По залу пробежался лёгкий смешок – солнечник был сорным растением, он очень тяжело выводился, да и власти города особо не боролись с ним, из-за чего летом весь Фрэлис был усеян жёлтыми цветами вперемешку с красными носами аллергиков.

– Остроумно, молодой человек, – без улыбки произнёс Персонс, – ответ достойный, но вы забыли упомянуть одну важнейшую сферу, военную. Это одно из самых ресурсоёмких направлений нашего государства, и я удивлён, что в вашем списке оно отсутствует. К сожалению, ваш ответ неполный, причём очень грубо неполный, поэтому я считаю адекватным выставить только три балла за данный…

– Военная сфера и не должна быть упомянута, – перебил Персонса крепкий мужчина. – Военные напрямую солнечник не используют, они получают готовые смеси и растворы от алхимической промышленности, а её студент назвал. Я считаю ответ исчерпывающим.

– Но при упоминании алхимической промышленности он отдельно не отметил военную сферу, – возразил профессор, – она слишком важна для нашего государства, чтобы её умолчать.

– Согласен, – кивнул мужчина. – военная промышленность важна. Но солнечник в ней напрямую не используется. Как я помню, вопрос студенту был задан о сферах применения именно солнечника, а не растворов и порошков. Студент уверенно назвал все основные сферы его применения, я даже не знал о его использовании в быту. Также, он указал на нашу беду с его зарослями в парках Фрэлиса. Считаю, что парень ответил полностью и заслуживает пяти баллов. Как считаете, Валерий Валерьевич?

Мужчина повернулся в сторону сидящего профессора Романова, тот с интересом слушал перепалку.

“Я не поняла.”

Я дёрнул головой, мне показалось, что кто-то возмутился мне прямо в ухо. Слева от меня стояла женщина и она сейчас с интересом ждала реакции Романова.

“И долго мне тут ждать?”

“Менеланна?”

“Нет, блин, Императрица Светлой Империи. Я, конечно! Почему твой профессор ещё не на Полигоне?”

– Я сейчас не могу говорить от лица комиссии, – Валерий Валерьевич перекинул взгляд с Персонса на меня, – только как стороннее лицо, и как стороннее лицо я считаю ответ вполне достаточным для первокурсника. Военного дела на первом курсе нет, в учебнике алхимии первого курса информация о военной промышленности отсутствует, поэтому студент дал достаточный ответ на заданный вопрос.

“Мы на комиссии, мы не можем…”

“Какая, блин, комиссия, если у вас встреча со МНОЙ?! Да что такое-то, понабрали Хранителей по объявлению… Ты понимаешь, что это вам надо со мной поговорить, а не мне? Так. Я жду ещё две минуты и потом ухожу. У меня руна стынет.”

Что делать?! Я бросил взгляд на профессора Немолова, он о чём-то увлечённо перешёптывался с Березиной и не замечал, что на тыльной стороне его рукава ярко горела зелёная руна с завитушками. Это был маяк! Профессора вызывала Менеланна! Но как мне обратить внимание профессора на рукав? Он слишком увлечённо говорил…

– Уверен, комиссия примет ваше мнение в расчёт, – продолжал Персонс, – но я хочу обратить внимание, что в начале курса алхимии до всех студентов был доведён набор материалов для самостоятельного ознакомления и факультативного изучения. В числе материалов были и те, что касались военного дела. Алхимия крайне плотно работает с нашей оборонной промышленностью, поэтому уже с первого курса необходимо знать о данной связи. И говорить о ней.

Я умоляюще посмотрел на профессора истории, он разглядывал Романова и слегка улыбался; заметив мою суету, он вопросительно поднял брови. Я два раза глазами показал на рукав Немолова, историк повернул голову в сторону Сергея Петровича, на секунду завис и тут же сорвался с места, шкаф возмущённо зазвенел склянками. Схватил за рукав Немолова, бросил ему “Пошли, быстро”, и потянул его в сторону выхода. Сергей Петрович сначала было возмутился, потом заметил горящий знак на рукаве, сразу замолчал и ускорился.

– Марк Маркович! – Мария заметила, куда направился профессор истории, – Вы куда? Комиссия…

– Я свой голос отдаю, ммм, Ксении Ивановне, у меня срочное дело, – и мужчины стремительно исчезли за дверью. Надо сказать Менеланне!

“Мени, подожди, пожалуйста! Они сейчас будут.”

“Быстрее уже”, – я прямо почувствовал в интонации, как Менеланна недовольна всей ситуацией.

– Безобразие, – пробормотал Персонс, – никакого порядка.

Меня трясло точно как в архиве, когда я неправильно построил канал разума от своей головы, мне очень хотелось присесть. Я как-то неправильно мысленно общался с Мени? Или слишком перенервничал? Нужно успокоиться.

