– Когда-то она принадлежала вашему деду, – сказал Клинков. – А тому досталась от его деда. Теперь она ваша.

Глеб повертел трубку в пальцах, не зная, что с ней делать, потом пожал плечами и сунул трубку в карман плаща.

На крыльцо вышла пожилая дама в шляпке с вуалью.

– Юрий Петрович, вы идете? – строго осведомилась она, ревниво посмотрев на Глеба.

– Да, Аделаидочка. – Он швырнул зловонный окурок в урну. – Приятно было с вами познакомиться, Глеб.

– Мне тоже, Юрий Петрович.

Библиотекарь кивнул Глебу и подставил руку «колечком» пожилой даме. Она взяла его под локоть, и оба удалились.

«Надо уезжать, – думал Корсак, шагая к гостинице. – И чем быстрее, тем лучше».

Родной когда-то город казался ему чужим. Знакомых лиц не было вообще. Кира… Мысли о ней снова начали тревожить Глеба. Эльза… Едва он вспомнил ее, как сердце его сжалось от тоски.

«Надо же, – с удивлением и горечью подумал Корсак. – Оказывается, все это еще живо… Уезжать! Уезжать как можно скорее!»

Подходя к гостинице, Глеб снова сунул руку в карман и достал сигареты. Краем глаза Глеб заметил, что из кармана его что-то выпало. Он остановился и опустил взгляд. На земле лежал сложенный вдвое листок бумаги. Глеб нагнулся и поднял его. Повертел в пальцах, затем развернул.

Надпись, отпечатанная на пишущей машинке, гласила:

«ВАШЕГО ДЯДЮ УБИЛИ».

8

Час спустя Глеб должен был мчаться на своей «бэхе» по пустынному скоростному шоссе. Но вместо этого он стоял возле двери кабинета, к которой была прикручена золотистая табличка с надписью: «Игорь Васильевич Кочетков, подполковник, начальник отдела».

Глеб постучал в дверь, подождал, пока из-за нее донесется «да!», затем нажал на ручку. Дверь открылась, и он вошел в кабинет.

В глубине большого кабинета, за коричневым пластиковым столом, уставленным компьютерами и факсами, сидел маленький человечек в полицейской форме, с бледным усталым лицом и гладко зализанными назад черными волосами. На тугих погонах у него поблескивали подполковничьи звезды.

Человечек взглянул на Глеба и широко улыбнулся, блеснув золотыми зубами. Однако в улыбке его не было ничего радостного.

– Здравствуйте, Игорь Васильевич! – поприветствовал его Глеб. – Я вам звонил полчаса назад. По поводу моего дяди, директора музея.

– А, да-да. Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь! – Подполковник Кочетков широким жестом указал на кресло. Затем дождался, пока Глеб усядется, и продолжил все с той же вежливой златозубой улыбкой: – Слышал, слышал о вашем приезде. И рад познакомиться с вами лично.

– Слышали? – удивился Глеб. – От кого?

– Да уже весь город в курсе. Вы же, в некотором смысле, знаменитость из Москвы. Известный писатель, и вместе с тем – выходец из нашего города. Мы вами гордимся.

– Правда? – Глеб иронично прищурился. – Что, вы и книги мои читали?

– А как же! Ну, то есть, я-то не читал, все, знаете, времени не хватает. А вот моя жена – ваша большая поклонница. Кстати, нет ли у вас с собой книженции, чтобы подписать? Жена была бы рада. Автограф знаменитости, и все такое.

– Нет, книги у меня при себе нет.

– Жаль. – Кочетков вздохнул. – Ну-с, так что же вас ко мне привело, Глеб Андреевич?

– Олегович.

– Что?

– Глеб Олегович.

Подполковник Кочетков кивнул:

– Ну, да. Так чем обязан?

Глеб пару секунд помешкал, не зная, с чего начать, и понимая, что его слова не вызовут восторга у начальника полиции.

– Я тут на поминках познакомился с некоторыми жителями города… – начал Глеб.

– Наверное, с Аделаидой Рудольфовной? – уточнил вдруг Кочетков.

– Э… Да.

– Не удивляйтесь моей осведомленности. Просто госпожа Краузе у нас что-то вроде вездесущего Фигаро. Она и там, она и сям. Она везде. – Кочетков хихикнул. – А вообще, она знатная старушенция, – сказал он затем.

