–Если не считать той бредятины, которая приснилась мне под мерные звуки «Доктора Кто», ничего… Хотя… Погоди. Я помню, что, когда проснулся, вещание почему-то было прервано. Ну, понимаешь, раньше, когда вещание не было круглосуточным, еще в 60-70-е годы, по ночам его выключали, и на экране была или белая полоса на черном фоне или цветная микросхема, а вместо звука был такой долгий, протяжный писк. Я давно уже такого не припоминаю – покажи мне хоть один канал, который владельцы, живущие за счет рекламы, решат отключить на ночь. А тут почему-то отключили.

–О причинах ты не задумывался?

–Считаешь, мне больше думать не о чем? – иронично дернул уголками губ агент Дадли. – Мы тут чуть ли не всем управлением ищем этого…

–Извини, я понял, – подняв ладонь вверх, остановил его Стернвуд. – Я объясню. Дело в том, что на уровне 23 часов 15 минут вещание эфира WTTW было прервано, и в эфире появился некий человек в маске киногероя Макса Хедрума.² Двумя часами ранее он уже появлялся на несколько секунд в эфире другого чикагского канала, местного. А в 23:15 появился там. Как раз тогда, когда ты спал, видимо. Понес какую-то бессвязную околесицу, но нес довольно долго – полторы минуты. Потом технари из WTTW восстановили вещание, но вопросы о том, кто это был такой и что ему было надо в эфире, остались открытыми. На них ты должен будешь ответить!

Дадли чуть с кресла не свалился.

–Что? Ты серьезно?! Мы ищем маньяка, который держит в страхе почти все восточное побережье, а ты посылаешь меня, агента с 30-летним стажем, заниматься проделками каких-то видеохулиганов в Чикаго?!

–Это не просто видеохулиганы. Здесь есть два момента, которые привлекли внимание нашего руководства, и, не разрешив которые, мы не имеем права возвращаться в Вашингтон. Первый – сигнал был уж очень сильным, и наше с тобой высокое начальство считает, что речь идет о вмешательстве «Голубой книги»…

Это словосочетание много значило для любого агента ФБР. Во всяком случае, оно точно означало, что дело важное, о нем надо помалкивать, но отнестись к нему следует со всей серьезностью – руководство ФБР в Вашингтоне такими словами просто так не разбрасывалось, ибо для них оно значило едва ли не большие проблемы, чем для рядовых следователей.

–А второй? – спросил Дадли.

–Какое вчера было число?

–22 ноября.

–Что было в этот день 24 года тому назад?

–О, Боже, – Роджер хлопнул себя ладонью по лбу. – Джей-Эф Кей?

–Точно. Они думают, что есть связь между тем, что случилось тогда в Далласе, «Голубой книгой» и вчерашним инцидентом.

–Но тогда нам придется связываться с ребятами из Лэнгли, – немного подумав, заключил Дадли, – а работать с ними – дело грязное. Снова начнутся игры, тайны, палки в колеса и прочее.

Стернвуд согласно кивнул:

–Потому нас с тобой и послали по горячим следам- чтобы мы имели возможность собрать все факты, допросить всех свидетелей, все спокойно зафиксировать, не дать им сунуть нос в дело, пока сами не отыщем там крайних. А потом пусть приходят и делают, что хотят – за помощь будем благодарны, а большого вреда нанести следствию они уже не смогут.

Дадли вмиг посерьезнел и собрался.

–В таком случае придется все делать очень быстро.

–Вот ты и ответил на вопрос, с которым сел на борт, – пожал плечами Клинтон. – Потому мы так спешно туда и летим.

Чикаго, штат Иллинойс, в тот же день, чуть позже

Час спустя Стернвуд и Дадли сидели в офисе заместителя генерального директора того самого телеканала, WTTW, Майкла Винкли, и разговаривали с ним о случившемся. Дадли как человек прежних времен, далекий от новомодных веяний современной культуры, для начала должен был понять, о каком таком сверхсильном сопернике вообще идет речь, и потому начал издалека:

–Кто такой этот Макс Хедрум?

Винкли улыбнулся и посмотрел на Стернвуда. Тот развел руками – отвечать агенту ФБР придется даже на такие «темные» вопросы. Тот снова улыбнулся и начал терпеливо объяснять.

