13

Когда Рита вошла на кухню, Нина стояла возле стола с чайником в руке.

– Привет, Нин, – сказала Рита.

– О, привет! – Нина, вскинув светловолосую голову, пристально посмотрела на Риту. – Я как раз заварила свежий чай, тебе налить?

– Да, – сказала Рита. И улыбнулась: – Спасибо.

Выглядела она довольно бодро, хотя под глазами у нее все еще темнели круги.

– В микроволновке горячие бутерброды. Зови детей, давайте позавтракаем.

– Хорошо. Лиза, Леша! – позвала Рита. – Умывайтесь и идемте завтракать!

Рита села за стол.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Нина.

– Хорошо. – Она перехватила недоверчивый взгляд хозяйки квартиры и улыбнулась. – Правда хорошо. Голова уже не болит, тошноты нет. Я в норме.

На кухню вошли Лиза и Лешка, оба с заспанными личиками, оба взъерошенные.

– Ма, а можно я не буду умываться? – угрюмо проговорил Лешка.

– И я тоже, – сказала Лиза. – Мам, я тоже не хочу умываться.

– Вот еще – что придумали, – сдвинула брови Рита. – Марш в ванную. Оба. Быстро!

Дети, недовольно засопев, ушли.

– А ты и правда выглядишь неплохо, – сказала Нина, продолжая разглядывать Риту. – Только ссадина на лбу, но с ней мы разберемся.

Рита подняла руку и осторожно потрогала лоб.

– Может, пластырем? – спросила она.

– Ерунда, – сказала Нина, ставя на стол еще три чашки. – Попробуем тональным кремом и пудрой. Должно получиться.

Позавтракали спокойно, почти без разговоров. Нина боялась тревожить Риту вопросами, а Рита все время о чем-то думала, и вид у нее был немного отрешенный. Леша и Лиза, посапывая, пили чай и жевали бутерброды, приготовленные Ниной. Наконец Рита поставила опустевшую чашку на стол и сказала:

– Мне пора. – И добавила с невеселой улыбкой: – Мой ад ждет меня. Бесенок уже смазал сковородку маслом.

– Не будь пессимисткой, – сказала ей Нина. – Если работа не нравится, найдешь другую. Тебе сейчас главное зацепиться, а там уже сама будешь думать.

Рита вздохнула:

– Думать – это не про меня. Мой муж всегда говорил, что я тупая.

– Он ошибался, – заверила ее Нина. – А мужчина, который позволяет себе говорить такое про жену, – сам дурак. Запомни это и никогда не позволяй мужикам себя оскорблять.

* * *

По дороге к остановке Рита остановилась возле развала с книгами и журналами. Сама не зная зачем, просто вдруг стало любопытно, потянуло посмотреть. Она взяла с развала книгу с таинственным названием «Теория и практика бинарных опционов». Открыла книжку наугад и прочитала:

«Фундаментальное отличие бинарных опционов от других произвольных финансовых инструментов – это низкий начальный капитал, с которым можно открыть торговлю. Большинство брокеров предусматривают минимальный депозит в размере всего $100. Как и в любом другом виде высокорисковых инвестиций, 95 % торгующих бинарными опционами трейдеров теряют все свои деньги. За их счет существуют брокеры, а также те 5 %, которые сумели добиться успеха в этом виде торговли…»

Рита обдумала прочитанное. Звучало все это так, будто описывалась какая-то карточная игра, в которой все простаки и неудачники проигрывали, а победителем становился самый хитрый и везучий.

Рита положила книгу обратно на прилавок. Сдвинув брови и шевеля губами, она принялась читать названия книг, которые звучали для нее, как таинственный, непонятный код. Код от жизни, в которую ей никогда не было входа и вряд ли когда-нибудь будет; в которой правили законы, недоступные ее пониманию, и которой правили люди, которые всегда казались ей не вполне людьми, а то ли инопланетянами, то ли божествами.

«Теория общественного хозяйствования», «Методы микроэкономического анализа», «Новая концепция брендинга», «Паблик рилейшинз для менеджера», «Проблемы трудового права в России», «Дауншифтинг без экстрима», «Монетизация активов»…

У Риты дух захватило от всех этих названий, она снова и снова повторяла их про себя и постепенно поймала себя на том, что они звучат, как загадочная музыка, которую она никогда не понимала, но которая сейчас, в этот самый момент, вдруг показалась ей волнительно-интересной, почти захватывающей.

