17

9 мая, понедельник

Будапешт, район Мариамакк

15.01 (GMT+1)

Меньше всего Карлос надеялся на быстрый успех. Застать Шандора за гуляшом у любящей тетушки было почти невероятно. Не потому, что старушке перевалило за восемьдесят и она не в силах орудовать поварешкой. Почтенная дама Эржибет Лакоци жила в собственном доме, в районе, застроенном добротными особняками. Десять лет назад осталась вдовой, после чего вела жизнь тихую и беззаботную. Детей у нее не было. Зато был трехлетний «Форд», для которого нанимался водитель. Пожилая дама регулярно приглашала кухарку, уборщицу, садовника, ветеринара и массажистку. Услуги заказывались у компании, которая обеспечивала разнообразный домашний сервис. На государственную пенсию жить на широкую ногу старушка не смогла бы. Если бы не ее муж.

Господин Лакоци при социализме был успешным функционером (тогда и появился особняк). Когда социализм тихо закончился, он сумел найти теплое место в банке. Вероятно, старые товарищи и соратники помогли. Глубоко в биографию дядюшки Шандора Карлос проникнуть не успел. В 1956 году тот был партийным функционером, например, в Союзе коммунистической молодежи Венгрии. То есть в стане врагов отца Шандора, с которыми тот воевал с оружием в руках. Венгерская революция прошлась по многим семьям, навсегда разорвав родственные связи. Шандор не мог испытывать теплые чувства к престарелой родственнице.

Выйдя из автобуса, Карлос заметил дом госпожи Лакоци. Он мало отличался от аккуратных строений этого района, построенных лет сорок назад. Зато новые особняки поражали размером и богатством. На тихой улочке было пустынно. Он подошел к калитке, за которой виднелся аккуратный садик. Калитка была приоткрыта. Карлос нажал на кнопку вызова. В глубине дома отозвался рокот звонка. На крыльце никто не появился. Он крикнул, прося разрешения войти. Ответа не последовало.

На собственном опыте Карлос выучил, что самые большие ошибки случаются, когда не замечаешь мелочей. Он осмотрелся. Окна на втором этаже распахнуты. Ворота гаража опущены не до конца, виднеется бампер. Из дома раздается визгливое тявканье собачонки. Мелочи указывали на то, что заходить нельзя. Надо отступить. Но нетерпение оказалось сильнее. Карлос оглянулся и вошел в калитку.

К дому вела дорожка, замощенная грубой плиткой. Пока шел, его могли заметить из окон соседних особняков. Что было не нужно. Но выбирать не приходилось.

Карлос поднялся по пологим ступенькам. Входная дверь с зарешеченным оконцем неплотно прижималась к косяку. Оставался маленький проем. С улицы почти незаметный. Стучаться или войти в дом было настоящим безумием. Риск ничем не оправданный. Карлос знал это. И приоткрыл дверь.

Собачка захлебывалась лаем из глубин дома. Карлос порог не переступил. Все и так видно. Перед ним была просторная гостиная. Мебель и обстановка опрятные, по моде конца прошлого века. Кожаные диваны и кресла, большой персидский ковер. В доме ощущался сильный запах химических освежителей, ароматизаторов и духов. Только хозяйка его не ощущала. Старушка лежала на ковре в бордовой луже, которую не успевал впитывать ворс. Голова ее неестественно откинулась к спине. Карлос не видел ее глаз и не хотел видеть. Наверно, они были открыты. Она умирала в мучениях. Горло рассекала резаная рана, из которой тянулись чернеющие потеки. Кровь перестала течь. Он знал, как делать такой надрез. Дело несложное, если практиковаться на баранах. Главное крепко прижать тело, уперев коленку между плечами, и далеко задрать голову за волосы. Сильные сопротивляются, с тётушкой же было просто. Хватило нескольких конвульсий. Она погибла минут десять назад. Убийца мог еще прятаться в доме.

Из дальнего конца улицы донеслась сирена. Кто-то вызвал полицию. Этого района Карлос не знал, у него не было готового пути отступления. На решение оставались считаные секунды. Судя по звукам, дом окружали со всех сторон.

Он спрыгнул на полоску гравия и рванулся на задний двор. Как раз тогда, когда у калитки затормозила первая машина. По ухоженному газону пробежал мимо строительного сарая, летних шезлонгов, жаровни для барбекю и качелей-диванчика под полотняным козырьком. Двор ограждался невысоким забором, густо поросшим плющом. Карлос подтянулся, перемахнул и приземлился, плотно сгруппировавшись. Безымянный проулок не успели перекрыть. Надо выбирать, в какую сторону проскочить. И он выбрал.