– Согласен с вами, – подал голос Романов, наблюдающий за мной, его благодушное настроение испарилось, – сейчас происходит форменный бардак, Николай Семёнович. Мало того, что вы должны были перенести заседание, так как также являетесь заинтересованной стороной в данном разборе, так ещё и предполагаете, что студент-первокурсник самостоятельно, без помощи алхимического факультета, изучит все дополнительные материалы курса за неполных три месяца. И не просто изучит, а будет готов отвечать на вопросы в крайне стрессовой для него ситуации.

Персонс молчал с беспристрастным выражением лица. Судя по тому, как на речь профессора Романова реагировали окружающие, будет принято то решение, которое сейчас предложит профессор-рунописец.

– Николай Семёнович, – продолжал Валерий Валерьевич, – над нашим сегодняшним совещанием уже все смеются. Не знаю, слышали ли вы утренний эфир нашего радио или нет. Чтобы сохранить лицо комиссии и не делать из заседания фарс, я предлагаю следующее. Вы, Николай Семёнович, задаёте студенту оставшиеся четыре вопроса. Студент отвечает на них. Комиссия коллегиально оценивает ответы по принципу “зачтено” / “не зачтено”. Если студент на все вопросы даст удовлетворительные ответы, комиссия выставит студенту три балла по предмету. Мы конечно же обязаны учитывать его текущую успеваемость, поэтому выше трёх баллов поставить не сможем. Если же студент хотя бы на один вопрос даст ответ, который не удовлетворит комиссию, то его текущая оценка остаётся в силе. За первый вопрос, я считаю, нужно ставить зачёт. По схеме и оценке все согласны?

– Прошу членов комиссии голосовать, – Мария быстро записала несколько слов в планшет и перевела взгляд на окружающих людей. Все присутствующие, за исключением нас с Романовым, подняли руки.

Валерий Валерьевич стукнул один раз палкой по полу, удовлетворённо улыбнулся и перевёл взгляд на меня:

– А ты согласен с такой схемой?

Я кивнул. Конечно я был согласен!

– Тогда решено. Николай Семёнович, прошу вас.

– Благодарю, – голос Персонса был ровным и безэмоциональным, как и его взгляд. – Вопрос номер два. Для чего применяют руны при создании порошков?..

На все четыре заданных профессором вопроса я знал ответы. Судя по реакции людей в аудитории, мои слова их полностью устроили. Мария модерировала встречу – требовала голосовать после каждого моего ответа, фиксировала у себя результат и просила Персонса продолжить. Романов молча сидел, опершись на трость, и внимательно меня изучал. Я старался не пересекаться с ним взглядом и все свои ответы адресовывал Персонсу. Он же, казалось, закрылся непроницаемой стеной и как будто превратился в говорящую статую.

– Итак, – Мария кинула взгляд на свои записи, – ответы студента на все пять вопросов комиссией зачтены. Таким образом, комиссия выносит решение: выставить студенту первой группы первого курса Тиаретайре Лиадону итоговую оценку по предмету “Алхимия” за первый квартал три балла. Прошу голосовать.

И снова все присутствующие подняли руки. В зале стало заметно душно, люди уже в открытую говорили друг с другом, а меня всё ещё трясло, я отчаянно держался за край стола, чтобы не упасть.

– Решение принято единогласно, – продолжила Мария, – повестка исчерпана, благодарю всех присутствующих, заседание комиссии окончено. Результат будет доступен в общем отделе с завтрашнего дня.

– Благодарю, – профессор Персонс кивнул Марии, сделал лёгкий поклон в сторону Романова и вышел из аудитории, за ним потянулись остальные участники совещания. В комнате несмотря на открытую дверь всё ещё было душно, видимо работал фильтр на двери. От духоты начало подташнивать, я направился к выходу, опираясь на столешницу.

Свежий воздух коридора подействовал лучше любого эликсира, голова прояснилась, тошнота ушла, остались только одышка с предательской слабостью в мышцах, даже волны энергии от костюма не спасали. Я облокотился на подоконник, стараясь нормализовать дыхание. Почему я так ослаб?

– Ну вы, молодой человек, и заварили кашу, – стукнул тростью по полу профессор Романов, он подошёл ко мне со спины, – сколько я был на подобных комиссиях, но ещё никогда за аттестуемого не просили сразу четыре уважаемых человека подряд. Четыре, молодой человек. Флора Олеговна – это очевидно, она ваша начальница и сердобольная женщина. Профессора Немолов и Кулл – вы их каким-то образом умудрились очаровать, вероятно, вашим невероятным изобретательским талантом. Кстати, наслышан о нём и надеюсь увидеть воочию. Но самое удивительное, что за вас просил Владимир Борисович Пошкин. И не просто просил, а фактически выкрутил нам руки. Нам было поставлено условие – если вы прекратите обучение в университете, то промышленники разорвут соглашение. Плюс эта утренняя новость, которая взбудоражила весь университет. Очень неприятно, скажу вам, работать под таким давлением. Но я хочу отблагодарить вас.

Я удивлённо посмотрел на профессора. За что благодарить?

