– Доброе утро, – сказала Женя и зевнула. Заметив шрамы на плече и спине дьякона, она вскинула брови и спросила: – Что это?

– А, уже встали. – Отец Андрей улыбнулся. – Доброе утро, товарищ младший лейтенант!

– Доброе. Так что это – у вас на плече?

– Мое прошлое, – ответил дьякон. – Идите умываться, а я пока приготовлю нам завтрак и сварю кофе.

Женя несколько секунд с любопытством разглядывала его тело, затем, словно опомнившись, поспешно отвела взгляд.

– Я не пью кофе, – сказала она.

– Ах, да, – вспомнил отец Андрей. – Ни кофе, ни алкоголя, ни сигарет. В таком случае я заварю вам зеленый чай с лимоном. Против этого вы не станете возражать?

– Нет.

– Вот и отлично.

Через пять минут, выходя из ванной, Женя услышала доносящийся из кухни свист кофеварки. Она улыбнулась, представив себе, как дьякон хлопочет возле плиты. Кухонные хлопоты как-то не сочетались с его интеллигентным лицом и романтическим обликом. «Впрочем, иногда и богам приходится обжигать горшки», – усмехаясь, решила Женя.

Спустя минуту отец Андрей вошел в гостиную, неся одной рукой поднос с чашками, а другую, мокрую, вытирая о старые джинсы. Женя уже сидела в кресле.

Примостившись в кресле напротив и поставив поднос на столик, дьякон смущенно сказал:

– У нас мало времени. Через двадцать минут я должен выйти из квартиры, а через час – беседовать с начальником отдела, в котором работаю. Так что бутерброды придется дожевывать на ходу.

– Мне тоже пора, – сказала Евгения. – С отчетом к капитану Соловьеву. Я обязана сообщить ему о новом свидетеле. И о цифрах, которые были начерчены на земле.

– Может, не стоит о цифрах? – сказал дьякон, поднося к губам чашку.

– Я обязана это сделать, – сказала Женя спокойно. – Кроме того, я должна найти Петра Каменкова и заставить его повторить свои показания. Они должны быть запротоколированы. – Женя отхлебнула чаю и прищурила на дьякона близорукие глаза. – Вы ведь не станете мешать следствию? – с едва заметной усмешкой спросила она.

– Что вы, конечно нет.

Женя кивнула. Только сейчас, за чаем, она получила возможность хорошенько разглядеть лицо Андрея Берсенева, и лицо это – худощавое, смуглое, чуть скуластое, с тонким носом и резким изломом черных бровей – показалось ей похожим на лицо средневекового пирата. Картину довершали длинные и чрезвычайно густые каштановые волосы, зачесанные назад. Не хватало только банданы на голове и двух пистолетов за поясом.

– Вы не против, если мы посмотрим криминальные новости? – спросил отец Андрей.

– Я только за, – ответила Женя, хотя терпеть не могла криминальных новостей. Она никогда не считала себя чувствительной натурой, и ее абсолютно не коробили фотографии, сделанные на местах преступлений. Кадры оперативной съемки Женя смотрела без всякого душевного содрогания. Но на экране телевизора эти кадры приобретали иной – отвратительный, пугающий и тошнотворный – оттенок. Телеэкран не просто показывал, он словно выворачивал распотрошенные тела жертв наизнанку и вываливал их прямо в комнату.

– Если хотите, я не буду включать, – сказал отец Андрей, заметив тень, пробежавшую по лицу девушки.

– Глупости, – небрежно сказала Женя. – С чего бы мне не хотеть? Я профессионал.

– Да, но на экране телевизора это выглядит пугающе откровенно.

«Он что, мысли мои читает?» – с некоторой досадой подумала Женя.

– Включайте, – сказала она вслух.

Отец Андрей нажал на кнопку пульта, и говорящая голова на экране телевизора забубнила:

«…Два дня назад известный ученый-генетик Виктор Павлович Абрикосов был найден мертвым у себя в лаборатории. Сегодня стало известно, что причин для возбуждения уголовного дела у следственных органов нет. Экспертиза показала, что причиной смерти ученого стала внезапная остановка сердца. Похороны состоятся сегодня в шестнадцать часов. А теперь к другим новостям…»

Женя схватила пульт и выключила звук. Затем повернулась к дьякону и взволнованно проговорила:

– Кишлевский до принятия сана тоже был генетиком!