Рита, не вполне понимая, что делает, достала из потертой сумки кошелек. Здесь была половина тех денег, которые дала ей взаймы Нина. (Другую половину она разделила на две части, одна лежала в квартире, под половиком, а другую Рита зашила в свой лифчик.)

– Я хочу купить пару книжек, – сказала она продавцу.

– Пожалуйста. Вам какие?

Рита вынула из кошелька тысячную купюру и, отчетливо сознавая, что совершает глупость (но не в силах противиться острому желанию), протянула деньги продавцу.

– А на какие хватит? – спросила она.

Продавец посмотрел на деньги, потом на Риту. На лице его отобразилось легкое удивление.

– Вам по экономике? – уточнил он.

– Да, – сказала Рита, хотя не была уверена. – Давайте по экономике.

– Ну… тогда вот эта, эта и вот эта. Первые две – по четыреста рублей, а вот эта – двести.

– Давайте, – нетерпеливо сказала Рита.

Продавец взял купюру и положил перед ней книги стопкой.

– Пакет нужен? – поинтересовался он.

– Нет.

Она взяла книги в руки, огляделась и, увидев неподалеку скамейку, быстро зашагала к ней.

Логистика, венчур, маржа, годовой отчет…

Сидя на скамейке, Рита поспешно (словно изголодавшийся человек, которому бросили кусок хлеба, и к которому уже приближаются, рыча и угрюмо сверкая глазами, тощие бродячие собаки) глотала незнакомые прежде слова, смутно припоминая, что некоторые из них она уже слышала – из телевизора, из радио, из уст больших людей, которые проходили мимо, не замечая ее, держа возле уха смартфон, по дороге от офиса к машине (всегда почему-то черной, большой и страшной).

Лизинг, консалтинг, капитал, трейд-маркетинговые акции…

Они читала все это быстро, почти по диагонали, перелистывая страницы на полсекунды раньше, чем успевала дочитать последние слова, домысливая их, стремительно продвигаясь дальше и с удивлением понимая, что все это не так сложно, как она себе представляла, и даже наоборот – за набором диковинных терминов и понятий скрывалась простая, в общем, схема человеческих отношений, в которых главным достоинством считалось умение заработать на слабостях другого, а то и вообще – подтолкнуть падающего, чтобы устоять самому.

Но все это было красиво, во всем этот был порядок; мир, описываемый в этих умных книгах, был строен, ловко, совершенно безболезненно втиснут в рамки принятых правил и четко структурирован. Поняв это, в нем можно было легко ориентироваться, и Рита почувствовала, как в душе у нее нарастает восторг. Наконец-то все стало ясно. Наконец-то жизнь обрела смысл. Наконец-то мир, казавшийся раньше сложным, непонятным, страшным, темным, был разгадан, разложен по схемам, а потом собран заново и воспроизведен на страницах этих книг!

В какой-то момент, оторвавшись от чтения, Рита посмотрела на круглые часы, висящие на столбе. Удивленно вскинула брови, а потом испуганно выдохнула. Прошло почти три с половиной часа с тех пор, как она села на скамейку и стала листать книжки.

Рита поспешно сунула книги в свою потертую сумку из грубого кожзама, вскочила со скамейки и бросилась к автобусной остановке.

14

– Ты опоздала, – изрекла Лида, мрачно глядя на Риту и жуя толстыми губами фильтр сигареты.

– Прости, – смущенно обронила Рита, стоя перед толстухой с виноватым видом. – У меня… сынок приболел. А твой телефон я не записала. Поэтому позвонить не смогла.

Врать про заболевшего сына было неприятно, но ничего лучше Рита на ходу придумать не смогла. Некоторое время Лида изучающее разглядывала ее, затем вздохнула и сказала:

– Ладно. Кричать на тебя не буду, ответишь финансово.

– Финансово? – не поняла Рита.

– Штраф, – просто пояснила Лида, дымя сигаретой. – Тысяча рублей.

– Целая тысяча?! – тихо ахнула, ужаснувшись, Рита.

– Ты же прогуляла, – резонно сказала Лида. – Я вообще могла тебя уволить. Но скажи спасибо, что я добрая. А теперь бери ведро и швабру – и вперед. И чтобы туалеты блестели, ясно?