– В каком смысле? – не понял Глеб.

– Она не просто старушка – «божий одуванчик». Богатая пенсионерка, рантье, меценатка.

– Откуда же у нее все это?

– Лет двадцать назад она доказала в областном суде, что несколько домов в городе принадлежали до мировой войны ее деду – Отто фон Краузе. И ей их отдали в аренду на пятьдесят лет. А она их сдала под магазины и рестораны.

– Ясно. – Глеб понял, что заходить издалека не стоит и лучше сразу взять быка за рога. – Игорь Васильевич, я пришел, чтобы поговорить о гибели моего дяди, Бориса Корсака.

– Так, – кивнул подполковник Кочетков, внимательно и приветливо глядя на Корсака.

– Я бы хотел знать… – Глеб сбился. – То есть… Я хотел бы вас спросить. Вы уверены, что пожар в музее стал результатом несчастного случая?

– Абсолютно, – с готовностью ответил подполковник Кочетков. – Мы не обнаружили следов поджога.

– Но…

– Я понимаю вашу обеспокоенность. Ведь вы потеряли близкого человека. Кстати, примите мои искренние соболезнования.

– Спасибо. Но мне сказали, что никакого следствия по факту пожара практически не было.

Кочетков чуть прищурил прозрачные глаза.

– Кто сказал? – сухо уточнил он.

– Ну… – Глеб пожал плечами. – В городе люди много об этом говорят.

– А вы поменьше слушайте тех, кто распространяет сплетни, – посоветовал подполковник.

– Вы открыли уголовное производство?

– Нет, это не понадобилось.

– Почему?

– По заключению пожарно-технической экспертизы, пожар в музее стал результатом неосторожного обращения с огнем. Так что, у нас не было причины открывать уголовное производство. Надеюсь, я все доходчиво объяснил?

– То есть, вам удалось точно установить причину возгорания?

– На все сто. В городе из-за сильного ветра и разрыва проводов были перебои с электричеством. Ваш дядя, царство ему небесное, зажег керосинку. А потом заснул. Порыв ветра распахнул створку окна, створка сбила керосинку с подоконника. Керосинка упала на пол, огонь перекинулся на шторы и ковер. Ну, а дальше – как водится.

– И у вас есть соответствующее заключение экспертов?

– В данный момент готовится.

Глеб вгляделся в лукавые глаза подполковника.

– А там вообще были специалисты? Они осматривали пепелище?

– Конечно! – Кочетков улыбнулся, сверкнув золотом зубов. – Мы послали туда целый взвод наших лучших криминалистов!

Глеб холодно прищурился.

– Не думаю, что смерть моего дяди – повод для шуток, – спокойно сказал он.

Подполковник Кочетков примирительно приподнял руки:

– Тушэ. – Затем опустил руки и объяснил усталым голосом: – Глеб Олегович, я сам, лично, был на пепелище. Там все невооруженным глазом видно. Да и не на что там особенно смотреть. Руины, обугленные балки, кирпичи, почерневшие от копоти… Сам черт ногу сломит.

– Ясно. Значит, тщательный осмотр специалистами не проводился.

Начальник полиции поморщился.

– Ну, вот! Опять вы за свое. Так сказать, со своим московским уставом в наш монастырь. Глеб Олегович, раскрывать преступления – моя работа. И уж поверьте старому менту – в случае с вашим дядей никакого преступления не было. – Он глянул на часы и добавил: – Мне пора на совещание. Если у вас все…

Глеб поднялся на ноги.

– Спасибо, что согласились поговорить, – вежливо сказал он.

– Рад был с вами познакомиться. Кстати, а вы когда в Москву собираетесь?

Глеб пожал плечами:

– Еще не знаю.

– Когда узнаете – сообщите, ладно?

– Зачем?

Кочетков вновь одарил Глеба златозубой улыбкой:

– Моя жена наверняка пожелает с вами встретиться. Подписать у вас книжку, поговорить. Вы не думаете у нас задержаться?

– Разве что на день или два, – сказал Глеб.

– Вот и отлично! Тогда жду вашего звонка. – Подполковник Кочетков поднялся и протянул Глебу руку. – Всего доброго!

– Всего доброго.

Корсак пожал руку подполковника. Она была прохладная и влажная.

9

Шагая от отделения полиции, Корсак глубоко задумался. Слова подполковника Кочеткова звучали логично, но вот тон, каким они были произнесены, наводил на размышления. Уж очень много было в этом тоне фальшивых ноток.

