7

Таксолет подошел быстро. Забравшись в кабину, Клов взглянул на часы. Долгий день никак не хотел заканчиваться, хотя стрелка часов давно перевалила за полночь.

– Добро пожаловать! – проворковал из динамика приветливый женский голос. – Куда вас отвезти?

– Коигатаки, дом тридцать пять, – сказал Клов.

– Хорошо! Мы отправимся, как только вы пристегнете ремень безопасности!

Клов пристегнул ремень.

– Благодарю вас!

Автолет тронулся с места, взмыл в ночное небо большого города и стал набирать скорость.

Через пятнадцать минут они были на месте. Клов сунул кредитку в щель платежного терминала – раздался щелчок, дверь таксолета открылась, и он выскользнул на улицу.

Клов бесшумно двинулся по тротуару. Возле дома тридцать семь стоял человек. Правая рука его была опущена в карман плаща. Клов сделал вид, что проходит мимо, затем быстро развернулся, и его левая нога угодила в живот охранника-наблюдателя. Тот пошатнулся и упал через низкую металлическую ограду.

Клов двинулся дальше. Наемник не соврал – охраны в доме не было. Появления Клова в доме не ждали. Капитан действовал четко и хладнокровно – бесшумно вскрыл замок, прошел через темный холл к двери, из щелей которой пробивался электрический свет, а затем распахнул дверь, скользнул внутрь и быстро отшатнулся в сторону, чтобы уклониться от возможного выстрела или удара.

Однако ни выстрела, ни удара не последовало. В небольшой комнате, за металлическим столом, сидел человек. На столе горела старинная лампа сложных паучьих очертаний. Человек поднял лицо от листка бумаги, который читал, и взглянул на незваного гостя.

– Пастырь Накамура! – тихо выдохнул Клов.

Круглолицый проповедник прищурил глаза и хрипло спросил:

– Вы убьете меня?

– Однажды я это уже сделал, – сказал Клов.

Несколько секунд Накамура молчал. Затем уточнил:

– Значит, вы пришли, чтобы повторить попытку?

Клов, не отвечая, внимательно осмотрел комнату. Взгляд его остановился на высоком пластиковом шкафе, фасад которого был закрыт шторой. Слева, на небольшой панели, виднелась кнопка. Продолжая держать Пастыря на прицеле, Клов нажал на кнопку – пластиковая шторка бесшумно скользнула в сторону, и внутри шкафа зажегся мягкий свет.

Клов облизнул губы. На полках, похожих на ячейки сот, стояли прозрачные емкости, похожие на аквариумы. В каждой из емкостей плавала в питательном растворе голова Пастыря Накамуры. От шей к задним панелям коробок-«аквариумов» тянулись проводки и прозрачные трубки. Таких «аквариумов» было не меньше полутора десятков. Некоторые из них были пусты.

Клов перевел взгляд на Пастыря Накамуру.

– Значит, вы дройд, – произнес он с легким оттенком презрения.

Накамура покачал головой:

– Не совсем. Мое настоящее тело давно погибло. Но мое сознание – идеи, склад ума, эмоции, воспоминания – все это перенесено на специальные накопители и размножено в двух десятках экземпляров.

Клов снова покосился на ячейки с «аквариумами». Головы были совершенно идентичны, глаза их были закрыты, но глазные яблоки под веками вращались, как это бывает во время фазы короткого сна со сновидениями.

Клов снова взглянул на Пастыря Накамуру и сухо произнес:

– Сознание человека невозможно скопировать без потерь.

– Да, многие так считают. Но я нашел способ это сделать.

– Как?

– Накопители изготовлены из особого вида дерева с весьма сложной текстурой. Вся информация записана на его древесные волокна. Компьютерщикам и биоинженерам из Научного Центра не пришло в голову, что носитель должен быть сделан из органического материала.

Клов усмехнулся.

– Ваши почитатели уверены, что вы – живой человек, – сказал он.