– И неплохим генетиком, – кивнул отец Андрей. – Сегодня же наведу справки об этом Абрикосове. Поговорю с его родственниками.

– Хорошая идея, – кивнула Женя и смущенно добавила: – Но у меня не будет времени, чтобы вас сопровождать. Вы справитесь сами?

Отец Андрей кивнул, взял чашку и залпом допил свой кофе.

9

Профессор Абрикосов оказался старым холостяком. У него осталась всего одна родственница – его младшая сестра. Сорокатрехлетняя старая дева, проживающая (вернее, проживавшая) в одной квартире с профессором и зарабатывающая себе на жизнь шитьем платьев на дому.

Отец Андрей не без волнения набрал ее телефонный номер. Вера Павловна Абрикосова сняла трубку почти сразу. У нее был хриплый, низкий голос. На просьбу дьякона она ответила просто:

– Приезжайте.

Ответ был таким быстрым, что дьякону сделалось неловко.

– Мне бы не хотелось вам мешать…

– Никаких проблем, – так же просто ответила женщина. – Я не занимаюсь организацией похорон. Всю эту печальную суету я переложила на плечи похоронного агентства. Когда вас ждать?

– Через час.

Вера Павловна положила трубку.

Через час дьякон был на месте. Сестра профессора Абрикосова оказалась высокой черноволосой женщиной с худым лицом и насмешливым взглядом. Одета она была в темное, сильно декольтированное платье, излишне навязчиво подчеркивающее ее роскошный бюст, длинную шею и тонкую талию. Открыв дьякону дверь и поздоровавшись, Вера Павловна пристально уставилась на его подрясник.

– Вот это да, – пробормотала она озадаченно. – Вы так и ходите по городу?

– Да, – ответил отец Андрей. – Но не всегда. Можно войти?

– Входите. – Вера Павловна посторонилась, впуская отца Андрея в прихожую. – Не разувайтесь, дружочек, проходите так.

В гостиной дьякон вежливо проговорил:

– Вера Павловна, примите мои соболезнования. Я не задержу вас надолго. Десять минут, не больше.

– Да нет проблем, – пожала плечами Вера Павловна. – Вы смотрите на меня удивленно? Я не сильно похожа на скорбящую сестру, не так ли?

– Каждый скорбит по-своему, – дипломатично ответил отец Андрей.

– Тут вы правы. Когда Витя умер, я была в шоке. Но сейчас… Сейчас я чувствую себя вполне сносно. Вероятно, я плохая сестра.

Вера Павловна вздохнула и посмотрела на свои ногти.

– Мы с Витей никогда не были особенно близки, – сообщила она. – Мы не виделись годами, а когда я поселилась у него – так и не смогли сойтись близко. Кроме того, у нас большая разница в возрасте. – Вера Павловна покосилась на отца Андрея и с любопытством спросила: – Дьякон, могу я узнать, почему вы интересуетесь моим братом?

– Я служу в отделе Патриархии по связям с правоохранительными органами, – объяснил отец Андрей. – Иногда, по долгу службы, мне приходится заниматься расследованием…

– Дружочек, мой брат умер от сердечного приступа, – пожала плечами Вера Павловна. – И я не понимаю, что здесь нужно расследовать. И вообще, с каких это пор священники занимаются расследованием преступлений?

Отец Андрей смиренно опустил глаза.

– Вера Павловна, – тихо сказал он, – если мое присутствие раздражает или огорчает вас – я немедленно уйду.

Несколько секунд женщина молчала, разглядывая дьякона, затем усмехнулась и сказала:

– Да нет, отчего же. Вы меня не раздражаете, даже наоборот. Я ожидала увидеть этакого «батюшку» с сальными волосами и огромным животом. А вместо него пришел молодой Киану Ривз. Хотите кокаину? – неожиданно спросила Вера Павловна.

Дьякон изумленно посмотрел на женщину и выдавил из себя улыбку, думая, что она шутит.

– Нет? – Вера Павловна усмехнулась. – А я, с вашего разрешения, пробегусь по «дорожке». Вы тут как-нибудь развлекайтесь, а я вернусь через минуту.

Женщина повернулась и, мгновенно потеряв к гостю всякий интерес, пошла прочь из комнаты.

