Ры-ыбка! Как-то незаметно для себя очутившись за обеденным столом в доме Иммы, я мысленно облизнулся. Ну не зря же меня на улицах Котом прозвали, хотя любовь к рыбке была, конечно, не единственной и даже далеко не основной причиной появления этого прозвища. К сметане, например, я так и остался довольно равнодушен, а молоко полюбил и вовсе задолго до всей этой занимательной чехарды со снами. Вообще есть у меня о‑очень серьезное подозрение, что сны эти… не совсем сны. Нет, это не кошмары и не видения от той горсти таблеток, что входит в мой ежедневный рацион. Это что-то совсем другое. Достаточно сказать, что они не похожи на обычные именно своей последовательностью и логичностью. И всегда связаны одним, так сказать, местом действия. Большой город у моря с совершенно незнакомыми мне названиями улиц и неизвестными мне памятниками, с обычными машинами совершенно незнакомых мне марок и рекламой абсолютно неизвестных фирм. Язык? Да и он совсем не похож ни на один из тех, что я когда-либо слышал. Правда, это ничуть не мешает мне понимать местных жителей и читать рекламные вывески на городских улицах. В общем-то, чехарда с пониманием языка и письменности и есть одна из тех немногих вещей, что роднит происходящее с обычными снами.

Ну а кроме того, если не считать некоторой, хм, сказочности, скажем, я не чувствую себя здесь так, как это бывает в нормальных сновидениях. При всей яркости ощущений, давно недоступной моему старому телу в реальности, здесь отсутствует то, что, на мой взгляд, составляет основное качество любого сна. Нет полной свободы и ощущения вседозволенности. Так что прыжок с небоскреба не превратится в полет. Не пробовал, но точно знаю. Уверен. Хотя некоторые вольности вполне допустимы. Правда, их я обычно обнаруживаю чисто случайно… Ну да тем интереснее.

Страх? Пф! Не смешите. Что может испугать стоящего одной ногой в могиле старика, недавно отпраздновавшего свой девяносто шестой день рождения и за долгую жизнь прошедшего, что называется, и Крым и Рым? Возвращение красок жизни… хотя бы и в таких вот странных снах? Да это счастье. Уж поверьте. И что с того, что в них я веду жизнь мелкого беспризорника или того хуже? Это же интересно, честное слово. А незнакомый мир вокруг так привлекателен, хотя за последние пару-тройку лет он стал чуть ближе, это точно. По крайней мере бедная часть того города, в котором я сплю, – да. Или бодрствую? В общем, живу, пока не засну, чтобы вновь оказаться в своем родном теле.

Да, с некоторых пор «реальность» этих снов начала расти. И если еще года три назад подобные видения были редкостью и не отличались особым правдоподобием, то чем дальше, тем более подробным, логичным и все более ощутимым становится для меня этот мир. И если цвета и звуки изначально были такими яркими и четкими, то вот запахи, вкусовые и тактильные ощущения начали нарастать лишь спустя пару лет моей реальной жизни. Зато сейчас… хм, порой мне кажется, что этот мир стал для меня куда более настоящим, чем тот, в котором прозябает мое тело в ожидании скорого конца.

Уж очень подробен этот мир. Подробен и правдоподобен, если опустить некоторые детали вроде тех выкрутасов с воздухом, что творила старшая сестра моей новой знакомой, встретив нас у входа в дом. Да и батюшка их непрост. Ох непрост…

– Мм, Кот… – Голос матери Иммы, статной женщины с выдающимися… кхм, достоинствами, заставил меня отвлечься на миг от разделывания запеченного в соли озерного карпа. Не скажу, что получалось ловко: все-таки это тело хоть и стало давно привычным для меня, прежде не сталкивалось с таким количеством приборов на столе. Да я и за обычным-то столом в этом сне сидел раза три-четыре, не больше. Короче, были у меня определенные проблемы с управлением приборами, впрочем, довольно легко сглаживаемые за счет скорости реакции и ловкости, которые уже дважды не позволили рыбьей голове улететь в чужую тарелку. И кто им сказал, что рыбу нужно есть ножом и вилкой? Извращенцы. Пф! Стоп… меня, кажется, кто-то о чем-то спрашивал?

– Извините, я задумался. – Лучше честно признаться, чем выставить себя идиотом, пытаясь ответить на неизвестный вопрос. – Не могли бы вы повторить свой вопрос?

– Конечно. Расскажи о себе, пожалуйста, – с готовностью откликнулась мать Иммы, Ринна Рона, такая же огневолосая, как ее старшая дочь. А вот Имма – блондинка.

– Живу в Бокко, подрабатываю в забегаловке Толстого Риггара, ну и так, по мелочам. Собственно, все, – коротко отчитался я.

– А в каком классе учишься? – опередила готовую задать следующий вопрос родительницу Имма, но, как ни странно, кроме укоряющего взгляда наставника никаких санкций не последовало. Наоборот, на меня уставились сразу четыре выжидающих взгляда. И что ей ответить? У нас в Бокко только четверо ребят ходят в школу! Я же о ней вообще ничего не знаю. Впрочем, помнится, Грин, один из этой четверки, примерно моего возраста паренек… А! Да ну его!

– Я не учусь в школе, Имма.