– Это зависит от того, что называть жизнью, – заметил Накамура. – Я намерен завершить свою работу, и вам не остановить меня.

Пастырь показал Клову на россыпь белых таблеток, лежащих на черной бархатной бумаге.

– Видите эти таблетки? Они освобождают от иллюзий. Скоро мы запустим целый цех по их серийному производству, и когда это произойдет, люди увидят реальность такой, какая она есть.

– Люди глотают наркотики, чтобы погрузиться в мир грез и иллюзий, – возразил Клов. – Ваш «антимем» не будет пользоваться спросом.

– Это усложняет задачу, но ненамного. Поверьте, я знаю, что мне делать.

– Подбросите препарат в водопровод и прохладительные напитки?

– Возможно.

– Если мемы потеряют силу, люди проклянут вас.

Накамура прищурил черные, упрямые глаза:

– Сначала – да. Но потом они поймут, что я прав. Многиеуже поняли.

Пастырь Накамура немного помолчал, ожидая ответа, но поскольку Клов молчал, он заговорил снова:

– Люди умеют меняться. Знаете, вам ведь тоже не обязательно быть убийцей.

– Это часть моей профессии, – возразил Клов.

– Не спорю. Во время войн люди тоже учились ужасным вещам, но в мирное время они с содроганием отбрасывали от себя прочь эту страшную науку. Почему бы вам не сделать то же самое?

«Потому что моя жена находится в Центре Крионики», – мог бы ответить Клов. Но он не стал отвечать.

Ствол пистолета поднялся на уровень головы Пастыря Накамуры. Тот посмотрел на пистолет напряженным взглядом. Затем облизнул губы и тихо проговорил:

– Вам меня не остановить.

– Посмотрим, – сказал Клов и нажал на спуск.

Покончив с Накамурой, капитан повернулся к пластиковому шкафу с «аквариумами» и снова поднял пистолет...

Через минуту все было кончено. Клов спрятал пистолет в кобуру и взглянул на черную бархатную бумагу с горкой белых таблеток. Немного поколебавшись, он взял одну таблетку, подержал ее в пальцах, а потом сунул ее в карман. После этого достал из кармана телефон и нажал на кнопку связи.

* * *

Десять минут спустя Клов сидел в таксолете, прижавшись лбом к холодному стеклу. За окном таксолета шел дождь. С каждой минутой он становился все сильнее, пока не превратился в настоящий ливень, и ярость ветра превращала его струи в хлещущие плети, оставляющие на стекле длинные мокрые рубцы.

Наконец таксолет остановился. Клов заплатил за проезд, выбрался из кабины и быстро зашагал к отелю со сверкающей на фасаде неоновой надписью – «САКУРА».

И вдруг случилось нечто невероятное. Вначале наступила оглушительная тишина. Все разнообразие уличных звуков – шум дождя, шорохи пролетающих мимо автолетов, голоса рекламных див – все это вдруг исчезло, прервалось, растворилось в беззвучии, словно время остановило свой ход. А потом Клов увидел, что дождевые струи замерли в воздухе цепочками сверкающих капель.

Клов остановился посреди улицы и, раскрыв рот, вытаращил глаза на неподвижное водяное стекло. Затем поднял руку и провел перед собой рукой. Пальцы разбили дождевые капли, и те застыли в воздухе облаками влаги, не желая трогаться с места, а уж тем более падать на асфальт.

И тут произошло второе чудо. Капли вдруг ожили и закружились в воздухе, подобно сверкающей мошкаре, и через несколько секунд Клов понял, что они складываются в прозрачные водяные буквы.

E... G... O... S... U... M

– Я существую, – пробормотал Клов.

«Что это?.. – подумал он, холодея от ужаса. – Сумасшествие? Неведомый закон природы?.. Неужели я и впрямь схожу с ума?.. Не рассуждать, но действовать!»

