–Не знаю, но это надо сделать срочно, – ответил Роджер. – Это вопрос жизни и смерти… Да, у нее был тогда парень. Он был солдат.

–О, господи, сэр. Это немногим облегчит поиски…

–И еще. Она была беременна.

На следующий день Роджер Дадли сидел в компании милой, весьма привлекательной девушки лет тридцати, в кафе «Дабл-Эр» на другом конце Мейн-Стрит. Звали ее Кэролайн Арнольд.

–Значит, говоришь, ты увидел меня во сне? – смеясь и потягивая кофе, спрашивала она. – О Боже, это чертовски оригинально. Никогда еще ко мне так не подкатывали. Да еще кто? Агент ФБР – и тот едет за тысячу миль от родного дома, чтобы увидеть во сне простушку из провинциального Далласа!

Они не переходили на «ты», просто разговаривали так с первой минуты. С одной стороны, сначала Кэрол показалась Роджеру провинциальной невежей, но потом он и сам не стал менять заданного тона разговора. Столь странная и откровенная беседа не могла вестись в ином ключе.

–Это был не совсем сон, – объяснял Дадли. – Это было видение, что ли. И приехал я сюда совершенно не за тем, чтобы, как ты выражаешься, подкатывать к тебе. У меня служебная командировка, связанная с одним инцидентом…

–За последние сто лет единственным инцидентом, который вызывал пристальное внимание к Далласу, было убийство Кеннеди.

–Если говорить коротко и отдаленно, то, в общем, это связано со смертью Джей-Эф Кей, – кивнул агент.

–Не удивлена, – буркнула Кэрол. – А вот твоей сказке – удивлена очень и очень. Каждая полицейская собака, что в 63-ем имела хоть какое-то отношение к расследованию смерти Кеннеди, знает меня, допрашивала меня и, в конечном счете, сделала мою жизнь столь невыносимой, что пришлось менять место жительства. Так что заливать по поводу видений не надо.

–Но я правду говорю! – чуть повысил голос агент и начал описывать все, что с ним случилось накануне, в надежде, что правдивый рассказ заставит его собеседницу поверить ему, ведь без веры никакого дальнейшего общения между ними и быть не могло. – Я шел по Мейн-Стрит, под железнодорожным мостом, – говорил он. – Остановился и подумал: «Что, если я пойду не известным всем маршрутом Освальда, а напротив – навстречу пуле? Тогда, еще раз представив в голове маршрут следования кортежа и словно бы встав на место убитого Президента, я точно узнаю, стрелял ли в него Освальд или кто-то другой». Это было нечто вроде следственного эксперимента, только не с живыми людьми, а с воображаемыми. С образами, понимаешь? Итак, я пошел навстречу кортежу. Поднялся по «Травяному холму», уперся в ограду парковки и… меня как будто током ударило. Я словно оказался в гуще событий 22 ноября! Подошел к зданию склада школьных учебников и вдруг… услышал разговор. Это был твой разговор с каким-то парнем в военной форме. Вы говорили о расставании, о твоей беременности, обвиняли друг друга в изменах, а потом…

–А потом я вышла оттуда и в дверях встретила Ли Харви Освальда… – подхватила Кэролайн.

–Так это был он?

–Да, он. Когда по телевизору сказали, что он стрелял в Кеннеди, я еще подумала: как? Я ведь вышла из здания за пару минут до выстрела. И Освальд стоял на первом этаже. Как он в два прыжка сумел преодолеть расстояние до 6 этажа за такое короткое время? И потом – я видела тогда в его окне двоих человек. Я это четко помню. Причем, один как будто нарочито позировал в проеме рамы, желая, чтобы кто-нибудь увидел винтовку в его руке. Странно все это было, но… в общем, гарантии того, что стрелял именно Освальд, нет.

–Все это я как будто увидел твоими глазами, – продолжил Роджер. – И двоих человек в окне, и парня с кофе, что поздоровался с тобой. Потом увидел твоего парня…

–Гарольда.

–Возможно. Он остался стоять на «Травяном холме», пока ты находилась на Дили-Плаза. Разговаривал с какими-то полицейскими, которые отняли у него камеру.

–А ты откуда знаешь?! – ошарашенно, отбросив чашку кофе и едва не окатив себя ее содержимым, спросила Кэрол.

–В смысле? – не понял вопроса Дадли. – Я же сказал, что увидел это все как наяву.

–Черт. Значит, это и правда было видение?

–Зачем мне врать?