–Ну, скорее, не кто, а что, – говорил он. – Если читать дословно, то это значит «максимальная высота». Ну, знаете, такие таблички вешают на подземных парковках – максимальная высота машины не должна превышать, допустим, два метра, иначе она туда не влезет.

–Да, припоминаю. А когда это словосочетание стало именем собственным?

–В 1985 году, когда на экраны вышел фильм «На 20 минут в будущее». На его сюжете, если вы не смотрели, надо остановиться подробнее… – По глазам агента Винкли понял, что его предположение оказалось верным, и начал излагать: – Суть его состоит в том, что к началу XXI века обществом будут управлять глобальные телевизионные сети. Одна из таких сетей, «сеть-23», оказывающая влияние на умы 80% более или менее сознательного и трудоспособного населения, внедряет в жизнь работу так называемых нейросетей…

–Сети, нейросети… Черт знает что… Вы яснее можете выражаться?

–Нейросеть – это что-то вроде искусственного мозга, созданного не из нейронов, а из электронов. Они повторяют структуру нашего интеллекта, только, конечно, превосходят наши возможности – машина все-таки.

–А зачем это надо? – спросил Дадли, параллельно записав в блокнот некоторые важные, как ему казалось, выдержки из речи своего респондента.

–Странный вопрос, – растерялся тот. – Вам никогда не хотелось опередить мыслительную деятельность вашего соперника, например, преступника, которого вы искали? А в фильме это возможно. Программируем нейросеть определенным образом, и перед нами не просто живая модель действий самого изощренного и хитрого негодяя, но и метод воздействия на его интеллект. Он ведь знает все наши слабые места, знает, куда надо нажать, как надавить, чтобы загнать любого из нас в угол. Одним словом, как человек, только совершеннее. И вот эта самая «сеть-23» при помощи нейросети программирует сверхрекламу – такую рекламу, которая будет воздействовать не только на мозг человека, но и на все его нервные окончания. Таким образом, человек будет покупать продвигаемые с ее помощью товары подсознательно и в диких количествах… Один из сотрудников «сети-23», журналист Эдисон Картер, вскрывает и этот факт, и то обстоятельство, что иногда сверхреклама способна приводить к гибели людей, так как ее воздействие, не ограничивающееся, как я уже сказал, одним только головным мозгом, слишком сильно для человека, не всякий выдержит. Узнав это, Картер становится опасным для сети, и они организуют покушение на него. Покушение срывается, но в пользовании руководства сети оказывается точная копия мозга Картера – это им нужно, чтобы знать, до чего он еще докопался и когда и кому он собирается об этом рассказать. Полный контроль над личностью, понимаете? На основе этой копии они создают еще одну нейросеть – точную, усовершенствованную копию Картера, которая живет в мире электронов. В тонком, физическом мире. Однажды он, по их недосмотру, выходит в эфир… Надо ли говорить, что после этого существованию «сети-23» приходит конец?

–То есть, если я правильно понял,.. одну личность, физическую, они заблокировали, а вторую, электронную, или, как сказали бы раньше, метафизическую, активировали? – Дадли быстро включился в процесс, что не могло не порадовать Клинтона Стернвуда.

–Примерно так. Не понимая силы, что в ней заложена. Так вот образ, который на экране воплотила вышедшая из-под контроля магнатов сеть, – человечка, похожего на Эдисона Картера, – и назвали Максом Хедрумом. Вроде аллюзии – максимальная высота человека. Высота интеллектуальная, физическая, техническая. С одной стороны, вроде бы человек, а с другой – предел совершенства. С тех пор он стал настолько популярен, что его сделали даже героем сериала, лицом компании «Кока-Кола»…

–Он… человек, который не существует даже в масштабах фильма… – рассуждал Стернвуд.

–Но он мыслит! Пусть искусственно, без мозга, без реторты Фауста, но мыслит. А значит, существует, – логично заключил Винкли.

–И это самое мыслящее чудо вчера появилось в вашем эфире, так?

–Именно. Около 23 часов 15 минут все наши передатчики выключились как по мановению волшебной палочки. Пошла какая-то странная рябь, хотя, по данным спутников, вся наша аппаратура, стоящая на вершинах холмов по всему штату и за его пределами, все воздушные зонды с передающими устройствами – все было в порядке. Мы уже через час отправили специалистов на все передающие станции – и никаких следов постороннего вмешательства никто из них не нашел.