Клов молниеносно выхватил из ножен короткий меч-вакидзаси и два раза наискось рубанул водяную надпись. В то же мгновение мир снова ожил, водяные буквы обрушились на асфальт каскадом капель, ливень ударил Клову в лицо, заклокотал по плечам его кимоно, заполнил стрекочущим шумом весь мир.

...Вернувшись домой, капитан Клов принял душ и выпил рюмку саке. Он решил не думать о пережитом ужасе, списав галлюцинацию на усталость.

Минут сорок предавался своей обычной ежевечерней медитации, после чего лег в постель. Несмотря на слабость, Клов долго не мог заснуть, а когда заснул, сон не принес ему желаемого отдыха.

Клову снились странные, тревожные звуки и образы. Раза три он просыпался от того, что слышал чей-то голос. Вскинув голову, он долго вслушивался в ночную тишину, а затем снова опускал растрепанную голову на подушку. И вновь перед его глазами замелькали странные образы. Ему снилась огромная толпа странно одетых людей. Они шли мимо Клова, вскинув над головами плакаты с изречениями Пастыря Накамуры и уставившись на Клова пустыми черными глазницами.

Когда толпа прошла, на дороге остались двое – капитан Клов и какой-то незнакомый человек в длинном плаще, стоявший спиной к капитану.

– Эй! – окликнул его Клов.

Голова человека повернулась почти на сто восемьдесят градусов, и на Клова уставились два круглых желтых глаза с черными зрачками, окруженные серыми перьями. Это была голова совы. В клюве сова держала листок бумаги. Клов протянул руку и взял листок, затем поднес его к глазам. На листке чернели два слова:

EGO SUM

Клов поднял взгляд на человека с совиной головой. Того уже не было рядом. Он плавно отдалялся в ночной мрак, словно плыл над землей, едва касаясь ее ногами. Перед тем, как полностью слиться с мраком, странный человек разомкнул клюв и проговорил:

– ПОМОГИ МНЕ, И Я ПОМОГУ ТЕБЕ.

Капитан проснулся в поту. В висках у него ломило и стучало, перед глазами стояла желтая пелена. Лежа на смятой простыне, он подумал, что что-то неуловимо изменилось, хотя не мог понять, произошли ли эти изменения у него внутри, или перемены коснулись комнаты. Он долго лежал с открытыми глазами, пытаясь постичь суть изменений, но затем усталость взяла свое, и он снова погрузился в сон.

8

В 7.55 утра Клов вошел в двери Военного Совета. Несмотря на тяжелую ночь, он был бодр и спокоен. По-видимому, о ночных подвигах Клова стало широко известно в Конторе: охранники кивнули ему, как старому знакомому, стандартные процедуры были отодвинуты в сторону, и Клова пропустили в Штабной корпус с минимумом формальных церемоний.

Робота Панча, который молча плелся позади, Клов оставил ждать в холле.

В длиннейшем, тускло освещенном коридоре Штабного корпуса было пусто. Шагая по коридору налегке, без кинжала-вакидзаси и пистолета, Клов чувствовал себя немного не в своей тарелке. Его лакированные парадные туфли скрипели, как новые ботинки первопричастника.

«Интересно, – в который уже раз за последние полтора года подумал Клов, – настоящий это коридор или – смоделированный мемом в моем сознании?»

С одной стороны, моделировать столь невзрачный и унылый коридор было нелепо. Мем легко мог превратить его в роскошную анфиладу, освещенную хрустальными люстрами. Но с другой – именно так и должен был выглядеть коридор в столь серьезном и закрытом учреждении, как Штабной корпус Военного Совета.

У входа в кабинет полковника Рохлина стояли, заложив руки за спину, два человека в штатской одежде. Один из них был высоким и широкоплечим и прятал глаза за темными стеклами очков. Второй был невысок и невзрачен, но в проницательном взгляде его, обращенном на Клова, чувствовалась большая сила.

«Ведун», – понял капитан.

Это означало лишь одно: в кабинете полковника находится важный гость, а ведун и мужчина в черных очках его личные охранники.

