, едим, ночуем, какой мы нации, как сейчас живется в России… Часть жителей не понимают по-русски, и понимающие переводят им. С опозданием подходит желтый автобус (как у нас в Москве, обычный «Икарус», только потрепаный). Когда мы садимся, маркаринцы уговаривают водителя провезти нас без денег.

По дороге проезжали Эчмиадзин, старинный город со множеством храмов, построенных за последние 17 веков. Нас активно уговаривают выйти в Эчмиадзине, но мы отказываемся: поедем сюда позже, специально.

Минут сорок – и мы уже в Ереване.

Столица Армении в августе 1997 года