На бегу Карлос пригибался. Не от пуль, а чтобы его заметило меньше свидетелей. Сирены выли яростно, сбивали с толку. Трудно понять, где, куда он выскочит: окажется на свободе или наткнется на оцепление. Второе было вероятнее. Участок слишком маленький, достаточно трех-четырех машин. Вступать в прямое столкновение с полицией или объяснять, что просто зашел к убитой в гости, он не собирался. Карлос добежал до нового проулка и присел. Судя по вою, обложили основательно. Бежать, как заяц на флажки, больше нельзя. Нужен нестандартный ход.

Карлос перескочил забор ближнего особняка. Он не знал, есть ли в нем жители, чем они заняты, держат ли собаку. Он рассчитывал на собственную скорость. Хотя давно не бегал по пересеченной местности.

Сад и дворик не сильно отличались от владений тетушки Шандора. На бегущего незнакомца обратил внимание черный кот, который грелся на солнышке, и лениво пошевелил ушами. За что Карлос был ему благодарен. Он одолел еще одно зеленое ограждение и оказался на широкой улице, ведущей вниз. Улицу поперек перекрывала полицейская машина. Карлос не бросился наутек. В машине было пусто. Передние дверцы распахнуты. Патрульные слишком спешили поймать убийцу. Остался только один выход.

– Таранга!

Карлос добежал до машины, на ходу хлопнул пассажирской дверцей, прыгнул в водительское кресло. Ключ был в замке зажигания. Кто посмеет подойти к полицейской машине! Карлос не стал об этом размышлять. Врубил двигатель, отжал передачу и заложил вираж под визг покрышек.

С заднего сиденья что-то упало. Было некогда смотреть назад. Полицейская рация надрывалась криками: дом окружили, убийца внутри, наряд просил подкрепление. Это полезная информация. Карлос крутанул руль в левый проулок, держа направление в сторону города. За спиной услышал крепкое ругательство. Он только успел глянуть в зеркальце заднего вида.

На него уставилось лицо, изукрашенное татуировками. Как принято у воинственных маори. Над татуировками торчал острый нос. Брови выбриты начисто. Как и череп: сизый от корней волос. В чудовище трудно было угадать девушку. Карлос не сразу это понял. Он бросал руль из стороны в сторону, вписываясь в узкие проезды между домами.

– Ты кто такой? Ай!..

Тело, над которым возвышалась страшная голова, на очередном повороте швырнуло к дверце. Ее руки были заведены за спину. Задержанная нарядом полиции. Сейчас – союзник…

– Как отсюда выбраться? – крикнул Карлос.

– Налево давай… Ай!.. Еще раз налево… Ой! Осторожней!.. Еще налево… Ай!..

По командам штурмана ехать стало проще.

– Теперь прямо… Жми до поворота… Въезжай в парк… Все, приехали…

Полицейская машина остановилась у тропинки парка, название которого Карлос не знал. Только сейчас он заметил, что ехал со всей иллюминацией. Он заглушил мотор, мигалки погасли. И обернулся к спасительнице.

– Ты кто такая?

Вблизи разрисованное лицо казалось ненастоящим, маской. Тату нанесено коричнево-красной краской.

– Выпустишь?

Она повернулась, подставив кисти, стянутые пластиковым жгутом. Карлос не мог не оказать услугу.

Девушка с орнаментами на лице потерла красные следы на запястьях.

– Я перед тобой в долгу, – сказал она. – Зови Ребеккой. Только Беки не говори, ненавижу. Могу пригодиться для любого дела. Чем промышляешь, брат?

Полицейская машина не лучшее место, чтобы говорить об антиквариате. Карлос заметил планшетку с протоколом задержания. Вырвал лист и сунул Ребекке:

– Дарю.

Протокол был скомкан и засунут в карман кожаной куртки.

– Сувенир, – сказала Ребекка. – Тебя как звать, брат?

Карлос назвал свое имя.

– За мной долг, рассчитывай на меня, испанец.

Как ни странно, такой контакт мог пригодиться. Карлос не стал спрашивать, за что Ребекка заработала пластиковый браслет. В некоторых кругах это не принято.

– Стукни на почту… – Ребекка продиктовала джимейловский адрес. – Я и появлюсь. Запомнил?

Карлос запомнил.

– А теперь пора убираться… – Ребекка перегнулась вперед, вырвала короб жесткого диска и сунула Карлосу. – Подарок от меня. Не надо оставлять наши рожи где попало.

В спешке он забыл, что полицейские машины оборудованы скрытыми камерами. Если бы не Ребекка, его физиономию вечером крутили бы во всех новостях. Прощай антикварные консультации.