– Вера Павловна! – окликнул ее дьякон. – Пока вы будете заняты, могу я осмотреть кабинет Виктора Павловича?

Абрикосова, не оборачиваясь, махнула рукой:

– Валяйте.

Кабинет генетика оказался небольшим, но чрезвычайно изящно обставленным помещением. Резной письменный стол на толстых ножках, покрытый зеленым сукном. Пара стульев из красного дерева с бронзовыми вставками и шишечками на спинках. Старинное кабинетное кресло и старинный книжный шкаф, уставленный книгами. В углу комнаты – небольшой камин, а на нем – бронзовая фигура вставшего на дыбы коня, сбросившего с себя всадника. Все здесь дышало основательностью и любовью к старине.

На стене, позади стола, висела небольшая гравюра в черной лакированной рамке. Отец Андрей подошел поближе и принялся ее рассматривать. Картинка была довольно устрашающая.

– Нравится? – услышал отец Андрей у себя за спиной.

Он обернулся и вежливо улыбнулся беззвучно вошедшей Вере Павловне:

– Интересная гравюра.

Вера Павловна остановилась рядом. Она выглядела заметно оживленнее, чем две минуты назад. В ее темных глазах блестели озорные огоньки. В бледных пальцах она сжимала длинный дамский мундштук, в который была вставлена дымящаяся сигарета.

– Это рисунок из книги «Адский словарь», выпущенной в середине девятнадцатого века, – объяснила Вера Павловна. – Мой брат получил ее в подарок на одной научной конференции.

– Давно?

– С полгода назад.

Вера Павловна ткнула концом мундштука в стекло гравюры.

– Это Асмодей, предводитель чертей. У него три головы: одна бычья, вторая человеческая, а третья – овечья. Он сидит на адском драконе и держит в руке копье.

– Вижу, вы неплохо знакомы с этим господином, – сказал отец Андрей.

– К счастью, не лично, – заметила Вера Павловна и хрипло рассмеялась. – Кстати, – продолжила она со смехом, – именно этот демон помог царю Соломону построить храм, и он же передал Соломону колдовскую книгу. После того как храм был построен, Асмодей перехитрил Соломона и забросил его на край света. Избавившись от царя, Асмодей занял его трон. Но вскоре Соломон вернулся и доказал, что он и есть настоящий правитель. Монстр был изгнан в преисподнюю. Надеюсь, я вас не утомила столь подробным рассказом?

– Вовсе нет, – ответил отец Андрей.

Вера Павловна кивнула:

– Хорошо. Этот Асмодей – что-то вроде зверя-Антихриста, который после конца света будет править миром, пока Иисус не сбросит его с трона. Жуткая образина, правда?

Отец Андрей усмехнулся:

– Которая из трех?

– Овечья мне кажется самой безобидной, – весело ответила Вера Павловна. – Кстати, в Новом Завете Иисус тоже выступает в роли агнца – то есть овцы.

Дьякон хотел что-то сказать, но тут его внимание привлекла еще одна картинка. Это была вырезка из журнала, вставленная за стекло книжного шкафа.

– А это…

– Овечка Долли, – небрежно качнула мундштуком Вера Павловна. – Первое клонированное млекопитающее. Когда-нибудь человечество поставит этому «агнцу» памятник.

Дьякон с сомнением покачал головой:

– Не думаю.

– А я уверена, что так и будет. В момент рождения Долли для человечества наступила новая эпоха. – Вера Павловна затянулась сигаретой и, выпустив струйку дыма уголком рта, иронично добавила: – В этом мире от смешного до великого один шаг!

Отец Андрей взял с тумбочки толстую книгу в красном переплете. На обложке красовалось оттиснутое золотом название – «New Testament». Дьякон раскрыл книгу наугад и увидел заголовок: «The Revelation To John».

Вера Павловна заглянула через его плечо и хмыкнула.

– Апокалипсис Святого Иоанна. Эту часть Нового Завета Витя читал чаще всего.

– Почему на английском? – поинтересовался дьякон.

– Витя говорил, что его раздражают высокопарности и нелепости русского текста. Английский текст Библии казался ему более читабельным.

Отец Андрей быстро пролистал страницы, надеясь найти какую-нибудь пометку, однако пометок не было.

Дьякон посмотрел на изображение овечки Долли, скользнул взглядом по страшной гравюре, изображающей демона Асмодея, и нахмурился.