–Не знаю, – пожала плечами Кэролайн. – Просто все, что ты рассказал до этого, имело место в действительности, но узнать про это ты мог и от своих местных коллег. Я все это им рассказывала и пересказывала на тысячу раз. Они все крутили, юлили, пытались уличить меня во лжи, но мне правда нечего было скрывать, как и незачем было придумывать! Да, я в тот день была в растрепанных чувствах, но придумывать такие детали, чтобы, как они считали, оправдать Освальда, с которым у меня не было особо близких отношений, я бы не стала… Они мне не поверили, показания мои выбросили из дела, но я-то помню, что происходило в тот день! Я думала, что они ввели тебя в курс дела, и ты решил по новой допросить меня. Но встреча Гарольда с полицейскими… Он ведь никому об этом никогда не рассказывал.

–Никому? – лукаво уточнил агент.

–Ну, кроме меня, и то по пьянке много лет спустя. Он забыл эту встречу как страшный сон. Во всяком случае, все сделал для этого. Копам об этой истории точно ничего не может быть известно! Ведь это не полицейские были. Ну, думаю, ты и сам понимаешь… Значит, ты был прав… – удивленно уставившись в глаза Роджеру, сказала девушка. Она была, по меньшей мере, обескуражена.

–Вы по-прежнему вместе? – неожиданно спросил он.

–Нет, что ты, – грустно улыбнулась Кэролайн. – Ты же сам слышал… или видел… в общем, был свидетелем разговора. То, что начинается с таких ссор, никогда не приводит ни к чему хорошему. Да, мы еще встречались какое-то время, если ты об этом, но большого будущего у нас с ним не случилось.

–А как же ваш ребенок?

–А когда ребенок останавливал мужчину, если тот намылился гулять направо и налево? Я родила и воспитала сына одна. Гарольд не принимал в этом практически никакого участия, хотя время от времени всплывал – да и сейчас всплывает – в нашей жизни, принося несчастья разного рода… Что же до моей карьеры, то и она сложилась печально. Своими показаниями о втором стрелке на складе школьных учебников и встрече с Освальдом за минуту до того, как произошел выстрел – что, как мне казалось, исключало его причастность к смерти Кеннеди – я окончательно и бесповоротно испортила отношения со всей здешней полицией. Конечно, я читала про заказные убийства только в романах Чейза, но и этого ничтожного опыта мне хватило, чтобы утверждать: Освальд невиновен. Не знаю почему, возможно, как писали тогда, по приказу ЦРУ, полиции выгодно было повесить на Освальда всех собак, обвинить его во всем и быстренько устранить – руками Джека Руби. А я портила им эту картину. Конечно, государственная машина сильнее одного человека, и им удалось убрать из дела мои показания. Но осадок остался…

–Ну и что? – спросил Джер. – Мы живем не в полицейском государстве, и у них нет абсолютной власти над человеком.

–Если этот человек не криминальный репортер, – поправила его Кэрол.

–А ты?..

–Да. Я работала в местной телекомпании, что располагалась двумя этажами ниже от офиса Ли Харви Освальда. После случившегося меня перестали вызывать на происшествия, перестали давать мне комментарии, отвечать на мои вопросы. Рейтинг телекомпании пополз вниз. Меня перевели на должность инженера, но тут мне не хватало образования. Пришлось уволиться и переехать в Остин. Там я уже выучилась на телевизионного электроника – профессия криминального репортера в столице штата совсем не то, что в провинции, и напряжение, и конкуренция совсем другие, – и продолжила работу. Правда, звезд с неба уже не хватала.

–Но как наши местные агенты нашли тебя здесь?

–Я часто приезжаю к родителям. Они живут здесь, недалеко.

–Получается, неслучайно я тебя увидел в своем видении? Все произошло точно в свое время… – улыбнувшись, резюмировал Роджер.

–Получается так.

–Поразительно. Ну тогда готовься к шквалу вопросов.

–Знаешь, – потупив взор, сказала Кэрол, – при обычных обстоятельствах я бы послала тебя ко всем чертям. Но, коль скоро знакомство наше облечено в такую романтическую и мистическую форму, ответить отказом я просто не имею права. Валяй.

–Нет, – внезапно отрезал ее собеседник. – Не так. Вернее, не здесь. Я был бы форменным неблагодарным невежей, если бы не пригласил тебя – после такого, как ты выразилась, романтического и мистического знакомства – вечером в ресторан. Там обо всем и поговорим. Не против?

Конечно, она не была против. Даже если этот парень блефует и успел допросить Гордона и узнать у него подробности их разговора 22 ноября 1963 года, – думала она, – то за одно только оригинальное знакомство можно ему подарить вечер, тем паче не обремененный никакими планами. Флер легкой романтики закружил обоих настолько, что вечером Дадли начисто забыл все, что хотел спросить у своей новой знакомой, и ужин они провели за беззаботными и праздными разговорами. Потом Роджер проводил ее до родительского дома (прямо как в юности!), а уже утром Кэролайн позвонила подружке в Остин и сообщила, что, кажется, ее личную жизнь с сегодняшнего дня можно назвать устроенной. Дадли такого, конечно, никому не сказал – негоже агенту подрывать престиж службы, – но подумал про себя то же самое.