–Какие подозрения, в таком случае? – спросил Стернвуд. – Кто-то из местных балуется? Такое ведь, кажется, уже было год назад у… НВО?³

–Было, но тут другое, – напрягшись, объяснял Винкли. – Сигнал был очень, очень сильный, понимаете? Если бы речь шла о каком-то местном хулигане, то максимум, что он мог бы сделать – это навредить сетке вещания в одном городе, даже, в одном районе. В конце концов, мы, конечно, не «сеть-23», но технические возможности имеем весьма значительные… А здесь – рожу этого Хедрума увидели даже жители Вашингтона! Только перенастраиванием частоты передатчиков мы смогли его прервать, а это говорит о том, что сила сигнала достигала космической.

–Вещание велось с зонда или со спутника?! – удивился Дадли. – Быть такого не может!

–Судить вам.

–Как вы думаете, что это все же было, – философски вопрошал Стернвуд, – происки ваших конкурентов или..?

–Я теряюсь в догадках, – развел руками хозяин кабинета. – Конечно, конкуренция в области телевидения вообще и телевизионной рекламы, в частности, очень сильна, но, чтобы применять такие средства… Знаете, я припоминаю, что человек в маске в начале своего выступления сказал что-то вроде: «Я захватил CBS».

–Думаете, речь не идет о попытке поглощения вашего канала крупной телевизионной корпорацией? – озвучил свою догадку Стернвуд. – Обычно ведь так бывает: сначала они подтачивают ваши позиции, ломают ваши станции, потом переманивают к себе ваших клиентов, а потом покупают вас за ломаный грош со всеми потрохами, расширяя свою зону вещания.

–Я понял, к чему вы клоните, но причем тут тогда CBS?

–Если замах идет на федеральные каналы такого уровня, то очевидно, мистер Стернвуд, что мы не зря приехали, – уныло констатировал Дадли. Чутье подсказывало ему, что на сей раз в Чикаго он застрянет надолго. – Ладно, мистер Винкли. Я услышал от вас все, что хотел. Теперь мне нужна видеозапись этого инцидента, вся речь этого клоуна, и не мешало бы поговорить с руководством вашей инженерной службы – пусть в подробностях расскажут мне, что, как и почему, на их взгляд, приключилось…

–Да, разумеется, – Винкли поднял трубку телефона и вызвал кого-то из техперсонала в кабинет.

Воспользовавшись паузой, Дадли решил еще кое о чем спросить у своего собеседника:

–Еще один вопрос, последний, если позволите.

–Да, пожалуйста.

–А оставшиеся 20%?

–Простите?

–Вы сказали, что, по сюжету того злосчастного фильма, 80% населения Америки входит в зону покрытия «сети-23». А оставшиеся 20, что, вообще не смотрят телевизор? Значит, надежда спасти общество все же есть?

–Нет, никакой, – отмахнулся Винкли. – Они смотрят, но другую программу, с менее сильным сигналом, менее интересными передачами и менее яркой картинкой, которую демонстрирует в кустарных условиях какой-то, как вы выражаетесь, любитель, из самодельной студии…

–Но почему «сеть-23», которой нужны человеческие ресурсы, не озабочена тем, чтобы их охватить?

–Такие ресурсы ее не интересуют. У них ведь нет денег, так зачем распространять на них рекламу, за счет которой телевизионщики только и живут, и трансляция которой обходится им достаточно дорого?

Винкли задал риторический вопрос, но Дадли услышал в нем характеристику его самого – жесткую, суровую, местами подлую, но правдивую. Поначалу менеджер и сам не понял, что сказал, но минуту спустя, поймав на себе смеющийся взгляд Дадли, раскраснелся и заулыбался.

–Ничего не поделаешь, сэр, это закон рынка, – развел он руками. – И я ему служу, и вы в какой-то мере, защищая государство, на нем стоящее… О, а вот и мисс Арнольд…

В следующую секунду на пороге появилась маленькая женщина, увидев которую Дадли понял, что случайности не случайны. Кого-кого, а ее увидеть он ожидал здесь сейчас меньше всего. Но это была именно она, в чем не было никаких сомнений.

–Кэролайн?!