– В последние дни у профессора было много посетителей? – спросил он.

Вера Павловна ненадолго задумалась, затем покачала головой:

– Нет, не особо. Виктор всегда был нелюдим.

– А вы помните всех, кто приходил к нему в последние дни? – спросил отец Андрей.

По лицу женщины пробежала тень. Она посмотрела на дьякона темными, блестящими, накокаиненными глазами и тихо проговорила:

– Вас, наверное, интересует человек, который приходил к Вите перед самой его смертью?

– Да, – ответил дьякон, взволнованно подавшись вперед. – Кто он?

– Он… – Вера Павловна задумалась, потом нахмурилась. – Это странно, но я совершенно не помню его лица. А ведь я впустила его в дом.

– Так вы его не знаете?

Она покачала головой:

– Нет. Он никогда прежде не бывал у Вити в гостях.

Дьякон сдвинул брови и задумчиво поскреб ногтем переносицу.

– Вспомните, пожалуйста, подробности этого посещения.

– Ну, я ведь не присутствовала при их беседе. Он вошел к Вите в кабинет, пробыл там… довольно долго. Потом вышел. После его ухода Витя заперся у себя в кабинете и не выходил до самого ужина. Он и за ужином со мной не разговаривал. Был хмур и все о чем-то размышлял. После ужина он снова ушел к себе в кабинет. А когда я пришла спросить, не хочет ли он чаю, я увидела, что он мертв.

– Он умер здесь, в кабинете? – быстро спросил отец Андрей.

Вера Павловна вздохнула и указала мундштуком на кресло:

– Прямо в этом кресле.

Отец Андрей помолчал, обдумывая информацию, затем осторожно спросил:

– Вера Павловна, а с лицом профессора… не произошло ничего странного?

Дьякон заметил, что при этих словах женщина слегка побледнела, а в ее темных глазах мелькнула тревога.

– О чем вы? – хрипло и недоуменно спросила она.

Дьякон Андрей вновь припомнил наставления архиерея Филарета и спросил прямо:

– После смерти у Виктора Павловича потемнело лицо. Я прав?

– Откуда… – Голос Веры Павловны сорвался на сиплый шепот. Несколько секунд она смотрела дьякону в глаза, затем отвела взгляд. – Я не хотела об этом говорить, – прошептала она. – Боялась, что меня примут за сумасшедшую.

Дьякон молчал, ожидая продолжения монолога. Но вместо этого женщина вдруг подозрительно спросила:

– А откуда вы про это знаете?

– Недавно один мой знакомый умер такой же странной смертью. Лицо его потемнело. Стало почти черным. Но к тому моменту, когда приехали врачи, чернота сошла с него.

– Мне это кажется ужасным, – тихо проговорила Вера Павловна, глядя на дьякона расширившимися, блестящими глазами. – Я пыталась рассказать врачам, но они и слушать меня не стали.

– А вы…

– Хватит об этом, – неожиданно оборвала Вера Павловна и сжала виски пальцами. – Не хочу больше говорить о смерти. И об этом чудовище… – Она кивнула в сторону гравюры, изображающей демона, – …тоже не хочу! Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

– Да, но я…

Вера Павловна закрыла рот дьякона тонкими бледными пальцами.

– Вы слишком красивы для священника, – сказала она своим хриплым, глубоким голосом. – Впрочем, я вам об этом уже говорила.

Вера Павловна приблизилась к дьякону почти вплотную и положила ему на плечи тонкие, удивительно правильной формы руки. От нее шел густой, обволакивающий запах дорогих духов. Приоткрытые губы обнажили полоску белоснежных зубов. Пышная грудь Веры Павловны страстно вздымалась, дыхание было жарким, глубокий голос звучал вкрадчиво.

– Вы не очень спешите? – тихо спросила она.

– А что?

Вера Павловна улыбнулась:

– У меня в баре есть бутылка «Хеннесси». Витя привез ее месяц назад из Парижа. Если хотите, разопьем ее вместе.

Дьякон нахмурился и сухо ответил:

– Боюсь, не получится.

Пальцы женщины, лежащие на плечах отца Андрея, стали горячими – он почувствовал это сквозь ткань подрясника.