Глеб вспомнил, каким взглядом смотрел на него пэпээсник. Смесь настороженности, интереса и неприязни. У подполковника Кочеткова был такой же точно взгляд.

«Интересно, дядя успел дописать свою книгу? – подумал вдруг Глеб. – А если успел, то где она сейчас? И о чем она?»

Размышляя об этом, Глеб не сразу заметил женщину, вышедшую из-за угла с пакетом в руке. А когда заметил, было уже поздно. От толчка женщина пошатнулась и выронила пакет.

– Ай! – испуганно воскликнула она.

Глеб увидел, как из упавшего пакета выпали и раскатились по тротуару апельсины. Оранжевые на сером.

– Черт! – с досадой проговорил он и поднял взгляд на женщину. – Простите, пожалуйста. Вы не ушиб…

Фраза осталась незаконченной. Перед Глебом стояла темноволосая, зеленоглазая молодая женщина. На ней были длинное приталенное пальто и элегантная шляпка. Глеб смотрел на нее всего несколько секунд, однако хватило и этого. Сердце у него защемило. Отчего-то показалось, что жизнь – со всеми ее горестями и удачами – прошла мимо, потому что в ней не было ничего подобного этой женщине, словно бы сотканной из прохладного майского воздуха, наполненного ароматами свежих листьев и цветов.

– Простите, – снова пробормотал Глеб.

Затем нагнулся и принялся собирать рассыпавшиеся апельсины в пакет. Собрал, выпрямился и протянул женщине:

– Вот, держите.

– Спасибо, что помогли, – с улыбкой сказала она, принимая пакет. А потом посмотрела на него внимательнее и задумчиво проговорила: – У вас знакомое лицо. Мы с вами уже где-то виделись?

– Да, – сказал Глеб. – Только это было очень давно.

Женщина чуть прищурила зеленые глаза. Глеб ее не торопил. В нем вдруг заговорило мужское честолюбие, и ему стало до боли интересно, вспомнит она его или нет.

– Боже… – тихо обронила она. – Неужели…

И снова выронила из пальцев пакет с апельсинами, и они снова покатились по серому асфальту, но она не обратила на это внимания, а шагнула к Глебу, порывисто обняла его за плечи и прильнула к его губам в коротком, дружеском поцелуе.

– Я… – Глеб понял, что не может говорить. Слишком сильно забилось его сердце, отдаваясь дрожью в голосе.

– Глеб! – с радостной улыбкой выдохнула Эльза. – Это ведь ты!

– Я, – улыбнулся Корсак.

– Слушай! – снова заговорила она. – Тут рядом есть очень уютное кафе! Не хочешь выпить по чашке кофе и поболтать?

– С удовольствием, – сказал Глеб. – Только давай сначала соберем апельсины.

Эльза посмотрела на апельсины, потом снова на Глеба и фыркнула от смеха.

– Давай!

На этот раз они оба присели на корточки и принялись весело собирать рассыпавшиеся оранжевые шары, и Глеб поймал себя на том, что сейчас, в эту самую секунду – как бы глупо это ни было – он чувствует себя таким счастливым, каким не был уже много-много лет.

* * *

– Ну, что тебе рассказать про себя… – Эльза повертела на столе кофейную чашку длинными, тонкими пальцами. – Дважды была замужем. Детей не нажила. Зато в финансовом плане проблем нет.

– В былые времена финансы тебя мало интересовали, – заметил Глеб.

– Ну… – Она пожала стройными плечами. – Тогда я была другой.

«Интересно, правда ли это?» – подумал вдруг Корсак, глядя на лицо Эльзы, на ее красиво очерченные губы, на ее глаза, в которых двадцать пять лет назад он бы с радостью утонул.

Взгляд Глеба вдруг упал на ее левую руку, и он с удивлением понял, что на руке у Эльзы все еще надета бежевая перчатка. И сама эта рука показалась ему какой-то странной. Эльза заметила его взгляд, и левая рука ее дрогнула, словно Эльза попыталась машинально убрать ее, спрятать под стол, но потом вдруг передумала.

– Обо мне говорить неинтересно, – сказала Эльза, чуть сдвинув стрельчатые брови. – Лучше расскажи о себе. Как ты? Где ты? Мне кто-то говорил, что ты работаешь журналистом?