– Да, не удивляйтесь, – усмехнулся профессор. – Мне кажется, вы имеете право знать. Учитывая всё, что я сейчас сказал, комиссия в любом случае была обязана выставить вам положительную оценку, и это знали все, включая профессора Персонса. И было бы очень неприятно натягивать вас на эту отметку. Но нам и не пришлось, вы сами заработали этот балл своим хорошим знанием алхимии. Вы остались в стенах университета, комиссия вышла достойно из затруднительной ситуации, соглашение с промышленниками в силе, все остались в выигрыше. Разве что Персонс не удовлетворил свою жажду крови, но прошу с пониманием отнестись к поведению профессора. Надеюсь, когда-нибудь это изменится. Он изменится.

– Спасибо, – пробормотал я.

– Не за что, молодой человек, не за что, – профессор сделал два шага, потом замер и повернулся ко мне, – скажите, а мы с вами где-то уже встречались? Почему-то ваше лицо мне очень знакомо.

– Нет, – помотал я головой. Профессор ещё пару секунд изучал меня, перевёл взгляд на мой костюм, пожал плечами и улыбнулся:

– Ну, может, обознался. Отдыхайте, молодой человек, вы словно выжатый лимон, так нельзя себя изматывать.

Романов развернулся и пошёл по коридору в сторону выхода на Полигон. Он ведь не узнал меня? Или узнал? Да нет, не должен был. Мне же было всего девять лет на той площадке с паразитом.

Настенные лампы освещали жёлтым светом внутренний двор университета. По широкой дорожке вокруг песчаной площадки Полигона медленно шёл профессор Романов, беззвучно постукивая палочкой по плотной поверхности.

Вдалеке одна из дверей, ведущая на Полигон, распахнулась и оттуда вышли две фигуры, высокая и низкая. Они медленно, активно жестикулируя, пошли по дорожке навстречу Романову, я пригляделся и разобрал в фигурах профессоров Немолова и Кулла. Они так долго разговаривали с Менеланной?

Профессора поравнялись с Романовым, он что-то спросил, они переглянулись друг с другом, затем профессор Немолов что-то сказал, помотал головой и они оставили Романова стоять на дорожке.

Когда профессора подошли к двери на первый этаж, Немолов заметил меня в окне, показал на меня пальцем, беззвучно воскликнул и оба профессора быстро заскочили на этаж.

– …хорошо, что ты ещё здесь, – Немолов подошёл ко мне первый. – Всё стало ещё интересней и загадочней, скажу тебе, Ти. Так. Ну, твоя собеседница не соврала, ты действительно измотан. Сегодня занятий не проводим, иди спать. Завтра вечером начинаем.

– Чаще надо, Сергей, – к нам подошёл Марк. – Двух в неделю мало. Я бы выходные ещё взял.

– Ты хочешь привлечь внимание? – Немолов поднял бровь. – Ясно же сказано, что это крайне нежелательно.

– Ну а как тогда ты предлагаешь?

– Пока по запланированному, Марк, пока как планировали. Нам ещё программу разрабатывать. Ти, твоя знакомая сообщила нам много интересного, но мы тебе, конечно же, ничего не расскажем. Дали обещание, как и ты давал. И я теперь понимаю, почему ты так странно себя вёл, когда приглашал на встречу с ней. Наше обучение в силе, завтра вечером на Полигоне, понял? Отказ не принимается.

– Да, конечно, – кивнул я. С одной стороны, я был невероятно рад, что Мени всё объяснила преподавателям и мне не понадобилось их уговаривать. С другой, почему она их посвятила в какие-то тайны и секреты, а меня – нет? Я что, недостоин их знать?

– Замечательно, – кивнул Немолов, – сам до общежития доберёшься? Да? Ну и отлично, тогда завтра увидимся. Марк, пошли.

Мужчины направились по коридору, тихо переговариваясь друг с другом.

– Вечер вторника ещё подойдёт.

– Не подойдёт, у меня вся неделя как по часам расписана с этим приездом делегации. К нам шестнадцать стран приедет, Марк. Шестнадцать!

– Учитывая сегодняшний вечер, это ещё мало. Романову скажем?

– О чём?

– Обо всём.

– Надо подумать, Марк. Давай на завтра отложим. Пошли в столовую уже, мой желудок сейчас сам себя есть начнёт.

– Это точно, я слышал, сегодня на вечер привезли вкусные…

Мужчины завернули за угол и разговор затих. Мне стало полегче, костюм очень старался вернуть силы в тело, но судя по индикатору внутреннего кармашка, энергии в кварцитите оставалось совсем чуть-чуть. Как бы сейчас пригодилась трость профессора Романова! Но придётся обойтись своими силами.

Через пятнадцать минут я сидел в столовой и жадно поглощал рис с курицей в сливочном соусе, а ещё через двадцать бросил свой рюкзак в угол комнаты, стянул с себя костюм, положил кристалл на зарядку и упал на кровать.