Америка

Моё знакомство с новой страной.

Автор – Геля Антон, город Вологда.

«Колумб Америку открыл…» – на десяток мотивов начинаются разные песенки: и студенческие, и детские, и пиратские. Как открыл, с кем, для чего и что было дальше – слова разнятся. Но факт остаётся – Америка открыта. Она есть. Далёкая, чужая, непонятная, огромная – она расположена где-то за пределами понимания и восприятия, как Луна, которую видно в ясную ночь, на которую летали, о которой известно больше чем о соседнем городе, и до которой далеко, как до Луны. Поэтому когда в начале ветреного февраля 2008 года в ранних зимних сумерках мобильный телефон голосом сотрудницы американского консульства спросил меня: «Хочешь в Америку?», я даже не удивился. Конечно, хочу!.. В Америку, так в Америку…

…Февраль 2008 года выдался не холодным, но неприятно промозглым, влажным. Сумерки уже начались, но свет в комнате было включать ещё рано. Только что пришёл домой, «поджёг» чайник, и включил компьютер. Мобильный телефон зазвонил из прихожей. Номер питерский. Зарядки – на 1-2 минуты разговора. Батарейка на экране уже больше часа настойчиво мигала. Звонок был из Генерального Консульства США в С-Пб.

– Вы бы хотели посетить США? На три недели? По программе Государственного Департамента?

– Конечно, хочу! Кого для этого нужно убить?..

– Убивать никого не нужно. Мы вам сейчас пришлём формы. Их нужно заполнить и срочно прислать обратно.

– А на каком языке? У меня с английским не того… не очень.

– Всё на русском.

–Жду!

Мобильный телефон терпеливо дождался конца нашей беседы и через несколько секунд после её окончания устало отключился.

Наутро после разговора заполненные мною формы были отосланы обратно, на утверждение в Вашингтон, округ Колумбия. Через 3 недели мне подтвердили: Вы прошли необходимый отбор и включены в группу на отъезд. За визой надо приехать 25 марта.

Получение визы прошло почти без запинок. Несмотря на некоторые ошибки, допущенные при заполнении анкеты, и недовольство этим обстоятельством некоторых работников генконсульства, визы были выданы всем. Инструктаж перед вылетом – 26-го апреля в 11 утра. Вылет – 27 апреля из Санкт-Петербурга. Через месяц. Месяц быстрой работы, чтобы создать задел на время отсутствия. Месяц волнения домашних: «В чём поедешь?». Месяц собственных смутных ожиданий и фантастических предположений. Месяц предвкушения…

С чем нужно ехать в Америку? Как там работает связь? Сколько денег брать с собой? Что можно провезти? Какая будет погода? Множество вопросов, ответы на которые мы должны были получить только за сутки до вылета. И если питерские ребята ещё могли как-то использовать полученную информацию, то мы, иногородние, должны сами всё предусмотреть…

24 апреля вечером сложил чемодан. Ровно один небольшой чемодан общим весом 14 килограмм (как выяснилось при взвешивании в аэропорту). С одним чемоданчиком, в старых джинсах и немаркой футболке я сел на поезд до Питера. Американские деньги решил покупать в Питере: наверняка в большом городе курс будет выгоднее. В Вологде 24 апреля курс доллара был 23 рубля 35 копеек.

Из Вологодской области нас ехало трое: я, Роман – успешный предприниматель и депутат Вологодской городской Думы, и Людмила, адвокат и общественный деятель из Череповца.

Утром в Петербурге «Вологодская делегация» долго искала место для завтрака. После часа поисков пристроились в «Шоколаднице», где Роман, путешественник и турист со стажем, рассказал о своих посещениях разных экзотических стран, и не менее экзотических блюдах (которые вряд ли подают на завтрак в российских кафе).

В 11 утра начался инструктаж и раздача билетов на самолёт. Программа – ознакомление с американским опытом по вовлечению молодых в общественную и политическую деятельность. Ну, и просто общеознакомительная поездка. Одна из главных рекомендаций этого инструктажа, которая осела у меня в голове, и не только у меня, как потом выяснилось – это настойчивая просьба: чаще мыться и стирать одежду, а так же не усердствовать с духами. Американцы, мол, очень щепетильны в отношении чистоты, запахов и личного пространства. Пожалуйста, содержите себя в порядке, и не пахните очень сильно – билось в сознании после окончание беседы.