– Было дело, – сказал Глеб. – Но с журналистикой покончено. Стар я уже для того, чтобы бегать по городам и весям с микрофоном и блокнотом наперевес.

– И чем же вы теперь занимаетесь, дедушка? – с улыбкой поинтересовалась Эльза.

– Ты будешь смеяться, но я писатель. Сижу за столом, описываю все, что видел или хотел бы увидеть. Свожу людей на листе бумаги, развожу их, заставляю страдать и радоваться. Практически, работаю богом. Только очень мелкого пошиба, – с улыбкой добавил Глеб.

Эльза посмотрела на него задумчивым взглядом и неопределенно проговорила:

– Значит, писатель.

– Да, – кивнул Глеб.

– Интересно. И о чем же ты пишешь? О том, что люди прекрасны и мир стоит того, чтобы жить?

– Иногда. Но чаще о том, что наш мир – жутковатое и опасное место. И еще о том, как в нем выжить.

Глеб взял свою чашку, но вдруг замер, на лице его появилось страдальческое выражение.

– Что случилось? – насторожилась Эльза.

– Хондроз, – негромко ответил Глеб и, морщась от боли, чуть-чуть подвигал головой направо и налево. – Результат одного неосторожного падения в ледяную воду. Мучаюсь уже второй год.

– Ты слишком напряжен, – сказала Эльза. – Тебе нужно расслабиться.

Она поставила чашку и поднялась со стула, обошла стол и встала у Глеба за спиной.

– Закрой глаза, – с улыбкой попросила Эльза.

Глеб полной грудью, но незаметно вдохнул запах ее духов и подумал, что именно так должна пахнуть настоящая весна.

– Ну же, – поторопила Эльза.

Глеб быстро глянул по сторонам. Некоторые посетители ресторана уже стали коситься в их сторону.

– Эльза, я… – начал было он, но Эльза перебила:

– Доверься мне, я умею обращаться с мужчинами. У меня очень умелые руки. Обе, – добавила она с усмешкой.

– Ладно. – Глеб вздохнул и закрыл глаза.

Он почувствовал, как легкие руки Эльзы легли ему на плечи. С полминуты она массировала ему плечи и шею осторожными, мягкими движениями. Потом остановилась, наклонилась к самому уху Глеба и прошептала:

– Тебе хорошо?

– Да, – тихо ответил Глеб.

– Я рада.

Губы Эльзы скользнули по его щеке, а потом чуть коснулись краешка его рта. По спине Корсака пробежал озноб. Эльза выпрямилась и еще немного помассировала ему плечи, действуя уже более решительно.

– Ну как? – спросила она затем. – Ну-ка, подвигай плечами.

Глеб открыл глаза и пошевелил плечами и головой.

– Отлично, – сказал он почти удивленно. – Боль ушла. Ты просто волшебница!

– А может, ведьма? – Эльза тихо засмеялась и убрала руки с его плеч. – Мне пора идти, Глеб, – сказала она. – Слушай, нам надо еще раз встретиться и подробно обо всем поговорить. Ты вообще к нам надолго?

– Пока не знаю, – сказал Глеб.

Эльза подошла к своему стулу, достала из сумочки, висящей на спинке стула, ручку, потом вяла салфетку и написала на ней номер телефона. Протянула Корсаку:

– Позвони мне, ладно?

– Ладно, – кивнул Глеб, забирая салфетку и пряча ее в карман пиджака.

Эльза наклонилась, быстро поцеловала Глеба в щеку, со смехом вытерла с нее ладонью помаду, подхватила со стула сумочку и пакет с апельсинами, повернулась и быстро вышла из кафе.

Глеб с минуту сидел неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям и чувствам и стараясь понять, чего в них больше – горечи или счастья. Потом вздохнул, подозвал официанта и заказал еще одну чашку кофе.

10

Библиотекарь Клинков, казалось, совершенно не удивился, увидев перед собой Глеба. Он стоял за стойкой, на фоне стеллажей с книгами, копался в каких-то формулярах и казался живым олицетворением бога чтения – если таковой бог, конечно, существует.

– Вы сказали, что были приятелем моего дяди? – с ходу начал Глеб.

– Это правда, мы с ним приятельствовали, – согласился библиотекарь.

– Можно задать вам пару вопросов?

Юрий Петрович опустил голову и глянул на Глеба поверх очков серыми, внимательными глазами.