– Везе‑о-от, – тихо вздохнула девочка и, поняв, что произнесла это вслух, тут же испуганно зажала рот ладошкой. Но слово не воробей, вылетит – фиг поймаешь. Так что через секунду сестра и мать Иммы весело смеялись, и даже суровый отец старательно давил ухмылку. Не спорю, зрелище, конечно, комичное, но…

Поймав мой взгляд, наставник Химм, сидевший напротив, чуть качнул головой.

– Имми о‑очень не любит учиться. Зубрежка ей скучна, – доверительно сообщил он. Вот как, неужто он решил, что я мог расстроиться из‑за этого смеха?

– Полностью с ней согласен, – коротко кивнул я в ответ.

– Интересно. Считаешь, что сможешь прожить без образования? – тут же вклинилась старшая сестра Иммы, и в ее голосе уже совсем не было смеха. Она что, решила меня «построить»?

– Так живет бо́льшая часть Бокко, – пожал я в ответ плечами. – Кроме того, я говорил не об учебе, а о зубрежке. Бесполезная трата времени.

– Кхм, вынужден согласиться с… Котом, – протянул отец Иммы. – Нынешняя система образования губит на корню любой интерес молодежи к учебе. И именно из‑за того, что пытается вбить в них некий объем обязательных знаний, не считаясь…

– Ран-дон… – Супруга главы дома покачала головой, и тот осекся.

– Кхм. Ну да… занесло. Бывает. – Рандон Рона развел руками и, покосившись на внимательно слушавшую его Имму, заговорил совсем другим тоном: – Но мое недовольство системой, маленькая ллай, совсем не означает, что вы можете манкировать учебой. Ясно?

– Конечно, – печально вздохнула та, опять вызвав улыбки окружающих, поток эмоций которых чуть не утопил меня в умилении. Не спорю, Имма и впрямь очаровательна в своей непосредственности, но меня-то за что?!

– Кот, а вы^[1] давно живете в Бокко? – поинтересовалась мать Иммы, явно выделив вежливое обращение. При этом смотрела она на свою старшую дочь. Надо же… Итта покраснела. Впрочем, у рыжих это быстро…

– Сколько себя помню.

– А ваши родители?

И что мне ей ответить? Остается только пожать плечами. Опять.

– Кстати, они не будут волноваться о вашем отсутствии? Все-таки время уже позднее. – Это был заход с другой стороны, если я правильно понимаю. Хм… А ведь будь на моем месте человек постарше, он бы наверняка решил, что это намек, типа: гости, а не надоели ли вам хозяева?

– Я живу один.

– О… – Супруга хозяина на миг замерла, но, попытавшись продолжить допрос, была тут же остановлена мужем, сжавшим ее ладонь.

– Рин-на. – Ха, даже интонации одинаковые. Ринна Рона вздохнула и, наступив на горло своему любопытству, кивнула.

– Хорошо-хорошо. Но у меня предложение. Кот, если вы не торопитесь домой, может быть, останетесь сегодня у нас?

Неожиданно. Вот так запросто взять и предложить остаться в гостях беспризорнику из подворотни? В доме, где одна ложка стоит больше, чем все мое имущество? Чего-то я не понимаю. Но… отказываться не буду.

– С удовольствием. – Я кивнул, и лица Ринны и Итты отчего-то разом просветлели. А рядом со мной ударил просто настоящий фонтан радости. Имма.

– Рар-рра! – Маленький кулачок устремился вверх, и над ним расцвел настоящий фейерверк! Вот так-так. Я‑то раньше думал, что на подобные фокусы только взрослые способны. Ну, или почти взрослые, если вспомнить Итту. А тут десятилетняя девчонка такие номера откалывает. Интересно-о…

– Имма! Сколько раз говорить – за столом не место баловству! – одернула мать.

– И‑извините. – Девочка тут же притихла, лишь радость ее никуда не делась. Чертова эмпатия.

– После ужина покажешь Коту гостевую комнату, а Итта…

– Я отдам указания слугам, мама. Не волнуйся, – не дожидаясь окончания речи Ринны, заверила ее старшая дочь. Химм с Рандоном переглянулись, но промолчали. Хм, я и раньше замечал, что женщины здесь полновластные хозяйки дома и мужчины стараются не лезть со своими замечаниями в их епархию. Вот и очередное доказательство. Правда, в Бокко это куда более явно выражено. Вон когда Толстый Риггар попытался в очередной раз увильнуть от обязанности натаскать питьевой воды в домашний бак, женушка не постеснялась и скалкой по его спине пройтись. Это при том что в их забегаловке, где она принимает заказы, а сам Риггар кашеварит, Отте даже в голову не приходит перечить мужу.

Я же говорю, любопытное место…

Ужин скоро закончился, причем, кажется, я удивил хозяев дома отказом от десерта. Ну да, я и в той… в смысле, в реальности не люблю сладкого. Никогда не любил. А вот от стакана молока не откажусь. Вместо местного чая, который здесь пьют все… и бедные, и богатые, от мала до велика. Кстати, это действительно чай, а не «что-то вроде того». Хорошая штука. Был бы у меня угол попросторнее, обязательно завел себе чайный столик, но – увы, моя зимняя «берлога» слишком мала, а летом я предпочитаю жить на улице. Обычно на крыше того дома, в котором располагается забегаловка Толстого. Но сейчас там затеяли ремонт, а с других крыш меня гоняют местные жители. Боятся, что я их сохнущее белье сопру. Идиоты.