Ещё минут 30 по окончании разговора наша группа толпилась в приёмной, о чём-то возбуждённо переговариваясь.

До конца дня у меня было только одно дело – купить американских денег. Вероятно, не нужно было жадничать и искать где дешевле, потому что как раз в ночь нашего переезда из Вологды в Питер звёзды встали так, что доллар скакнул аж на 20 копеек сразу. Банки подняли эту цену ещё выше. В итоге, покупал я доллары по 23 рубля 65 копеек…

Полёт в Америку из Питера не прямой. Сначала из «Пулково-2», загрузившись в небольшой «Аэробус» мы летели во Франкфурт, Германия, а уже оттуда на огромном самолёте – в Америку.

Утром 27 апреля в аэропорт все добирались самостоятельно. Мы, «вологодская делегация», встретились на выходе из метро «Московская», у «Макдональдса». Америка постепенно начиналась.

Прибыв в «Пулково-2» задолго до начала регистрации, мы пили чай и устраивали себе второй завтрак в единственном кафе крохотного аэропорта.

Когда мы решили, что уже время идти на регистрацию, и подошли к очереди, там уже стояли, как мне тогда показалось, почти все наши, и ждали нас троих. Как выяснилось позже, не хватало ещё двоих. Один коллега нагнал нас через час, когда мы, уже пройдя «шмон» со сниманием ботинок, ремней и металлических очков, получили посадочные талоны и , пройдя паспортный контроль, ждали в зоне «дьюти фри». А одна из попутчиц в этот день нас так и не догнала…

Как раз в это время в лондонском аэропорту «Хитроу» потеряли больше 5000 чемоданов. А один мой знакомый, у которого друзья часто летают в США, настоятельно рекомендовал не сдавать ничего в багаж. «Потеряют! Они там так безалаберно с багажом обращаются, что лучше ругаться, но всё брать в ручную кладь! А то максимальное возмещение – 2000 долларов как максимум, а то и вовсе баксов 500 сунут, и всё на том». После таких наставлений сдавать чемодан в багаж я сильно не хотел: из Питера до Франкфурта, там пересадка/перекладка, и до Америки. Сомнений было много, но вся группа дружно сказала, что всё это фигня, и иностранцы, наоборот, очень аккуратны с багажом. В сомнениях я достал из чемодана рюкзачок, положил в него спиртовые салфетки, документы и деньги, свитер, зубную щётку и пасту, и с сожалением сдал его в багаж. Будь что будет.

Аэропорт «Пулково-2» по степени безопасности, вероятно, превосходит европейские и американские порты. Потому что нас и наш багаж досмотрели дважды. Первый раз на входе в регистрационный зал, и второй раз при выходе в терминал. Видимо, это разумная мера безопасности. Потому что пропущенные первым досмотром предметы неожиданно обнаруживаются вторым. Так у Людмилы на дне сумки нашли и изъяли из маникюрного набора крохотные ножнички с загнутыми кончиками.

Из Питера мы летели «Люфтганзой». Миловидные стюардессы встречали нас у входа в самолёт. Один салон, по три кресла с каждой стороны от прохода. Я давно не летал, поэтому попросил Романа, с которым мы оказались рядом, уступить место у окошка. Он согласился, достал толстый журнал, и начал потихоньку вслух читать длинную статью об авиакрушениях. Я задавал уточняющие вопросы, когда что-то звучало невнятно. Третьей в нашем ряду почти перед концом посадки оказалась Людмила. Услышав, о чём статья, она попросила «прекратить хулиганить тут разные безобразия».

С младенчества люблю самолёты. Большие, сильные и красивые машины. Поэтому когда началась рулёжка, я чуть ли не по пояс высунулся в окошко, стараясь как можно больше увидеть и сфотографировать. Момент взлёта я снимал на видео.

Вообще-то при взлёте и посадке запрещено использовать электронное оборудование, так как в большинстве случаев современные компьютеры, фото– и видеокамеры имеют встроенные радиопередающие устройства, способные повлиять на работу бортовой электроники. Но моя камера не имеет подобных свойств, и излучает не больше радиопомех, чем карманный фонарик. Поэтому я не подвергал риску самолёт и уверенно снимал большинство взлётов и посадок, коих за эти три недели было достаточно много.