22 апреля 1971 года, Вашингтон, округ Колумбия

И все-таки, куда делась еще одна пуля?

Семь лет назад, когда Стивенс с Роджером Дадли заканчивали следствие по делу о причастности ЦРУ к убийству Джона Кеннеди, Джер включил в финальный отчет историю со странным исчезновением пули, вошедшей, судя по результатам первичного осмотра тела Президента в госпитале в Бетесде, в горло Джей-Эф Кей в тот день. О ней тогда много говорили в печати, а брат Дадли и допрошенный им Ричард Кейс Нагелл даже обратили его пристальное внимание на то, что пуля вошла в Президента спереди в то время, как Освальд находился сзади него. Некоторыми журналистами высказывалось предположение, что пуля эта, выйдя из тела Кеннеди, ранила губернатора Коннелли, но впоследствии эта версия не получила подтверждения. Исчезла впоследствии и сама пуля – ее не могли найти ни на месте происшествия, ни в лимузине, ни в вещах Президента. Потом стали говорить – причем, те же самые врачи, что обнаружили входное отверстие, – что это отверстие было выходным, и на самом деле в Джей-Эф Кей стреляли все-таки сзади. В общем, история эта была шита белыми нитками. Она так бы и осталась незамеченной, если бы не самоубийство Чарли Томаса, внезапно приковавшее внимание Вашингтона ко всем белым пятнам в смерти 35-го Президента США.

Назначенный вторым официальным следователем по этому делу агент ФБР Уолтер Стивенс сразу вспомнил, что Дадли с первых дней следствия уделял исчезновению пули особое внимание. Неудивительно – если она все же существовала и первоначальное предположение врачей из Бетесды о том, что отверстие в горле Президента было входным, верно, то получается, что убийцей Кеннеди являлся далеко не Освальд. Коль скоро по делу Томаса началось официальное следствие, разомкнуть цепь «Томас-Ли Харви Освальд» было так же невозможно, как цепь «Ли Харви Освальд-Кеннеди». И потому первым шагом следователей было обращение к далласским событиям. И, если Джер Дадли отправился в Даллас, чтобы на месте реконструировать картину случившегося и ответить на вопрос о возможном убийце Томаса индуктивно, следуя от частного к общему, то Стивенс добился у своего начальства разрешения как следует поработать с архивами комиссии Уоррена, чтобы взять след дедуктивно, то есть идя от общего к частному. Конечно, Клинтон Стернвуд был против этого, – мол, комиссия сделала свои выводы, их утвердил Президент, и не нам подвергать ревизии результаты работы столь уважаемого и компетентного органа, – но разрешение у Гувера все же выбил. Стивенс понимал, что Стернвуд, как и многие обитатели высоких кабинетов в ФБР и ЦРУ, опасается огласки того, что было открыто ими 7 лет назад (а, может, и чего нового), но сделать было ничего нельзя – по делу Томаса было открыто официальное следствие!

Стивенс понимал, что отчет комиссии, конечно, никаких сведений о второй пуле не содержит. Он и не собирался работать с теми материалами, которые осенью 1964 года легли на стол Линдона Джонсона в качестве официальной версии смерти его предшественника. Его интересовали межведомственные доклады и записки, которыми юрисконсульты комиссии обменивались друг с другом и с начальством. В них, как он полагал, можно было отыскать или подтверждение или опровержение его сомнений.

Велико же было его удивление, когда он обнаружил, что и в них, как и в официальном отчете за подписью Эрла Уоррена, все подчищено. Не отсутствует, а именно подчищено. Никаких сведений об исчезнувшей пуле, ни малейших результатов ее поиска – ни протоколов осмотра, ни отчетов агентов, ни запросов и оперативных поручений о розыске пропавшего вещдока. В промежуточных опросах врачей из госпиталя в Бетесде – заверенные их подписями сведения о том, что отверстие являлось выходным, то есть стреляли сзади. Нет даже газетных вырезок со стенограммой пресс-конференции доктора Перри, который на второй день после убийства бил себя в грудь, утверждая, что смерть Президента наступила вследствие пулевого ранения в горло. При этом спорные места в показаниях врачей вымараны; какие-то листы из этих промежуточных досье, которые, по смыслу текста могли бы навести на следы пропавшей пули, вырваны; неудобные вопросы юрисконсультов свидетелям и их ответы вычеркнуты. Значит, пуля была, но следы ее упорно маскировались.