Коротышка-ведун попытался прощупать сознание Клова. Капитан поставил мысленный блок, сделав свое сознание непроницаемым. Ведун нахмурился и отвел взгляд.

В последнее время, опасаясь террористов и наемных убийц, многие правительственные чиновники или просто очень богатые люди нанимали в качестве охранников людей, обладающих способностью проникать в чужие мысли. Но капитан Клов не видел в этом большого смысла. Экстрасенсы-ведуны не могли прощупать мозг людей, обладающих сильной волей. А именно таких людей и стоило опасаться.

Войдя в кабинет полковника Рохлина, Клов остановился и поклонился присутствующим. Помимо самого полковника, сидевшего за широким столом, здесь был еще один человек. В красном кимоно, осанистый, грузный, он сидел в глубоком кресле, сложив руки на груди. Это был первый помощник президента, великий и могучий вице-президент Тимур Токугава. Черные, блестящие и длинные, словно у военного, волосы его были уложены на затылке в клубок, скрепленный золотой сеткой. На правой руке поблескивали золотом два острых искусственных ногтя.

Полковник Рохлин выглядел уставшим. Длинные седые волосы его были стянуты на затылке в клубок. Широкие рукава кимоно лежали на столе, подобно расслабленным крыльям птицы. Ответив на приветствие и поклон капитана, Рохлин усмехнулся сухими, морщинистыми губами и сказал:

– Кажется, последователи Пастора Накамуры объявили на вас охоту? Только они не представляли, с кем им предстояло сразиться. Вы, капитан, во много раз превосходите любого бойца, которого они могут на вас натравить. Теперь они знают, с кем имеют дело.

– Помимо прочего, они теперь знают меня в лицо, – спокойно откликнулся Клов, – и эта мысль здорово подтачивает мое самомнение.

– Не беспокойтесь, к вашему возвращению мы уничтожим их всех. А теперь – к делу. Мы хотим предложить вам еще одно задание. Если вы с ним справитесь, вы войдете в Военный Совет в должности адъюнкта. Готовы ли вы к новой работе?

Клов быстро прикинул, чем обернется для него вхождение в высший Военный Совет. Двукратная надбавка к жалованью и новые привилегии, включающие в себя полную реанимацию близкого человека вне очереди.

– Я готов к любому заданию, – отчеканил он.

– Может быть, вы хотите провести несколько дней на островах? – спросил полковник Рохлин.

– Я готов взяться за работу немедленно, – заверил Клов.

Во взглядах полковника и вице-президента промелькнуло одобрение. Слово взял вице-президент Токугава:

– До того, как стать агентом-оперативником, вы десять лет прослужили в разведроте Космодесанта. На вас все еще китель космодесантника, и это радует глаз. Для того чтобы ввести вас в курс дела, нам придется сообщить вам секретную информацию. После этого вы уже не сможете отказаться. Вы готовы выслушать?

«Вы готовы выслушать?» Эта простая фраза заключала в себе зловещий смысл. Скажи капитан Клов «да», и пути обратно не будет. Если он по какой-то причине откажется от работы или проговорится кому-нибудь о сути секретного задания, его ликвидируют.

Клов склонил голову в вежливом поклоне и твердо произнес:

– Да, господин вице-президент. Я готов выслушать.

Токугава сдвинул густые черные брови, в которых поблескивала седина.

– Что вы знаете о Земле, Клов?

– То же, что и все, господин вице-президент. Земля – родина наших предков. Четыреста лет назад на Земле произошла катастрофа планетарного масштаба. Серая мантия, состоящая из самовоспроизводящейся наноматерии, стала захватывать планету – город за городом. Погибло девять десятых населения планеты, а сама Земля, покрывшись серой мантией, стала непригодна для жизни.

Клов, не привыкший к длинным речам, сомкнул губы. Но, поскольку Токугава и Рохлин смотрели на него молча и выжидательно, он понял, что надо продолжить.