– Бросьте, дьякон, – грубо сказала она. – Вы потревожили меня в такой день. Я согласилась с вами встретиться, несмотря на скорбь. Вы виноваты и должны загладить свою вину. – Она улыбнулась. – Как, вы сказали, вас зовут? Андрей? В переводе с греческого это означает «мужественный». Мне кажется, это имя вам очень подходит.

Лицо Веры Павловны было так близко от лица дьякона, что их губы почти касались.

– Я ведь вам нравлюсь? – тихо сказала она. – Не отпирайтесь, я читаю это в ваших глазах. Вы часто задышали. Ваш лоб покрылся испариной. Вы хотите меня, как всякий мужчина. И в этом нет ничего постыдного или греховного. Бог создал женщину, чтобы она дарила мужчине любовь. Никакого другого предназначения у нее нет.

У Веры Павловны был необыкновенный голос, он дурманил и кружил голову не хуже кокаина. Губы ее слегка коснулись щеки дьякона.

– Если вы останетесь, это вас ни к чему не обяжет, – прошептала она. – Я умею любить. Боже, как я умею любить. И если вы останетесь, я буду любить вас!

Голос женщины гипнотизировал дьякона, прокрадывался в его душу и лишал его воли.

– Ну, что же вы молчите?

– Я… Мне нужно идти.

Отец Андрей повел плечами, высвобождаясь из цепких, как у хищной птицы, пальцев женщины. Вера Павловна печально улыбнулась.

– Жаль, – со вздохом сказала она. – Мы бы неплохо провели вместе время. Впрочем, нет так нет. Я выпью «Хеннесси» в одиночестве, как и подобает старой деве.

– Такая красивая дама, как вы, легко найдет себе пару, – сказал отец Андрей, окончательно стряхнув с себя чары женщины.

– Это правда, – кивнула Вера Павловна, ленивым жестом доставая из невесть откуда взявшегося золотого портсигара сигарету. – Но сегодня я захотела вас. Не думала, что вы устоите. Вероятно, я теряю форму.

– Вовсе нет, – тихо отозвался отец Андрей. – Но мне действительно пора. – Он помолчал немного, позволяя атмосфере вернуться в деловое русло, затем сказал предельно вежливо и деловито: – Вера Павловна, у меня к вам просьба.

– Какая? – небрежно спросила она.

– На полке у вашего покойного брата стоит жестяная коробка с нюхательным табаком. Виктор Павлович нюхал табак?

Вера Павловна посмотрела на полку.

– А, вы про этот. Случалось. Особенно после ужина. У Вити были старомодные привычки.

– Могу я ее забрать?

– Валяйте. Мне она уже не нужна.

Дьякон взял с полки коробку и сунул в сумку. Вера Павловна тем временем вставила сигарету в мундштук и закурила.

– Вы славный молодой человек, – сказала она спокойно. – И мне искренне жаль, что у нас с вами ничего не получилось. Если передумаете – звоните. Я буду ждать. А теперь идите. Провожать я вас не стану.

– Спасибо за разговор, – сказал отец Андрей и, распрощавшись с женщиной, зашагал в прихожую.

Оказавшись на улице, дьякон полной грудью вдохнул холодный, бодрящий воздух. Он до сих пор чувствовал аромат духов Веры Павловны, чувствовал будоражащий запах ее тела. И до сих пор видел перед собой ее глубокие, как бездна, гипнотизирующие глаза.

Дьякон вставил в рот сигарету, усмехнулся и пробормотал:

– Еще чуть-чуть, и она бы меня проглотила.

10

Чтобы окончательно прийти в себя, отец Андрей зашел в ближайший бар и выпил рюмку вермута. Затем заказал себе большую чашку крепкого кофе.

Проходя мимо отца Андрея, посетители бара удивленно косились на него. Вид молодого священника, сидящего за столиком бара с сигаретой в руке, был столь необычен, что люди, миновав столик дьякона, еще долго шушукались у него за спиной. Впрочем, наш герой, погруженный в свои мысли, не обращал на них никакого внимания.

Кофе был почти выпит, когда в сумке у дьякона задребезжал телефон. Звонила Женя.

– Отец Андрей, – взволнованно выпалила она, – я звоню вам, чтобы сообщить несколько новостей. Во-первых, неподалеку от места, где мы с вами обнаружили цифры, я нашла железный прут. Он был испачкан землей. Я отдала прут в лабораторию. Наши химики провели нингидриновый анализ и обнаружили скрытые отпечатки пальцев.