В ожидании Америки у меня несколько раз возникала мысль, что неплохо бы вспомнить английский. Я даже положил поближе разговорник и учебник, но так их ни разу и не открыл. Последний раз я системно учил английский ещё в школе, много-много лет назад. Поэтому к моменту вылета худо-бедно мог с трудом вспомнить 100-200 бытовых слов, и всё. Про времена говорить просто не приходится. Однако, как только мы взлетели, в памяти одно за другим стали выплывать выученные когда-то фразы и обороты. Когда пришлось общаться со стюардессой, я понял её вопросы, и сумел (с чудовищным акцентом, конечно) сделать заказ не только себе, но и своим попутчикам. Тихо порадовался этому.

Обед был, честно говоря, ужасный. Маленькая порция непонятных макаронных изделий, присыпанных горохом. И невкусный… Зато была бесплатная выпивка. Мы взяли по порции красного вина и виски с колой. Выпивка была очень хорошая. Вкусная.

От обеда остались несколько двухсотграммовых бутылок минеральной воды, какие-то джемы и иная мелочь. По русской традиции решили забрать с собой. И сунули это всё мне в рюкзак, благо он был почти пустой.

Потом стюардессы возили на столиках продукцию «дьюти-фри»: спиртное, косметику, сувениры. Много всего. Кто-то что-то покупал.

Лететь до Франкфурта больше двух с половиной часов. С учётом ожидания в аэропорту, долгой рулёжки, которая продолжалась минут 40, время в пути получается почти 4 часа. Как можно в тесном самолёте размять ноги и погулять по уважительной причине? Верно: посетить туалет. В туалет была небольшая очередь, но никто не торопился. Было очевидно, что для всех собравшихся в хвосте это так же просто повод встать с места. Разглядел пассажиров. В основном иностранцы, которые внешне всё ещё чем-то неуловимо отличаются от наших соотечественников. Чем – тогда понять так и не смог. Понял на две недели позже, после ежедневного общения: они почему-то повально выглядят здоровее (волосы, цвет лица, и особенно зубы: у них у всех просто отменные зубы!), и ещё иностранцы имеют другую конфигурацию складок на лице, которая сложилась от постоянной готовности к улыбке. Если я видел напряжённое лицо, то, в половине случаев обращаясь по-русски, я попадал на соотечественника. Реже – на чем-то серьёзно озабоченного или нездорового человека. Но там, в хвосте самолёта, летевшего во Франкфурт, я этого ещё не знал, и просто рассматривал разноязыких пассажиров.

Кабинка туалета оказалась меньше самых маленьких кабинок. Буквально сантиметров 50х50. Локти расставить уже невозможно. А сколько же там было всяких кнопок!.. Незнакомый с их системами, я ещё сообразил, как спустить воду в унитазе, но как включить воду для мытья рук, я уже не знал. В итоге, нажимая на всё подряд, нечаянно вызвал стюардессу. Вот как среднему вологодскому мужику может придти в голову мысль, что в кабине туалета может быть кнопка вызова стюардессы?.. Это же в каком направлении нужно начинать думать, чтобы дойти до такого? А в их западных самолётах это есть. Стюардесса оказалась рядом, и, надавив на носик крана, открыла мне воду. Эта стюардесса и так всё время улыбалась (видимо знает, что это ей идёт), а случай со мной, похоже, и вовсе её развеселил по-настоящему. В проходе стояли Николай и Мария, наши питерские попутчики. Рассказал им про кнопки и про тесноту кабинки.

– Возму-у-ути-и-ительно!.. – протянул насмешливый Николай.

Перед посадкой во Франкфурте стюардессы прошли по рядам и разбудили каждого, кто спал, фразой «Опс!..».

Включённый после посадки мобильный телефон показал сеть «o2-de» и времени на два часа меньше, чем в Питере.