– Уцелевшие люди доживали свои дни в бункерах и подземках, – снова заговорил Клов. – Заражение продолжало распространяться по Земле, но через два года после катастрофы физик Иван Артемьев обнаружил два гравитационных завихрения, которые оказались нуль-туннелями, ведущими к двум участкам Вселенной, отстоящим один от другого на сотни световых лет. Три года ушло на то, чтобы построить челноки, способные перемещаться по этим туннелям. Еще год понадобился на то, чтобы отыскать во вновь открывшихся районах Вселенной планету, пригодную для жизни людей. К тому моменту, как Земля полностью затянулась серой мантией, люди были эвакуированы и занялись колонизацией планеты Соло-Рекс. Той самой, на которой мы находимся сейчас.

– Да будет вам известно, что мы не забросили Землю окончательно, – сказал Токугава. – Все эти четыреста лет мы пристально наблюдали за ней. Наши исследовательские космические станции постоянно находились на орбите Земли. Раз в несколько месяцев на планету приземлялся беспилотный разведывательный катер, который брал пробы воздуха и воды, а также производил фото– и видеосъемку. Но четыре года назад связь с орбитальными станциями внезапно прервалась. Туннель затянулся черной материей и стал непроницаем. Мы потеряли Землю из вида на целых четыре года. Однако незадолго до того, как туннель закрылся, кое-что произошло.

Вице-президент сделал паузу, чтобы перевести дух.

– Как вы знаете, спустя два года после того, как мы покинули Землю, серая мантия покрыла всю территорию планеты, – продолжил он затем. – Она съела и переварила все живое на Земле, включая растительный покров. Она заполнила собой даже океаны. На Земле не осталось ничего, кроме серой мантии, состоящей из наноматерии, и парящего над ней серого тумана, состоящего из наночастиц. Но незадолго до того, как туннель закрылся, мы обнаружили, что серая мантия эволюционировала.

Вице-президент замолчал, и Клов, пораженный его словами, взял на себя смелость спросить:

– В каком смысле «эволюционировала»?

– Это сложно объяснить словами, капитан. Серая мантия, оставаясь бесформенной в течение сотен лет, вдруг стала воспроизводить на своей поверхности структурированные объекты. Горы, леса, моря... И даже города. Мы пришли к выводу, что серая мантия пытается имитировать ландшафт Земли, который сама же и уничтожила четыре сотни лет назад.

Клов помолчал, завороженно глядя на Токугаву.

– Какова, на ваш взгляд, цель этой имитации, господин вице-президент? – спросил полковник Рохлин.

Токугава нахмурился еще больше и ответил:

– Было несколько гипотез. Кто-то из исследователей утверждал, что попытки построения нового ландшафта – это иллюзия. Дескать, «мы видим то, что хотим увидеть». Но большинство исследователей сошлись на том, что имитация ландшафта – это что-то вроде мимикрии.

– То есть серая мантия...

– Мы полагаем, что она хочет, чтобы люди вернулись на Землю.

– Она... – заговорил Клов и невольно понизил голос: – ...Заманивает нас?

– Возможно. Мы не знаем этого наверняка.

– Я читал, что серой мантии не нужна питательная среда, – сказал полковник Рохлин, – она способна питаться сама собой, подобно мифическому дракону, кусающему себя за хвост. Зачем ей люди?

– Это нам неизвестно, – отчеканил Токугава.

– Есть ли какие-нибудь изменения в атомной и молекулярной структуре серой мантии? – спросил капитан Клов.

– Четыре года назад мы пытались взять образцы, но безуспешно. Образцы наноматерии теряли стабильность и распадались на атомы, как только челнок поднимался в стратосферу. Мы пробовали провести анализ еще до подъема, но в этих случаях наноматерия также распадалась.

– Серая мантия не позволяет себя изучать?

– Похоже на то. – Вице-президент вздохнул. – Полковник, покажите капитану снимки Земли.