Ребекка выбралась из машины, отдала салют, как заправский вояка, и исчезла среди деревьев. На всякий случай Карлос протер баранку и рукоятку переключателя скоростей. Хотя на них густой слой чужих отпечатков.

Он прошел сквозь парк и вышел около улицы Яношеги. Мимо него в сторону особняков пронеслись полицейские патрули, поливая разноцветными бликами.

Карлос подумал, что ему тоже надо спешить.

18

9 мая, понедельник

Будапешт, район улицы Мартон

16.12 (GMT+1)

Основательность господина Ройтмана была хорошо известна. Авторитет он зарабатывал долго и упорно. Настолько упорно, что заработал кличку Яша-Полпроцента, или просто – Полпроцента. Его бизнес был не так прост, как казалось. Официально господин Ройтман владел небольшим антикварным ломбардом. У него можно было заложить обручальное кольцо, фамильные драгоценности и даже корону, если бы захудалому монарху потребовались деньги, чтобы осчастливить свой народ. Как принято у ростовщиков, Полпроцента оценивал вещи в десятую часть стоимости, обратно возвращал втридорога. Но клиенты не заканчивались. Потому что он не спрашивал, откуда взялась вещица.

Краденое было крохотной частью того, что хранилось в витринах. Драгоценности из любых металлов, с любыми камнями – от стекляшек до брильянтов, кольца, брошки, цепочки, подвески густым слоем покрывали прилавки. Редкий турист, завернув в лавку, оставался равнодушным к такому изобилию. Туристов Полпроцента любил. Они всегда покупали самый залежалый, самый дешевый товар и навсегда исчезали с настоящим венгерским сувениром.

Туристы и заклады были крохотной частью деловых интересов Полпроцента. Настоящие деньги он зарабатывал так, чтобы не платить грабительские налоги.

Если кому-то надо было передержать ценную вещь, а сдавать в банк или хранить у себя было опасно, эту вещь несли в ломбард Полпроцента. За полпроцента от стоимости, которую угадывал по размеру упаковки, он принимал и хранил вещь, сколько надо. Не было случая, чтобы вещь не возвращалась. Через него совершались сделки вслепую. Один человек оставляя нечто завернутое и уходил. Появлялся другой человек, который оставляя прямоугольную упаковку в целлофане и тоже уходил. После чего возвращался первый и забирал оставленное. Стороны были довольны. Полпроцента получал с каждого и никогда не спрашивал, что приносили на хранение. Работал он с теми, кого знал лично. Или с теми, кого рекомендовали.

Полпроцента проводил очередного клиента из кладовки. Толстяк в рокерской жилетке и штанах вонял нестираной футболкой.

– Сколько с меня?

– Ну, так чтобы не обидеть вас, Гёза, так давайте тысячу.

– Форинтов? Устраивает… – толстяк полез в карман.

– Что вы, Гёза, кто говорит о форинтах? Конечно же, евро.

– Яша, ты сдурел?

Гёза хоть и выражал недовольство, но агрессии не проявлял. На такой случай у Полпроцента было трое охранников, один вид которых отбивал охоту создавать проблемы. Но и без торга клиент – не клиент.

– А как иначе, Гёза?

– Хорошо, давай двести, и по рукам.

– Какие двести! – Полпроцента трагически вскинул руки. – Такого размера! Такая вещь! Девятьсот, не меньше.

– Слушай, я тебе так скажу: это грабеж. Даю триста.

– Триста – это я называю грабеж! Восемьсот и ни слова больше, Гёза!

– Я этого не слышал. Четыреста – или я ухожу в другое место.

– Идите, куда хотите, Гёза! Семьсот – или уйду я!

На жесткую торговлю охранник взирали с полным спокойствием. Такие скандалы всегда заканчивались к взаимному удовольствию сторон.

Гёза почесал затылок.

– Ладно, только из уважения. Пятьсот – и точка. Больше не могу, честно, – он протянул руку.

Полпроцента всегда тонко чувствовал, когда клиент называл цену, которую действительно готов заплатить. Дальше торговаться не имело смысла. Печально кивнув, он пожал мясистую ладонь дурно пахнущего человека. Контракт был заключен. Пять синих купюр перебрались из рокерской жилетки в его карман.

– Мой человек заглянет на днях. Запомни его хорошенько, – Гёза показал экран смартфона со снимком анфас.

Полпроцента изучил внимательно. Лицо простое, европейское. Он запомнил так надежно, что мог бы поздороваться на улице. Если бы встретил.

– Больше ничего? – некоторые клиенты любили оставить пароли. На удивление одинаковые.

– Ничего, – ответил Гёза. – Только человека не перепутай.

Это можно было расценить как грубость. Чтобы Полпроцента перепутал человека и отдал сохраняемое не тому? Да за кого его принимают!