Натирая шваброй мраморный пол и стараясь не обращать внимания на входящих и выходящих мужчин, Рита едва сдерживала слезы. Ей вдруг показалось диким и противоестественным, что она – тридцатидвухлетняя молодая женщина – вынуждена размазывать по полу чужие мочу и плевки. И все это потому, что в свое время она не смогла получить образование. Как так вышло? Почему? А ведь выяснилось, что узнать что-то новое не так уж и сложно. Еще вчера она понятия не имела о том, как устроен мир, как работает экономика страны, ничего не знала о лизинге, трейдерах и марже. Все, что было нужно, это почитать пару книжек. А если она прочтет десять книжек? Или двадцать? Неужели и тогда она продолжит натирать шваброй зассанные полы и смотреть, как мужчины встряхивают свое хозяйство над писсуарами?

Рита остановилась. Эта мысль показалась ей настолько страшной и несправедливой, что ее даже затошнило.

– Да как так-то? – с досадой проговорила Рита и яростно брякнула швабру в ведро, так, что брызги полетели.

И в эту секунду дверь туалета открылась, и в туалет вошли двое мужчин, которых Рита видела вчера: молодой «лощеный» (Рита помнила, что его зовут Глеб), и угловатый, который выглядел постарше и у которого было насмешливое лицо (кажется, его звали Артем). Мужчины встали у писсуаров; Рита заметила, что «лощеный» сжимает под мышкой бордовую папку.

Рита поспешно перешла со своей шваброй в другой конец туалета и принялась драить пол, не поднимая глаз.

– В этой папке мое будущее, Артем, – услышала она голос лощеного. – Тебе-то хорошо, ты партнер и член семьи. А я должен выгрызать себе дорогу к успеху.

– Смотри, не сточи по пути зубы, – иронично проговорил угловатый. – А то чем будешь жевать свой кусок успеха, когда добудешь его?

– Смешно, – сказал лощеный. – Но все-таки мы в разном положении. Я пашу, как лошадь. А ты… ты просто игрок. Ты играешь, Артем.

– Я не играю, Глеб. Я жизнью живу.

– Мне бы такую жизнь! Кто представит аналитику и отчет Беклищеву? Ты или я?

– Мне плевать, – сказал угловатый.

– Тогда я.

– Валяй. – Угловатый направился к раковине, быстро сполоснул руки и вышел из туалета.

Лощеный покосился ему вслед и недовольно проговорил:

– Мажор хренов. – Потом вздохнул, посмотрел в писсуар и проворчал: – С утра до вечера на нервах. Кажется, простатит себе уже заработал на нервной почве.

Сделав, наконец, свое дело, лощеный застегнул штаны, повернулся и смачно сплюнул на пол. Перехватил взгляд Риты и грубо сказал:

– Че уставилась? Вытирай. – Отвернулся и проворчал, двинувшись к умывальникам. – Корова дебелая.

Вскоре ушел и он. Рита швырнула швабру в ведро и подошла к умывальнику. Она вдруг почувствовала себя грязной. Стоя возле раковины умывальника, она стянула с рук перчатки и швырнула их на полку из полированного гранита. Протянула было руки под кран, но на полпути остановилась. На полке лежала бордовая кожаная папка. Та самая, которую лощеный держал под мышкой, пока стоял у писсуара.

Рита взяла папку. Открыла, пробежала взглядом верхний листок – просто так, из любопытства. Потом снова пробежала… В голове сами собой всплыли замысловатые термины из книжек, которые она читала перед работой, сидя на скамейке. Рита вдруг поняла, что эти термины перестали быть для нее пустым звуком, никчемными виньеточными узорами, и что она вполне может применить их сейчас. Как если бы она увидела перед собой рисунок, но рисунок этот был незавершен, но она могла довести его до ума, закончить – нужно было только взять карандаш, и она увидела этот карандаш. Он торчал из специального кармашка папки.

Не задумываясь о том, что делает, Рита вынула карандаш (он был остро отточен, ну, прямо как игла) и принялась делать на листке бумаги пометки.

Она знала, что делает, поскольку в голове у нее вертелись фразы и предложения из прочитанных днем учебников, и ей доставляло огромное удовольствие применять свои недавно приобретенные знания на практике.

Посчитав, что больше править нечего, Рита быстро сунула карандаш в кармашек, захлопнула папку и бросила ее на тумбу. В тот момент, когда лощеный богач вошел в туалет, она прилежно терла шваброй пол, не поднимая головы, как это и положено бесполым рабам, обслуживающим своих титулованых господ, этих беспечных, безжалостных и ветреных детей дневного света.

Лощеный увидел папку.