В аэропорту Франкфурта мы вышли из самолёта достаточно далеко от здания аэровокзала. Собрались у трапа и дружной толпой на автобусе-шаттле доехали до здания. И принялись искать выход C9. Не самая простая задача для малоопытных ещё путешественников. Сотни метров коридоров по стрелкам вызывали сомнение: а туда ли идём? Но маячившие впереди надписи C1-18 всё звали и звали за собой. Наконец мы увидели то, что хотели: выходы в ворота C8, C9, C10. С нами эти же ворота искала какая-то старушка-американка. И здесь выявились проблемы со знанием английского. Одно дело услышать и произнести несколько шаблонных фраз, значения которых можно и не осознавать, в самолёте, когда и я, и стюардесса пользовалась чужим обоим языком как некой условностью. Другое дело – общение с носителем языка, который говорит не отдельными понятными словами, а целой фразой. Из всего потока услышанного удалось выловить только то, что и старушке нужны ворота си-девять. Что ей нужно было ещё, и почему она не хотела идти за нами, а начинала махать руками в другую сторону, и что-то много-много говорить непонятного, никто из нас так и не смог понять.

Перед выходом C9 стояла очередь пассажиров на очередную проверку. Мы уже знакомым движением стали снимать часы, ремни, обувь… очки здесь можно было не снимать. Но зато в моём рюкзаке нашли две бутылочки с водой, ёмкостью 0,2 литра. Обе они были безжалостно изъяты офицером в перчатках и брошены в огромную, литров на 100, урну. Примирительная попытка объяснить, что это из предыдущего полёта, наткнулась на однозначный ответ: «200 граммов». Спорить бессмысленно: все емкости объёмом больше 100 граммов должны быть либо специально запакованы, либо провозиться в багаже. Это норма. Комментировать или искать исключения никто не будет.

Обулся я здесь же, а вдевать ремень отошёл к своим, уже прошедшим контроль попутчикам.

– Представляешь, у меня почти целую бутылку виски изъяли! Купил в самолёте! 37 долларов! Была вскрыта, и её в урну! – делился неприятной новостью Николай. – Зачем они тогда в самолётах торгуют, если всё равно дальше везти нельзя? Уроды!..

Этому резюме мы покивали, потому что не только у него, но и у некоторых женщин нашей делегации отобрали какую-то только что купленную за доллары косметику.

Получив посадочные талоны на следующий рейс, «Юнайтед Эйрлайнз», мы больше часа сидели в накопителе с оголёнными коммуникациями под крышей, знакомясь друг с другом и перешучиваясь. Пришли к выводу, что нехитрый бизнес продать в самолёте и отнять в аэропорту вряд ли прижился бы в России, поскольку уж больно у нас народ суров в отношении купленной собственности. А здесь всё как-то прокатывает…

Неожиданно Николая и Людмилу объявили по радио, упомянув слово «багаж». Попросили подойти к стойке регистрации. Они сорвались и резвым шагом подошли, куда просили. Мы стали шутить, что «вот и первые потери». Но обошлось. Служащие аэропорта решили «с особым вниманием отнестись к этому ценному багажу»… Что было на самом деле, вновь повеселевший Николай не сообщил.

Объявили посадку. Сначала группы с большими номерами.

На американских авиалиниях, в отличии от российских, посадка пассажиров начинается с хвоста, а запускают всех в носовую дверь. Для удобства на посадочных талонах пишут номер группы: 5,4,3,2,1… Чем больше цифра – тем ниже класс, тем дальше от носа, тем раньше придётся входить и позже выходить. Потому как выпускают так же через переднюю дверь, и сначала тех, кто сидит впереди. Наша очередь на посадку была самой первой. Пройдя в ещё пустой самолёт, мы шли и шли, пока не дошли до самого хвоста. В огромном «Боинге» 777-400 вологодской группе опять дали все места рядом, между двумя проходами, по центру. «Самые безопасные места» – сообщил Роман и достал недочитанную статью про авиакатастрофы. Вслух он теперь зачитывал только самые «интересные» места. Самолёт заполнялся примерно час. Рядом со мной, слева, оказался улыбчивый молодой мужик, с которым предстояло сидеть ещё полсуток. Поздоровался, извинился за свой плохой английский, и почти напугал его, сказав, что если он не будет сильно против, то во время полёта я бы хотел на нём потренировать произношение и понимание. Он сообщил, что разумеет по-русски, поскольку латыш. Мартин. Это его знание русского языка, видимо, облегчило жизнь нам обоим. Особенно ему…

Когда самолёт заполнился, мы сидели ещё почти час. Телевизор в спинке переднего кресла по всем 99-ти каналам категорически не хотел показывать ничего, кроме одной рекламной картинки.