– Смотря каких.

– Вы, вероятно, часто беседовали с моим дядей. Скажите, ему в последнее время никто не угрожал?

Клинков приподнял брови:

– А кто ему мог угрожать?

– Не знаю. Вы скажите.

Юрий Петрович вздохнул и произнес с кроткой полуулыбкой:

– Ваш дядя был безобиднейшим человеком. Добрый, спокойный, хотя и не очень контактный. Да, возможно, музейные экспонаты были ему ближе живых людей, но он никогда и никому не делал и не желал зла. Он просто занимался своим делом.

– И посвящал этому все свое время?

– Ну, да. – Библиотекарь поправил пальцем очки. – Видите ли, музей наш был небольшой. Но фонды у него были очень обширные. Выставлялось не больше пятнадцати процентов экспонатов.

– Почему?

– По разным причинам. Во-первых, не было места. Во-вторых – средств. Требуется каталогизация, реставрация, ну и так далее. А уже лет сорок никого в городе не интересуют ни запасники музея, ни сам музей.

– И мой дядя пытался исправить эту ситуацию?

Клинков кивнул:

– Именно так. Последние полтора года он выбивал у администрации города новое помещение под музей. И одновременно взялся разгребать запасники. Действовал практически в одиночку, поскольку на то, чтобы нанять специалистов, у музея просто не было средств.

– А что находится в этих запасниках?

– Как – что? Экспонаты.

– Я понимаю. Но… там есть что-то действительно ценное?

Юрий Петрович вновь поправил пальцем очки и ответил с легкой полуулыбкой старшего наставника, который вынужден объяснять своему ученику элементарные вещи:

– С точки зрения истории нашего города и нашей земли эти экспонаты бесценны.

– Ну, а что конкретно там есть? – не унимался Глеб.

– Ну… – Клинков пожал сутуловатыми плечами. – Картины наших художников, предметы народного промысла, разные артефакты… В общем, то, что обычно бывает в районных музеях.

– Очень интересно, – сказал Глеб. – Я бы хотел взглянуть на эти экспонаты.

Библиотекарь уставился на Корсака удивленным взглядом.

– Так ведь они же сгорели, – негромко проговорил он.

– Сгорели?

– Да. Вместе с музеем. Я думал, вы в курсе.

Глеб нахмурился.

– Ясно. – Несколько секунд он обдумывал полученную информацию, затем уточнил: – А где конкретно находились эти запасники?

– В подвале музея.

– Там был большой подвал?

Клинков интеллигентно улыбнулся:

– О, да. – Затем снял очки, вынул из кармана платок и потер стеклышки. – Знаете, – с прежней, интеллигентно-задумчивой улыбкой добавил он, – ваш дядя был уверен, что подвал музея является частью Роминтского лабиринта. Ну, то есть, являлся.

Юрий Петрович снова водрузил очки на хрящеватый нос и посмотрел на Глеба сквозь мерцающие линзы.

– Борис даже утверждал, что у него есть доказательства. Якобы он отыскал план лабиринта в какой-то городской летописи.

– А что это за Роминтский лабиринт? – с интересом уточнил Глеб.

– А вы не знаете?

Глеб мотнул головой:

– Нет.

– Лет четыреста назад на территории нашего города было поселение. Оно часто подвергалось нападению врагов. И однажды его глава принял решение вырыть под поселением несколько тоннелей, по которым можно было бежать в лес. Когда люди стали рыть тоннели, они с удивлением обнаружили, что там уже есть что-то вроде системы подземных тоннелей. Причем – обложенных для прочности каменной кладкой.

– Откуда же они взялись, эти тоннели?

– А вот об этом история умалчивает. Борис занимался и этим вопросом. По его мнению, эти тоннели могли быть древними системами орошения. Возможно, потом их перестраивали, создавая подземные хранилища, ну, или секретные ходы для быстрой эвакуации. Люди на нашей земле воевали веками и тысячелетиями, так что удивляться не приходится. С годами и столетиями сеть тоннелей разрасталась. Лет пятьдесят назад один из местных краеведов назвал эту сеть тоннелей Роминтским лабиринтом. В честь Роминтской рощи, в которую многие из ответвлений этого лабиринта выводят.

– Интересно, – проговорил Глеб, поскребывая в задумчивости ногтем горбинку на носу. – А эти тоннели точно существуют? Вы их видели?