На прощание Гёза крепко хлопнул его по плечу.

– Яша, надеюсь на твою память. Смотри в оба, кому отдаешь…

19

9 мая, понедельник

VI округ Будапешта, улица Изабелла

18.24 (GMT+1)

Ошибку труднее всего не повторить. Карлос так же верно знал, что сейчас надо отправиться к другой тетушке Шандора, как и то, что делать этого нельзя. Дама, старшая в семье, жила в большом старинном доме в центре Будапешта. Этот район он знал как свои пять пальцев: выбраться из каменного мешка будет невозможно. За каждым углом могут дежурить полицейские патрули, кругом камеры наружного наблюдения. Повторить героическое отступление не получится. Чтобы потянуть время, Карлос сел на желтый трамвай.

Сведений о госпоже Котани удалось найти чрезвычайно мало. Она давно овдовела, жила на пенсию, которую оставил муж, инженер-строитель, двое детей выросли и разъехались. Скорее всего, госпожа Котани прожила тихую жизнь домохозяйки. Вряд ли у нее были политические взгляды. Про партийную принадлежность ее мужа ничего не было известно.

Трамвай добрался до остановки, на которой надо выходить или ехать дальше. Вышли одни пассажиры, зашли другие, Карлос стоял у открытых дверей. Вежливый голос в динамике предупредил, что двери закрываются. Он заставил себя спрыгнуть на тротуар. За спиной хлопнули дверцы. Вагон позвонил и тронулся. Оставалось пройти квартал. Карлос привычно выбрал большую дугу. Он дважды прошел мимо дома. Сначала по противоположной стороне, чтобы издалека оценить обстановку, на обратном пути – рядом с парадной.

– Таранга!

Квартиру на домофоне он выбрал наугад. Женский голос спросил: «Кто там?». Карлос назвался газовой службой, проверка домового счетчика. Дверной замок ответил гостеприимным звуком. Карлос вошел и быстро закрыл за собой дверь. Лестница с широкими проемами огибала лифт. Он поднимался, прижимаясь к стене, глядя вверх. Площадки этажей обходил по периметру, как можно ближе к дверям. Перед последним, шестым этажом, задержался. Карлос осторожно дошел до ступеньки, с которой его трудно было заметить, а он мог видеть низ двери.

Все повторялось: входная дверь приоткрыта. Он прислушался: из квартиры доносились негромкие звуки, как будто кто-то ходил по пустой квартире. Из оружия у него имелся жесткий диск полицейской машины. Карлос перехватил его поудобнее, чтобы использовать как метательный снаряд, приготовился и совершил рывок на лестничную клетку. Дверь сильно толкнул и метнулся в сторону, чтобы успеть оценить обстановку. Карлос ждал, что столкнется с мебелью или вешалкой, что сильно уменьшало его шансы. Вместо этого проскочил в пустоту. Он успел ткнуться плечами в стену и занес руку в пружинном замахе.

На него взирал мужчина в строгом костюме. Деловой портфель болтался за спиной. И руки его не были стянуты пластиковым жгутом.

– Вы кто такой? – с глубоким изумлением проговорил он.

Карлос понял, отчего из квартиры доносились странные звуки. Она действительно была пуста. Никакой мебели и занавесок. Сияла свежим, модным ремонтом. Новым хозяевам оставалось только въехать.

Так что Карлос спрятал метательный диск и улыбнулся самой мирной и очаровательной улыбкой.

– Приношу свои глубокие извинения! Увидел, что дверь не заперта, подумал, что воры забрались.

Мужчина, наверняка риелтор, все еще посматривал с сомнением.

– Вы господин Штайнц? – спросил он. – Кажется, мы договорились на час позже? Разве не так?

Карлос еще раз пустил в ход улыбку.

– Нет-нет, что вы, я не Штайнц… – и он назвал себя.

Сомнения не рассеивались.

– Карлос? – проговорил риелтор задумчиво. – Не помню, чтобы мы договаривались смотреть эту квартиру. Она практически продана… Если только вы слишком сильно не захотите ее купить.

– Еще раз приношу свои неисчерпаемые извинения! – воскликнул Карлос с излишней пышностью иностранца. – Квартира чудесная, поздравляю вас. Но, увы, я совсем не хочу ее купить. Я ищу госпожу Котани. Не знаете, где могу ее найти?

Риелтор, не скрывая подозрительности, поинтересовался:

– Зачем вам нужна госпожа Котани? Кто вы такой?

Он держал наготове телефон, чтобы вызвать полицию.

Карлосу пришлось рассказать историю, как его отец с родным братом госпожи Котани сражались за свободу и демократию. Здесь он должен был встретиться с племянником госпожи Котани, месье Шандором.